Глава 40

 Алита размышляла о мотивах Бертины Эштон, и все они сводились к тому, что сложно было поставить под сомнение. Отношению молодой альды к ее супругу. За то время, что прошло после случившегося в поместье, она могла бы встретить другого человека и выйти замуж, но терпеливо дожидалась, когда Валентайн созреет для того, чтобы сделать ей брачное предложение.

Однако чувства альды Эштон пробуждали в ней не самое светлое, а совсем наоборот. Подкуп горничной! Возможное убийство подруги-соперницы! Нападение на мужа… Но с какой целью? Чтобы снять с него подозрения? Или предупредить о том, чтобы и не думал смотреть на других женщин?

Али никогда не задумывалась и даже не предполагала, что любовь может быть и такой – исступленной, безумной, дикой. Или это вовсе не любовь, а болезненная зависимость? Недуг, от которого нужно лечиться?

Что же такого в Валентайне Эштоне, что не одна, а целых три девушки, можно сказать, в одно время воспылали к нему безумной страстью? Уж не текла ли в его жилах частица крови не людей, а других имеющих человеческий облик существ из старых легенд? Тех, что могли, порой сами того не желая, приворожить одним лишь взглядом, да так, что ради них злосчастные влюбленные становились готовыми на все – убить, умереть, позабыть о морали, нравственности и законах.

«Может быть и такое, – пришла к выводу Алита, в задумчивости сплетая и расплетая пальцы. – Но все же, если крепки в человеке его внутренняя сила и чистота, он и в подобной ситуации останется верен себе. А коли женщина или мужчина с гнильцой, та рано или поздно попытается взять верх, если не сопротивляться. Вот так и сворачивают на кривую дорожку. Бертине хватило хитрости не заявлять прилюдно о своих чувствах к альду Эштону, потому она и осталась для него и других лишь горюющей подружкой, а не вероятной подозреваемой в убийстве. Да и то не доказали. Списали произошедшее с блондинкой на несчастный случай».

Но кто же все-таки столкнул ее в пруд? Сводная сестра или приятельница, которая и получила впоследствии главный приз? Вот только не разочаровал ли он ее в итоге? Но тогда, если альда Эштон покушалась на жизнь супруга всерьез, не грозит ли ему снова опасность? Может быть, она решила, что, если станет молодой вдовой, то повысятся ее шансы на…

На что? На шанс обзавестись новым мужем? Человеком побогаче, которым Бертина сможет вертеть на свое усмотрение так же, как и прежним спутником жизни.

Уж не приложил ли ко всему этому руку Сайлас Торнбран? Чего он в действительности добивался, созывая гостей? Хотел разобраться в случившемся тогда и найти истину или же разыграть новый спектакль, в котором сойдутся воедино и смерть, и любовь, и борьба за наследство богатого старика? Вечные, как мир, темы, которые всегда, сколько бы лет ни прошло, будут привлекать читателей и зрителей. Однако исполняли написанный владельцем замка сценарий не актеры, а живые люди, которые после того, как их убивали, не поднимались и не раскланивались на сцене.

Али вдруг стало не по себе. Она ощутила себя крохотной песчинкой в гигантских часах жизни, осенним листочком, подхваченным северным ветром. Страх ледяной рукой сдавливал горло, камнем давил на грудь, дрожью охватывал все тело. Алита напомнила себе о том, что сейчас у нее есть пистолет. О том, что она не просто девушка, а сотрудница Службы Правопорядка королевства.

Но страшила Али не столько гипотетическая опасность, исходящая от альда Торнбрана и тех, кого он пригласил в свой замок, сколько осознание того, до каких глубин мерзости могут опуститься люди. Алита точно заглядывала в бездну. Смотрела во тьму, вязкую, густую, будто чернила, и эта темнота словно протягивала длинные щупальца к той, что нашла в себе смелость в нее вглядеться, и норовила схватить покрепче, обвить путами, утянуть за собой.

Промелькнувшая перед внутренним взором картина выглядела до того яркой, что Алите стало нехорошо еще сильнее. К горлу подступила тошнота. Али добралась до ванной комнаты, плеснула в лицо холодной водой и сделала несколько жадных глотков из сложенных чашей ладоней, не обращая внимания на то, что замочила рукава.

Затем вернулась в комнату, прилегла на кровать и, не успев осознать, что происходит, рухнула в очередное видение.

– Ты убила свою сестру, – тихо, по-змеиному, шептал голос, который мог принадлежать и мужчине, и женщине. – А она не сделала тебе ничего плохого. Разве ее вина в том, что он выбрал не тебя?

– Нет… нет… нет… – хрипло отвечала девушка, почти ничего не видя за падающими на лицо нечесаными и давно не мытыми темными прядями волос. – Я не сталкивала ее в воду. Выпустите меня!

– Напиши обо всем. – Чья-то холеная рука придвинула к безумной знакомую папку с бумагами. – Расскажи, если сможешь.

– Кому? – выдохнула несчастная, поднимая глаза к мрачно-серой двери с решетчатым окошком. Именно так и выглядели заведения для душевнобольных. Похожими одновременно на тюрьму и на клетку в зоопарке.

– Тому, кто однажды тебя услышит.

Алита резко села на кровати, до боли стиснула руки и закусила губу, мысленно сопоставляя известные ей факты и их с Киллианом догадки.

– Я слышу, – произнесла она вслух несколько секунд спустя, обращаясь к той, с кем их соединило заклятие. Вспоминая, как в финале короткого сна брюнетка все же повернулась к собеседнику и откинула с лица лохмы. – И теперь я знаю, кто это с тобой сделал.

Через некоторое время, потребовавшееся на сборы, Али, не обращая внимания на напомнившую о себе боль в ноге и крепко сжимая уже почти привычную трость, торопливо зашагала к расположенной неподалеку комнате. Без стука толкнула дверь. И вскрикнула, увидев догорающий в пламени свернутый лист бумаги.

– Я опоздала, – выдохнула Алита, запыхавшись от быстрой ходьбы. – Что вы сожгли, альда Броган? Пропавший из папки листок?

– Сайлас Торнбран сказал, что отдал ее вам, – не удивившись ее визиту, произнесла Тара Броган, глядя на пляшущий в камине огонь. – Оставался лишь вопрос времени, когда вы заметите, что одного листа не хватает. И начнете догадываться.

– Вы состояли при матери девушки в качестве компаньонки, а затем, когда оба родителя умерли, а та повредилась рассудком, стали ее опекуншей, верно? Мне следовало раньше сообразить. Ведь, если других родственников не осталось, кто-то должен был этим заняться, а вы как подруга матери и родственница поверенного семьи являлись наиболее подходящей кандидатурой… Вы навещали подопечную в сумасшедшем доме. Однако не отличались добротой по отношению к ней.

– Она заслужила, – сухо, со свойственными ей назидательными интонациями отозвалась женщина. – Альд Броган слышал и рассказал мне, как она угрожала сводной сестре, а затем ту нашли мертвой в пруду. После девица сбежала, а, объявившись снова, ничего не помнила. Муки совести свели ее с ума! Так всегда бывает с теми, кто оступился и пошел по неправедному пути.

– А вы вместо того, чтобы протянуть руку помощи, только подталкивали бедняжку к краю! Хотя сейчас-то наверняка прекрасно знаете, что она не сбегала – ее похитили и держали в плену! Да как вы могли…

– Я сделала все, что считала нужным, – оборвала ее тираду Тара Броган. – Случившееся с дочерьми и разорение сгубили и мою дорогую подругу, и ее мужа. У девчонки больше никого не осталось. А затем, перебирая старые бумаги, никому не нужные после того, как все относительно ценное имущество семьи распродали, я нашла дневник ее матери. И там…

– Расскажите, альда Броган! – попросила собеседницу Али, чувствуя, что та готова дать слабину. – Вы ведь тоже устали все постоянно скрывать. А сейчас, когда вашего родственника больше нет в живых…

– Скоро альд Торнбран последует за ним. Ему недолго осталось. Он даже рассчитал семейного доктора и выслал его из замка, чтобы тот лишний раз не напоминал ему о болезни. Наказание за грехи. Он соблазнил мою подругу, хотя та была замужем за другим. А затем, когда она, став обедневшей после выплаты долгов вдовой, приехала к нему с ребенком, почти сразу же выгнал ее прочь, даже не дав толком собрать вещи. Тогда бедняжка, осознав наконец-то всю его жестокость и низость, не стала рассказывать, что Сайлас Торнбран – настоящий отец ее дочери.

– Зато вы сделали это за нее, но гораздо позже, – догадалась Алита. – Продали ему секрет, который касался его самого. И как же он отреагировал?

– Надо было видеть его лицо, когда он услышал, что его дочь умерла в лечебнице для умалишенных! – усмехнулась альда Броган. – Ведь он знал, что ее мать снова вышла замуж, и как ни в чем ни бывало навещал их в поместье. Но ей не повезло, потому что второй супруг тоже влез в долги и разорился, а дочь оказалась такой же порченой, как ее папаша!

– Так что же она написала на том листе, который вы сожгли? Имена людей, что поочередно держали ее где-то взаперти, словно тюремщики? И одним из них оказался ваш родственник?

– Он бы никогда не совершил такого по собственному почину! – выпалила женщина. – С ним что-то сделали! Его волю точно поработили!

– Загипнотизировали, – кивнула Али, подтверждая услышанное. – Но все же он стал преступником, и его бы наказали со всей строгостью, если бы правда выплыла наружу, а ваша фамилия покрылась бы позором. Однако вы не позволили этому случиться, поскольку убили его, прокравшись в малую гостиную с кинжалом в руках, а вместо себя в библиотеке оставив временный фантом. Вы ведь тоже магичка, так? Со скрытым, однако довольно сильным даром.

Тара Броган молчала, не пытаясь ни оправдываться, ни возражать.

– Спальня альды Эдевейн находится рядом с вашей. Видимо, тогда соседка и ее камеристка ненадолго вышли, запамятовав прикрыть дверь. Потому вы проскользнули туда и вытерли испачканные в крови ладони о первое, что попалось под руку, – платье Флорианы. А заодно прихватили ее украшение, которое она небрежно бросила на туалетном столике, да и пропажу заметила не сразу, ведь драгоценностей у нее много. Соблазн оказался слишком велик?

– У меня никогда не было таких вещиц, – процедила женщина сквозь зубы. – А она заслуживала того, чтобы ее хорошенько проучили. Еще одна грешница!

– Альда Эдевейн вернулась почти сразу, увидела пятна и поспешила в прачечную, чтобы их отстирали, а после солгала, будто они остались от вина. Тогда она еще не знала об убийстве, однако инстинктивно посчитала, что так будет безопаснее для нее. Флориана из тех, чья воля к жизни сильна, точно у огородных сорняков, хоть и выглядит она оранжерейным цветком.

– У вас нет доказательств, – бросила Тара Броган. – Пятна отмыты, и я не роняла на месте преступления свои личные вещи с монограммой, как описывают в детективных романах. Потому я стану отрицать все, что вы скажете сотрудникам Службы Правопорядка.

– Мне ни к чему давать им показания. Я сама там служу, – сообщила Алита, доставая из зажатого подмышкой свертка пистолет и направляя его на собеседницу. – Вы арестованы, альда Броган. Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас.