Дозорные гарцевали по обе стороны от Дэвида О'Флинна, когда тот натянул поводья лошади и остановился на спуске с холма, вынуждая спутников последовать своему примеру. Некоторые из них даже выхватили боевые луки из чехлов и с привычной легкостью натянули тетиву. Пехота выстроилась неровной цепью, держа дротики наготове, но пока еще не запустив большие пальцы в петли, усиливающие бросок.

Отряд уже спокойно пересек южную оконечность болотистых земель, окружавших Данмор, минуя земли чужаков… но расслабляться не стоило. Говорят, небеса оплакивают гибель королей. Вот только в сей год тысяча двести, да четыре, а потом еще двадцать, на земле люди перешептывались о том, как бы так эту самую гибель ускорить.

Сочная зелень Кил Клунах тянулась вдаль от основания холма до просторов Лох–Корриб. Дэвид, глядя с высоты, едва мог различить очертания противоположного берега озера. А Яр Коннахт отсюда выглядел не более чем мрачной, серой тучей на горизонте. Свежий ветерок колыхал листву и поднимал на поверхности воды сверкающую белую рябь, из–за чего трава казалась изумрудным морем, разбивающимся об усыпанный битым стеклом берег.

Дозорные начали показывать пальцами огамы, но Дэвид не сумел прочесть сообщаемые ими числа.

— Отряд из четырнадцати человек, — сказал безукоризненно верный ему Гиллападриг. — Вооружены.

— Вот так сюрприз… — Дэвид оглянулся назад и добавил: — Отходим. Движемся чуть ниже вершины холма, а не по ней.

Подобная позиция давала стрелкам наибольшие преимущества.

Рядом с Дэвидом остановил своего коня Лиам О’Флаэрти.

— Это не западня, — сказал он. — Просто сопровождение. Он бы не послал меня в такую даль, как Шлиав уа’Линн, только чтобы заманить вас в ловушку.

— Да неужели? — равнодушно откликнулся Дэвид.

Этот западник говорил так, будто Шлиав уа’Линн лежал где–то на краю земли. И если уж какая страна и заслуживала своего названия, так это Яр Коннахт. К западу от Лох–Корриб не росло ничего, кроме камней. Да и те никчемные.

— Эти всадники запросто могут оказаться не из твоего клана, а сыновьями Рори, — добавил Дэвид. — Слушок один припорошил юга тающим снегом… Турлох и Маленький Хью выбрались из–под крылышка О’Нилла и вернулись, чтобы отобрать власть у Аэда. — Он, изобразив наивность на лице, повернулся к Лиаму. — Полагаю, до ваших западных краев эти вести еще не дошли.

Лиам хмыкнул, но ничего не ответил. Тогда Дэвид пришпорил лошадь, омраченный пониманием того, что его подозрения подтвердились. Пусть сыновья Рори и сделали глупость, когда вернулись, но они были не столь тупы, чтобы разъезжать повсюду открыто. Они прятались под защитой какого–то могущественного лорда, а где можно укрыться надежнее, нежели на самом краю земли?

Приземистая крепость О'Флаэрти располагалась на озерном острове вдалеке от берега и надежно охранялась флотилией боевых лодок. Дэвид задумался, как бы так ему взять штурмом это место, если понадобится. Конфликтов между О’Флиннами и О’Флаэрти не было, но рассудительный человек всегда должен оттачивать свой разум столь же усердно, как и свой меч, чтобы избегать необходимости использовать оружие.

Стены были возведены из камня в чужеземной манере. Впрочем, в чем О’Флаэрти не испытывал недостатка, так это в булыжниках.

Когда его люди уже высаживались на деревянной пристани под крепостью, Дэвид пришел к заключению: тут поможет только осада, что и практично, и непрактично одновременно. У кельтов много чудесных достоинств, но к ним не относятся усидчивость и терпеливость. Само слово «осада» проникло в их умы из чужого языка, когда они находились не по ту сторону катапульт.

Во дворе поверх земляной насыпи, образуя длинный стол, были уложены доски. Еда радовала глаз изобилием: говядина, свинина, конина, дичь и соленая рыба, пудинги, пироги и хлеб, масло, свежие сливки и сметана, всевозможные сыры, молоко (разумеется, кипяченое) с медом, фасоль и корнеплоды, пара–тройка сортов яблок, а также соль, лук–порей и шпинат.

Имелись на столе и диковинные блюда. Какие–то крупные желтые зерна, смешанные с плоскими и круглыми бледно–зелеными бобами. Бесформенные, похожие на корнеплоды коричневые штуковины, чей вид и запах не особо способствовали аппетиту. Исходивший от них аромат намекал, что ощущения от употребления должны быть довольно необычны.

Хью О’Флаэрти встретил Дэвида во дворе и по ирландскому обычаю пожал руку, стиснув его ладонь. Дэвид подождал, и тогда Хью надавил еще сильнее, но Дэвид все так же терпеливо выжидал. В конечном итоге О’Флаэрти вздохнул и расслабил хватку, а затем подарил в знак почтения браслет. Дэвид же восславил гостеприимство хозяина, одновременно пытаясь догадаться, что замыслил этот старый лис. Гости, как принято среди ирландцев, одобрительно рукоплескали.

Хью сопроводил Дэвида к центру стола, где доски покрывал отрез льняной ткани, а рядом стояли три высоких стула. У правого уже расположился знаменосец О’Флинна, а на левом сидела Нифа, жена хозяина, — тонкая, как жердь, женщина с ястребиным взором. Она поприветствовала Дэвида притворно милой улыбкой.

Как только О’Флинн уселся, по двору начали сновать слуги, разнося еду. Тогда Дэвид повернулся чуть в сторону и передал браслет Гиллападригу, сидевшему рядом.

— Доводилось видеть такое? — прошептал О'Флинн.

— Аккуратная работа, — ответил доверенный, — но вот камни всего лишь отполировали, оставили без огранки.

— Главное, что сделано хорошо. — Дэвид натянул браслет и закрепил его поверх переплетения татуировок. — Но кто и когда видел распростертого орла, усевшегося на солнце?

Он оглядел собравшихся в поисках того, что рассчитывал увидеть. Тем временем О’Флаэрти протянул ему тарелку с жареным мясом кабана.

— Он же лично прислуживает тебе, — прошептал Гиллападриг. — Ему определенно что–то нужно.

— Да уж… этот день полон сюрпризов.

Среди присутствующих на пиру были члены семьи О’Флаэрти и союзных ей кланов. Дэвид приметил даже нескольких крепких ребят из Коннемары, самой каменистой части Коннахта. Достойные рубаки ощущали себя неловко в лучшем обществе. Коренастые фигуры и темные волосы свидетельствовали об их пиктских кровях на фоне высокорослых рыжих и блондинистых кельтов.

Прибыли и двое датчан, заплетавших волосы в длинные косы. У того, что поменьше, было широкое, плоское и более темное лицо.

Дэвид прожевал кусочек мяса, наслаждаясь вкусом.

— Славный кабанчик, — похвалил он, не прекращая оглядывать собравшихся.

— Сам его на копье насадил, — ответил О’Флаэрти.

— Достойный подвиг.

Дэвид не питал ни малейших сомнений, что кабан был давно мертв к тому моменту, как свита позволила О’Флаэрти хотя бы приблизиться к нему. Короли и без того встречаются слишком редко, чтобы разменивать их на пару хряков.

— И кого же ты выглядываешь? — наклонился поближе Гиллападриг.

— Турлоха и Маленького Хью.

— О'Флаэрти не будет столь беспечен!

— Неужели? Он уже и так изгибается, как те прописные буквы, что малюют в своих книжонках монахи. Сыновья Рори помогут ему покончить с детьми Кахала, а сыновья Кахала — с детьми Рори. Он получает удовольствие от хода событий, а не от итогов. Меня же зазвали сюда, чтобы передать весточку Кормаку. Вопрос только в том, что именно мне предстоит передать.

Наконец Дэвид кое–что заметил. Хоть и не сыновей Рори, но пищу, украшенную странным узором в виде орла. А еще полдюжины мужчин и женщин, столпившихся у края двора. Они были брюнетами, как жители Коннемары, но пикты и ирландцы смазывали свои волосы жиром, делая из них шипы, а эти люди заплетали косы на манер датчан. Чужаки обладали такими же плоскими лицами, как и низкорослый датчанин, а кожа их отливала темной бронзой.

Краем глаза Дэвид уловил кошачью ухмылку О’Флаэрти.

Ничто так не радует того, кто верует в собственную мудрость, как удачная уловка. Но Дэвид был вовсе не удивлен, встретив сыновей Рори, когда О’Флаэрти повел его в свои покои после пира. Турлох стоял спиной к огню, сцепив руки сзади. А его брат, Маленький Хью, сидел за длинным столом перед кружкой с вискбеатой, видно, не первой за этот вечер. Когда Дэвид вошел, оба повернулись к нему.

— Так что? — Хью рыгнул. — Ты с нами?

Турлох опустил руку на плечо брата, призывая замолчать. О’Флаэрти закрыл дверь.

— Я еще не обсуждал ничего с ним, — сообщил он сыновьям Рори.

Дэвид подошел к полке на стене, взял кувшин с вискбеатой, чтобы наполнить кружку и себе.

— Я с вами в том смысле, что мы сейчас находимся в одном помещении. Если же интересует, буду ли я и дальше с вами, то это уж зависит от того, где еще вы намереваетесь побывать.

Маленький Хью, едва начавший расплываться в улыбке при первых словах, состроил гримасу, услышав продолжение. Турлох тоже нахмурился.

— Не смешно, Дэвид.

— А я и не шучу.

— Все вожди с ними, — заметил О’Флаэрти. Заперев дверь, чтобы никто не помешал их небольшому собранию, он тоже направился к кувшину. — Они пришли и принесли присягу.

— И, без сомнения, шли вереницей, — сказал Дэвид. — Думаю, я даже могу назвать имена. Клятвы, видимо, ничего не значат в наши дни, раз их так легко забывают.

О’Флаэрти налил себе выпить и сел рядом с Турлохом и Дэвидом.

— Я-то не клялся в верности О’Коннерам из Круахана, — сообщил он.

Дэвид пожал плечами. Яр Коннахт никогда не считался частью королевства. О’Флаэрти были изгнаны оттуда всего пару поколений назад… теми самыми О’Коннерами из Круахана.

— А что насчет остальных?

— Те клятвы, — подал голос Турлох, — что они давали моему родственничку, уже не имеют силы благодаря его никчемному, бесчестному правлению.

— Смею возразить. Есть и положительные стороны.

Турлох поднялся и оперся о стол обеими кулаками.

— Он не король! Мы все согласились с этим: О’Тайг, О’Фланниган, Макгаррити…

Дэвид сохранял самообладание. Чтобы провозгласить нового короля Коннахта, нужно согласие четырех главных вождей, а Турлох пока назвал имена трех. Сразу стало понятно, почему О’Флаэрти так старательно потчевал своего гостя и ублажал его слух сладкими речами. Если Турлох привлечет на свою сторону еще и О’Флиннов, он сможет повелевать всеми камнями Круахана!

Дэвид опустошил свою кружку и толкнул по столу. Та упала и закружилась.

— Вот только Кормака ты не упомянул, — заметил О’Флинн. — Войсковой маршал может иметь свое мнение касательно того, нарушили ли четверо вождей свои клятвы.

— Ты его офицер, — сказал О’Флаэрти. — Он прислушается к твоему совету.

— Макдэрмот обладает исключительным слухом… воспринимающим только то, что он дозволяет говорить.

Турлох грянул кружкой по столу.

— Белый жезл принадлежит мне! — заявил он. — Мой отец был верховным королем!

— И к чему это привело? — сказал Дэвид. — А что насчет чужеземцев, прибывших в Ирландию? Они — тот самый камушек, о который спотыкаются ваши планы. Если я соглашусь и даже сумею убедить Макдэрмота… Аэд бросит на нас своих ребят в железных рубашках. Они и без того захватили Мит и Ленстер. Хотите подарить им и Коннахт? — Он изобразил приступ тошноты и отвернулся.

— Сыновья Кахала, — тихо и несколько надменно произнес О’Флаэрти, — не единственные, кто дружит с железными рубашками.

Слуга О’Флаэрти сопроводил их в комнату, где ожидали незнакомцы, которых Дэвид приметил ранее. С ними там ждали и оба датчанина. Теперь, когда они стояли рядом, стало ясно, что тот низкорослый был полукровкой, его родители принадлежали к обеим народностям.

О’Флинн настороженно разглядывал чужаков, понимая, что О’Флаэрти пытается втянуть его в какие–то пока ненепонятные затеи. Судя по всему, в смущении пребывали и иноземцы, кидавшие косые взгляды на хозяина и при всей своей заносчивости не скрывавшие обеспокоенности.

Зато четырех доверенных Дэвид опознал тут же. Двое вошли раньше, и еще двое потом. Они парами расположились по разные стороны собравшихся. Одежда их была пошита из мягкой кожи с бахромой на рукавах и штанах. С поясов свисали короткие мечи. А поверх одежды были наброшены железные рубашки. Не такие, как у северян, но подогнанные под фигуру владельца и украшенные изящными узорами в виде птиц и диких растений. Двое нацепили на головы шлемы, совсем не похожие на те, что носят северяне, да еще и с плюмажами из перьев неведомой птицы.

Те трое, что наблюдали за пиром вместе со своими женщинами, определенно были вождями. И так рослые, они слегка запрокидывали головы, словно старались взирать на мир с предельно доступной высоты. При этом знать носила точно такие же кожаные одеяния, как и охрана. Разве что украшенные цветными бусинами и ракушками, а на плечах — прядями нитей необычных расцветок.

Мужчина, сидевший в середине, добавил к своему наряду и серебряный венок: орел, распростерший крылья до висков незнакомца, удерживал в когтях между его бровей отлитый из золота солнечный диск.

Но даже столь примечательные побрякушки не могли скрыть от взора Дэвида еще одного человека, стоявшего в сторонке вместе с женщинами. Он единственный не выказывал никакого беспокойства. Это был более низкорослый, широкоплечий и смуглый мужчина, нежели остальные, а его одежду составляли грубо пошитая куртка, завязанная на груди подобно плащу, и одноцветный килт. Голова его была обмотана чем–то вроде полотенца. Вначале Дэвид подумал, что этот человек ранен, но затем предположил, что он может быть жрецом магометан. Потом О’Флинну сказали, что он работник, вот только неподвижный взгляд немигающих глаз противоречил этому утверждению.

«Будь у меня такой слуга, — подумал Дэвид, глядя в его наглые глаза, — я бы прикончил его за подобную заносчивость».