Глава 7
Тик-так, тик-так. Яша нарочно повесил в своем кабинете часы с громким ходом. Звонкое тиканье обычно успокаивало нервы, но иногда, напротив, раздражало. Сейчас было то самое иногда.
Яша постучал карандашом по столу, пытаясь заглушить звук ходиков. Его раздражали часы, а Глеба могла вывести из себя Аржанова. Даша реально преследовала его, даже угрожала полицией, и тому имелось документальное подтверждение. Да и на ночное купание она Глеба приглашала. На пляж вышла ночью, когда не горели фонари и не работали камеры. Глеб об этом знал, мог изобразить, что хочет поговорить. Слово за слово, рукой вокруг шеи, а силы в нем более чем достаточно.
Аржанову не били, не насиловали. Просто задушили. Кто-то одной рукой пережал ей горло. Перед смертью она успела глотнуть морской воды. Это значило, что девушка погибла в море. Убийца там ее и бросил, а к утру волна прибила тело к берегу.
А ведь течение могло утащить тело далеко в море. Не исключено, что Глеб на это и рассчитывал.
Дверь открылась, в кабинете появилась Олеся.
Она не вошла в него, а ворвалась шумным, все распахивающим сквозняком и сразу потребовала:
— Рассказывай!
Яша ее любил, нисколько не сомневался в том, что она самая красивая и сексуальная. Вся его жизнь была завязана на эту женщину, он до сих пор не мог выйти из ее орбиты, хотя и пытался.
— Что рассказывать?
— Что там с Глебом?
— А тебе интересно? — Он язвительно усмехнулся.
Олеся не была знаменитостью, но выглядела как звезда с обложки глянцевого журнала. Красота, помноженная на лоск, — это ток высокого напряжения. Завихрения от нее головокружительные, а притяжение такое, что не устоять. Но Яша знал ее, когда она была еще пацанкой, которая ничуть не заботилась о своей внешности. Именно тогда эта девчонка стала для него самой лучшей. А как он переживал, когда Олеся вдруг влюбилась.
Яша хорошо помнил, как все было. Глеб уехал, и Олесе вдруг стало его не хватать. Тогда она поняла, что это любовь, и даже собралась ехать к Размолову в Москву.
Яша ее отговорил, более того, даже смог переключить на себя. Они стали жить вместе, но при этом Олеся не переставала сравнивать его с Глебом. Если Яша что-то делал не так, то ее выводы были не в его пользу. Она озвучивала их, не стесняясь, во весь голос. Яшу это просто бесило.
А потом Олеся ему и вовсе изменила. Влюбилась в одного красавчика, загуляла с ним. Яша разругался с ней в пух и прах. Она восприняла разрыв совершенно спокойно. Может, потому, что никогда не любила его.
Он ушел в армию, вернулся. У Олеси как раз был очередной роман. Этот тридцатилетний козел впутал ее в историю, выбраться из которой она смогла только благодаря Яше. Потом у нее появился новый мужчина, и Яша опять остался с носом. А теперь вот Глеб на горизонте, красивый, успешный. Яша по сравнению с ним — серое пятно. Вот и думай, кого из них она выберет.
— Ты же знаешь, что да, интересно!
— Глеб мог убить человека.
— Мог или убил?
— Следствие покажет.
— Там какая-то баба.
— Девушка. Совсем еще юная. — Яша открыл папку, вынул оттуда фотографию.
Даша лежала на берегу с закрытыми глазами. Тлен еще не тронул ее лицо, но уже можно было понять, что девушка мертва. Во всяком случае, у Олеси вопросов на этот счет не возникло.
Она тяжело вздохнула и с озадаченным видом медленно провела пальцами по щеке.
— Что ты знаешь? — Яша вцепился в нее взглядом.
— Что я знаю? — Олеся изобразила искреннее удивление.
— Вот я и спрашиваю.
— Не надо на меня так смотреть, мент!
— Ее зовут Даша, — медленно, чуть ли не по слогам проговорил Яша.
— Да?
— И ты это знаешь.
— Нет. Глеб нас не представил.
— Но ты ее знаешь.
— Видела. Я подъехала к Глебу, он стоял возле калитки, рядом с ним эта Даша. Не надо так на меня смотреть! — Олеся угрожающе сощурилась.
Яша кивнул, открыл ящик стола, заглянул внутрь, хотя делать это вовсе не требовалось. Пачку сигарет он мог найти там на ощупь. Но ему нужен был повод, чтобы отвести взгляд.
— И курить не надо! — Женщина поморщилась.
Было время, когда Олеся дымила как паровоз, но сейчас в моде здоровый образ жизни. К тому же сигареты влияют на цвет кожи, а она трепетно заботилась о своей внешности. Теперь Олеся и сама не курила, и терпеть не могла, когда кто-то делал это при ней. А игнорировать ее Яша не мог.
— Я без огонька, — сказал он, разминая сигарету в пальцах.
— Когда без огонька, дома сидят. А не по любовницам бегают.
— Это ты о ком?
— Я приехала к тебе, а Глеб сказал, что ты у любовницы. Он, конечно, шутил, а как оно на самом деле было? — Олеся глянула на него с едкой усмешкой, но без ревности.
Не любила она Яшу с той страстью, которая не терпит измен и прочих похождений. Замуж за него Олеся не хотела, но и в других мужчинах не нуждалась, поэтому иногда подпускала его к своему телу. За неимением лучшего.
— Ты искала меня у Глеба?
— Искала.
— С ним искала?
— Мы сейчас будем выяснять отношения?
— Ты приехала к нему, а у него Даша, так?
— Не у него, а у калитки. Она сказала, что они любят друг друга.
— Интересно.
— А он заявил, что я его жена. Ты знаешь, мне понравилось, — насмешливо сказала Олеся.
— Что понравилось? — Яша нахохлился.
— Даша хороша собой. Но Глеб сказал, что не любит ее, и увел меня в дом.
— Тебя? В дом?
— Так я же его жена. — Олеся вошла во вкус и дразнила его без всякого зазрения совести.
— Ты моя жена! — выдал Яша.
— Но дом купил Глеб.
— И что?
— Если ты не помнишь, я согласилась с ним переспать. В этом доме. Как только он его купит.
— Я все очень хорошо помню. И согласилась ты со мной, а не с ним, — сквозь зубы процедил Яша.
— Да, но дом купил Глеб. Теперь я могу согласиться с ним, — заявила Олеся и уставилась на него нахально, с вызовом.
— Значит, Даша сказала, что Глеб ее любит? — Яша посмотрел на нее глазами следователя.
— Сказки отверженной поклонницы. Глебу она не нужна.
— А она так не думала и назначила ему встречу на ночном пляже. Там он ее и задушил.
— Глеб в этом признался?
— Нет.
— Есть улики?
— Есть мотив и пьяная голова. На момент гибели Даши Глеб был крепко поддатый.
— Кто убил Дашу? Ты ведь не сказал, что это сделал Глеб. Значит, сам в этом сомневаешься.
— Да, сомнения у меня, конечно, есть, — не стал отрицать Яша.
— Я хочу знать, как все было! — скрестив на груди руки, потребовала Олеся.
— Есть такое понятие, как тайна следствия.
— И еще я хочу поговорить с Глебом. Где он тут у вас?
— Где надо.
— Ты мог бы устроить нам свидание в камере.
— Нет.
— Как это нет?! — искренне возмутилась Олеся.
— Это совершенно не обязательно.
— Ты ревнуешь? — спросила она и язвительно усмехнулась.
— Нет. — Он отвел взгляд в сторону.
— Ревнуешь! Это мелко, Гроздьев! И даже подло.
Решение о задержании Глеба принимал следователь, но Яша не возражал и не чувствовал за собой вины. А сейчас его вдруг укололо. Да, действительно мелко и даже подло. Глеб — друг детства. Яша должен доказывать его невиновность, а он только рад изолировать его от общества. И все из-за Олеси. Он же знал, что она была у него, и догадывался, чем они там занимались.
— Думаю, завтра его выпустят.
— Потому что нет улик?
Тело Даши Аржановой несколько часов находилось в воде, которая уничтожила потожировые следы от руки преступника. Смывы, конечно, провели, взяли на экспертизу и одежду Размолова, в которой он провел ночь, но на ней не обнаружилось даже следов морской воды. Ни свидетелей, ни видеофиксации, ничего. А свет в поселке действительно вырубался по причинам, не зависящим от Размолова. Глеб, конечно, мог воспользоваться этим. Он отправился купаться с Дашей голышом, расправился с ней, принял душ, оделся. Как бы то ни было, с уликами туго, а на одних мотивах далеко не уедешь.
— Завтра его выпустят, — сухо повторил Яша. — Но дело не закроют.
— А больше подозревать некого? — спросила Олеся и внимательно посмотрела на него.
Он ответил ей таким же выразительным взглядом.
Глеб грешил на Лариона, но это вряд ли. Тот сейчас где-то на дне, ждет, когда уляжется волна. Ему сейчас не до Глеба.
— А если это я убила?
— Не смешно.
— Ты же знаешь, я не терплю соперниц.
— Когда у тебя были соперницы? — с усмешкой осведомился Яша.
Он, конечно, не ангел. У него случались романы с женщинами, но Олеся так не ревновала и даже не возражала. Потому что не любила.
А муж ей не изменял. Яша хорошо знал Колю Мелентьева. Этот жук шел к своим деньгам по трупам, грехов за ним, как звезд за Луной, но к Олесе он относился очень серьезно. Было время, когда Яша следил за ним, но в измене так и не уличил. Хотя и была такая надежда. Уж очень он не хотел, чтобы Олеся жила с кем бы то ни было кроме него.
— А теперь вдруг появилась.
— Вместе с Глебом? — совсем невесело спросил Яша.
— Я когда-то собиралась к нему в Москву, — сказала Олеся и с укором глянула на него. — Ты ведь не помнишь, кто меня остановил, да?
— Глеб делал карьеру, ты была лишней в его корзине.
— Ты не должен был меня останавливать, — сказала она и встала.
— Я не хотел тебя терять. И сейчас не хочу.
Олеся пропустила эти слова мимо ушей, повернулась к Яше спиной, взялась за дверную ручку.
— Я к тебе сегодня заеду, — сказал он.
Она думала недолго, но тем не менее ответила с заминкой:
— Марина тебе будет рада.
На этом разговор и закончился. Олеся решительно открыла дверь и быстро вышла из кабинета.
Яша сунул в рот сигарету, которую все это время держал в руках, щелкнул зажигалкой.
Из армии он вернулся в две тысячи втором, тогда и узнал, чем занималась Олеся. Ее тогдашний хорь торговал наркотой, Олеся ему помогала. Еще чуть-чуть, и она сама села бы на иглу. Яша вмешался, жестоко избил подлеца, попал под статью за тяжкие телесные. Из-за решетки он тогда выбрался, но так и остался в милиции. За четырнадцать лет сделал карьеру от рядового до майора.
Морозова посадили, но вместе с ним загреметь могла и Олеся. Яша подсуетился, выручил ее из беды и даже простил ее. Они стали жить вместе. Она решила заняться бизнесом, попала на деньги, ей включили счетчик. Яше пришлось решать ее проблемы. Он насилу выкрутился, справился, и Олеся его за это отблагодарила — родила дочь и ушла к другому. Яша думал, что это несерьезно, но нет, Олеся вышла за Мелентьева замуж.
Два года тому назад мужа застрелили у нее на глазах. Яша тогда смог задержать киллера. Тот взял всю вину на себя. Личные счеты, взаимная неприязнь, все такое. Но след вел к Леше Хворосту, фирма которого претендовала на участие в строительстве крупного портового терминала.
Доказать ничего не удалось, красную карточку Хворост не получил, но Яша показал ему желтую. Если с Олесей что-то случится, то в ход пойдут отнюдь не законные методы, и не важно будет, подтверждена вина или нет. Хворост правильно все понял.
Глеб стоял под душем. Вода давно уже лилась на него, а он не хотел ее выключать, уже два раза с ожесточением натирал все тело мочалкой, но так и не получил долгожданного чувства чистоты. Ему очень хотелось отмыться от тюремного духа, от обвинения в убийстве. Он мог переместиться в сауну, напариться и еще раз взяться за мочалку, но точно знал, что толку от этого не будет. Тут не мыло нужно, а правда. Но как узнать, кто убил Дашу?
Следователь мурыжил его два дня, заходил то с одного бока, то с другого, пикировал на голову. Ему тоже хотелось знать ответ на этот вопрос, но Глеб ничем не мог ему помочь. А свои соображения он оставил при себе. Если уж Яша посмеялся над его версией о причастности Лариона, то озвучивать ее перед следователем не было никакого смысла.
Глеб вышел из душа, запахнул халат, направился к большому телевизору, на который выводилось изображение с видеокамер. Подписка о невыезде — вещь серьезная. Иначе он взял бы ноги в руки да рванул в Москву, а этот дом выставил бы на продажу.
Телевизор работал, но сигнал на экран не поступал. Записывающий блок находился у следователя. Нужно было покупать новый. Глеб, конечно, закажет его, но это время, суета. Может, все-таки плюнуть на все и рвануть в Москву?
Видеосистема не функционировала, зато ожил входной звонок. Кто-то стучался в калитку. Домофон внизу, на первом этаже, но можно было глянуть в окно. А вдруг Ларион только этого и ждет?
О том, что можно стать жертвой снайпера, Глеб подумал уже после того, как отвел в сторону занавеску, но от окна он не отпрянул, хотя стартовое напряжение в мышцах возникло, удержал, что называется, себя в руках. Он же не тварь дрожащая. К тому же Глеб заметил знакомый белый «Мерседес», стоявший на дороге.
Он еще не знал, как отнестись к визиту Олеси, а ноги уже несли его вниз. Яша угрожал ему расправой, а все козыри сейчас находились у него в руках. Он запросто мог усугубить ситуацию, довести ее до абсурда, вернуть друга детства в тюремную камеру. Но и отказаться от встречи с Олесей Глеб не мог.
Олеся не шелохнулась, увидев его, но при этом уперла ему в грудь насмешливый взгляд и осведомилась:
— Чего так долго?
Светлые волосы, кремовое платье, белая сумочка и босоножки. Все это на фоне ровного морского загара. С запахом белых кисельных облаков над океаном.
— Разве?
Глеб провел рукой по мокрым волосам. Вроде бы он уже вышел из душа, когда позвонила Олеся, и шагал достаточно быстро. Почему долго?
— Халат на голое тело? — спросила Олеся, задорно усмехнулась и даже шевелила рукой так, как будто собиралась дернуть за пояс.
— Тебя это пугает? — Он иронично повел бровью.
— Я бы не сказала.
— Тогда проходи. — Глеб посторонился и обвел рукой двор.
Олеся кивнула, приняла приглашение и уже после того, как он закрыл калитку, сказала:
— Говорят, тут людей убивают.
— Это не про меня, — буркнул Глеб и нахмурился.
Вдруг это Яша подослал к нему Олесю? Произвести впечатление, разговорить, выяснить.
— Я знаю, что не ты, — сказала она, поднимаясь на крыльцо.
— Не я.
— В ту ночь я просто не могла спать. Мне было так хорошо! — Она загадочно улыбнулась.
— Что хорошо? — спросил Глеб, открыл дверь и пропустил Олесю в дом.
— Все хорошо. От начала и до конца.
— Я тебя не понимаю.
— Мяч у тебя очень тяжелый, и бросок что надо.
Олеся остановилась, повернулась к нему лицом, тут же приклеилась ладонями к его шее и качнулась, удерживая тело на вытянутых руках. Взгляд ее затуманился, вдоль губ скользнул кончик языка.
— Повторим? — шепнула она.
— Что повторим?
— Ты что, ничего не помнишь? Ты открыл мне дверь, я пришла к тебе. Нам было хорошо вдвоем. А в это время кто-то убил твою Дашу. Ты тогда был со мной.
— С тобой?
— Конечно, хорошо, что ты не сказал обо мне следователю, не хотел меня компрометировать. Но раз уж такое дело, то я сама сделаю заявление. В момент убийства мы с тобой занимались самой пылкой любовью. Или это было немного раньше?
Глеб недоуменно посмотрел на Олесю. Она готова была свидетельствовать в его пользу, но что это, благородный порыв или тупая провокация?
Она вдруг раскинула руки, оторвалась от него. Сила тяжести потянула Олесю вниз, и она упала бы, не подхвати ее Глеб. А ведь он мог не успеть поймать ее. Олеся очень рисковала, рассчитывая на руку помощи.
— Не было ничего. Но может быть, если ты позволишь мне сменить фамилию.
— Сменить фамилию?! — Глеб встрепенулся.
Покушение на личную свободу воспринималось им как преступление и вызывало гневную реакцию на инстинктивном уровне. Олеся не абы кто. Он, пожалуй, мог бы связать себя узами брака с ней. Но предложение должно было исходить от него, а не от нее.
— Была миссис Мелентьевой, а стану мадам Алиби.
Олеся улыбалась, но при этом смотрела на Глеба с опаской. Как будто он мог разжать руки, чтобы она упала на пол.
— Алиби?
— Да, я буду твоим алиби, — проговорила она, приняла вертикальное положение, с недовольством толкнула его и высвободилась из объятий. — А ты что подумал?
— А что я подумал?
— Не хочешь на мне жениться? — Она язвительно усмехнулась.
— Э-э…
— Зачем же ты купил этот дом?
— В память о тебе, — ответил он.
— В память обо мне?… Я что, похожа на покойницу?
— Я думал, что тебя нет в живых.
Олеся в недоумении распахнула глаза.
— Яша сказал, что ты умерла. Он имел в виду, что в его глазах. Я не так все понял.
— Да?… Тогда я действительно умирала, — подтвердила она. — И некому было меня оживить.
На ум Глебу пришла «Сказка о мертвой царевне». Чтобы воскресить спящую красавицу, ее нужно поцеловать. Возможно, именно на это Олеся и намекала.
— А как же Яша? — спросил он.
— С Яшей ни холодно ни жарко.
Олеся смотрела на него так, как будто давала ему последний шанс. Еще одно лишнее слово, и будет поздно. Именно так он все и понял. Поэтому потянулся к ней, уловил встречное движение и пошел на ускорение.
Губы у этой мертвой царевны оказались вовсе не холодными. На поцелуй Олеся ответила с жадностью женщины, истосковавшейся по мужской ласке. Она жаждала продолжения, которое не заставило себя долго ждать. Платье полетело в одну сторону, кружевные трусики — в другую. Банный халат тоже оказался на полу.
— Ты такой большой, — прошептала Олеся.
Глеб кивнул. Ему ничего не стоило удерживать ее на весу, прижимая к себе низом живота. Ему казалось, что весила она немногим больше мяча. Он с легкостью подбросил ее на руках и тут же снова с восторгом прижал в себе. Олеся тихонько застонала. Она умоляла его не останавливаться и одержать победу с разгромным счетом.
Сама по себе наглость не есть второе счастье, но если уметь ею пользоваться, то да, можно выйти в дамки. Ларион не расставлял капканы, не заманивал Женю в ловушку, он просто с каменным лицом зашел вслед за ней в спа-центр c каменным лицом. Девушка за стойкой увидела его и внутренне подтянулась, как будто он был владельцем заведения.
Женя прошла в косметологический зал, там ее взяла под свою опеку миловидная девушка в стерильном белом халате. Она что-то ей сказала, но до Лариона донеслось только одно слово — «хаммам». Он с деловым видом обошел спа-зону, разобрался, где какие сауны находятся. Когда Женя оказалась в парной, Ларион разделся, обмотался простыней и забрел туда вслед за ней.
Хаммам был наполнен паром, как шарик воздухом. Дышалось здесь тяжело, видимость оказалась практически нулевая. Но главное состояло в том, что, кроме них с Женей, тут никого не было.
Она даже не сразу поняла, кто занял соседний мраморный шезлонг, и пугливо дернулась, когда узнала его.
— Куда ты, глупая? — Ларион поймал ее за предплечье двумя руками, так, чтобы держать крепко, но не причинять боли.
— Я сейчас закричу!
— Люди подумают, что это от счастья.
— Не подумают.
Женя мотнула головой, но приняла его движение и вернулась на место.
— Ты не бойся, счастья не будет, — проговорил он. — Если, конечно, ты сама не захочешь.
— Нет! — Женя вырвала руку, но даже не сдвинулась с места.
В ее голосе можно было уловить возмущение. Как это, в сауне и вдруг без секса?!
— Да ты не торопись. Если захочешь, я всегда рядом. Только дай знать.
— Не дам. — Ее голос дрогнул от волнения.
— Дашь. Мужу о нашем с тобой сговоре сообщила?
Ларион запросто мог накрыть ладонью обнаженную женскую коленку. Но он всего лишь уложил руку на соседний шезлонг, не касаясь Жени, и почувствовал, как та напряглась в ожидании запретного удовольствия. Но рано еще брать лошадку за узду, пусть сначала свыкнется с мыслью о неизбежном и приятном.
— Не было у нас сговора.
— Говорила?
— Нет.
Ларион усмехнулся. Если Женя не рассказала мужу о недавней встрече с ним, значит, она совсем не прочь пуститься во все тяжкие.
— А он что тебе говорил?
Ларион уже звонил Хворосту, сказал, что решил слезть с него, и даже намекнул, что не прочь сделать грязную работу. Ту самую, которую Леша так и не решился ему предложить.
— Он сказал, что ты ему звонил, — тихо проговорила Женя и слегка заерзала.
Она то ли собиралась отодвинуться от его руки, то ли, наоборот, прижаться к ней.
— Возмущался?
— Нет. Сказал, что тебя можно не бояться.
— Почему?
— Не пояснил. Можно не бояться, сказал, и все.
— Заказать меня хочет?
— Нет, не думаю. Я бы это почувствовала.
Ларион кивнул. Он и сам почувствовал бы, если бы она водила его за нос, заманивала в сети, расставленные мужем.
— Может, Леше нужна моя помощь? — спросил он.
— Не знаю. Он об этом не говорил.
— А что ты почувствовала? — спросил Ларион и пошевелил рукой, как будто собирался коснуться Жени.
Она не отодвинулась, а ее внутренняя вибрация усилилась. Она ждала, хотела этого.
— Ну… Я думаю, тебе не нужно бояться.
— Я в этой жизни боюсь только одного, — сказал он. — Что не трахну тебя.
С этими словами Ларион должен был наброситься на Женю, сломать ее чисто символическое сопротивление. Но вместо этого он резко поднялся, не касаясь ее, и направился к выходу.
Ларион не услышал вздох разочарования, но почувствовал спиной возмущенный взгляд. Женя уже настроилась на интим, а этот придурок вдруг взял и ушел.
Но ведь он вернется. А она пусть ждет и мечтает. Чем сильней ожидание, тем ярче встреча.
Олеся лежала, забросив руки за голову, и с блуждающей улыбкой невидяще смотрела в потолок.
— Я знала, что так и будет, — сказала она.
— Как?
Глеб лежал рядом. Он чувствовал себя так, как будто в одиночку разгромил целую команду в финале чемпионата мира.
— Так. Сколько их было, и я всех просто терпела.
— Кого их?
— Хотя не так уж и много. Жизнь моя жестянка. Зато сейчас я чувствую себя хрустальной люстрой. Слышишь, как во мне все звенит?
— Да, — ответил Глеб.
Давно он так не радовался тому факту, что смог произвести на женщину сильное впечатление.
— Никогда на лирику не тянуло. Одна сплошная проза. Ты же никуда не уедешь? — Олеся вдруг вскочила, повернулась к нему, в ее глазах мелькнула тревога.
— Нельзя мне.
— Не уезжай. — Она снова легла, но на спину поворачиваться не стала. — И жениться на мне не надо.
— Как это не надо, если уже?
— Да, вот так надо. Но только со мной!
— А если нет? — осведомился он.
Олеся глянула на него зло, угрожающе, но тут же взяла себя в руки, бухнулась на спину, раскинула руки и заявила:
— Не хочу об этом говорить.
— А если ты?… С Яшей.
— С ним уже все, — сказала она.
— Это ты так решила?
— Хотя он так просто не отстанет. Ты что, боишься?
— Если у нас все серьезно, то нет.
— А если несерьезно?
— Тогда я сволочь и подлец. Яша имеет полное право меня наказать.
— У серьезности две стороны. С одной ты, с другой я.
— С моей стороны все серьезно.
Он еще не осмыслил произошедшее, но уже понял, что к Олесе прикипел накрепко. Потому что любил ее все это время, хотя и не всегда отдавал себе в этом отчет.
— А с моей стороны? — дразнящим тоном спросила она.
— Ну, если ты решилась рискнуть своей свободой ради меня…
— Мы же с тобой друзья, должны заботиться друг о друге.
— Яша тоже друг, — сказал Глеб и мрачно усмехнулся.
Не очень-то Яша верил в его невиновность. Палки в колеса вроде бы не вставлял, но и руку не протянул, чтобы из трясины вытащить. Адвоката разве что хорошего посоветовал.
— С Яшей ты не спишь, — заявила Олеся.
— Ты все такая же. А почему Мелентьева?
— Потому что замужем была.
— Яша не говорил. Сказал, что ты его женщина.
— Он и мужу моему это говорил. И ничего. Жил себе Коля, пока не убили его.
— Кто?
— А если Яша?
Глебу стало слегка не по себе, но он и глазом не моргнул.
— Значит, придется мне за тебя умереть, — сказала Олеся.
— Не хотелось бы.
— Нормально все. Я знаю Яшу. Перебесится и успокоится. Он ведь нашел убийцу моего мужа. Доказать, правда, не смог. Зато я теперь под его защитой. Любит он меня и все мои вывихи терпит. А спасал сколько раз! Так неудобно перед ним. Знал бы ты, кем я сейчас себя чувствую. Или чем?
— Дочь у вас.
— Марину ты отнять у него не сможешь. А меня — да. — Олеся махнула рукой, как шашкой рубанула. — Можешь начинать прямо сейчас.
Она сначала легла на Глеба, затем села и заерзала, настраиваясь на его волну. С каждым движением ее взгляд распалялся, дыхание учащалось. Огонь перекинулся и на него. Тем более что он совсем не прочь был сгореть вместе с ней. А потом восстать из пепла как птица Феникс.
