Длительный застой всегда приводит к повреждениям. Со временем система разбалтывается выше допустимой нормы, однако частичная дозаправка дает шанс привести все в порядок.

Система проснулась и проанализировала ситуацию. Наметились кое–какие благоприятные возможности, но в целом положение было удручающим. Законы Вселенной не отрицают чудес, но даже чудеса имеют свои ограничения, а враги многочисленны, и им посчастливилось получить тысячи преимуществ еще до начала сражения.

Ужасные внешние условия требуют решительных действий — таков был первый вывод из анализа ситуации.

Когда на кону стоит безопасность целого мира, ничто не может считаться достаточным.

— Ты ничего не почувствовал?

Блох растянулся на кровати. Он помнил, как закрыл глаза, слушая хрипы своего старенького бумбокса. Но теперь радио молчало, а говорила мама, и, открыв глаза, он решил, что прошло не больше двух–трех минут.

— Нет, а что?

— Земля. — Мама стояла в темной комнате и отчаянно пыталась подобрать слова. — Похоже на землетрясение… только не по–настоящему… ладно, не важно…

Земля под домом снова вздрогнула. Не очень сильный толчок, не из тех, что могли разрушить дом. Плавное движение, словно весь мир был водяным матрасом и кто–то огромный плюхнулся на дальний его конец.

— Саймон, — позвала мама.

Никто больше не называл его Саймоном. Даже папа обычно пользовался тем прозвищем, которым его дразнил брат. Так, по крайней мере, рассказывали Блоху. Сам он отца совсем не помнил.

— Как ты себя чувствуешь, Саймон?

Блох сел на кровати. В доме было холодно и темно, как обычно, когда отключают электричество.

Она потрогала его лоб.

— Да все в порядке, мам.

— Тебя не тошнит?

— Нет.

— Лучевая болезнь, — вздохнула мама. — Она не сразу дает о себе знать.

— Мам, говорю ж тебе, все в порядке. Который час?

— Скоро шесть. — Она посмотрела на часы, проверяя, не ошиблась ли. — И утром мы с тобой пойдем к врачу, если не прямо в госпиталь.

— Хорошо, только ведь ничего страшного не случилось, — повторил Блох уже, наверное, двадцатый раз за ночь. — Когда оно начало светиться, мы сразу отошли подальше. Потом приехала полиция и этот чел из «безопасности», а мистер Райтли нашел мне старую толстовку…

— Я так испугалась, — перебила его мама, обращаясь, вероятно, к стенке. — Прихожу домой, а тебя нет. Ты давно уже должен был вернуться. А телефон не работает, и свет везде погас.

— Я шел пешком от самого зоопарка, — объяснил юноша. — Мистер Райтли обязательно подвез бы меня, но он оставил машину по другую сторону от места крушения.

— От места крушения, — словно эхо, проговорила мама.

Он и сам знал, что не стоило об этом вспоминать.

— Тебе там вообще нечего было делать, — сказала она. — Что–то свалилось с неба, и ты тут же побежал смотреть.

И Блох не сомневался: это была самая большая удача в его жизни.

— Саймон, почему ты всегда ищешь неприятности? — спросила мама.

Она рано овдовела, и старший ее сын сейчас служил в армии, во враждебно настроенной стране, и даже в обычные дни ей хватало причин для волнения. А теперь еще эти инопланетяне свалились как снег на голову, и не слышно ни слова о том, что происходит в остальном мире. Она снова коснулась лба сына, который пока еще был рядом с ней.

— Не нравится мне все это, Саймон.

— Я понимаю, мам.

— Я не люблю приключения, — продолжила она. — Вот дождемся, когда включат свет, и пойдем к врачу.

На самом деле оба они догадывались, что это случится не скоро. Поэтому Саймон заговорил о другом:

— Мам, я есть хочу.

— Еще бы ты не хотел. — Обрадовавшись наконец–то появившемуся делу, она метнулась на кухню. — Будешь хлопья, пока молоко не скисло?

Блох поднялся, натянул вчерашние брюки и толстовку Корнеллского универа, которую он выудил из ящика для потеряшек в зоопарке.

— Хлопья? — переспросил он. — Звучит неплохо.

— Какие тебе? — отозвалась мать из–за открытой двери обесточенного холодильника.

— Пусть это будет сюрприз.

Он всунул ноги в ботинки и выскользнул через заднюю дверь.

Мистер Райтли словно бы и не двигался с места все эти двенадцать часов. Он стоял посреди класса в том же самом месте, где Блох попрощался с ним, и наверняка не спал. Глаза под мутными очками были красные и встревоженные. Голос напоминал шкрябанье наждачной бумаги.

— Так быстро.

— Что быстро? не понял Блох.

— Они пару минут назад послали за тобой машину. Я сказал, что ты, скорее всего, дома.

— Нет, я сам пришел, пешком, — ответил парень.

— Ха–ха–ха, — рассмеялся мистер Райтли, но как–то вяло. — В общем, они собирают всех свидетелей, хотят узнать, кто что запомнил.

За окном все еще было темно. Класс освещали лампы, работающие от аккумуляторов. «Они» — люди из Министерства безопасности в строгих костюмах, ученые, одетые в хаки, и горстка солдат — расположились в дальнем углу. Класс превратился в штаб–квартиру всей операции. Заметив Блоха, несколько человек подошли, протянули руки и представились. Парень сделал вид, что внимательно их слушает. Затем какой–то коротышка с индейской внешностью утащил его в угол и с ходу начал расспрашивать:

— Ты разговаривал с этим существом?

— Я слышал, как оно разговаривало.

— Ты его трогал?

Блох чуть было не сказал «да», но вовремя одумался.

— А кто вы такой? — спросил он.

— Я тебе уже сказал. Я декан физического факультета в университете. Меня вызвало сюда Министерство безопасности.

— Это был термояд?

— Извини, что?

— Это существо или устройство, — попытался объяснить Блох. — Оно засветилось голубым огнем, и вода в бассейне нагрелась. Мы решили, что какой–то реактор вырабатывает энергию.

Физик отмахнулся от этой идеи:

— Термоядерная реакция — не такая уж простая штука, молодой человек. Реактор работает по–другому.

— Но оно просило воды, а вода — это в основном водород, — возразил Блох. — А водород — это то, что горит на Солнце.

— Ага, — сказал коротышка. — Значит, ты и твой учитель — эксперты в термоядерных технологиях?

— А кто эксперт? Вы?

Коротышка замахал руками:

— Меня пригласили помочь. Я пытаюсь выяснить, что здесь произошло вчера вечером и что происходит сейчас. А как ты себе это представлял? Где–то в особом бункере сидит целая команда специалистов и дожидается, когда к нам прилетят инопланетяне и можно будет их изучить? Думаешь, меня и моих коллег хоть как–то готовили к таким происшествиям?

— Я правда не…

— Послушай меня, — перебил его физик.

И тут земля вздыбилась. Почти то же ощущение Блох успел испытать раз десять еще по дороге сюда, только на этот раз пол поднялся выше и не опустился. Все в классе замолчали. Потом старый профессор обернулся к какой–то девушке и спросил:

— Кевин уже получил акселерометр?

— Не знаю.

— Тогда поищите другой. Главное, чтобы он работал и был правильно настроен.

Девушка была симпатичная, но очень серьезная, очень взволнованная. «Студентка, наверное», — решил Блох. Проходя мимо, она мельком взглянула на высокого парня в университетской толстовке, которая явно пришлась ему не по размеру. Затем девушка скрылась за дверью, а Блох остался в классе с двумя десятками усталых взрослых дяденек, о чем–то тихо и торопливо переговаривающихся.

Физик что–то втолковывал лысому безопаснику. По обеим сторонам от лысого стояли двое парней помоложе, с одинаковыми планшетами в руках, и пытались разобрать текст в тусклом свете лампы. Армейский офицер отдал какой–то приказ двоим солдатам. Блох плохо разбирался в званиях и родах войск. Вот если бы спросить у Мэтта… У него была тысяча причин, чтобы позвонить брату. Но телефоны не работали. Даже армии пришлось пользоваться устаревшими средствами связи. Офицер написал в блокноте несколько слов, оторвал листок и вручил солдату, послав его с этим важным сообщением «на объект».

Мистер Райтли отошел в сторонку. Он выглядел уставшим, потерянным и никому не нужным, но в конце концов отыскал табуретку и уселся на нее.

— Итак, что нам известно? — спросил его Блох.

Прозвучало это очень многозначительно, и они с учителем вместе рассмеялись.

— Вы по–прежнему считаете, что наш корабль не связан с тем большим зондом?

Словно делясь страшной тайной, мистер Райтли наклонился к нему и сказал:

— Они появились из разных секторов неба. Сила удара не идет ни в какое сравнение с тем, что случилось на другой стороне Земли.

Ученые собрались в кучку, то и дело прерывая разговор и указывая на пол.

— А что случилось на другой стороне Земли?

Мистер Райтли знаком подозвал его ближе и прошептал:

— Полковник недавно беседовал с человеком из «безопасности». Я слышал, как он сказал, что армейская кабельная связь не работает. Через двадцать минут после столкновения из Европы и Азии поступили сообщения о вспышках света и активных перемещениях на земле и в воде. Затем поднялся ураганный ветер — и все затихло.

Блох очень переживал за брата, но все–таки не удержался и сказал:

— Круто.

— У меня есть рабочая гипотеза, — продолжал мистер Райтли. — Ночную сторону Земли мы потеряли, но здесь вторжение еще не началось. Безопасники и военные пытаются спасти нашу сторону.

Блох подумал о пришельце и мертвых детях и согласился:

— Вы были правы, сэр. Не стоило ему доверять.

Мистер Райтли пожал плечами и ничего не ответил.

В дальнем углу комнаты началось что–то вроде совещания. Много эмоций и никакого результата. Безопасник зашептал на ухо своему помощнику, и тот забегал пальцами по планшету. А полковник написал еще один приказ и отослал с ним последнего оставшегося солдата.

— А что пришелец делает сейчас? — спохватился Блох.

— Кто знает, — вздохнул мистер Райтли.

— Радиация не дает к нему подойти?

— Нет, он не… — Ему пришлось снова поправить очки. — Наш приятель просто исчез. После того как мы ушли, он пробил дно бассейна. Сам я еще не был «на объекте», но слышал, что бетон раскрошился и на дне появилось ровное отверстие, ведущее черт знает на какую глубину. В этом–то вся проблема. Потому все так и волнуются из–за маленьких землетрясений, если, конечно, их так можно назвать. Чем сейчас занимается внизу наша зеленоглазая загадка?

Блох посмотрел на учителя, затем на оказавшийся вдруг таким важным пол. И тут ему в голову пришла странная, но отчетливая мысль: это существо — вовсе не сам монстр, а только маскировка, с помощью которой он скрывал свой настоящий вид. Неизвестный закутался в твердую оболочку и освещал все вокруг ярко–голубым ужасом. Обычная жизнь скучна и проста. Но то, что случилось сегодня, не было ни скучным, ни простым.

Блох рассмеялся, радуясь открывшимся возможностям.

Больше половины находящихся в комнате обернулись и уставились на него, не понимая, что происходит с этим высоченным подростком.

— Они собираются опустить кабель в отверстие, — сообщил мистер Райтли.

— Как это? С камерой на конце?

— Камера, похоже, не работает. Электроника — штука ненадежная. Так что они собираются опустить туда добровольца.

— Я готов.

— Так и знал, что ты это ответишь, — усмехнулся мистер Райтли.

— Я могу спуститься, скажите им.

— Во–первых, я не стану этого делать. А во–вторых, мои слова ничего здесь не решают. Эти ребята не доверяют мне.

Физик и полковник говорили о чем–то важном, чертя пальцами в воздухе причудливые фигуры.

— Я проголодался, — заявил вдруг Блох.

— Тут где–то есть армейские сухие пайки, — ответил мистер Райтли.

— Пожалуй, пойду поищу их, — соврал парень и вышел в коридор, удивительным образом оказавшийся пустым.

Каждый зоопарк балансирует между совершенством и минимальными затратами. Каждая клетка должна быть неприступной и вечной, и закрытые для обзора участки тоже имеют значение. Крошечный кусочек неба загораживала стальная решетка, которая спускалась к бетонной стене, имитирующей природный камень, и посетители могли бродить вокруг с утра до ночи, день за днем, могли сколько угодно стоять у бронированного стекла и читать информацию об амурском леопарде, так ни разу и не увидев его.

Иногда леопард прогуливался по бетонному полу, но не в это утро. Сегодня все казалось необычным и неправильным. Он лежал рядом с мертвым декоративным деревом и копил силы. И тут появился монстр. Чудовище было огромным, шумным и очень неуклюжим, и зверь продолжал лежать неподвижно, когда оно неловко развернулось и длинная лапа задела стальную решетку, закрывающую небо. Монстр остановился, с него спрыгнул человек и посмотрел на повреждение, а затем подбежал к бронированному стеклу и заглянул в темную клетку. Но не увидел леопарда. Человек вздохнул с облегчением, снова забрался на монстра и умчался прочь. Тогда леопард поднялся и взглянул на рваное отверстие наверху. Совершив неосознанный, но грациозный прыжок, он оказался там, где никогда прежде не бывал. И мир вокруг изменился.

Возле пингвиньего бассейна грохотали краны и генераторы. На деревьях закрепили прожекторы, и яркие конусы света выхватывали из тьмы целенаправленный хаос. Люди кричали друг другу, что нужно делать так, а не иначе, или пошло к черту и то и другое, и кто вообще главный в этом аду. Блох шел вдоль дальнего края бассейна. Он решил вести себя так, будто и должен здесь находиться. Если бы кто–нибудь спросил, что тут делает этот парень, он бы ответил, что идет к торговым автоматам в ремонтном цеху — хорошая идея, тем более это было почти правдой. Или он мог соврать про какое–нибудь поручение, данное ему коротышкой–физиком. У него в запасе было много выдумок, и он даже представил себе, как скажет вооруженному солдату: «Ты мне не веришь? Ну тогда, наверное, ты должен меня застрелить. Ну давай, стреляй, если не слабо!»

Он вынырнул из мечтаний, увидев девушку–студентку. Блох узнал ее джинсы и забранные в хвост светлые волосы. Она стояла на дорожке, опустив руки, и смотрела на небольшой пригорок возле пруда с японскими карпами. Блох решил подойти и поговорить с ней. Он хотел спросить, нашла ли она тот прибор — как он там назывался? А еще рассказать о том, как они перевозили инопланетянина на грузовике — это могло произвести на нее впечатление. Было довольно светло, он мог различить даже заклепки на ее джинсах. И тут он заметил, что ткань у нее между ног чуть темней, чем остальные джинсы, будто пропитана мочой.

Девушка услышала шаги Блоха и вздрогнула, но продолжала не мигая смотреть на живописный уголок природы с крохотным водопадом.

Блох остановился у нее за спиной, но ничего странного поначалу не увидел, пока из последнего пятна темноты не появился леопард.

— Не слабо, — прошептал парень от чистого сердца.

Девушка снова вздрогнула, с шумом вдохнула и задержала дыхание. Она хотела оглянуться, но не могла. Она заставляла себя не двигаться с места, но руки ее сами собой потянулись вверх, как будто она собиралась взлететь.

Леопард заинтересовался ею ничуть не меньше, чем Блох. Амурские леопарды — редкий вид кошачьих — в большинстве своем жили в зоопарках. Русские обещали возродить их популяцию на Дальнем Востоке, но этот самец не входил в программу восстановления. Он родился в результате близкородственного скрещивания, у него были серьезные проблемы с мошонкой, и смотрители зоопарка считали его слишком раздражительным, возможно, даже слабоумным. Блох обо всем этом знал, но сердце его не забилось быстрей. Стоя за спиной у девушки, он прошептал:

— Давно ты здесь?

— Ты его видишь? — так же шепотом спросила она.

— Да, конечно.

— Тише, — шикнула она.

Он промолчал.

Но она первая не послушалась своего же совета. Отступила ближе к Блоху и сказала:

— Должно быть, минуты две. Но, кажется, будто я уже час здесь стою.

Блох взглянул в золотисто–зеленые кошачьи глаза. Зверь смотрел настороженно. Не со страхом, нет, но близко к тому. Он в любой момент мог испугаться, и это развеселило Блоха.

Девушка услышала его смешок.

— Что такое?

— Да нет, ничего.

Она глубоко вдохнула.

— И что нам теперь делать?

«Ничего» — очень полезное слово. Блох повторил его уверенным тоном. Он подумывал положить руку девушке на плечо, догадываясь, что она не станет возражать. Возможно, ей даже будет приятно. Но сначала он объяснил, что хотел сказать:

— Если мы ничего не будем делать, он уйдет.

— Или бросится на нас, — возразила она.

Это было маловероятно. Леопард не напал на нее, когда она стояла одна, а теперь их двое. Блох подумал, что ему повезло. Чувствовать волнение и бояться — это совсем разные вещи, и ему нравилось стоять рядом с девушкой, слушая ее учащенное дыхание. В прудике журчала вода, разноцветные рыбки медленно поднимались к холодному утреннему воздуху, привычно выпрашивая корм, а леопард смотрел на них сверху, стоя неподвижно и лишь подергивая кончиком роскошного хвоста.

Приближающиеся голоса нарушили волшебство. Леопард поднял голову, девушка вздрогнула и прижалась спиной к парню, который был почти на десять лет младше ее. Чуть повернувшись, она спросила куда–то в голубую пустоту:

— Кто это?

Солдаты, ученые и безопасники всей толпой появились у Блоха за спиной. Если они шли к пингвиньему бассейну, то немного ошиблись с направлением. Или, может, у них появилась другая идея. Во всяком случае, все эти очень важные люди повернули из–за угла и уставились на студентку и высокого парня, неподвижно стоявших на дорожке. Затем один из солдат заметил дикую кошку и громко спросил:

— Как вы думаете, почему этот тигр здесь? Я что–то не вижу решетки.

Кое–кто из толпы благоразумно остановился, остальные по инерции двигались дальше.

— Боже мой, да он же сбежал! — крикнул главный физик, шедший впереди всех.

Теперь все поняли, что произошло. Каждый отреагировал по–своему: потрясение, испуг, настороженное любопытство — все это перемешалось в разных пропорциях. Полковник и его солдаты стояли как вкопанные, ребята из правительства оказались отличными спринтерами, а тот ученый, который отослал девушку с поручением, громко рассмеялся и подошел ближе, даже слишком близко.

И тут физик осознал свою ошибку, развернулся и бросился наутек, но запутался в своих же ногах и тяжело повалился на землю. Неловкие движения заинтересовали леопарда, он пригнулся и приготовился к прыжку.

Блох не успел обдумать, что собирается делать. Он бы с удовольствием простоял все утро рядом с испуганной девушкой. Но затем еще двое споткнулись и упали, кто–то сзади заорал, чтобы все убегали к чертовой матери и он мог выстрелить. Весь этот переполох пробудил хищные инстинкты в животном, которое еще никого в своей жизни не убивало. Леопард прыгнул к берегу пруда. Блох следил за полетом, и в нем самом просыпались инстинкты. Он шагнул вправо, преграждая дикой кошке дорогу. Леопард плавно и грациозно приземлился на бетон и сжался для нового прыжка, но Блох обеими руками схватил его за шею. Зверь начал извиваться и царапаться. Острый коготь распорол рукав толстовки. Тогда Блох приподнял леопарда, мимоходом удивившись тому, какой он маленький и легкий, но зверь, несмотря на молодость и неопытность, едва не вырвался на свободу.

— Нет! — крикнул Блох.

Коготь снова царапнул его бицепс.

И тут Блох нырнул в пруд — к карпам и ледяной воде. Примат весом в триста фунтов придавил кошку к дну пруда, сердито, но восторженно приговаривая:

— Стой–стой–стой.

Брызги разлетелись во все стороны. Мокрый и перепуганный комок меха выскочил на берег, бросился к пригорку и исчез за ним. Блох выбрался из воды, довольный и возбужденный, и посмотрел на разорванный левый рукав.

Девушка закрыла глаза от страха и потому не видела, как леопард убежал. Теперь она глядела на растревоженных рыбок, считая, что чудище утонуло в пруду. Она обернулась к Блоху, собираясь что–то сказать, поблагодарить парня, который разогнал ее кошмар и спас ей жизнь. Но тут она почувствовала, что джинсы промокли, и потрогала ткань.

— Поверить не могу, — начала она, потом поднесла руку к лицу, принюхалась и зарыдала: — Не смотрите на меня! О господи, не смотрите!

Блох спал.

Наверное, его срубило лекарство, или он просто не выспался и потому отключился при первой же возможности. Во всяком случае, ему было тепло и уютно лежать на армейской койке и видеть чудесные сны о том, как он сражается с леопардами и драконом. А потом великан с клыками вместо зубов и руками, испачканными в дерьме, тряс его снова и снова. Наконец он откашлялся и проснулся.

Над ним склонилось знакомое смуглое лицо.

— Здравствуй.

— Привет.

Физик посмотрел на пол.

— Спасибо тебе, — сказал он и посмотрел парню в глаза. — Как знать, чем все это могло кончиться, если бы ты там не оказался.

Блох был единственным пациентом в походном госпитале, развернутом на парковочной площадке зоопарка. Поврежденную руку покрыли армейской заживляющей смесью, а к здоровой подсоединили капельницу с антибиотиком.

— А что случилось с ним? — спросил Блох про леопарда.

Голос прозвучал хрипло, язык ворочался с трудом.

Физик словно не услышал вопроса. Он опять изучал пол. Видимо, мягкое виниловое покрытие чем–то ему не нравилось.

— Твоя мать и учитель ждут в соседней комнате.

Пол вдруг закрутился и сморщился. Великан из сна пытался пробиться в реальный мир, но быстро устал и затих.

Затем физик принялся отвечать на вопросы, которых Блох не задавал:

— Я думаю, тот аппарат накрыл собой полмира. Это может быть вторжение, или исследование, или эксперимент. Не знаю. Вся планета осталась без электричества. Спутники связи вышли из строя, и нам теперь непросто побеседовать даже с соседями, не говоря уже о людях на другом конце мира. Пришелец или пришельцы повели себя враждебно, если, конечно, они вообще нас заметили. Я все еще жду голоса с небес. Но никаких голосов не слышно. Ни угроз, ни требований, ни намека на извинения.

Ярость постепенно улеглась, осталось только недоверие. Физик и так был невысок ростом, а сейчас казался совсем мальчишкой.

— К нам приезжают люди от самой границы. Свидетели. Всего час назад я беседовал с беженцем из Огайо. Он говорит, что стоял на вершине холма, наблюдая за падением солнечного паруса. Он видел, как что–то похожее на туман — тонкая призрачная дымка — опустилось с неба на другую сторону холма. И мир начал меняться. Земля тряслась, словно пудинг, деревья ожили — не закачались, как ты, должно быть, подумал, а вырвали корни из земли и убежали, а из темноты донеслись какие–то голоса, мощные и ужасающие. Потом теплый ветер ударил ему в лицо, а земля под ногами вслед за деревьями потекла в долину. Этот человек сел в машину и гнал на запад, пока не кончился бензин. Потом украл другую машину и ехал дальше, пока и она не остановилась. Он раздобыл третью и мчался на полной скорости, пока не почувствовал, что засыпает. Тогда он съехал на обочину, где его нашел патруль и привел сюда.

Физик взял паузу, чтобы отдышаться.

— Это устройство, — снова заговорил он. — Объект, который ты видел. Он может быть частью вторжения, а может — и чем–то еще. Никто точно не знает. Но на дневную сторону Земли упало много маленьких объектов. Военные засекли их еще до того, как отказали радары. Так что я могу с уверенностью сказать: эти маленькие космические корабли прилетели из разных секторов околоземного пространства. Почти все они упали в Тихий океан. Но, понимаешь, Пендерское происшествие потому и важно, что корабль упал на землю, в большом городе. Это открывает перед нами кое–какие возможности. Но у нас нет времени на отдельное разбирательство с этой загадкой. Землетрясения становятся все сильнее и происходят все чаше. Температура грунта повышается, особенно в глубине под нами. Я предполагаю — и это моя лучшая гипотеза, — что существо, которое ты помог отвезти в бассейн, растворилось в воде. Термоядерный реактор или какой–нибудь другой источник обеспечил его энергией для роста. Но я понятия не имею, есть ли у него свой особый план действий, отличающийся от плана других пришельцев. Я ничего не знаю. И даже если бы у меня были ответы на все вопросы, сомневаюсь, что я смог бы изменить ситуацию хоть на йоту. По–моему, все выглядит так, будто некие могучие силы сейчас доделывают задуманное, а нас никто и не собирался спрашивать.

Ученый замолчал и наконец–то смог нормально вдохнуть. Но даже изрядный глоток кислорода не помог ему успокоиться. Блох сидел и думал о том, что услышал, и о том, насколько все это интересно. Вошла медсестра, примерно одного возраста с его матерью, и сказала:

— Сэр, она ведь и правда хочет увидеться с сыном.

— Не сейчас.

Медсестра не стала спорить.

— Но вообще–то я пришел сказать тебе спасибо, — снова заговорил физик. — Ты всех нас спас. А еще я должен извиниться. Я видел, как ты схватил зверя, как тряс его. Это было смело до безрассудности. Поэтому я попросил докторов обследовать тебя.

— Как это? — не понял Блох.

— В здешнем маленьком госпитале на удивление хорошее оборудование, — ответил физик. — А я подозревал, что ты находишься под влиянием инопланетян.

Блох усмехнулся:

— Значит, вы думали, что я от него чем–то заразился.

Коротышка с кислым видом кивнул.

— Доктора целый день осматривали тебя и брали анализы. Потом учитель привел твою мать, и кто–то наконец догадался переговорить с ней. Тут все и выяснилось. Она сказала, что ты всегда был таким, что ты воспринимаешь мир иначе, чем большинство из нас.

Блох молча наклонил голову.

— Если это важно для тебя, то твои миндалины выглядят не вполне нормально.

— Мне нравится быть собой, — беззаботно ответил Блох.

Физик снова принялся рассматривать пол. Через мгновение земля опять затряслась, но коротышка старался стоять прямо, собираясь с силами перед последним отрезком этого долгого, ужасного дня.

— А что стало с леопардом? — спросил Блох.

Физик удивленно моргнул.

— Разумеется, солдаты его пристрелили.

— Зачем?

— Затем, что он сбежал из клетки. Людям грозила опасность, и его пришлось убить.

— Жаль, — сказал парень.

— Почему жаль?

— Он последний из своего вида.

Физик выпрямился, посмотрел на странного подростка и чуть ли не торжественно произнес:

— Похоже, всему нашему миру скоро придет конец. Думаю, тебе не нужно объяснять, что каждый из нас может оказаться последним из своего вида.