Глава 14

Исследовательский катер станции «КС-6» для работы на удалении был достаточно продвинутой машиной. Управлять им можно было, как обычным космическим челноком, с места пилота, так и полностью в автоматическом режиме. Но из соображений веса и габаритов катер был максимально упрощен и не рассчитан на долгие путешествия.

Сейчас от этого транспорта требовалось одно – выйти на сближение со своим двойником, в котором находились штурман и контролер, и перейти в режим физического контакта. Когда-то, в давние времена, это называли абордажем. Для пилота не было большой проблемой запрограммировать бортовой компьютер на одну простую задачу.

Катер плавно, за счет центробежной силы тора вылетел в открытое пространство. Маршевый двигатель ещё не включался, Борис легонько выводил машину в нужную ориентацию, чтобы потом, уже под управлением компьютера, бросить ее в погоню за украденным катером.

Он спокойно, словно это был не открытый космос за триллионы километров от дома, а тренажер на Земле, и это была не погоня в открытом пространстве, а тысячи раз повторенное упражнение, манипулировал джойстиком системы ориентации.

– Ну что, Андрюха, погнали. – Катер был уже готов к работе главного двигателя.

– Чего спрашиваешь. Дави на газ! – кинул Малахов и машинально вжался в спинку ложемента, готовясь к рывку.

Взревел главный движок, экипаж катера действительно вдавило в кресла нарастающее ускорение.

– Через минуту будем на месте, главное, чтобы системы оттормозили как надо, – сообщил пилот, видимо для собственного успокоения.

Никаких проблем в работе систем транспорта не было, и вот Малахов увидел, как на лобовых иллюминаторах второй катер, сначала казавшийся точкой, начал увеличиваться. Через несколько секунд, совершив разворот, их челнок застыл в нескольких метрах от своего близнеца.

– Станция, подтвердите, что скафандр у штурмана герметичен. – Степанов связался с мостиком. – А то это будет не спасение члена экипажа, а наоборот.

– Да, Боря, мониторинг показывает, что Тимофеич будет в безопасности, если откроете входной люк, – успокоили со станции. – Так что – вперёд!

Оба катера не обладали высоким уровнем защиты. Они были сконструированы так, что в них отсутствовала система шлюзования, и экипаж должен был работать в легких скафандрах, поддерживающих жизнедеятельность, на случай если произойдет разгерметизация.

– Ну что, Андрюха, – готов разобраться с этим твоим контролером? – Борис задал вопрос, не отрываясь от иллюминатора.

Он опять, как на старте, аккуратно манипулируя джойстиком, подгонял катер на минимальное расстояние к другому борту. Конусы конденсированного газа из маневровых движков казались усами гигантского жука, который сердился и время от времени их топорщил.

– Только учти, надо успеть открыть кабину и проникнуть внутрь быстрее, чем за сто секунд, – стал повторять инструкцию пилот, хотя Малахов знал ее назубок. – Защита скафандра слабая.

– Знаю, – пробурчал Андрей, отстегивая страховочный ремень. – Только не дергай, когда я буду с борта на борт прыгать. Невесомость – это не мой конёк.

– И своим кинжалом не распори себе скафандр. – Борис пальцем ткнул в сторону кортика. – Вообще, дурдом какой-то. В космосе с кортиком мочить сказочных персонажей.

– Спину свою вспомни, сказочник, – незло ответил Андрей. – Вот такие тут сказки. А к сказкам положены мечи и волшебные палочки.

– Тут волшебная трава прежде всего положена. Приготовься, – мрачно произнес пилот.

Борта катеров соприкоснулись практически без толчка. Сказывался класс пилота. Малахов замкнул системы жизнеобеспечения своего скафандра. Теперь он дышал только автономными запасами и связь с пилотом шла только по радиоканалу.

Распахнулся люк, и Андрей, не выпуская страховочный фал из рук, осторожно оттолкнулся от своего ложемента. Самым сложным было задать траекторию прыжка, чтобы долететь до борта другого челнока. Никаких возможностей корректировать своё перемещение не было. Малахову повезло. Уже вылетая из кабины, он несильно столкнулся с люком, и это изменило траекторию так, что он перелетел точно на поверхность угнанного катера. Ему удалось сначала схватиться за одну из скоб-ступенек, а затем закрепиться на ней с помощью карабина.

– Кнопка в метре слева от тебя, – раздался голос пилота. – Это внешнее управление доступа в кабину. Давай, только осторожно.

– Даю, – кратко ответил Андрей.

Он осторожно переполз по направлению к кнопке и нажал её. Первое, что он увидел внутри катера, это сидящего без движения штурмана. Никаких признаков контролера не было. Малахов без особого труда проник в кабину и закрыл люк. Он сделал это совершенно машинально, подсознательно считая, что в изоляции ему будет спокойнее и безопаснее.

– Тимофеич, жив? – Андрей потрепал за плечо штурмана.

Но тот никак не отреагировал на прикосновение. Впрочем, после того, что случилось с командиром, Малахов и не надеялся, что штурман будет в сознании.

– Докладываю. – Андрей вышел на общую связь и со станцией, и со Степановым. – Контролера нет, я думаю, распался, как и все остальные. Штурман без сознания.

– Да, но жизненные показатели у него уже некритичные. Он словно в глубоком сне, – отозвалась Катя.

– Ну что, поехали домой? – предложил Борис. – Передай управление твоего корытца мне.

– И? – Малахов не знал, ни как управлять катером, ни как передавать управление.

– Ты передавай, потом узнаешь! Выполняй, что я буду говорить. Сначала перемести Борю на свое место, а сам займи пилотское.

Усадить тяжелого и безжизненного штурмана в условиях малого объема кабины оказалось непростым делом. Отсутствие тяготения в тесноте никак не помогало. Андрей несколько раз чуть не порвал свой скафандр так и не пригодившимся кортиком, два раза сильно ударился локтем, но в итоге он сидел на месте пилота, а Тимофеич был надежно зафиксирован на пассажирском кресле.

– Готово!

– А кряхтел-то как, жуть прямо, – прокомментировал командир.

Судя по добродушному голосу Протасавицкого, настроение у него улучшилось, и он уже не был так зол на Малахова.

– Так, Андрюша, теперь скажи, что ты видишь на пилотском дисплее. – Пилот начал не спеша вводить Андрея в курс дела.

– А ничего нет на экране. Я так понимаю, выведены иконки основных агрегатов, и все они отмечены зелёным.

– Это значит, что все системы исправны. Нам надо найти иконку в виде штурвала. Есть такая?

– Сейчас. Ага, есть.

– Нажми на нее.

Малахов выполнил указание пилота, ткнув пальцем в сенсорный экран.

– Теперь она на весь монитор, и выпало меню. Там разные варианты.

– Выбирай «удалённое управление».

– Так, тут ещё варианты.

– Выбирай «следовать за мастером». И когда появится «установить связь», выбирай «подтвердить». Ага, молодец! – обрадовался пилот. – Теперь ты под полным моим контролем.

– На моем экране надпись «заблокировано». А если я захочу взять управление в свои руки?

– Там есть простая команда, но можно я тебе её пока не скажу? Учти, двигаться будем на дистанции сто метров, сначала я, потом вы. Скорость будет невысокая, так что возвращение затянется, – уже строго, как и положено мастеру в полете, объяснил пилот. – «КС-6» – готовы принять нас?

– Готовы! Майор, стартуйте, – приказал командир.

– А что мне-то делать? – растерянно спросил Малахов. Он никак не мог смириться с тем, что ему придется быть статистом.

– Ничего. Наблюдай и сообщай о внештатных ситуациях, – ответил пилот. – Стартуем!

Андрей почувствовал, как дрогнул катер, теряя механический контакт со вторым бортом. Он наблюдал, как челнок Степанова совершил разворот по большой дуге и вышел на траекторию полета к станции. Малаховский же катер развернулся на месте, работая маневровыми движками. Было что-то в этом движении завораживающее и убаюкивающее.

Андрей, уставший от звездного неба на станции, все время стремительно летевшего по кругу, был заворожен неподвижными звездами, которые, как казалось, пытались ему что-то сказать, на секунду прекратив свой безумный бег.

– Нравится? – внезапно раздался за спиной Малахова тихий голос.

Именно за спиной, а не в наушниках гермошлема. Эти слова проникали сквозь скафандр без каких-либо препятствий и возникали прямо в голове.

– Нравится, – нашел в себе силы ответить Андрей.

Он хотел оглянуться, увидеть говорящего, но тот остановил его:

– Не стоит пытаться увидеть меня. Тебя, скорее всего, это совсем не удовлетворит. А с большей вероятностью, ты просто меня не увидишь.

– Кто ты? – уже спокойно и уверенно спросил Андрей.

– Я тот, кто, пытаясь творить добро, творит зло. Я тот, кто пытается создать мир, но не может даже понять его.

– Претендуешь на звание бога?

– Ни в коем случае. Но и на дьявола тоже не претендую.

– Все, что с нами происходит, это ты делаешь? Эти зомби, эти контролеры… Зачем ты катер угнал?

– Я ничего не делаю. Я просто даю возможность этому свершиться… А катер мне нужен был, чтобы встретиться с тобой. Вернее, мне не нужен был катер, мне нужно было, чтобы ты оказался вдали от станции. Мне очень мешает шум.

– Встретиться, чтобы говорить загадками? Скорее, похоже, что ты хочешь полюбоваться собой. – Малахов нервничал и потел под скафандром. Капли противно щекотали затылок.

– Зачем мне любоваться собой? Это удел молодых и амбициозных. И если я буду говорить не загадками, а разгадками, ты не сможешь понять сути. Познавать надо, не услышав ответ, а найдя его. Получив своим трудом, мыслительным трудом. А пока у тебя только прыжки и стрельба. – Таинственный голос звучал ровно, слегка поигрывая обертонами.

– Ты хочешь сказать, что похитил меня ради какой-то тайной миссии?

– Нет, я не хочу тебе поручать никакой миссии. Я хочу, чтобы ты понял и донес до других главную мысль.

– Хочешь дать разгадку?

– Не надо меня ловить на логических нестыковках. Я не хочу ничего разгадывать. Мысль в том, что понятие Зоны появилось на Земле не потому, что произошла единовременная катастрофа или Землю закидали мусором с вселенского пикника.

– А почему именно мне ты хочешь это открыть?

– Потому что ты пока единственный, кто был в первоначальной Зоне и понял ее суть.

– Мне никто не поверил. Знаешь, что мне говорили те, кто читал отчет, записанный с моих слов?

– И что же они говорили?

– Конечно, точно не помню, но примерно так: мол, дети без оружия и защиты, шатающиеся вдоль и поперек всей Зоны, ручные собаки-мутанты, говорящие кровососы и их поселения, одушевленные паровозы, подводная лодка посреди леса – это бред. Зашкаливающая концентрация галлюциногенного трэша. Типа, нанюхался грибов, или что там нюхают.

– Это вполне естественно. Все знали аномалии и Зону по той картинке, которую создавали и информационные каналы, и сами, как их там называли… Сталкеры, да?

– Сталкеры вообще уроды, которых героями объявили. В Зоне много прекрасных людей, много прекрасных нелюдей. И там нет зла первобытного.

– Вот видишь, тебе не надо давать готовых ответов. В природе нет зла. Есть целесообразность. И не будет орел убивать мышей ради забавы. Зачем? И не будет он нападать на медведя, чтобы прокормиться. Бессмысленно. Зачем же тогда кровососам нападать на вооруженных сталкеров? Шансов никаких. Проще найти себе пищу не такую вооруженную.

– Ну да. Это я видел там, в Зоне. Но когда я про паровозы и их детёнышей рассказывал, меня хотели вообще на обследование положить. В психушку. – Андрей почувствовал, как от старой детской обиды у него начали гореть щеки.

– Ну, я не знаю, что там за локомотивы, это же не я создавал их.

– А остальное ты создавал?

– Нет, я ничего не создавал. Я давал вам, людям, возможность. И создавать, и уничтожать. И воевать, и жить мирно. И заметь, я не стал это делать на всей вашей планете. Только в отдельных зонах, не угрожая всей вашей цивилизации.

– А зачем тебе это?

– Мне? Я просто познаю мир. Не более того. Знание – это всё, что я могу получить, и всё, что мне надо.

– Но ведь сколько людей погибло и гибнет! Целые города, великие города, превращаются в необитаемые зоны!

– Ты думаешь, это я делаю? Ошибаешься. Нет ничего, что не делает сам человек. А за штурмана не беспокойся. Я не дал ему мозги выжечь. Пусть поспит пока.

– Не уверен, что ты говоришь мне правду, если знаешь. И если не знаешь, не делаешь вид, что знаешь. Зачем мне было делать всё то, что происходит на станции? Зачем?

– А почему ты решил, что это ты сделал? – В голосе промелькнули нескрываемые иронические нотки.

– Только я знаю, что такое зомби, что такое кровососы и прочие псевдоплоти. Только я мог это воплотить в реальность! – чуть не закричал Андрей. – Зачем я это делал?

– Я чувствую в тебе горечь обиды. Тебе кто-то внушил эти мысли?

– Это ни у кого из экипажа не вызывает сомнений!

– Худшее, что может быть в характере человека, – это отсутствие сомнений.

– Ты говоришь банальности.

– Малахов! Очнись, Малахов! Хватит спать! – раздался голос в наушниках. Он сопровождался неприятным сигналом зуммера на пульте управления.

– Что, тревога? – Андрей словно вырвался из тёмной пропасти.

– Да ты хоря придавил так, что мы тебя несколько минут пытаемся вызвать. – Голос пилота был весёлым. – Подлетаем, пора стыковаться.

– А что мне делать?

– Ты на всякий случай. Если что пойдет не так, нажмешь вон ту большую красную кнопку на пульте. Видишь, она засветилась сейчас.

– А долго я…

– Да минуты три или четыре. Нормально! Молодец, не теряешь ни одной возможности выспаться! Так – готовься, начинаем подстраиваться к нашей станции.

Малахов видел впереди катер пилота, а ещё дальше по курсу величественный тор станции. Махина вращалась, и для стыковки оба катера должны были начать двигаться синхронно с ней.

– Начинаем переходить в координатную систему тора, – раздался сухой отчет Бориса.

Ориентационные движки развернули оба катера, чтобы маршевые двигатели смогли завертеть транспорты по траектории параллельно шлюзовой камере со скоростью вращения тора. Это была виртуозная процедура. Маршевые двигатели работали одновременно с ориентационными, превращая прямолинейный полет мелких челноков в круговой. Через минуту Малахов уже видел неподвижный тор, и люк шлюзового отсека, и несущиеся в диком танце звёзды.

– Прошу выдвинуть причальную штангу, – запросил Степанов.

– Выдаю причальную штангу, – ответил командир.

Шлюзовой отсек гостеприимно распахнул входной люк, и оттуда выехал еле видный тонкий стержень, как будто какой-то рыбак решил наловить космической рыбы.

– Андрей, приготовься, стыкуемся перед шлюзованием.

Катер Малахова начал незаметно сближаться со своим близнецом, и вот уже Андрей почувствовал легкое столкновение корпусов. Теперь оба транспорта были единым целым.

– Отлично, – оценил работу пилота Протасавицкий. – Добро пожало…

– Не спеши, еще надо причалить, – остановил его пилот.

Но Борис перестраховывался. Вот уже бугель стыковочной штанги точно вошел в систему стыковки катера, и, уже влекомые механической системой посадки, оба катера вошли в шлюзовую камеру. А ещё через короткое время шлюз заполнился воздухом и поступила команда покинуть транспорт.

– Андрей, не спеши, я помогу штурмана достать, – услышал Малахов по громкой связи.

– А объясните, пожалуйста, почему я здесь и почему меня надо доставать? – раздался недовольный, но вполне бодрый голос Переверзева.

– Мы, Тимофеич, на прогулке были, а ты прикорнул слегонька в конце, – как ни в чем не бывало сообщил Борис. – Давай тогда выбирайся сам.

– Или у вас шутки идиотские, или я чего-то не знаю, – пробурчал штурман.

– Ты просто забыл, – раздался голос командира, который, как оказалось, слушал все переговоры. – Давайте все немедленно в медблок. После медосмотра собираемся на мостике.