Пена ушла, а мы остались сидеть рядком, как спеленатые младенцы. На Титан мы опустились так же, как входили в атмосферу – спиной вперед, и теперь лежали в накренившейся гондоле, поэтому я навалился на Мириам, а сзади меня подпирал Билл Дзик. Корпус гондолы опять стал непрозрачным, поэтому мы лежали в тесной жемчужной раковине, но внутреннее освещение и всевозможные панели приборов все еще работали, хотя на многих тревожно моргали красные надписи.

Команда быстро запустила рутинные проверки. Я не обращал на них внимания. Я был жив. Я дышал, воздуха хватало, и самым неприятным для меня сейчас была объемистая туша Дзика, прижатая к моему боку. Значит, ничего не сломано. Но все же я испытал приступ такого же острого страха, как и мой виртуальный близнец, когда тот узнал, что обречен. Может быть, во мне зашевелился его призрак, все еще дрожащий от ужаса?

И еще я вывалил в костюм все содержимое кишечника. Это никак нельзя назвать приятным опытом, какой бы совершенной ни была система утилизации отходов. Зато это напомнило мне, что я всего лишь слабое животное, затерянное в космосе. Пусть это и оправдание для моей трусости, но оно наполняет меня смирением и реализмом, которые ставят меня выше спесивой надменности Майкла Пула.

Болтовня о технических проблемах наконец смолкла.

– Свет горит, – сказал я. – Полагаю, электричество у нас есть.

– Чтобы разбить мой ВЕТ-двигатель, нужен удар посильнее этого, – мрачно заверил Майкл.

– Если бы мы лишились источника энергии, ты уже превратился бы в ледышку, Эмри, – презрительно бросил Дзик.

– Заткнись, Билл, – негромко проговорила Мириам. – Да, Эмри, у нас все неплохо. Герметичный корпус цел, у нас есть электричество, обогрев, воздух, вода и еда. В ближайшее время мы не умрем.

Но я вспомнил о местных птицах и подумал: откуда у нее такая уверенность?

Пул начал расстегивать ремни.

– Нужно провести наружный осмотр, – решил он. – Определить, какие у нас есть варианты.

Мириам тоже отстегнулась и сказала мне с улыбкой:

– Он такой романтик, правда? Сейчас первый человек ступит на Титан, а он называет это наружным осмотром.

Она стала неожиданно приветливой. Очевидно, после катастрофы у нее появилось чувство, что между нами есть какая-то связь.

– Да-да, конечно, – буркнул Пул, но я заметил, что он смягчился.

– Шевелись, Эмри, – буркнул Дзик и ткнул меня локтем в ребра – так сильно, что я ощутил боль даже через толстый костюм.

– Оставь меня в покое.

– Мы тут упакованы, как сельди в бочке. Если идет один, значит, выходят все.

Что ж, он прав. Выбора у меня не осталось.

Пул заставил нас выполнить проверку костюмов, их встроенных батарей и герметичности сочленений. Потом он выпустил воздух и открыл верхний люк. Я увидел мрачное бурое небо, очень темное по сравнению с яркостью внутреннего освещения, и падающие с него черные снежинки. Люк был дверью в этой утробе из металла и керамики, а за ней таилась неизвестность.

Мы выбрались из люка в порядке, обратном тому, в каком забирались: Пул, Дзик, я и Мириам. Сила тяжести в одну седьмую земной напоминала мне пребывание на Луне, так что я перемещался с достаточной легкостью. Когда я оказался снаружи, фонари на моем комбинезоне автоматически вспыхнули в темноте.

Я спрыгнул с высоты примерно в метр и сделал свой первый шаг на Титане. Под ногами захрустел песок. Я знал, что это водяной лед, твердый, как стекло. Песчаную поверхность покрывала рябь, как после отлива. Повсюду валялась галька, щербатая и потертая. На меня давил ветер, медленный и сильный, и я услышал его низкий басовитый стон. Стекло шлема забрызгало каплями черного дождя.

Мы стояли тесной кучкой, неповоротливые в своих костюмах, – единственные люди на этой планете, которая, вообще-то, была крупнее Меркурия. За границами лужицы света от наших фонарей совершенно незнакомый ландшафт простирался вдаль, в непроглядную темноту.

Мириам наблюдала за мной.

– О чем ты думаешь, Джовик?

Насколько мне известно, это были первые слова, произнесенные человеком на Титане.

– Почему ты спрашиваешь именно меня?

– Потому что ты единственный, кто смотрит на Титан, а не на гондолу.

Я хмыкнул.

– Я думаю о том, насколько здесь все похоже на Землю. Словно стоишь где-то на пляже или в пустыне. Песок, камешки… И на Марс тоже похоже, на местность возле Кахры.

– Конвергентные процессы, – пренебрежительно бросил Дзик. – Но ты здесь совершенно чужеродное тело. На Титане твоя кровь горяча, как расплавленная лава. Смотри, как от тебя распространяется тепло.

Глянув вниз, я увидел пар, поднимающийся из-под моих ног.

Мои спутники осмотрели гондолу. Ее герметичный внутренний корпус был достаточно прочным, чтобы защитить нас, а вот внешний оказался помятым и поврежденным. С гондолы сорвало всякие антенны и приборы, а сама она зарылась в лед.

Пул созвал нас на военный совет.

– Ситуация следующая. От шара ничего не осталось, его порвало в клочья, мы его потеряли. Важнейшие системы гондолы в порядке, но самое главное – уцелел источник энергии. – Он стукнул по гондоле кулаком в перчатке. В плотном воздухе я услышал глухой удар. – Внешний корпус сильно потрепало. Мы не сможем его расширить. Боюсь, нам придется остаться в костюмах.

– До каких пор? – уточнил я. – Пока не надуем запасной шар?

– У нас на борту нет запасного, – сказал Дзик, и у него хватило такта изобразить смущение. – Мы провели анализ достоинств и недостатков такого решения…

– Неправильно провели! – огрызнулся я в ответ. – Как нам теперь убраться с этой проклятой луны? Ты говорил, что для этого нам нужно совершить какую-то идиотскую стыковку в воздухе.

Пул постучал себя по груди, и в воздухе возникло виртуальное изображение головы Гарри.

– Хороший вопрос, – сказал тот. – Я сейчас работаю над альтернативами. Сделаю еще один шар, потом спущу его вам. Как только гондола снова окажется в воздухе, я без труда вас подберу. А тем временем, – добавил он более жестко, – вам там есть чем заняться. Время поджимает.

– Когда мы вернемся на корабль, – сказал Дзик Пулу, – ты его подержишь, а я убью.

– Он мой отец, – возразил Майкл. – Я сам его убью.

Гарри растворился в облачке пикселей.

– Слушайте, вот что мы сделаем, – решил Майкл. – Если мы хотим завершить научную программу, нам необходимо как-то передвигаться. Мы не можем выполнить всю работу, сидя на южном полюсе. Нам нужна мобильность. У гондолы есть колеса, так что она послужит нам транспортом. Но сперва ее нужно откопать и переделать. Кстати, Гарри был прав насчет того, что время ограничено. Предлагаю нам с Биллом заняться переделкой гондолы, а ты, Мириам, бери Эмри и посмотри, какие исследования вы сможете провести на озере. До него всего пара километров. – Он сверился с электронной картой на запястье. – В ту сторону.

– Хорошо.

С типичной для низкой гравитации плавностью Мириам запрыгала к люку и достала из гондолы ранец с оборудованием.

Я понял, что мне совершенно не хочется уходить от гондолы, – это было хоть и потрепанное, но все же укрытие.

– А как насчет тех птиц?

Мириам спрыгнула обратно и приблизилась ко мне.

– После посадки мы не видели больше и следа этих тварей. Пошли, куратор. Это отвлечет тебя от мыслей о том, как ты перепуган.

И она зашагала в темноту, удаляясь от пятна света возле гондолы.

Пул и Дзик уже отвернулись. У меня не осталось иного выбора, кроме как последовать за ней.