Глава XIV
День восьмой
КОМУ: «Майские матери»
ОТ КОГО: Ваши друзья из «Вилладжа»
ДАТА: 12 июля
ТЕМА: Совет дня
ВАШ МАЛЫШ: ДЕНЬ 59
Подозреваем, что вам все еще нужно скинуть несколько лишних килограммов. Не унывайте из-за лишнего веса, а лучше скорее вставайте с дивана! Берите коляску (и, может быть, подружек из группы для мамочек?) и отправляйтесь на бодрую прогулку по парку. Помните, что овощи и фрукты — лучший перекус. Жуйте медленно. Избегайте углеводов. Совсем скоро вы сможете влезть в те старые джинсы!
Колетт сидела на кухне, рука Чарли лежала на ее разбухшей груди.
— Перестань, Чарли, — легонько оттолкнула его она. — Не сейчас, сам знаешь, мне надо работать.
— Знаю, — проворковал он. — Но Поппи только что уснула в коляске, а ты опять допоздна работала. Ты заработала свой предусмотренный по трудовому кодексу пятнадцатиминутный перерыв на чашку кофе. — Его руки скользнули ей на живот, потом ниже, в хлопковые пижамные штаны и оказались у нее на внутренней стороне бедер. — Иначе мне придется доложить, что тайная сотрудница мэра нарушает трудовой кодекс.
Она выкрутилась из его рук:
— Ну, пожалуйста, Чарли, мне нужно дописать главу.
Он встал и вздохнул:
— Детка, ты со мной жестока. Три месяца!
— Я знаю.
— Нужно что-то с этим делать.
Она обернулась к нему она, пытаясь скрыть раздражение:
— Чарли, я все понимаю, но почему именно сейчас? Я работаю. Я же не захожу к тебе в кабинет, пока ты пишешь, и не пытаюсь тебя соблазнить?
Он рассмеялся:
— Знаешь что, милая? Если в какой-то момент у тебя появится хоть малейшее желание зайти ко мне в кабинет, пока я работаю, и соблазнить меня, действуй. Не медли ни минуты. Даже если я буду говорить по телефону с издателем. Даже если в кабинете будут мои родители. Даже если я в этот момент по какой-то причине буду вести публичную встречу с Папой Римским. Я тут же прерву разговор и займусь тобой прямо на месте, зрелище будет весьма эффектное.
Она улыбнулась:
— Хорошо, что предупредил.
Он кивнул в сторону кабинета:
— Хочешь попробовать? Проверить, правду ли я говорю.
— А Папа Римский там?
— Нет.
— Тогда ничего не выйдет. — Она положила ноги ему на колени. — Ну, прости. Мне надо сосредоточиться. Мне только что пришлось посмотреть в словаре синонимы к слову «идти». Работа явно идет не очень.
Он высвободил свои ноги и пошел доставать из холодильника бутылочку с грудным молоком.
— Уходишь? — спросила она.
— Да.
— А куда вы с ней пойдете?
— На пробежку.
— Я как вернусь, заберу ее. Встреча вроде ненадолго.
Чарли кивнул.
— Надень ей желтую панамку, остальные слишком большие.
— Угу, знаю.
— Крем от загара взял?
— Угу.
— Будет еще жарче, чем сейчас.
— Угу. — Чарли закрыл холодильник, не поворачиваясь к ней. — Я в состоянии позаботиться о своей дочери.
— Ты злишься на меня?
— Угу.
Он повернулся к ней с раздраженным видом:
— Меня бесит эта ситуация.
— Ты со мной разведешься?
Он не удержался и фыркнул:
— Да, Колетт, обязательно.
— А оставишь мне кофемашину?
Чарли резко поставил бутылочку на стол и подошел к ней:
— Неа.
— Ну хоть френч-пресс?
— Обсуди это с моим адвокатом.
— Ты меня любишь?
— Очень. Но ты ужасная упрямица, — он наклонился и поцеловал ее в лоб. — До скорого.
Колетт налила себе кофе и подошла к окну. Пошатываясь от усталости, она смотрела вниз, на улицу. Большую часть ночи она провела на кресле-качалке, спала урывками между кормлениями. Она знала, что нужно было уложить Поппи в кроватку, дать ей привыкнуть засыпать самой самостоятельно, как советуют знающие люди. Дать ей поплакать несколько минут, если нужно. Но она не могла себя заставить так поступить. Инстинкт подсказывал ей, что не надо класть Поппи в кроватку и лучше всю ночь продержать ее на руках, если понадобится.
Педиатр ничего хорошего не сказал: «Она отстает. Это видно. Слабые мышцы верхней части корпуса с перекосом вправо. И меня беспокоит то, как она держит голову».
«В смысле?»
«Пока рано говорить. Сейчас можно только наблюдать. Приходите через три месяца».
«Через три месяца? Почему так нескоро? А до этого ничего нельзя сделать?»
«В таком возрасте нет. Нужно ждать и наблюдать. Иногда дети это перерастают».
Она увидела Чарли внизу на тротуаре. Он надел наушники и небыстро побежал, толкая коляску по направлению к парку. Он отреагировал так, как она и ожидала. Спокойно: «Ладно, придем через три месяца. Начнем волноваться, когда он скажет, что пора».
Как раз в тот момент, когда Чарли, не дождавшись зеленого света, ступил на переход, на дороге появилась машина. Она ехала зигзагами. Колетт затаила дыхание, сердце упало, когда он отступил обратно на тротуар, крича что-то водителю. Когда он пересек улицу и скрылся за каменной оградой, она закрыла занавеску, поставила кофе на стол и опустилась на колени возле дивана. Порылась под диваном, достала конверт с флешкой, убрала его во внутренний карман сумки и поплелась в ванную. Там Колетт приняла ледяной душ, пытаясь прийти в себя и проснуться. Она пыталась избавиться от мысли, которая со вчерашнего дня не давала ей покоя. Было обнаружено тело.
Информация была скудная — просто сверху в папке лежала записка от Марка Хойта: «Останки были обнаружены вчера около 17:00. Их отправили в лабораторию на анализ, результаты будут известны завтра в 12:00. Сообщу при первой возможности».
Она закрыла глаза под холодной струей воды и вспомнила сон, который ей вчера приснился. Уинни стояла на лугу над безжизненным тельцем Мидаса. Колетт подошла к ней, хотела дотронуться до ее плеча, но когда Уинни обернулась, Колетт поняла, что ошиблась. Над Мидасом стояла не Уинни, а Фрэнси.
Она выключила воду и быстро оделась. Через час она была уже в ратуше, на четвертом этаже. Элисон не было не месте. Колетт подождала несколько минут, а потом заглянула в пустой кабинет Тэба. Неслышно ступая, она медленно прошла по ковру по направлению к столику с документами, нащупывая в кармане сумки флешку. Она только собиралась положить ее на пол под стульями, как из-за стола Тэба поднялась Элисон.
— Привет, — сказала она.
— Господи, — Колетт сжала флешку в руке. — Ты меня до смерти напугала.
— Прости, — сказала Элисон, положив руку на живот. — Ох, даже голова закружилась.
— Ты зачем здесь?
Элисон вздохнула:
— Слушай, могло такое быть, что пока ты работала, сюда зашли и взяли что-то у мэра со стола?
— Взяли? — Колетт откашлялась. — Нет, не припомню такого.
— Вот черт.
— А что-то случилось?
— Да нет, ничего, я кое-что оставила для мэра, а он не может это найти. И теперь он на меня сердится.
— Могу помочь поискать. Что мы ищем?
Элисон махнула рукой:
— Ой, да что ты, у тебя и так полно забот, будешь еще исправлять мои ляпы. Но… — она нахмурилась — придется попросить тебя подождать снаружи. Мне сказали никого не пускать в кабинет, если мэра нет. Думаю, тебя это не касается, но я и так уже по уши в проблемах, так что…
— Конечно, я совсем не против подождать.
Колетт пошла за Элисон обратно в лобби. Слева, за диванами, напротив большого окна, из которого открывался вид на парк Сити-Холл, один молодой человек устанавливал трибуну, а другой стоял рядом со скучающим видом, держа в руках картонную печать штата Нью-Йорк. Колетт села на кожаное кресло и положила флешку обратно в сумку. Тут опять пришла Элисон, в руках у нее была большой бумажный конверт коричневого цвета:
— Тебе пришло письмо.
На конверте большими зелеными буквами было написано имя Колетт, ниже стоял адрес ратуши. Кто мог написать ей письмо по этому адресу? Ведь никто даже знать не должен, что она здесь бывает.
— Когда? — спросила она.
— Вчера вечером.
Колетт забрала конверт и положила в сумку:
— Спасибо.
— Да не за что. Надеюсь, тебе не придется долго ждать, но, честно говоря, это весьма вероятно, — Элисон кивнула на людей, которые устанавливали трибуну. — Здесь сегодня творится что-то странное.
Элисон села за стол, а Колетт вернулась на место, думая о конверте. Что-то ей подсказывало, что сейчас не время его вскрывать. Не стоило этого делать на людях.
Следующие полчаса Колетт листала старые номера «Нью-Йоркера». Потом она услышала, что в лобби кто-то вошел. Это был Аарон с какой-то женщиной в темно-сером костюме. Колетт заметила, что на талии у нее кобура с пистолетом. Лицо женщины показалось Колетт смутно знакомым.
— До свидания, — попрощалась женщина с Элисон.
Услышав ее голос, Колетт вспомнила, кто это. Это была та сотрудница полиции, которая беседовала с Уинни. С видео на флешке. Женщина зашла в лифт, а Аарон подошел к Колетт, держа в одной руке у него телефон, а в другой — толстую папку. Колетт встала, но он жестом пригласил ее сесть обратно:
— Пока нет, извини. Возникли срочные дела. Мэр просит прощения, еще десять минут.
— Я могу потом прийти, в более удобное время.
— Нет, я постараюсь найти для тебя окошко, — сказал Аарон, глядя через плечо Колетт на пресс-секретаря мэра Джоана Рамиреса, который стоял у дверей кабинета. Аарон кивнул ему и сказал: — Еще десять минут.
Он похлопал Колетт по плечу и собрался уйти, но выронил папку, и по полу у ее ног веером рассыпались бумаги. Она нагнулась, чтобы достать из-под стула завалившийся туда документ.
Рука ее замерла на полпути.
Это была фотография Мидаса. Колетт подняла ее и стала рассматривать: Мидас в серых полосатых ползунках лежал на чем-то вроде белого ковра и сосал кулачок.
— Колетт?
Аарон протянул руку. Она встала и отдала ему фотографию.
— Спасибо, — сказал он и подмигнул ей.
Он увлек Джоана в кабинет мэра, а Колетт снова опустилась в кресло. Голова у нее шла кругом. Она положила лоб на ладони, поборола желание зажать голову между коленей, как ей посоветовал во втором классе водитель автобуса, увидев, что её укачало так, что она вся позеленела. «Было обнаружено тело». Фотография. Детектив. Готовящаяся пресс-конференция.
Мидас мертв.
Какое еще может быть объяснение?
Она услышала голос Тэба, подняла голову и увидела, что он идет к ней. Встала, прижимая сумку к груди.
— Колетт, у меня плохие новости, — серьезно сказал он. — Мне нужно срочно разобраться с одним делом. Мне правда жаль.
— А что за дело? — спросила она, но тут появился Аарон, у которого зазвонил телефон. Он достал его из внутреннего кармана пиджака.
— Слушаю, — сказал он. — Ладно, понял, — он повесил трубку. — Пришел комиссар Делл. Он уже в лифте, — Аарон посмотрел на трибуну возле окна, а затем на Тэба. — Может быть, стоило бы надеть другой галстук. Что-нибудь посолиднее.
Тэб кивнул и пошел обратно в кабинет:
— Извини, Колетт, — сказал Аарон, проводил ее к лифту и нажал на кнопку. — Понимаю, как неприятно, когда так происходит, но иногда с этим просто ничего не сделаешь. Такая уж это работа. — Двери лифта открылись, оттуда вышел Элиот Фолк из «Нью-Йорк пост». — Элисон позвонит тебе, назначим другой день, — продолжил Аарон.
Аарон исчез за закрывающимися дверьми лифта, когда они снова открылись, она выбежала на улицу и поймала такси. Она захлопнула за собой дверцу.
— Куда?
— В Бруклин, — сказала она, усаживаясь на горячем, потрескавшемся кожаном сиденье. — Улица Проспект-парк Уэст.
Она включила телевизор на спинке переднего сиденья, экран замерцал, в машине заиграла громкая музыка — мелодия из рекламы матрасов. На въезде на Бруклинский мост водитель загудел. Показывали какое-то утреннее кулинарное шоу. Как сделать так, чтобы дети ели больше овощей. Водитель включил радио погромче, оно заглушало телевизор. Он слушал новостной канал.
Она наклонилась вперед:
— Что-нибудь передавали про Мидаса, ребенка, которого похитили?
— Который из богатой семьи?
— Да.
— Мертв. Вроде его убил бывший бойфренд матери.
— О, нет, — задохнулась она. — Когда вы об этом узнали?
— Жена сказала на днях, — он скривился. — Она помешалась на этой истории.
Колетт пришло смс. Это была Нэлл: «ОЧЕНЬ надо встретиться. В 17 в „Споте“? Сбегу пораньше, забираю Беатрис в 18».
«Нет, — ответила Колетт, — сегодня не могу».
Три точки на экране. Нэлл ответила почти сразу: «ПОЖАЛУЙСТА. Это важно».
Колетт положила телефон на колени и закрыла глаза. «Дыши, не забывай». Она вспомнила свою акушерку, которая в самые тяжелые моменты родов опускалась перед ней на колени. «Все зависит от дыхания».
«Я не шучу», — писала Нэлл. Надо поговорить.
«Ок, до встречи».
Через пятнадцать минут водитель окликнул ее:
— Извините, мы на месте.
Когда она вошла в квартиру, Чарли стоял на кухне и готовил сэндвич.
— Уже вернулась?
Она бросила сумку на пол, сделала музыку потише, включила телевизор и стала переключать каналы.
— Что ты делаешь?
— Мэр собрал пресс-конференцию. Думаю, из-за Мидаса. — Она нашла новостной канал, Тэб стоял на трибуне, он поднял руку, чтобы утихомирить журналистов:
— В лесу в приблизительно четырехстах метрах от загородного дома Уинни Росс были обнаружены останки. Тело было сожжено, поэтому для идентификации было привлечено ФБР.
— О, нет, — Чарли встал рядом с Колетт и взял ее за руку, — они нашли Ми…
— Тсс.
— Сегодня днем было получено подтверждение того, что погибший — Гектор Куимби, служил в семье Россов, — Тэб посмотрел на лежавшие перед ним заметки. — Последние тридцать лет мистер Куимби работал управляющим в имении Россов, а также помогал следить за домом Россов в Бруклине, откуда 4 июля был похищен Мидас. — На экране появилась фотография мужчины под семьдесят с седыми волосами и усами и светло-голубыми глазами. — На данный момент неизвестно, существует ли связь между смертью мистера Куимби и похищением Мидаса Росса, но следствие полагает, что таковая имеется.
— Каким образом было обнаружено тело? — выкрикнул кто-то из репортеров.
— Сотрудники ФБР и Нью-Йоркской полиции нашли тело мистера Куимби, — Тэб закашлялся и извинился, — с помощью поисковой собаки, которая вынюхивала след тела Мидаса Росса.
Колетт высвободила пальцы из руки Чарли:
— Я на минуту.
Она пошла на кухню, взяла сумку и закрылась в ванной. Села на унитаз, достала конверт и вскрыла его. Там не было обратного адреса. Не было письма или подписи. Просто лист бумаги.
Это была фотография из тех, какие делают в полиции при аресте.
На фото он был еще подростком. Без морщин вокруг глаз и седины в бородке. Он дерзко смотрел прямо в камеру. На табличке, которую он держал в руках, была указана дата рождения и место ареста. Но причины ареста там не было. Не было и имени.
Но она, конечно, его узнала. Это был Одди.
Увидев, что к бару идет мужчина, Фрэнси втянула живот, но тот прошел мимо и сел на другом конце барной стойки. Она снова взглянула на время: 15:32. Он опаздывал на тридцать две минуты. Может быть, он обманул ее? Может быть, он и не собирался приходить.
— Еще бокал белого зинфанделя?
Пристальный взгляд бармена заставил Фрэнси подтянуть вверх глубокую линию декольте.
— Давайте, — сказала она и посмотрела на смс от ее свекрови Барбары, которое пришло пару минут назад. Она прислала фотографию, на которой Уилл лежал в парке на покрывале: «У нас все отлично. Надеюсь, съемка проходит на ура. Удачи!»
Дрожащей рукой Фрэнси неуверенно протянула бармену десятку и опять вспомнила об их утренней ссоре с Лоуэлом. Он вышел из спальни, а она сидела на диване и кормила Уилла, с трудом сдерживая слезы.
«Ну что такое на этот раз?»
«В смысле?»
«Ты чем-то расстроена».
«Нет».
«Фрэнси»…
«Да все нормально. Не хочу об этом говорить».
Она не могла рассказать Лоуэлу о том, что ее тревожит. О том, что вчера она звонила Марку Хойту и рассказала, что нашла фотографии мужчины, который подошел к Уинни в «Веселой ламе».
«Жаль только, всю работу пришлось делать самой, — сказала она Хойту, сама удивившись, до чего уверенно она звучала. — Но уж ничего не поделаешь. Я вышлю вам фотографии по электронной почте. Или будет безопасней, если вы отправите полицейского ко мне, чтобы он забрал их лично?»
«Фрэнси, послушайте внимательно. Я настоятельно рекомендую вам не вмешиваться».
«Не вмешиваться? Но как вы»…
«Вы не расслышали, что я сказал, миссис Гивенс? Не вмешивайтесь. Займитесь своими делами. Сходите с ребенком на площадку. Или к врачу, проверьте, все ли у вас хорошо. Дайте нам спокойно делать свою работу».
«Сходите к… — у нее вырвался смешок. — А вы хоть немного понимаете, как хреново вы делаете свою работу? Вы в курсе, что от вас зависит, попадет ли новорожденный младенец к своей матери? К врачу? Вы издеваетесь? Обойдусь без того, чтобы очередной мужчина»…
«До свиданья, миссис Гивенс».
Она, конечно, не могла рассказать об этом Лоуэлу, который стоял перед ней, опершись на стойку и скрестив руки на груди, и смотрел на нее, как на сумасшедшую: «Фрэнси, ты меня беспокоишь».
Ей противно было вспоминать, что она ему ответила. Пока он одевался, она обвинила его в том, что он холоден и черств, увернулась от его поцелуя, когда он пошел к двери, чтобы встретить свою мать в аэропорту. Он, оказывается, позвонил Барбаре и попросил ее приехать из Теннесси на несколько дней, сказал, что Фрэнси выбилась из сил и ей нужно помочь с ребенком. С Фрэнси он даже не посоветовался.
Фрэнси ненавидела с ним ссориться. Раньше они почти никогда не ругались, но с тех пор, как родился ребенок, ее бесило все, что он делал. Она понимала, что надо перед ним извиниться и все уладить, особенно учитывая, что в гостиной на диване спала Барбара, которая слышала каждое их слово. Она достала телефон, но вдруг почувствовала, что ее обняли за талию.
Она повернулась, держа телефон в руке. И поразилась, до чего симпатичным он оказался вблизи: небесно-голубые глаза, волевая квадратная челюсть, темные волосы, выглядывающие из-под красной кепки. Она не успела поздороваться, а он уже приподнял ее с табурета, притянул к себе и поцеловал так, как ее давно уже не целовали. Лоуэл напрочь вылетел у нее из головы.
Он отстранился
— Ведь это я с тобой договорился встретиться, правильно?
— Да, привет, — Фрэнси пожалела, что голос ее предательски дрогнул.
Он уселся на соседний табурет, жестом подозвал бармена, заказал себе пива и рюмку виски, не спросив, хочет ли она еще вина.
— Извиняюсь, что опоздал. Возникли срочные дела, — он быстрым глотком расправился с виски и запил его пивом.
Она потянулась за своим бокалом, не сводя с него глаз. Она оказалось права. Ему было тридцать с небольшим, как и должно было быть сейчас Арчи Андерсену. Он сделал еще глоток, она наблюдала, как он сжимает стакан, как заиграли под майкой мышцы. Он был крупнее, чем она запомнила, когда видела его в прошлый раз в «Веселой ламе».
— У тебя классный стиль — сказал он, вытирая рот тыльной стороной руки.
Она подняла брови:
— В смысле платье?
Взгляд его скользил по ее груди, шее, глазам с накладными ресницами, которые она час назад приклеила в туалете в соседнем «Старбаксе».
— Ага, платье классное. Но я о том, что ты даром времени не теряешь. Обычно девчонки хотят без конца переписываться, прежде чем встретиться лично.
Фрэнси очень гордилась тем, как быстро она придумала этот план, и все благодаря Нэлл. Вчера, после того как звонок Марку Хойту ничего не дал, она написала Нэлл, которая была на работе.
«Понимаю, шансов мало, но я тут нашла фото парня, с которым Уинни говорила тогда в „Веселой ламе“. Можно ли что-нибудь про него разузнать?»
Нэлл ответила через семь минут: «Вот, больше ничего не нашла. Я загрузила фотку в приложение для распознавания лиц. Вроде ничего такой».
Фрэнси открыла ссылку и сразу его узнала: она увидела его профиль с фотографией на сайте «Товарищи по сексу», своего рода сайт знакомств. Там было совсем мало информации о нем: рост, вес и склонность к женщинам с большой грудью. Его имени там не было (если, конечно, его не звали на самом деле Профессор Поберегись).
«Зачем тебе это?» — спросила Нэлл.
«Низачем. Просто чтоб было, вдруг понадобится».
На самом деле она сразу после этого час красилась, потом сделала селфи, на котором старалась выглядеть максимально вызывающе и создала себе профиль на сайте «Товарищи по сексу». Чтобы назначить это свидание, потребовалось всего три мейла с фальшивого аккаунта в «Гугле». Читая то, что писали пользователи сайта, она ощутила страшную тоску и бесконечную благодарность за то, что у нее есть Лоуэл, за их жизнь и чудесную семью, которую они создали.
Парень в кепке склонился к ней:
— Ты потрясающе пахнешь.
— Спасибо. Но сначала хоть свое имя скажи.
— Имя? А как ты хочешь, чтобы меня звали?
— Как я хочу?
— Ага, — от него пахло табаком. — Выбери сама.
Фрэнси притворно задумалась:
— Пусть будет Арчи.
Он засмеялся:
— Как в мультике?
Она тоже рассмеялась, пытаясь скрыть разочарование. Это был не он. Только гениальный актер мог так непринужденно отреагировать на то, что она отгадала его настоящее имя:
— Арчи — отличное имя.
— Ну и хорошо, — сказала она.
Даже если и так, думала Фрэнси. Это не Арчи Андересен, но все равно он, вероятно, сможет ответить на очень важные вопросы: зачем он подошел к Уинни, о чем они говорили, куда она пошла после этого.
— А я тебя буду звать Вероника. Осталось только Бетти найти.
Он посмотрел куда-то за нее, потом, не произнеся ни слова, взял Фрэнси за руку, стащил с табурета и повел в заднюю часть бара, в служебный отсек. Она с трудом поспевала за ним, балансируя на высоких каблуках, вино выплескивалось на платье. Они прошли по узкому, темному коридору, в котором воняло мочой, и оказались в пустой подсобке. В одном углу стоял бильярдный стол, в другом — потертый проваленный диван.
Он подвел ее к дивану и притянул к себе, его губы были у ее уха.
— Здесь нам никто не помешает, — прошептал он и стал слегка подталкивать ее назад, пока она не плюхнулась на диван, расплескав остатки вина.
Он сел с ней рядом, положил мозолистую руку ей на колено, постепенно двигая ее к бедру.
— Не спеши, — прошептала она, убирая его руку.
Когда в комнату вошли двое мужчин, она почувствовала облегчение. Они подошли к бильярдному столу, на них были пыльные рабочие башмаки и пояса с инструментами. Наверное, это были рабочие со стройки где-то здесь неподалеку, и у них был обеденный перерыв. Она не могла избавиться от мысли о таком невозможном совпадении: что если они ее знают? Вдруг это были коллеги Лоуэла, с которыми он работал над строительством дома?
— Вероника, мне через сорок минут на работу, — сказал псевдо-Арчи с раздраженным видом.
Она могла его понять. «Товарищи по сексу» — не тот сайт, где люди договариваются встретиться посреди дня и поболтать об общих интересах. У нее самой было не так много времени. Она договорилась встретиться с Нэлл в «Споте» в пять, Нэлл хотела им с Колетт о чем-то рассказать. А сейчас нужно выполнить план. План, который она вынашивала всю ночь.
Она встала, его вытянутые ноги были зажаты между ее ног, руки она положила ему на бедра, грудь ее была в нескольких сантиметрах от его лица, от нее сильно пахло духами:
— Пойду куплю нам еще выпить.
Подойдя к барной стойке, Фрэнси поборола желание еще разок взглянуть на фото Уилла из парка. Ее снова стало мучить чувство вины: она наврала Лоуэлу и Барбаре, сказала, что разместила объявление на сайте «Вилладж», и ее пригласили снимать девятимесячного ребенка. Она отнесла напитки в подсобку и села рядом с псевдо-Арчи, стараясь казаться как можно более уверенной и хладнокровной.
— Что ж, Вероника, — сказал он ей на ухо. — О чем ты хотела поговорить?
Она, не торопясь, сделала глоток вина, а потом произнесла реплику, которую отрепетировала утром:
— О, как мне нужно было выпить. Меня уволили.
— Блин, это дерьмово, — он снял кепку и уткнулся носом ей в шею.
— Ага, я официанткой работала. В одном классном баре в Бруклине, называется «Веселая лама».
Он отпрянул и посмотрел на нее:
— Я там иногда бываю.
— Серьезно?
— Ага. Это несколько кварталов от моего дома.
— Странно, — прищурилась она и пододвинулась поближе. — Боже, постой-ка. Это же ты!
Он нахмурил брови:
— Ну да, я.
— Это ты! — она поставила стакан на липкий стол, повернулась к нему и положила руку ему на колено: — Ты же был в «Веселой ламе» четвертого июля?
Он задумался:
— А, вообще-то да. Откуда ты знаешь?
— Ты же тот парень. Вот это совпадение! — она рассмеялась и похлопала его по колену. — Коллеги просто ушам своим не поверят. Мы столько тебя обсуждали.
У него был удивленный вид:
— Обсуждали? А почему?
— Да ведь это ты разговаривал с той женщиной. С той Уинни, о которой все говорят.
Фрэнси с удивлением отметила, как правдоподобно он изображает, что не понимает, о чем она.
— Ну, Гвендолин Росс, та актриса, у нее еще ребенка похитили.
— Это когда?
— Ты что, газет не читаешь и телевизор не смотришь?
— Только спортивный канал.
Она не верила своим ушам. Он правда ничего не знал.
— А ты помнишь, что в тот вечер говорил с симпатичной женщиной у бара? А потом вы, кажется, вместе куда-то пропали.
Он наконец что-то сообразил:
— А-а-а, так это у нее ребенка похитили?
— Да, в ту ночь похитили ее сына по имени Мидас.
— Офигеть, я об этом слышал. Девчонки на работе все время про это говорят. Мидас. Как греческий бог, — он поставил пиво на стол и наклонился к ней, смеясь. — Обязательно завтра расскажу ребятам.
— А зачем? — заговорщически спросила Фрэнси. — Что им до этого?
— Это они меня подговорили.
Она посерьезнела:
— Подговорили?
— Ну да, заговорить, подкатить к ней, — он, казалось, растерялся. — Там на веранде была эта мамская группа.
— Да, помню.
— Ребята сказали, что дадут мне двадцать баксов, если я к одной из них подкачу. Ну, шутки ради, понимаешь. Типа, кто сможет закадрить сексуальную мамашу. Ну, я с ними поспорил, что смогу. Первая меня сразу отшила, я даже не успел предложить ей выпить, но потом была эта самая Уинни. Она была не против, — он ухмыльнулся. — Весьма не против.
Фрэнси отхлебнула из бокала. Она понимала, что нужно притормозить. Из-за вина в голове был сумбур:
— То есть до этого вы с ней не были знакомы?
— Неа, — усмехнулся он. — Зато после еще как познакомились.
Она выглянула на него из-под фальшивых ресниц и нежно проворковала:
— Я заинтригована.
Он молча смотрел на нее. Потом подцепил бретельку ее платья и стал наматывать на палец, отчего оно стало еще короче. Стали видны ее гладко выбритые бедра, которые блестели от персикового лосьона:
— Слушай, тебе правда интересно? Это просто безумная история.
Она усилием воли заставила себя кокетливо выговорить:
— Обожаю всякие безумства.
— Правда? Как докажешь, Вероника?
— Докажу?
— Ага. Давай так, могу тебе рассказать просто отличную историю.
— Давай.
— Но надо ее заслужить, — его лицо было совсем близко от нее. — Поцелуешь — расскажу.
Он прильнул к ней и прижался губами к ее рту, засунув язык ей в рот. Наконец он отстранился, оставив у нее во рту горький привкус пива: — Я ей купил выпить.
Фрэнси подняла брови, а потом нахмурилась:
— И что в этом безумного?
— Погоди, это только начало, — он провел пальцем по ее ключице. — Хочешь продолжения?
Она кивнула, тогда он скользнул рукой под ее платье, медленно разводя ей ноги. Она сжала бедра, чувствуя, что он дотронулся большим пальцем до ее трусов:
— Хочу, — глухо ответила она, не узнавая свой собственный голос.
— Я предложил ей пойти ко мне, — когда Арчи взял руку Фрэнси и положил себе между ног, один из рабочих посмотрел на них. Он водил ее рукой по джинсам туда-сюда, Фрэнси чувствовала, что у него началась эрекция.
— И что? Пошла она с тобой? — спросила она.
Он поцеловал ее. Когда поцелуй закончился, у нее помутилось в глазах. У него изо рта пахло пивом. На подбородке была колючая щетина. Она видела не его, не того мужчину, которого она называла Арчи, а своего учителя биологии мистера Колберна.
— К сожалению, нет. Она сказала, что ей нужно думать о ребенке. И ей это очень не нравилось.
Фрэнси растопырила пальцы, чувствуя, как под давлением ее ладони набухает плоть. Она закрыла глаза:
— Уинни это не нравилось?
— Ну да, — он оттянул ее трусы.
Она ощутила, что не может пошевелить руками, спину царапал колючий плед на кровати мистера Колберна. Она почувствовала, что хочет закричать, но она не могла.
— Она сказала, что только этого ей и хочется — пойти ко мне. Оседлать меня. — Ее рука на его джинсах двигалась все быстрее. — Что ее достало сидеть дома. Достало все время думать о ребенке.
— Так и сказала? Что ее достал ребенок? — шепнула она ему на ухо.
— Типа того. Мы заперлись в туалете. Я в нее просто вцепился. Это было что-то. Попросил хотя бы сразу не уходить, сказал, что куплю ей еще выпить.
— А она?
— А она стала орать на меня. Сказала, что у нее куча дел. И вообще, что она не такая. Сказала, что она типа хорошая мать, — она почувствовала у шеи его частое дыхание, в его теле росло напряжение. — Я на все был готов, лишь бы она пошла ко мне. Лишь бы затащить ее в постель, швырнуть ее на кровать. Содрать с нее платье, — он убрал руку из-под платья Фрэнси и, сжав ее запястье, прижал ее ладонь к своим джинсам, двигая ей все быстрей и быстрей. Глаза его были закрыты, а рот открыт:
— О, Уинни была охрененно сексуальная.
Из его груди вырвался громкий гортанный стон. Фрэнси почувствовала, что в ее глазах стоят слезы.
А они смотрели на них. Те двое рабочих у бильярдного стола. Они стояли неподвижно, держа сбоку кии, словно вилы. Арчи, казалось, не заметил, что она плачет, он закинул голову и смотрел в потолок, облизывая губы.
— Ребенка похитили, ничего себе, — он покачал головой, сел и потянулся за пивом. — Очень надеюсь, что полицейские ее хорошенько допросят. Девка-то просто с катушек съехала.
Нэлл сидела в «Споте» за столиком у окна, в руках у нее остывала кружка с черным чаем. Она смотрела вчерашние фотографии Беатрис, куча фото ее малюсеньких ручек, крошечных ножек, желтой, как сливочное масло, попки, такой сладкой, что ее хотелось съесть.
Нэлл снова взглянула на дверь, надеясь, что Колетт и Фрэнси скоро придут. Ей не терпелось забрать Беатрис из яслей. Она понимала, что это абсурд: сидеть и рассматривать ее фотографии и при этом платить чужим людям, чтобы те о ней заботились.
Нэлл подняла голову, увидела, что у столика стоит Колетт, и кинула телефон в сумку. Из слинга выглядывала Поппи. Глаза у Колетт были красные, на непривычно бледной коже четко выделялось кружево веснушек.
— У тебя все ок? — спросила Нэлл.
— Ты видела? — Колетт тяжело опустилась на стул напротив Нэлл. — Тело опознали.
Нэлл кивнула:
— Я на работе смотрела, в столовой. Там все, как один, пялились в телик. Я была уверена, что это окажется Мидас. С тех пор как ты вчера позвонила, я ни на секунду не сомневалась, что это он.
— Да, я тоже, — Колетт придвинулась к Нэлл поближе. — Мне надо тебе кое-что рассказать. Мне по почте прислали…
Нэлл увидела, что у входа стоит Фрэнси и, сощурившись, изучает меню, мелом написанное на черной грифельной доске над стойкой:
— О, отлично, вот и она. Нэлл встала, помахала Фрэнси, и с удивлением отметила, что той было обтягивающее платье с глубоким вырезом, в котором виднелся черный кружевной лифчик.
— Вы в курсе? — спросила Фрэнси, подходя к столику. — Про тело? Вокруг глаз у нее были пятна от туши, накладные ресницы напоминали паучьи лапки.
Нэлл кивнула:
— Да, я…
Фрэнси села:
— А про Боди Могаро знаете? Его освободили.
Эта новость появилась еще утром, ее огласили на пресс-конференции, которую созвал Оливер Худ. Адвокат стоял у входа в здание тюрьмы вместе с Могаро, его женой и матерью и потребовал, чтобы все лица, задействованные в расследовании (полицейские, комиссар Д. Делл, мэр Шеперд) принесли извинения. «А с Нью-йоркской полицией увидимся в суде», — добавил Худ.
— Мне необходим кофе, — сказала Фрэнси. — И стакан воды.
Нэлл заметила, что Фрэнси говорит невнятно, а на верхней губе у нее выступила испарина.
— Фрэнси, ты что, пьяная?
Фрэнси раздраженно взглянула на Нэлл:
— Нет, Нэлл, я не пьяная. Я кормящая мать, — она взяла стакан воды, который стоял перед Нэлл, и сделала большой глоток. — Я просто в шоке от этой новости про Гектора. Видела по дороге. А известно, кто его убил?
— Нет, но знаешь… — начала Колетт, но Фрэнси перебила ее.
— У него были ключи от дома. Он мог туда попасть или впустить кого-то. Они же до этого додумаются? Даже такой кретин как Марк Хойт в состоянии сопоставить эти факты, правда?
— Да, — ответила Нэлл. — Сейчас ищут волонтеров, чтобы прочесать все имение и окрестности в поисках Мидаса. Надо нам пойти.
Фрэнси передернуло:
— То есть в поисках тела Мидаса?
Колетт наклонилась к ним:
— Слушайте. Хочу с вами поделиться, сегодня случилось кое-что очень нехорошее. — Она достала из детской сумки конверт, на котором большими печатными буквами зеленого цвета было написано ее имя. — Мне сегодня это прислали, на адрес мэра.
Нэлл посмотрела на буквы. На зеленые чернила. Она достала из сумки, стоявшей у ее ног, похожий конверт, на нем точно такими же буквами было написано ее имя.
— А мне такое пришло на работу. Я поэтому и хотела с вами встретиться, чтобы показать.
Она обнаружила конверт в лотке для писем, когда вернулась после обеденного перерыва. Она открыла его, сидя во главе стола в конференц-зале, перед встречей с коллегами, на которой она должна была вкратце рассказать о грядущих изменениях в системе безопасности. Содержимое конверта так ее встревожило, что она закончила презентацию кое-как.
Фрэнси широко раскрыла глаза:
— Господи, и мне такое пришло сегодня утром. Оно дома, я не успела открыть. А что там? — Она схватила конверт Нэлл и достала фотографию. — От кого это?
— Понятия не имею, — сказала Колетт почти шепотом. — От кого-то, кто знает, что я работаю на мэра. А это только вы и Одди. Что-то я сомневаюсь, что это он отправил.
— За что его арестовали?
— Здесь ничего об этом не говорится, — сказала Нэлл. — Я, конечно, пошарила кое-где, но…
— Пошарила? — Фрэнси уставилась на Нэлл. — Это где же?
— Ну, в разных местах. Хотела проверить, получится ли что-то найти. Потому что с чего бы кому-то понадобилось отправлять это мне? А теперь вообще какая-то чертовщина: зачем было отправлять это всем троим? — она заговорила тише. — Я взломала административную панель «Майских матерей» на «Вилладже». Посмотрела там его профиль, хотела побольше о нем узнать.
— А как… — Фрэнси не сводила с Нэлл глаз.
— Да неважно. Я это умею.
— И что? — сказала Колетт.
— Да ничего. Он почти ничего не заполнил. Вырос на Манхэттене, это мы и так знали вроде. Имя партнера: Лу. Даже фотографии нет.
— Нужно опять туда зайти, посмотреть профиль Уинни. Узнать, кто отец Мидаса, — тихо сказала Фрэнси.
Нэлл засомневалась, но потом доверительно сообщила:
— Я так и сделала.
В стул Нэлл резко врезался какой-то мужчина и облил ей плечо. Она раздраженно обернулась и увидела знакомое лицо — это был ее сосед.
— Привет, Нэлл, прости ради бога.
Он жил этажом ниже, у него всегда была закатана правая штанина, будто бы ему нужно было немедленно вскочить на поджидающий его велосипед. Жена его вечно ходила насупленная.
— Как дела? — спросил он. — Как дочка?
— Восхитительно, благодарю.
Он кивнул:
— Судя по тому, что мы слышим, у нее проблемы со сном?
— В смысле?
— Мы с Лизой иногда слышим, как она плачет. Сверху.
— Ах, да, ну что ж…
— Лиза даже в Интернете посмотрела. Ты ей даешь соску?
— Соску? Да.
— Понятно. Лиза прочитала, что это детей успокаивает.
— Ясно. Я так полагаю, у вас детей нет?
— А, и еще есть такой новый конверт для сна. Называется «Волшебная пижама» или что-то такое. Когда ребенок начинает плакать…
— Как мило с твоей стороны, что ты о нас заботишься, — терпение Нэлл иссякло. — Но причин для беспокойства нет. Ведь вчера ночью плакал вовсе не ребенок.
— Да что ты? А кто же?
— Это мой муж, Себастьян.
— Себастьян?
— Ага, он опять пересматривал мелодраму «На пляже». Каждый раз рыдает.
Сосед Нэлл криво улыбнулся:
— Понял, тогда до встречи, Нэлл.
Они молча ждали, пока он добавлял в кофе молоко и сахар, которые стояли рядом на стойке. Как только он вышел, Колетт повернулась к Нэлл:
— Что там у Уинни в профиле?
— Ничего. У нее нет профиля. Там нет никаких данных о регистрации.
— И что это значит?
— Точно не знаю. Думаю, она удалила профиль, а в системе он не сохраняется. И правда, кто бы поступил иначе на ее месте? Представьте, каково ей: она открывает почту, надеется, что там будут хорошие новости о Мидасе, а там нужно сначала осилить шестнадцать писем про упражнения Кегеля.
Колетт положила лоб на руки:
— Это какой-то сумасшедший дом. Я просто не представляю, что делать дальше.
— А я представляю, — сказала Фрэнси.
Она смотрела в сторону, мимо Нэлл и Колетт, взгляд ее был подозрительно туманен, казалось, что на глаза ее опустилась тень:
— Мы сделаем все возможное, чтобы найти Мидаса. Мы не сдадимся. Пока нас не заставят. Пока мы не сделаем все, что в наших силах, чтобы он оказался там, где ему положено быть: на руках у своей матери, целым и невредимым.
