25

Осмотр явно свежих стыков кирпичей указывал на то, что Феликс Дельпьер недавно сам разделил подвал на две части: та, что с окороками и его оборудованием, с одной стороны, и безопасный тайник – с другой. Посредством эсэмэс он пригласил их «получить сюрприз». Полицейские уже ожидали худшего. Вик приглашающим жестом вытянул вперед руку:

– Тебе начинать.

Вадим не поблагодарил. Зажав в руке оружие, он пригнулся, чтобы пройти в дыру. Его пальцы погладили плотный красный палас. Приятное прикосновение. Лампа Вуда с черным светом пострекотала и включилась, а его едва не вывернуло наизнанку. Выпрямившись, он с трудом удержался, чтобы не дать деру.

– Да твою же мать!

В ультрафиолетовом освещении прямо перед ними в позе человека Витрувия с разведенными в стороны руками и ногами находилось собранное из кусков, пересеченное шрамами и швами тело. Оно было подвешено в десяти сантиметрах от пола, словно находилось в процессе левитации. Потребовалось разрушить эффект, произведенный лампой, чтобы понять, что сотни тончайших рыболовных лесок, словно паутина гигантского паука, удерживают его внутри массивной деревянной рамы. Едва заметные крючки, расположенные на одинаковом расстоянии, пронзали ему кожу, чтобы соединить с рамой. Это был не мужчина и не женщина. Вик всмотрелся в лицо с прекрасными светлыми волосами и полуприкрытыми глазами. Оно, казалось, парило в воздухе.

Торс не принадлежал этому же человеку. Как и кисти рук. Как и левая ступня, правая нога или любая другая часть «изделия», которое находилось перед полицейскими. «Изделие» было всем и ничем одновременно. Расчленением настолько же, насколько и сборкой плоти, с «комплектующими», подогнанными одни к другим при помощи прозрачной нити, скоб и болтов. Несмотря на топорность неоконченного произведения, Феликс Дельпьер попытался придать ему привлекательный вид, наложив на кожу слои тонального крема, покрыв красным лаком ногти и украсив бижутерией пальцы и шею. Волосы были причесаны, их по обе стороны от идеального пробора скрепляли красные заколки. Ноги обтягивали чулки, доходящие до одинаковой высоты с точностью до сантиметра.

Вадим, едва не споткнувшись, подошел поближе, а Вик заинтересовался металлическим столом, напоминающим прозекторские в Институте судмедэкспертизы. Он увидел на нем разнообразные инструменты – от скальпеля до бритвы, а также портновский метр, катетеры, иглы, медикаменты. На полу стояли канистры с хлоркой, валялись пустые тазы, рулоны мешков для мусора, веревки, брезентовые чехлы, пачки соли, древесная кора. Сыщик вернулся к «изделию» и с омерзением ощупал его.

– Гляди-ка, лицо, кисти рук и глаза настоящие, а вот остальное…

Он слегка поскреб возле швов и обнаружил какой-то блестящий материал.

– Это содранная кожа. Кусочки дубленой человеческой кожи, неразлагающиеся, сшитые между собой и напяленные на… Не пойму… на что-то вроде металлической конструкции. Мне кажется, Вадим, что мы нашли лицо и глаза девушки из багажника.

Пахло дубильными веществами, древесной корой. Вадим опустился на колени, высветив пространство перед собой лампой Вуда. Его лицо исказила гримаса отвращения.

– Я думаю… что Дельпьер… насиловал эту… штуку. В черном свете проявились мелкие белые пятнышки. Следы… спермы. Повсюду. Здесь, в паху, на паласе.

Вик подошел к нему. Он пытался представить себе эту сцену. Низ деревянной рамы был установлен на колесики, что позволяло Дельпьеру перемещать ее по своему усмотрению. Со стен, словно легкие платья, ниспадали красные драпировки. На стеллаже даже стояли бутылки с алкоголем, музыкальный центр, видеоэкран, а в углу – камера на треноге. Вик приметил короткую цепь, привинченную к стене и заканчивающуюся стальным кольцом. Повсюду на кирпиче были видны царапины от ногтей и немного крови. Остатки еды на полу. Пустой ночной горшок.

– Здесь он держал живых… Наверное, это стальное кольцо он надевал им на щиколотку.

Он вернулся к «изделию» и склонился к груди – двум огромным силиконовым шарам, обтянутым человеческой кожей. Голубые, черные, коричневые пятна можно было различить с трудом, все скрывал тональный крем.

Вик принюхался.

– От нее хорошо пахнет. Духи… Волосы вымыты шампунем.

– От «нее»?

Вадим выпрямился. Полицейского трясло от гнева, он ощерился, и в ультрафиолетовом свете сверкнули его клыки.

– Ты о ком, мать твою? О хозяйке лица? Или об этих кусках кожи, нашитых на вонючий железный каркас? Как ты можешь говорить «от нее»?

– Надо же это как-то обозначить. Кожа лица и ладоней еще свежая. Остальное выглядит гораздо более старым.

– В жизни не видел ничего подобного. Хотя всякой мерзости насмотрелся. Но тут что-то запредельное.

Морель принялся ходить вокруг рамы, внимательно вглядываясь в каждый шов.

– Со скольких людей надо содрать кожу, чтобы… изготовить такое?

Сыщик в отчаянии – худшее зрелище трудно себе вообразить. Как собака, обращающая последний взгляд на того, кто стреляет в нее из ружья.

– Мы искали Аполлину… Думаю, мы ее нашли… Может, эта ступня, эта рука… кусок спины…

Вик направился к стеллажу с видеоаппаратурой. Там на видном месте высилась стопка безымянных DVD, на ней лежал конверт. Полицейский взял его в руки: не запечатан. Вик подозвал Вадима.

– Как ты думаешь, это для нас? Прощальное послание?

– Это дерьмо все играет. Открывай…

С комком в горле Вик натянул перчатки и осторожно открыл конверт, в полной уверенности, что оттуда может выскочить змея. Но внутри оказался только клочок бумаги, на котором было написано: «Понравился вам сюрприз? А теперь мое наследство, шавки драные. Приятного просмотра».