Эпилог

Представительский «Мерседес» шустро шел по Загородному шоссе. За рулем Губин, рядом Ушаков, сзади Чуйко. Поняв, что игра проиграна, Тополев забрал заранее приготовленные деньги, вызвал ближайших подчиненных, сел в «Мерседес» и приказал Губину уходить из Москвы. Но не в аэропорт, не на вокзал, не на основные федеральные трассы — на Загородное шоссе, по которому он мог попасть в Переслав. Город, где его искать наверняка не будут. Там имелась квартира на окраине, на машине номера сменили, в городе его точно никто не ожидает, там можно отсидеться довольно долгое время. Пока влиятельные и высокопоставленные друзья, пусть даже за половину всего его бизнеса, но все-таки вытащат его из провинции. И перебросят за границу.

Он посмотрел на своих боевиков. Предчувствовали ли Ушаков с Чуйко, что им осталось жить ровно столько, сколько понадобится друзьям подготовить отход? И догадывается ли Губин, что он скоро «покончит жизнь самоубийством», а Чуйко погибнет в банальной уличной драке? Наверное, нет, так как верили ему, своему боссу. Но одно дело, когда ты служишь боссу, и совсем другое, когда интерес к тебе пропадает. Более того, ты становишься ненужным свидетелем, просто балластом, от которого проще избавиться, чем держать при себе. Сейчас главное уйти. И вроде это получалось. Миновали МКАД, прошли уже сорок километров по Загородному шоссе. Преследования не было. На постах ДПС машину не останавливали. Мент в Переславе прокололся, ему бы заставить говорить Кубарина, а он ответил сам и не знал, что говорить. И сигнала тревожного не надо, все и так понятно.

За час до этого в квартиру офицера боевой группы «Каскад» старшего лейтенанта Киселева позвонили. Он открыл дверь. Удивился:

— Ты?

— Ты один дома?

— Да, но…

Договорить он не успел — попал в захват гостя.

Тот дождался, пока офицер уснет, осмотрелся, забрал, за чем пришел.

— Извини, Женя, — проговорил он, — поудобнее укладывая старшего лейтенанта, — так надо.

Вышел из квартиры, захлопнув дверь.

Черный «Туарег» появился сзади неожиданно.

Его заметил Губин.

— Быстро идет внедорожник, — проговорил он, — у нас сто сорок, у него все сто шестьдесят, а может, и больше.

Ушаков проговорил:

— У него лошадей сколько, знаешь?

— Двести восемьдесят, по-моему, если объем 3,6, а если двенадцатицилиндровый, шестикубовый, то четыреста пятьдесят. Дорога не загружена, чего не разогнаться? Я бы ему все двести двадцать дал.

Тополев оглянулся. «Фольксваген» приближался. Он приказал Губину:

— Эдя, пропусти этого придурка.

— Понял.

Помощник сбавил скорость до ста километров в час.

«Туарег» пошел на обгон и вдруг резко подрезал «Мерседес».

Губин машинально крутанул руль вправо, и представительский лимузин вылетел в кювет. Перевернулся, врезался в дерево и загорелся.

«Фольксваген» остановился.

Из него вышел Игнатьев. Спустился к покореженной машине. Кузов был деформирован так, что ни Тополев, ни Ушаков, ни Чуйко не могли выбраться. Губину было уже все равно, из его разбитого черепа стекала красно-серая жидкость.

Игнатьев смотрел, как огонь охватывает салон.

Изнутри раздался нечеловеческий вопль. Просунул из заднего окна руку Ушаков:

— Помоги, мужик, дай огнетушитель, хоть огонь собьет, вызови ментов с МЧС и «Скорую». Иначе бак рванет, сгорим заживо.

Старший лейтенант проговорил:

— А когда горели люди в Доме отдыха «Заря», ты помог им?

— Что? Какая «Заря»?

— Сдохните, твари.

Бандиты все поняли.

— Ну хоть пристрели, — попросил Ушаков.

Огонь разгорался.

— Нет!

На шоссе резко затормозила «Хонда».

— Игнатьев! Быстро в «Туарег» и за мной!

— Полковник?

— Давай бегом!

Старший лейтенант пришел в себя. Вбежал по откосу, запрыгнул в «Фольксваген». «Хонда» обошла его, он повел внедорожник следом за ней.

Сработал сотовый Игнатьева.

— Да, товарищ полковник?

— Ты что творишь, Влад?

— Я отомстил за Соню и Дашу. Готов предстать перед судом трибунала. Нападение на Тополева и его подельников совершил осознанно.

— Предстанешь! Мститель, тоже мне! Через триста метров поворот. Уходим направо и в обратку в Москву, в Главное управление. Там разберемся.

— Принял, выполняю, — уже обычным голосом ответил офицер спецназа.

Сзади поднялся огненный черный гриб — рванул бак «Мерседеса».

«Хонда» и «Туарег» ушли с главной дороги.

Смолинский позвонил Уланову.

— Да, — ответил Роман.

— Перехватили Игнатьева. Он успел наведаться к своему другу Киселеву, вырубить его, забрать «Туарег».

— Он еще на ходу?

— Не о том спрашиваешь? Не знаю, откуда Игнатьев узнал об отходе Тополева из Москвы, скорее всего, в центральном офисе. Секретарши иногда проявляют излишнюю болтливость, и пошел за ним следом. Подрезал. «Мерседес» Тополева упал в кювет, врезался в дерево и загорелся. Наблюдавшего за этой картиной Игнатьева я и перехватил.

— Как он сейчас?

— Да вроде ничего. Едет за нами. Но его по-любому в психушку определят.

— Это сломает ему жизнь.

— А мы по-тихому. Оформим отпуск, я отвезу его в клинику одного хорошего профессора. Он поможет.

— Это другое дело.

— Ну, а как насчет свадьбы?

— Приглашаю всех, Владимир Алексеевич.

— Когда?

— Завтра, в 14.00, кафе «Казбек», а лучше к моему дому подъехать.

— Так и сделаю, если не возникнет внештатная ситуация. Да и твой вопрос должен решиться на этой неделе. Вернешься?

— Да!

— А как же бешеные бабки у Лемехова?

— Не жили богато, нечего и начинать!

— Тоже верно, Рома. Спасибо тебе, до встречи.

— До встречи, Владимир Алексеевич.