Саша чувствовал, сам тому не веря, как поднимался ветер и отступало пламя. Он видел, как из ниоткуда пошел снег. Во дворе Дмитрия слышались исступленные вопли благодарности.

Марья сидела на Соловье, крепко держась ручонками за гриву. Соловей фыркал и тряс головой.

Марья посмотрела на своего дядю. Небо было глубоким и живым золотом, и свет пожара погас под снегом.

– Это Вася вызвала бурю? – тихо спросила девочка.

Саша открыл было рот, чтобы ответить, но понял, что не знал ответа.

– Идем, Маша, – сказал он. – Я отвезу тебя домой.

Они ехали в терем Ольги по опустевшим улицам: грязь от побега людей медленно исчезала под снегом. Марья высунула язык, чтобы поймать вихрь снежинок, и радостно смеялась. Они едва видели свои руки перед глазами. Саша ехал в терем по памяти и обрадовался, когда повернул к воротам Ольги, к жалкому убежищу наполовину опустевшего двора. Ворота покосились, и многие слуги сбежали.

Во дворе никого не было, но Саша услышал слабое песнопение в церкви. Наверное, люди благодарили Бога за спасение. Саша хотел спешиться, но Соловей вскинул голову и ударил копытом по грязи.

Ворота были открыты, стражники сбежали от огня. Худая фигура, покачиваясь, прошла через них.

Соловей звонко заржал и бросился к ней.

– Тетя Вася! – закричала Марья. – Тетя Вася!

Через миг огромный конь тщательно обнюхивал волосы Васи, пахнущие огнем. Марья соскользнула на землю и прыгнула в руки своей тети.

Вася поймала Марью, хотя ее лицо при этом побелело, и опустила девочку на землю.

– С тобой все хорошо, – шептала Вася, крепко обняв ее. Маша безудержно рыдала. – С тобой все хорошо.

Саша спрыгнул с жеребца и осмотрел сестру. Конец косы Васи обгорел, лицо было в ожогах, ресницы сгорели. Ее глаза были налиты кровью, и она едва стояла на ногах.

– Что случилось, Вася?

– Зима кончилась, – прошептала она. – И мы все живы.

Вася улыбнулась брату и расплакалась.

Вася не хотела идти в терем, не хотела оставлять Соловья.

– Ольга прогнала меня и правильно сделала, – сказала она. – Она не захочет видеть меня.

Саша нехотя оставил сестру во дворе. Вместе с Марьей он отправился на поиски Ольги. Княгиня не сбежала от пожара. Ее не было в постели. Она была в церкви и молилась с Варварой и оставшимися женщинами. Они, дрожа, стояли на коленях перед иконостасом.

Но как только Марья переступила порог, Ольга подняла голову. Она была бледна как смерть. Варвара помогла ей встать.

– Маша! – прошептала Ольга.

– Матушка! – взвизгнула девочка и бросилась к ней. Ольга поймала дочь и обняла, хотя ее губы побелели от боли. Варвара держала ее, чтобы она не упала на пол.

– Тебе нужно в постель, Оля, – сказал Саша. Варвара, хоть и молчала, всем видом выражала согласие.

– Я пришла помолиться, – возразила серая от усталости Ольга. – Мне ничего не оставалось… Что случилось? – Она лихорадочно провела рукой по волосам дочери и прижала ее к себе. – Половина слуг убежала, остальных я отправила искать ее. Я была уверена, что она погибла. Я попросила увести Даниила, но не могла…

Ольга не плакала: ее собранность не позволяла. Но держалась она с трудом. Она гладила дочь по голове.

– Мы вернулись из бани и не нашли Марью, – закончила она, задыхаясь. – Ее няня убежала, как и многие стражники. Город был в огне.

– Вася нашла ее, – сказал Саша. – Вася спасла ее. Ребенок не виноват: его украли из постели. Господь спас город: ветер изменился и пошел снег.

– Где Вася? – прошептала Ольга.

– Снаружи, со своим конем, – устало сказал Саша. – Она не хочет входить. Думает, что ты будешь не рада ей.

– Веди меня к ней, – велела Ольга.

– Оля, ты устала. Иди в постель. Я приведу…

– Веди меня к ней, я сказала!

Вася стояла во дворе, устало прислонившись к Соловью. Она не знала, что делать и куда идти. Она словно была под водой. Ее платье было порвано, опалено, окровавлено. Волосы, подпаленные на концах, выбились из косы и свисали на лицо, шею и тело.

Соловей навострил уши, и Вася увидела, что к ней идут брат, сестра и племянница.

Она замерла.

Ольга тяжело опиралась на Сашу и вела Марью. За ними следовала хмурая Варвара. Над Москвой разгорался день. Зимние облака рассеялись, и легкий свежий ветерок уносил остатки дыма. В мягком утреннем свете Ольга выглядела моложе. Она подставила лицо ветру, и на ее щеках выступил слабый румянец.

– Пахнет весной, – прошептала она.

Вася собралась с духом и пошла навстречу. Соловей шел рядом, не поднимая носа с ее плеча.

Она остановилась в шаге от сестры и склонила голову.

Тишина. Вася подняла взгляд. Соловей осторожно тянулся вперед, к ее сестре.

Ольга смотрела на жеребца огромными глазами.

– Это… твой конь? – спросила она.

Меньше всего Вася ждала этого вопроса, поэтому внезапный смех подступил к ее горлу. Теперь Соловей с невинными глазами жевал кокошник Ольги. Варвара хотела отогнать его, но не осмеливалась.

– Да, – сказала Вася. – Это Соловей.

Ольга подняла руку в кольцах и погладила жеребца по носу.

Соловей фыркнул. Ольга убрала руку. Она снова посмотрела на сестру.

– Пойдем в терем, – сказала она. – Вы все, пойдемте. Вася, ты нам все расскажешь.

Вася начала с приезда священника в Лесной Край и закончила вызовом снега. Она не лгала и не щадила себя. Когда она закончила, солнце заглядывало в окна башни.

Варвара принесла им похлебку и сразу же унесла: аппетита ни у кого не было. Марья уснула у печи, укутавшись в одеяло. Девочка не хотела идти в свою комнату. Впрочем, ни ее мать, ни дядя с тетей не хотели выпускать ее из виду.

Закончив историю, Вася откинулась на спинку стула. От усталости мир плыл перед ее глазами.

После недолгого молчания Ольга сказала:

– Что, если я не верю тебе, Вася?

– У меня есть два доказательства, – возразила Вася. – Первое – Соловей, который понимает людскую речь.

– Да, это так, – неожиданно вмешался Саша. Он все время молчал, пока Вася говорила. – Я сражался на нем в княжеском дворе. Он спас мне жизнь.

– И этот кинжал, – продолжила Вася. – Его сделал для меня повелитель зимы.

Она вытащила нож. Он лежал в ее ладони, с голубой рукоятью и бледным клинком, прекрасный и холодный. Вася присмотрелась и увидела тонкую струйку воды, бежавшую по клинку. Как будто кинжал был сосулькой, таявшей по весне…

– Убери эту богопротивную вещь, – поморщилась Ольга.

Вася вложила кинжал в ножны.

– Сестрица, – сказала она. – Я не лгала. Теперь нет. Я уйду сегодня… и больше не помешаю вам. Я лишь молю… простить меня.

Ольга кусала губы. Она обвела взглядом спящую Марью, Сашу и Васю. Она долго молчала.

– И Маша будет такой же? – неожиданно спросила она. – Она видит… иное? Чертей?

– Да, – кивнула Вася. – Видит.

– Поэтому Касьян хотел забрать ее?

Вася кивнула.

Ольга снова замолчала.

Вася и ее брат ждали.

Наконец Ольга медленно и тяжело сказала:

– Я прощу вас обоих. Если вы увезете мою дочь к нашим братьям в Лесной Край.

Зеленые и серые глаза в потрясении уставились на Ольгу.

– Да, – ответила Ольга, величаво как никогда, однако Вася уловила боль в ее голосе. – Если Марья такая же, как ты… как наша бабушка… она не найдет счастья здесь. – Ольга медленно продолжила: – Ее нужно защищать. От зла колдунов и жестокости людей. Но я не знаю как.

Повисла долгая тишина. Ольга подняла голову и посмотрела на брата и сестру:

– Я могу хотя бы рассчитывать на вашу помощь.

Вася и Саша изумленно смотрели на нее.

– Всегда, – прошептала Вася. Утреннее солнце озарило ее обожженные ладони и добавило красок бледно-серым рукам Ольги. Вася чувствовала, что где-то внутри нее разгорался свет.

– Для обвинений еще будет время, позже, – добавила Ольга. – Но мы должны думать о будущем. И… я люблю вас обоих. Все еще. Всегда.

– И этого достаточно, – сказала Вася.

Ольга протянула руки, и они сжали ее ладони. Они сидели в тишине, пока утреннее солнце разгоралось, прогоняя зиму.