III
— Даже не верится, — повторил Трип.
Оторвавшись от созерцания кровавой расправы на экране, он по лицам собравшихся увидел, что всех тоже тошнит. Словно по команде все члены экипажа перевели взгляд на аквариум и разом содрогнулись. Оставшийся в живых осьминог бросил пожирать сородича и теперь смотрел прямо на них своими желеобразными глазами, прижавшись головой к стенке аквариума — или им только показалось, что он буравит их взглядом. Ярко светились бугорки на его щупальцах.
Опустив взгляд, Трип заметил то, что было очевидно и раньше. Там, где прополз осьминог, между двумя аквариумами по столу тянулась мокрая дорожка. Почему–то из–за этого почти незаметного, быстро высыхающего следа произошедшее казалось еще более отвратительным.
Эллис первым обрел видимость самообладания и заметил:
— Надо было мне действовать осторожнее. Осьминоги славятся своей способностью пролезать куда угодно. Клюв — самая твердая часть их тела, все остальное отлично сжимается. Если удается просунуть клюв, то…
Киран выпучил глаза:
— Хочешь сказать, что все это совершенно нормально? Прошу прошения, но я немного в шоке от происходящего.
— Я не говорю, что этот случай обычный, — ответил Эллис. — Но ему можно найти объяснение. По поводу каннибализма как специалист ничего сказать не могу. Важно хорошенько закрыть аквариумы.
Сачком, который он держал на расстоянии вытянутой руки, Киран пересадил уцелевшего осьминога в прежний аквариум. Спрут казался насытившимся, потускневшие глаза подернулись пленкой, когда он, слегка подрагивая, скользнул в воду. Проволочной сеткой Киран закрыл отверстие сверху аквариума, таким образом опечатав его, затем то же самое проделал с аквариумом в лаборатории. Теперь осьминогам не сбежать.
Но даже с учетом мер предосторожности на яхте царила тревожная атмосфера. Через час Трип пошел спать, но уснуть долго не мог. А когда ему это все–таки удалось, его стали мучить кошмары. В одном сне он сидел за столом в своей каюте, дверь была закрыта. Не ведая об опасности, он просматривал свои записи, а тем временем осьминог пробрался к нему в каюту, протиснувшись сквозь щель под дверью, скользнул по ковру, забрался на кресло и прикоснулся к затылку липким щупальцем. Не успел он что–нибудь предпринять, как осьминог приложился похожими на клюв попугая челюстями к его шее и…
Трип очнулся от кошмара. Смятые простыни щупальцами обвили его ноги. За иллюминатором по–прежнему царила ночь. Пытаясь припомнить, что же все–таки разбудило его, он взглянул на свои руки, которые можно было рассмотреть в слабом свете от косяка осьминогов. Зрелище ужаснуло его. Ногти и пальцы оказались обкусаны, а кисловатый привкус во рту подсказывал ему, что он во сне грыз ногти.
Изучая, как сам себя изувечил, он обнаружил, что пальцы в нескольких местах кровоточили, и тут вспомнил, что же на самом деле его разбудило. Крик.
Он сел в постели и услышал голоса, доносящиеся из каюты напротив. Трип обулся и тихонько вышел в коридор, стараясь не разбудить спящих Эллиса и Гари. За дверью соседней каюты по–прежнему разговаривали. Он постучал и спросил:
— Все в порядке?
Голоса тут же смолкли. Через миг послышались шаги, и дверь чуть приоткрылась.
— Все в порядке, — тихонько произнесла Мэг, выглядывая в щелочку. — Идите спать.
— Неправда, совсем не в порядке. — За спиной Мэг появилась Дон. — Скажите ей, чтобы перестала.
— Перестала что? — не понял Трип и тут увидел, что со сгиба руки Мэг капает кровь. Он порывисто шагнул вперед и распахнул дверь. Обе женщины попятились. — Что тут у вас происходит?
— Ничего, — промямлила Мэг. — Вас не касается…
— Ты это брось! — Дон схватила Мэг за запястье. — Только посмотрите!
На внутренней поверхности руки в районе локтя у Мэг оказалось несколько ран. Порезы шли один за другим, были неглубоки и кровоточили, хотя ни один крупный сосуд не пострадал.
— Кто–то напал на вас?
— Никто ее не трогал. — По голосу Дон было слышно, что она на пределе. — Она сама.
Трип спросил Мэг, которая смущенно потупилась:
— Это правда?
Мэг вырвала руку, на пол упали капли крови.
— Ничего страшного. Когда нервничаю, я иногда пускаю себе кровь. Делала так с тех пор, как стала подростком. Причем никогда не резала настолько глубоко, чтобы это стало опасным. Не знаю, к чему устраивать переполох…
На прикроватной тумбочке Трип заметил нож с окровавленным лезвием и поинтересовался:
— Ты взяла его с кухни?
— Я собиралась его вернуть, — вздохнула Мэг. — У меня никогда и в мыслях не было испробовать его на ком–нибудь кроме себя.
— До ножа мне дела нет, — заявила Дон. — Мы дружим долго. Не могу поверить, что ты скрывала от меня…
Женщины снова принялись спорить. Трип хотел было ускользнуть, как вдруг вспомнил об аптечке Эллиса, в которой нашлось чем связать руки Рэю.
— Погодите, — сказал он. — Надо сделать перевязку.
Он направился к себе в каюту, где по–прежнему все спали, и отыскал среди вещей Эллиса аптечку. Вернувшись к женщинам, он обнаружил, что Дон немного успокоилась, а Мэг эдак небрежно подставила под локоть ладонь и собирала в пригоршню стекавшую кровь.
Трип раскрыл аптечку и достал лейкопластырь и марлевую салфетку. Он уже собирался закрыть саквояж, когда заметил, что под перевязочным материалом что–то спрятано. И сунул туда руку. Обнаружился прохладный и тяжелый сверток — не что иное, как набор подшипников.
— Пропажа из запчастей, — сказал Трип. И посмотрел на женщин. — Думаете…
Он не договорил. Мэг и Дон уставились на дверь, и выглядели они настороженно. На пол упала тень. Поднявшись на ноги, Трип обнаружил, что стоит лицом к лицу с застывшим на пороге человеком.
— Это моя аптечка, — совершенно спокойным голосом заметил Эллис. — Зачем она вам понадобилась?
— Оказывал неотложную помощь, теперь все в порядке. — Тут Трип поднял повыше упаковку подшипников. — А это еще что такое?
Эллис взглянул на пакет и сообщил:
— Я украл это из запчастей. Я не сомневался, что инициированная мной поломка двигателя задержит нас здесь на день, но все же счел нужным перестраховаться…
— Вы испортили двигатель, — констатировал Трип. О Мэг он уже позабыл. — Почему?
Эллис презрительно смерил его взглядом:
— Вы знаете почему. Я хотел, чтобы яхта задержалась здесь на день–два. Заставить Рэя прислушаться к голосу разума не представлялось возможным, поэтому я взялся за дело сам.
— И решил покуситься на мой корабль? — Это уже вступил в разговор Ставрос. Привлеченный шумом, он стоял в дверях, из–за его плеча выглядывал Гари. — Мы бы могли застрять здесь на целую неделю…
— Вы что, не понимаете? — воскликнул Эллис. Он подошел к окну и ткнул пальцем в сторону светящихся осьминогов. — Рэй торопился вперед, чтобы закончить проект к совершенно бессмысленному сроку. Мне же хотелось задокументировать природное явление, которое, возможно, больше никогда не удастся увидеть вновь. Разве я должен отстаивать свой выбор?
Гари оттолкнул капитана и шагнул вперед:
— Ты хоть слышишь, что говоришь? Да ты еще хуже Рэя! Тебя заботит только собственная карьера в ущерб всему тому чем мы здесь занимаемся! Может, ты и Рэя прикончил?
— Я Рэя не убивал, — решительно возразил Эллис. — Не могу поверить, что ты посмел обвинить меня в этом…
Неожиданно Эллис ударил кулаком в стену каюты, да так, что зазвенела перегородка. Все попятились, и тут он еще раз что было силы треснул по стене. Не успел никто вымолвить и слова — в дверях каюты появился запыхавшийся Киран.
— Не знаю, что у вас тут за переполох, но вам нужно прерваться, — заявил Киран. — На это стоит взглянуть!
Вместе с ним все прошли в кают–компанию, где был выключен свет. Киран показал на аквариум с осьминогом:
— Смотрите…
Трип почувствовал, как обуявший его гнев растворяется в тошнотворном ужасе. Когда они накануне поймали осьминога, то удостоверились, что у него целы все щупальца. Теперь же два из них пропали, остались только обрубки. Кровь окрасила воду, но отсутствующих щупальцев не было видно. Трипу вовсе не хотелось узнать, что с ними стало, только все же пришлось.
Осьминог сам себя пожирал. Он начал подтягивать к клюву одно из уцелевших щупалец, и, когда его основание оказалось возле широко разинутого рта, он разом отхватил конечность ударом клюва. В аквариуме заклубилась кровь. Не медля, осьминог нагнал отсеченное щупальце, сунул один конец в пасть и начал пожирать, всасывая в себя, словно длинную макаронину. Трип припомнил отрывок из Гесиода, который цитировал Ставрос: «Бескостный свою ногу гложет / в холодном и жалком жилище».
Эллис и Гари смотрели друг на друга, по–видимому, совсем позабыв, что только что спорили.
— Аутофагия, — резюмировал Эллис.
Гари кивнул. Было видно, что от зрелища его тошнит.
— Я должен был предвидеть. Пойду взгляну на другого.
— Подождите, — обратился к Эллису Трип. — Говорите, вы сталкивались с подобным и раньше?
— Не то чтобы сталкивался, но слышал, — отвечал Эллис. — Это явление называется аутофагия, то есть самопожирание. Неизвестно, отчего это происходит, видимо, тут дело в вирусной инфекции нервной системы. Это болезнь. Если в одном аквариуме находятся несколько осьминогов и один из них начинает сам себя пожирать, остальные последуют его примеру. Смерть наступает в течение нескольких дней.
В кают–компанию вернулся Гари и сообщил:
— Третий в порядке. Он не контактировал с этим вот, так что, быть может…
Эллис покачал головой:
— Если мы имеем дело с инфекционной аутофагией, она, скорее всего, поразила весь косяк. Насколько мы знаем, именно это привело их на поверхность. С помощью огоньков они согласовывают линию поведения. Это массовое самоубийство.
Хотя голос его оставался спокойным, Эллис был заметно расстроен. Он сунул разбитые в кровь костяшки пальцев в рот. Трип посмотрел на него, затем перевел взгляд на рехнувшегося осьминога, который у них на глазах сожрал собственное щупальце. В конце концов он поглядел на свои руки и понял, что все сложилось в единую картину.
— Нам необходимо прямо сейчас кое–что обсудить, — заявил он остальным. — Где Мэг?
Привели Мэг со свежей повязкой на руке. Вся команда расселась вокруг стола в кают–компании, собравшиеся смотрели на Трипа. В иллюминаторы было видно, как со всех сторон яхту обступили огоньки.
Трип положил руки на стол, демонстрируя их остальным:
— Видите? Последние пару дней я обкусываю ногти. Ничего подобного со мной давным–давно не случалось, но, как только мы вошли в эти воды, я грызу пальцы, словно маньяк. Почему? Не уверен, но догадываюсь.
Пока никто не ответил ему, Трип обратился к Эллису:
— Только что вы так сильно ударили в стену кулаком, что в кровь сбили костяшки. Вы так себя обычно ведете?
Даже если Эллис понял, куда клонит Трип, он не захотел ему подыграть:
— Я был расстроен. Не думаю, что это что–то значит.
— Но ведь это не в первый раз. Я видел синяки у вас на руках. Это же частный случай глобального поведенческого сценария, коему подвержены все мы.
Теперь Трип обратился к Мэг:
— Мэг, вас обуревает желание себя резать. Ставрос, вы до крови кусаете губы.
Гари с нескрываемым скепсисом смотрел на него:
— Так что же именно вы пытаетесь сказать?
— Мы подвергаемся влиянию окружающей среды, — подытожил Трип. — Вот этот вот осьминог по той же самой причине пожирает себя. Мэг, вы учились в медицинском университете. Не доводилось ли вам сталкиваться с заболеванием, следствием которого может стать подобное поведение?
— Только не на личном опыте, — медленно проговорила Мэг. — Знаю, что инфекции нервной системы могут привести к психотическому или же суицидальному поведению. Наследственные заболевания также могут стать причиной физического насилия. Дети кусают губы и обгрызают пальцы или же в виде замещения нападают на ближних. В конце концов их приходится физически ограничивать.
— В виде замещения, — повторил Трип, подчеркивая эту фразу. — Что это значит?
— Чувствуя потребность в саморазрушении, они переадресовывают агрессию на других. Насилие часто перенаправляется на семью и друзей, то есть на параллельный способ самому себе навредить.
— Ну а если подумать об убийстве? — предположил Трип. — Может ли это замещение зайти настолько далеко, что человек будет вынужден убить?
— Возможно, — кивнула Мэг. — Теоретически, если человек не контролирует свои действия, дело может дойти даже до убийства.
— Совсем как наш осьминог, — заметил Трип. — Он выбирается из аквариума для того, чтобы убить соседа, но, если потенциальных жертв не предвидится, он нападет на себя самого. Если заболевание поразило целый косяк, то мы находимся в эпицентре. Помните, как говорил Рэй: «В каждой капле морской воды миллион вирусов». Если мы имеем дело с заболеванием, оно должно передаваться через воду. Откуда у нас питьевая вода?
— Опреснитель, — ответил Ставрос. — Он очищает морскую воду, но от вирусов не спасает.
— У нас есть аварийный запас воды в бочках, — сказал Киран. — На нем команда сможет продержаться две недели. Возможно, нам даже удастся приспособить систему отбора проб для очистки питьевой воды…
— Но, если мы уже заражены, решить проблему с питьевой водой недостаточно, — заметил Трип. И обратился к Эллису: — Похоже, что у находящегося в экспериментальной лаборатории осьминога не замечено никаких тревожных симптомов. Как вы думаете почему?
Эллис на миг задумался, потом сказал:
— Сегодня днем я хотел рассмотреть его повнимательнее, поэтому дал ему наркоз — хлористый магний. Это обычный анестетик для головоногих. В организме человека этот препарат работает в качестве успокоительного для нервной системы, он блокирует нейромышечную передачу. Если ваше предположение верно и побуждение ранить себя является чем–то вроде приступа, препарат магнезии может подавить симптомы.
— Вполне возможно, — взволнованно согласилась Мэг. — К тому же у нас на борту большие запасы магнезии. Вероятно, можно использовать ее в качестве временного лечения…
Похоже, Гари это не убедило:
— Мне все же не верится. Даже если вы правы насчет вируса, вряд ли он одинаково действует на людей и осьминогов. К тому же мы пьем одну и ту же воду, а я в порядке. И вы, Трип, ничего не упомянули о Киране и Дон.
— Нас просто не спрашивали, — тихо отозвалась Дон.
Все уставились на нее. Дон сняла кепку и распустила волосы. Склонив голову на бок, она показала участок кожи в области темени. Не хватало клока волос около полудюйма диаметром.
— Я жую волосы, потом их глотаю, — смущенно проговорила Дон. — Трихофагия. Дурная привычка. Ничего подобного со мной не случалось с детства, но прошлой ночью опять началось, как раз перед тем как мы нашли Рэя.
Трип посмотрел на Кирана. Сердце у него бешено стучало.
— Ну а ты?
Киран закатал рукав рубашки и показал предплечье. На смуглой коже виднелись следы свежих ожогов. В нескольких местах вздулись пузыри.
— Я жгу себя зажигалкой, — безжизненным голосом сообщил Киран. — Почему — не знаю.
Все смотрели на ожоги. Затем, словно одна и та же мысль пришла в голову всем сразу, повернулись к Гари.
— Не знаю, что вам сказать, — ответил на их невысказанный вопрос тот. — Ничего необычного со мной не происходит.
Трип уже хотел что–то сказать, как вдруг обратил внимание не некую странность. Хотя в кают–компании было тепло, Гари не снимал перчаток. Заметив это, Трип попытался припомнить, когда в последний раз видел Гари без них, и не смог. В каюте Рэя он появился в лабораторных перчатках и рабочем халате. Большую часть следующего дня он провел в воде, следовательно, в водолазных перчатках; потом он же предложил ужинать на палубе, поэтому всем пришлось потеплее одеться.
Трип кашлянул и попросил:
— Гари, не могли бы вы снять перчатки?
Гари свирепо глянул на него и бросил:
— Не могу поверить, что слышу от вас это. Полнейшее безумие.
— Мне просьба не кажется беспочвенной, — заметил Киран. — Почему ты не хочешь их снять?
Гари открыл было рот, словно собираясь ответить. Потом неожиданно, застав всех врасплох, вскочил на ноги. Скрыться он не успел, Киран перехватил его и заломил руки за спину. Короткая борьба перемежалась ругательствами с обеих сторон, и Гари наконец сдался.
— Давайте посмотрим, — сказал Эллис.
Он вышел вперед и схватил Гари за левую руку. Трип потянул перчатку, сдернул ее и запнулся. Чистые пальцы Гари оказались целыми и невредимыми.
— Надеюсь, вы удовлетворены. — проговорил Гари. — Что, желаете повторить?
Трип посмотрел на остальных. Эллис и Киран слегка поубавили пыл, но все же не отпускали Гари и выпростали вперед его правую руку. Трип взял Гари за запястье и хорошенько потянул за вторую перчатку.
Как только он снял ее — даже выпустил из рук, и ока упала на пол. Гари закрыл глаза.
У него совсем не было кончиков пальцев. Ногтей не осталось, они оказались вырваны или отгрызены напрочь, причем первый сустав указательного пальца был откушен полностью. Чтобы остановить кровотечение, Гари прижигал раны.
При виде истерзанной плоти Эллис выпустил руку. Гари посерел. Глядя на обожженные обрубки, Трип припомнил паяльную лампу, которой Гари стерилизовал ножницы, и подумал о том, что все это должно было происходить уже, несомненно, довольно долгое время. Весь предыдущий день Гари провел в лаборатории: занимался образцами проб воды, разрезал фильтры, обрабатывал их ферментами. А то, что плавало в океане, концентрировалось в процессе фильтрации.
И если в воде находились возбудители инфекции, Гари, несомненно, получил наибольшую дозу.
— Извините меня, — сказал Гари, ни к кому конкретно не обращаясь. — Я действительно ничего не могу с собой поделать.
Изувеченная рука скользнула в карман. Сверкнуло что–то серебряное, и через миг из горла Эллиса хлынула кровь.
Гари выдернул обагренные ножницы и выронил из рук. Когда Эллис упал на колени, Гари вырвался и бросился к лестнице. Трип помчался за ним, остальные — следом; Мэг крикнула Дон, чтобы та скорей несла аптечку. Выбегая из кают–компании, Трип успел заметить, что уже мертвый осьминог покоится на дне аквариума.
На палубе колко хлестал дождь. Огоньки осьминогов вокруг яхты пылали пуще прежнего. В холодном люминесцентном свете Трип заметил, как на корме кто–то движется. Это Гари стоял в отсеке для погружений, сжимая здоровой рукой гарпун.
— Не подходи! — срывающимся голосом предупредил Гари. — Еще один шаг, и я проткну тебе сердце гарпуном. Ты мне нравишься, но это не значит, что я не смогу тебя убить. Может, так даже будет легче.
— Знаю, — сказал Трип. По лицу струился дождь. — Не стану принимать это на свой счет.
— Говори за себя. — Рядом с Трипом встал готовый к прыжку Киран, но на миг замешкался. Ставрос занял позицию неподалеку. Они молчали, смотрели и ждали под дождем.
— Я не хотел, чтобы так вышло, — сказал наконец Гари. — Я убил Рэя, но у меня не было выбора.
— Я тебе верю, — ответил Трип, потому что понимал: чем дольше им удастся занять Гари разговором, тем больше шансов захватить его врасплох. — Ты нанес ему рану только потому, что не хотел причинить вред самому себе.
Гари покачал головой:
— Кроме того, я был зол на него. Он скрыл самые важные результаты наших исследований. Вы знали об этом? Я сразу понял, когда увидел первый опубликованный им документ. Я же с самого первого дня работал в лаборатории и точно знал, что мы нашли. Рэй был жадным. Такой же, как Эллис. Такой же, как я.
Сжимающая гарпун рука чуть опустилась. Трип ощутил, как напрягся стоящий рядом с ним Киран, но и Гари это почувствовал тоже и снова поднял оружие.
— Ты вовсе не жадный, — проговорил Трип. — Ты хотел сделать то, что правильно.
— Думаешь? — переспросил Гари. — Когда пару дней назад я услышал, как Рэй разглагольствует о том, что собирается сделать свои исследования общедоступными, я больше не мог этого выносить. Отправился работать в лабораторию и сердился все сильнее. Не знаю, откуда брался этот гнев. Я подумал о самоубийстве — взять и перерезать себе горло, чтобы не участвовать в паутине сплошной лжи…
— Дело не в тебе, — сказал Трип. — Это вода виновата. И Рэй тут ни при чем.
— Но отступничество было вполне реальным. После ужина я пытался работать, но не мог сконцентрироваться. И увидел, что вытворяю нечто ужасное — отрываю собственные пальцы. Я поднялся на палубу, чтобы побыть одному. Думал броситься за борт, лишь бы прекратился гул в голове. И тут появился Рэй. — Глаза Гари затуманились. — Он пришел посмотреть на огоньки, но, когда увидел меня, мы разговорились. Я хотел побеседовать с ним наедине, поэтому мы через люк спустились в его каюту. Тут я уличил его в сокрытии результатов. Сначала он отпирался, потом грозил снять меня с проекта, если я откажусь сотрудничать; я жаждал покончить жизнь самоубийством, а затем мне захотелось убить и его тоже…
Не опуская гарпун, Гари взял грузовой пояс для погружений и надел на себя. И второй пояс тоже. По одному на каждое плечо так, что они перекрещивались у него на груди наподобие патронташей.
— Я даже не знал, что у меня в кармане лежат ножницы. И мог думать только об огоньках в море. Когда он умер, я пошел ополоснуть руки в отсек для погружений, а потом вернулся в лабораторию. Никто меня не видел, но, пока ждал, когда вы обнаружите тело, я обгрыз кончики пальцев.
Из–за дождя лицо Гари было сложно рассмотреть. Он продолжал:
— Так что самым жадным оказался именно я. Я убил Рэя, чтобы не покончить с собой. Теперь я сделал то же самое с Эллисом. — Он с трудом сглотнул. — Пора для разнообразия совершить что–нибудь бескорыстное.
Он отшвырнул гарпун. Никто не успел сориентироваться, как Гари перемахнул через перила вместе с двумя грузовыми поясами поперек груди и прыгнул в воду.
Трип и все остальные бросились к перилам. Гари уже и след простыл: тяжесть двух поясов тянула его вниз, воды мигом сомкнулись над его головой. Трип долго смотрел на поверхность океана, глаза его щипало от капель дождя, но Гари так и не всплыл. Вокруг яхты по–прежнему плясали призрачные огоньки, косяк осьминогов подсвечивал холодным сиянием безымянный саван океана, как делал уже миллионы лет.
* * *
Желтая стена сводчатой аркады госпиталя Холбертсон отражала лучи солнца. Сложив руки, Трип сидел в плетеном кресле под потолочным вентилятором и смотрел в сад. И не думал ни о чем определенном.
Соседнее кресло скрипнуло под весом того, кто решил составить ему компанию. Мэг.
— Как дела?
Трип обдумал вопрос. Посмотрел на свои руки и с некоторым удовлетворением отметил, что пальцы уже заживают, хотя ногти по–прежнему обглоданы.
— Ничего. А ты как?
— Хочу навестить нашего друга в соседнем отделении. Пойдем вместе?
Трип молча поднялся. Пока они шли по аркаде, им встретились две медсестры в белых хирургических масках, при их приближении вежливо склонившие головы, но державшиеся на расстоянии.
Яхта пришла в Антигуа два дня назад. После починки путешествие заняло три дня, учитывая частые остановки во избежание перегрева двигателя. Обеззараженная вода и соли магния помогали сдерживать разрушительные импульсы, только никто не знал, надолго ли хватит этих мер безопасности.
Пока они шли, Мэг тихонько призналась:
— Знаешь, когда я закрываю глаза, я их вижу.
Трип понимал, о чем она говорит. Всякий раз, стоило ему самому закрыть глаза, он видел огоньки осьминогов, мерцающие в темноте. Картинка навсегда отпечаталась у него в подсознании. Магнезия контролировала порывы, но не устраняла их полностью.
И тут он был не одинок. Он заметил на локте Мэг свежую повязку.
Они дошли до палаты в следующем отделении. Эллис с перевязанным горлом сидел в постели, на коленях у него были разбросаны записи. Удар ножниц пришелся всего в нескольких миллиметрах от сонной артерии.
Эллис посмотрел на них, когда они вошли. На вопрос о самочувствии он сначала опустил взгляд на руки. Синяки сошли. Потом ответил:
— Полагаю, что неплохо.
Глядя на разбросанные по одеялу записи, Трип узнал рисунки и наброски косяка осьминогов.
— Надеюсь, вы не жалеете о принятом решении.
Эллис пренебрежительно махнул рукой. Когда до берега оставалось несколько миль, он взял контейнер с последним осьминогом, отправил за борт и проследил, как тот скользнул в водную гладь. Даже учитывая принятые во избежание инфекции меры, риск заражения был слишком велик.
— Океан громаден, — сказал Эллис, его голос звучал еле слышным шепотом. — Другие открытия ждут своего часа. Хотя мертвые тоже заслуживают нашего уважения.
Трип только кивнул. Поговорив еще немного, он вышел, чувствуя, что Эллису и Мэг нужно остаться наедине. Направляясь к двери, он встретился взглядом с Мэг. Она улыбнулась ему. Тень печали все еще лежала на лице женщины. Потом Мэг повернулась к мужчине на больничной койке.
Солнце садилось, последние лучи просвечивали сквозь шпалеры. Трип пошел по аркаде, и перекладины шпалер поочередно то затеняли солнечные лучи, то пропускали их, что напомнило ему о мерцающих в воде огоньках. Он почти добрался до конца галереи, когда вдруг осознал, что левая рука медленно поднимается к губам.
Трип замер. Впереди, в нескольких шагах, лежал сад. Впившись взглядом в кончики пальцев, он усилием воли опустил руку. Подождал, пока пройдет порыв членовредительства, как случалось всегда. Наконец, через долгое, как ему показалось, время, приступ миновал. Трип выдохнул. Сунул руки в карманы и шагнул в сад, стараясь не смотреть на свет.
