Глава 31

 На завтрак Сайлас Торнбран не пришел. Когда собрались все гости, кроме альды Броган и Валентайна Эштона, в столовую величественно вплыла экономка и сообщила, что хозяин плохо себя чувствует. Обеспокоенным этим известием не показался ни один из присутствующих, даже Эмрис, который нетерпеливо постукивал пальцами по подлокотнику стула, демонстрируя желание как можно скорее отдать должное бекону, фасоли, яичнице и прочим блюдам, поданным к завтраку.

«Уж не из-за моих ли слов ему стало плохо?» – вздохнула про себя Алита. Снова забрезжила тень жалости к альду Торнбрану, которому она нынешним утром бросила в лицо жестокую правду. Но затем вспомнилось собственное удрученное состояние после их разговора, который встряхнул ее не меньше, а, может, и сильнее, чем собеседника.

– Как хорошо, что снегопад наконец-то закончился, – проговорила сидящая почти рядом с Али Бертина, намазывая на ломтик поджаренного хлеба золотистый розмариновый мед. – Даже вид из окна совсем другой. Но почему, альд Торнбран, вы предпочитаете отправиться на прогулку вечером?

– Так интереснее, – беззаботно отозвался племянник владельца замка. – Я ведь частенько бывал тут в детстве. То и дело убегал в лес, даже зимой.

– Вы не постоянно жили здесь? – осведомился Гидеон Ли.

– Нет, у моей семьи имелся дом в столице. Вернее, он и сейчас есть, и я там живу. А вот дядя свой столичный особняк продал.

– Кажется, я даже знаю, кому. В самом центре, а? Наверное, неплохо выручил за него?

– Я не считаю чужие деньги, да и вам, альд Ли, тоже не советую.

«Снова они сцепились, как два петуха на птичьем дворе», – рассеянно подумала Алита, переводя взгляд с лиц спорящих на Киллиана, который сидел напротив. Место рядом с ним снова заняла Флориана, но почему-то сейчас Али не чувствовала прежней ревности. Да, альда Эдевейн знатного происхождения и весьма хороша собой, но ведь не о ее безопасности заботится Ристон, не ее навещает, обнимает не ее.

Думать так оказалось гораздо легче, чем, увы, не всегда в свою пользу сравнивать себя с соперницей, и Алита окончательно приободрилась. Понемногу ее смутное беспокойство о дальнейшей судьбе их отношений с Киллианом Ристоном сменялось чем-то иным. Еще не уверенностью, но уже и не страхом. Ей постоянно хотелось находиться рядом с ним, и сейчас Али все больше приходила к решению не отказывать себе в этом желании, стараясь не думать ни о том, прилично ли оно, ни о будущем, которое ожидало их за порогом замка Торнбран. Она не понаслышке знала, какой короткой может оказаться человеческая жизнь, как обрывается счастье, в один миг рушатся надежды, и понимала только одно – нельзя терять времени, отпущенного на то, чтобы быть с теми, кто нужен и дорог.

Почему на осознание такого простого факта ей понадобилось столько времени?

Когда завтрак подошел к концу, Алита, опираясь на трость, к которой уже почти привыкла, отправилась в библиотеку, не забыв сообщить о своем намерении остальным сидящим за столом. Она немного сомневалась, что Киллиан к ней присоединится, но втайне все же надеялась на это. Как и на то, что тем, кто захочет составить ей компанию, вновь не окажется Гидеон Ли.

В библиотеке – пустой и просторной, ярко освещенной солнечными лучами – Али заняла кресло у окна. Пожалела о том, что не захватила свои бумаги, и рассеянно перелистала сборник стихов, оставленный, очевидно, тем, кто сидел тут до нее. Глаза наткнулись на строки:

 Вскоре смоет холодным дождем.

 Брошу якорь у диких чужих берегов,

 Где однажды построю свой дом.

 Разведу там костер и засну на песке

 И тебя не увижу во сне.

 Голос твой будет эхом звучать вдалеке,

 Если вспомнишь еще обо мне.

 Будут годы идти, будет ветер и снег,

 Будут бури, но прочен мой дом.

 Я тебя отпущу, и растает твой след

 Под холодным осенним дождем.

 От этих простых слов вдруг стало грустно. Снова напомнили о себе прежние сомнения. Возможно, напрасно она вообразила себе, будто их с Ристоном может ожидать не неизбежное расставание, а что-то другое?..

Точно на расстоянии услышав ее мысли, Киллиан вошел в библиотеку и приблизился к ней.

– Решила занять себя чтением? – поинтересовался он, бросив взгляд на книгу, которую Алита не успела закрыть.

– Просто размышляла.

– О чем же?

– Обо всем. Сегодня утром я поговорила с альдом Торнбраном, но… Не уверена, что он прислушался к моим словам.

– Главное, что ты их все же сказала.

– Возможно, мне не следовало быть такой… откровенной с ним? Ведь люди обычно не говорят всего, что думают. Держат свои мысли при себе и…

– Прекрати сомневаться! – перебил ее Ристон. – Если ты посчитала нужным высказать все, значит, оно того стоило. Пусть даже никто и никогда еще Сайласу Торнбрану подобного не говорил.

– Вы действительно так думаете?

– Я думаю, что немного свободы в выражении своих мыслей и чувств никому не помешает. Потому тебе ни к чему корить себя за вашу с ним беседу. Вспомни – я даже не говорю о том, что ты была слишком сурова ко мне в своем письме. Но ты и к себе чересчур строга. Али, Али, когда же ты позволишь себе просто жить, перестать вечно беспокоиться и отдаться на волю случая?!

– Только я? А вы? Разве вы сами не так же живете, альд Ристон?

Чтобы смотреть ему в глаза стало проще, она даже поднялась с кресла и упрямо не отводила взгляда, почти физически ощущая, как с каждым мгновением все прочнее становится нить, связывающая ее с этим человеком.

Теперь они стояли друг напротив друга. Киллиан больше не приближался и все же мог ощущать запах ее волос, видеть, как вздрагивают ресницы девушки, как отчаянно она старается удержать оборону, не обрушивать на собеседника рвущихся с языка слов, однако сама же сдается под их натиском. Ему не хотелось, чтобы Алита снова ушла в себя, стала сдержанной и далекой, и больше всего Ристон сейчас боялся, что в библиотеку кто-нибудь войдет, ненамеренно помешав им.

– Разве не вы настаивали на том, что я должна говорить с вами исключительно вежливо и официально, потому что иначе нас могут неправильно понять? – выпалила она. – Разве не вы демонстрировали мне, что я недостойна вас, потому что неподобающе выгляжу и не имею привычки к роскоши? Разве не вы закрываетесь от собственной магии и самого себя – такого, какой вы на самом деле?

– Высшие силы, Али! – ответил он, делая шаг вперед, не обращая внимания на то, что она отступает назад – к стене. – Я и не предполагал, что ты все так воспринимала. Поверь, у меня и в мыслях не было… Ты не просто достойна. Ты – единственная, кого мне хочется видеть рядом.

– Но моя работа…

– Твоя работа? Посмотри, куда она тебя завела в то время, как твой начальник ничуть не беспокоится о твоей безопасности! Кровь, ложь и лицемерие! И ради этого ты сбежала от меня и из Бранстейна? Чтобы все глубже погружаться в подобную среду?

Киллиан смотрел на нее и мысленно удивлялся тому, как ей – при такой-то работе! – удалось сохранить свою чистоту, непоколебимые принципы и веру в лучшее. Грязь к ней будто не прилипала. Но могло ли так оставаться всегда?..

– Доверять кому-то – вовсе не означает быть слабой, – произнес он, стараясь говорить спокойно и твердо. – И желание разделить жизнь с другим человеком вполне естественно даже для тех, чьи участи так несхожи, как наши. Я не стану заявлять, будто за нас решает судьба, потому что отдаю себе отчет как в том, что мне нужно, так и в каждом сказанном слове.

– Мне известно, что вы человек чести, альд Ристон. Сначала женились на нелюбимой женщине из-за того, что о том, умирая, попросил кузен, затем готовы были принять меня только потому, что так предписывают традиции. Но ведь все может поменяться, например, в королевстве примут новый закон, и тогда брать в жены сестру покойной супруги станет запрещено.

– Что ж, значит, мы должны пожениться до того, как что-то изменится.

– Все из-за той ночи, которую мы не можем вспомнить? – спросила Алита, и голос ее дрогнул. Она опустила глаза, но убежать не пыталась, что обнадеживало. – Вы беспокоитесь о том, что тогда мы могли…

– Видишь ли… Думаю, в ту ночь нас чем-то опоили. Каким-то эликсиром вроде тех, которые одно время были на редкость популярны среди студентов-магов, но розги воспитателей быстро выбили из парней желание экспериментировать. Однако умельцы остались, несмотря на запрет подобных зелий. Эффекта хватает на некоторое время, иногда надолго.

– Эликсир? Но кто мог… – растерянно отозвалась девушка и тут же замолчала, очевидно, что-то сопоставляя. Поразмышлять о чьей-то пакости – или, наоборот, попытке помочь? – несомненно, стоило бы, но в эту минуту Ристона занимало совершенно другое.

– Действие эликсира уже успело несколько ослабеть, и воспоминания начали возвращаться. Ничего не было, Али. Как и той ночью в гроте. Но могло быть, – добавил Киллиан. – Я бы сильно покривил душой, если б сказал, что не хотел этого тогда и не хочу сейчас. Но не так. И не здесь.

– Альд Ристон… – выдохнула Алита и тут же смолкла, глядя на него.

Он подошел ближе, почти навис над ней, упираясь ладонью в стену за ее спиной.

– Я хочу назвать тебя своей, Али. Перед всем миром. Так, чтобы никто не усомнился в том, что я имею на это право. Но не из чувства долга и не по требованиям традиций королевства или что ты еще там себе надумала. А потому что я люблю тебя и хочу быть с тобой каждый из следующих дней моей жизни.

Она смотрела на него снизу вверх со смесью изумления и затаенной радости, как ребенок, распаковывающий праздничный подарок в гостиной, окутанной ароматами вечнозеленых растений и сладкого пудинга. Ребенок, который втайне верит в то, что получит желаемое, но все же сомневается, что в свертке под слоями оберточной бумаги обнаружит именно то, о чем мечтал. Ведь он привык получать что-то скучное, пусть и необходимое, к примеру, добротную одежду, новые ботинки либо гребешок для волос, однако надежда найти игрушку с витрины самого большого магазина или книжку с картинками еще жива, и упаковка так завлекательно шуршит, и вот-вот…

А в следующее мгновение Киллиан Ристон подхватил Алиту Дален, приподнимая от пола так, что их глаза оказались на одном уровне, и наконец-то поцеловал ее, как давно хотелось.