Глава 15
Пистолет сам по себе никогда не стреляет. Кто-то должен привести его в действие, нажать на спусковой крючок. И о чем только думала Олеся?
— Что это за самодеятельность? — Яша пытался сдержать возмущение, но не мог этого сделать. — Почему я ничего не знал?
— Потому что ты мог его спугнуть.
Олеся позвонила ему и сказала, что стреляла в Лариона, но тот сбежал, захватив заложника. Ее задержали и доставили в отделение полиции. Яша приехал туда, ему выделили кабинет. До того как туда привели Олесю, он прослушал запись ее разговора с Ларионом.
Машину с малышом уже нашли. Лариона там не было, зато с мальчиком ничего страшного не случилось. На поиски преступника брошены все силы, но этого беса голыми руками не возьмешь. Хоть священника зови, чтобы он его след святой водой окропил. А след там серьезный, крови Ларион потерял немало.
— Он мог тебя убить.
— Но не убил же.
— Ты готовилась к встрече с ним.
— Да, готовилась.
— Могла бы мне сказать.
— Я в себе не сомневалась.
— Да уж, извилины ты ему запутала, — не мог не согласиться Яша.
Олеся знала, зачем нужна Лариону, приняла его игру, но жертвой так и не стала. Она сама заманила его в ловушку, развязала ему язык.
— Сделать это было нетрудно, — заявила Олеся. — У него ведь все извилины под одно место заточены.
— Не думаю, что ему нужен был только секс.
Ларион наверняка подбивал к Олесе те же самые клинья, которыми он обжал Евгению и от которых сбежала Виталина. Олеся при деньгах, к тому же через нее можно выйти на Яшу, по долгу службы располагающему весьма любопытной, не всем доступной информацией. Очень хорошо, что Олеся не повелась на этот дешевый балаган.
— Я знала, что мне было нужно, и получила это. Жаль, конечно, что не убила этого ублюдка.
— Очень хорошо, что ты его не убила. Незаконное оружие, превышение пределов необходимой обороны.
— Какое незаконное оружие? — с удивлением спросила Олеся.
— Револьвер. — Яша понизил голос.
За этот ствол спросят с него самого, если Олеся не объяснит, откуда он у нее взялся. Вряд ли она сдаст его. Но так ведь он сам скажет, что подбил ее на противозаконные действия. Давно пора уже было отобрать у нее эту игрушку.
— Ты что, не понял? — Олеся кивком показала на диктофон. — Я отобрала револьвер у Лариона.
— Пытался понять, — сказал Яша и усмехнулся. — Но ты не очень-то меня в этом убедила. Но стой на том, что отняла ствол у него.
В конце концов, Ларион мог быть не в форме. Не справился он с женщиной, схлопотал за это пулю. Дело житейское, с кем не бывает.
— А так оно и было! — твердо проговорила Олеся и пристально посмотрела ему в глаза. — Дашу Аржанову убил Ларион!
— Это не совсем признание, — сказал Яша. — Но если участь, что против Глеба нет доказательств…
— Нет доказательств?
— Сегодня утром Аржанов отказался от своих показаний.
— И что?
— Глеба должны отпустить.
— И дело закрыть! — Олеся любовно провела пальцами по диктофону.
— Ну, если у него такая защитница, то, пожалуй, так оно и будет.
Олеся теперь принадлежала Глебу. Майор полиции уже почти смирился с этой мыслью, но боль все равно никуда не делась. Это ведь он должен быть с ней, сама справедливость взывала к этому. У них общая дочь, одно это чего стоило. А сколько еще других моментов, которые должны цементировать их отношения!
Впрочем, Олеся усиленно создавала новую реальность, в которой Размолову без нее как без рук. Она и алиби ему сотворила, преступив закон, и признание из Лариона вытянула. Мало того, едва не убила этого подонка, который висел у них над головой как дамоклов меч.
Ларион потерял много крови, был слаб и дышал на ладан. Но найти его пока не удавалось.
Лариону чертовски повезло. Пуля глубоко вспахала живот, но при этом не ушла вглубь и не застряла, спокойно полетела дальше. Крови он потерял порядком, но ту, что осталась, смог остановить. Покидая машину, Ларион прихватил с собой аптечку и при первой же возможности перевязал рану.
Но главное состояло в том, что он смог добраться до заброшенного дома, двор которого зарос настолько, что похож был на джунгли. Трудно было поверить в то, что эта глушь находилась чуть ли не в центре города. Это место знали только бомжи. Сейчас их здесь, слава богу, не наблюдалось.
Ларион с трудом поднялся с лежанки, сооруженной кем-то из этих самых бомжей. Ноги отказывались держать тело, но все же он смог устоять на них, потихоньку вышел в проулок, а потом и к городскому парку. За ним начинался частный сектор, в котором жил Вензель. Хватит ему кайфовать, пора браться за дело.
Каждый шаг давался Лариону с трудом, но злость очень помогала ему держаться на плаву. Она нацеливала бандита на Олесю, которая так подло его провела. Он поверил в свою фортуну, почувствовал себя неуязвимым, но эта сука жестоко посмеялась над ним. Пока он ее не убьет, счастья ему не будет.
Тишина в доме глубокая как пропасть, над которой светит и тихонько звенит одинокая звезда. Часы в комнатах электронные, они не тикают. Радио не слышно, телевизор не работает. Евгения молчит как золотая рыбка в аквариуме, смотрит на Яшу будто через стекло. Вроде бы и тянется к нему, но даже не коснется. Потому что нельзя. Между ними вода и стекло.
Со стороны кухни послышался звонкий щелчок. Яша повел ухом. Ему и самому надоел этот режим тишины, который наступил как будто сам по себе, стоило ему только закончить свой обход.
— Манометр, — объяснила Евгения. — Бак наполнился.
Мир, окружающий их, сразу как будто ожил. Где-то в отдалении закрутился барабан стиральной машины, за окном залаяла собака, а по улице проехала машина. Но Лариона не слышно. Нет его в доме. Яша уже обошел все комнаты и не нашел следов его присутствия. А ведь этот бандит просто не мог не наследить тут.
— Водоснабжение.
— Я понял, — сказал майор.
— Насос закачивает воду в бак, оттуда — в систему. Через фильтр, в который загружена соль.
— И в чем соль? — спросил Яша.
— В фильтре.
— Я в том смысле, зачем вы мне это говорите?
— Соль привозят в мешках. Леша заказал сразу полтонны. Приехала машина. Вместе с ней появился Ларион, взял мешок, занес его в дом, да так там и остался. Знали бы вы, как он меня напугал. Его не зовут, он приходит сам, так же незаметно, как некий хорошо упитанный пушной зверек. Это правильно, что вы обошли дом. Я могла и не знать, что Ларион здесь.
— Была у меня такая мысль, — сказал Яша.
Но Евгения как будто не услышала его и продолжила:
— Он и тогда меня ошеломил, а потом появился в моей спальне. Леша лежал в зале. Там было много людей, но Лариона никто даже не пытался остановить. Я вышла из душа, а он уже в постели. Это был самый настоящий кошмар. Я могла бы умереть от разрыва сердца, если бы не влюбилась в него как кошка.
В горле у Яши почему-то враз пересохло. Ему захотелось прокашляться.
— Он вас зачаровал, — сказал майор полиции.
— Каюсь, так оно и было.
— А потом взялся за Олесю. Думал и ее совратить.
— Да?
— Но с ней номер не прошел. Она в него стреляла. Он ранен. Я думал, что Ларион ушел к вам.
Яша приставил к дому Евгении человека, но бандит мог зайти во двор со стороны моря. Возможно, тут был и потайной ход, о котором Евгения не сказала.
— Ларион ранен? — Женщина задумалась, принялась размышлять над тем, как ей надо себя вести, радоваться этому известию или огорчаться.
— Не думаю, что серьезно, — сказал Яша.
— Почему вы так не думаете?
— Иначе мы уже нашли бы его. — Майор держал руку на пульсе событий, но пока что не мог писать победных реляций.
— Он может прийти ко мне.
— Это вряд ли, если я здесь.
— Вы уйдете, а я останусь.
— Запирайтесь на все замки, — посоветовал женщине Яша.
— Заперлась. Но вы же не верите мне. А если он все-таки придет? — Евгения не мигая смотрела на него, не просила, а требовала.
Яша понял, что домой она его сегодня не отпустит. Что ж, так тому и быть. Сопротивляться он не станет.
Забор новый, сплошной профлист, закрепленный на железных столбах. Ларион помнил, что давал Вензелю денег на это дело, и теперь увидел результат. Вот он, забор, стоит себе. Да только вот калитка заперта намертво, а звонка нет. Стучать в нее нельзя. Соседи вокруг, шум привлечет их внимание. Они позвонят куда следует, подъедут менты и повяжут его. Ларион не имел права давать им повод для радости, должен был жить и мстить.
Он махнул рукой, пытаясь привлечь к себе внимание, на этом его силы окончательно иссякли. Ларион потерял сознание, но удар о землю вернул его в чувство. Боль из живота разлилась по всему телу как горящий напалм. Руки не слушались, ноги тоже отключились, сознание угасало.
А это место совсем не подходило для лежки. Время хоть и позднее, но все равно его могли заметить случайные прохожие. Подумают они, что он пьяный, наберут ноль два или «Скорую» вызовут, что в общем-то совершенно одно и то же.
Ларион понимал всю ущербность своего положения, но ничего не мог поделать. Тело окончательно отказалось ему повиноваться. Он даже ствол не мог достать, чтобы застрелиться. Впрочем, жить ему все равно осталось совсем чуть-чуть.
Ларион терял сознание и чуть не плакал от обиды. Все из-за какой-то суки, с которой он так и не расплатился.
В чувство его привел ангел. Ларион видел его круглое, подернутое дымкой лицо, светящийся нимб над головой. Сам он лежал в сухом уютном облаке. Теперь ему было хорошо. Живот не болел. Ларион не чувствовал не только его, но и вообще всего своего тела. Ну да, откуда ему взяться в раю? Там же пребывает только бессмертная душа.
В руке ангел держал шприц и явно собирался делать укол. Неужели даже у души есть своя задница? Или это не ангел?
Ларион вдруг понял, что укол ему делает Галя. В одной руке шприц, в другой — ватка со спиртом, в зубах пластиковый колпачок. Облака никакого нет. А нимб — это свет из окна, которое она закрывала своей головой.
— Ух ты, глаза открыл!
Ларион не видел Вензеля, но услышал его голос.
— Юра, только спокойно. Это антибиотик, — сказала Галя, продолжая давить на поршень шприца.
— Чтобы заражения крови не было, — пояснил Вензель подельнику.
Ларион с трудом, но все-таки повернул голову. Он, конечно, совсем плохой, жизнь едва теплится в нем, но это вовсе не значит, что его можно держать за дурака. Ему известно, что такое антибиотики.
— Здорово, Ларион! — Вензель расплылся в улыбке.
— Оставь человека в покое, — сказала Галя.
— Нормально все, — выдавил из себя Ларион, чем, кажется, изрядно удивил ее.
Похоже, она считала, что он сейчас не способен даже говорить.
— Это хорошо, что мне нормально. Больно только будет, когда реланиум отпустит, — прошептал Ларион.
— Катька еще принесет.
Если Вензель хотел успокоить подельника, то явно зашел не с той карты.
— Кто такая Катька?
— Подруга моя, — пояснила Галя.
— Из паспортного стола?
— Из больницы. Работает там.
— Она не должна меня видеть, — сквозь зубы процедил Ларион.
— Она тебя уже видела, — сказала Галя.
— Живот тебе заштопала, — добавил Вензель.
— А если сдаст?
— Меня же не сдала.
Глаза Лариона закрывались, Вензель плыл куда-то вверх вместе с голосом, а сам он плавно скользил куда-то вниз по наклонной плоскости. Ситуация шла под откос. Какая-то там Катька знала о нем и запросто могла сдать его ментам. Он ничего не мог с этим поделать. Оставалось только надеяться на авось.
Даша вышла из воды как Афродита из пены морской. Купальника на ней не было от слова «совсем», движения призывные, улыбка зовущая.
— Ну и чего уставился? — голосом Олеси спросила она и сама вдруг превратилась в нее.
— На тебя смотрю.
— Нет, не на меня…
Глеб понимал, что Олеся сейчас может ударить его. Если она в Лариона выстрелила без всякой жалости, то и с ним церемониться не станет. Он держал ее в поле зрения, но удар все-таки пропустил. Руки и ноги женщины оставались на месте, а в паху у него разорвался пузырь с бурлящей болью.
От нее он и проснулся. Олеся полулежала на боку, лицом к нему, опираясь на руку, согнутую в локте руку. Она испуганно и с жалостью смотрела на него.
— Прости!
— За что? — сквозь зубы простонал он.
Олеся ему снилась, но ударила она его вполне по-настоящему. По тому самому месту.
— Да сама не знаю. Двинула коленкой. Мне Ларион приснился.
— Хорошо, что ты его не застрелила.
— Во сне или вообще?
— Везде! — Глеб закрыл глаза и улыбнулся, чувствуя, как отступает боль.
— Во сне пистолета не было.
— А что было?
— Ларион был. Подплыл ко мне, улыбнулся и хотел было задушить, как Дашу. Вот я ему и врезала, — сказала Олеся и снова двинула коленкой.
Глеб едва успел подставить руку и спросил:
— Я-то здесь при чем?
— Ты ни в чем не виноват.
— Надо было мне тогда выйти к ней. Я бы этого урода!.. — Глеб сжал кулак с такой силой, что Олеся невольно отпрянула от него.
— Ты же не спишь? — спросила она и не очень весело улыбнулась.
— Да как-то не спится, пока эта мразь по свету гуляет.
Бессонница Глеба не мучила. Прежде чем лечь спать, он обычно обходил двор, дом, проверял работу всех камер, снимал с предохранителя пистолет, закрывал на запор все двери до единой, не хотел, чтобы Ларион застал его врасплох.
— Может, сдох он где-то под забором?
— Нашли бы его.
— Значит, просто залег на дно. Может, и не поднимется оттуда.
— Дерьмо не тонет.
— Что верно, то верно. Может, мы с тобой съездим куда-нибудь. В Америку, например.
— Почему в Америку?
— Ты жил, играл в этой стране. Там, наверное, интересно.
— С деньгами везде интересно, а вот без них как-то не очень.
Глеб помнил, как воображение когда-то рисовало ему Америку — небоскребы Нью-Йорка, роскошные виллы Лос-Анджелеса, океанские волны, роскошные блондинки в купальниках, играющие в пляжный волейбол. О темной стороне этой луны он как-то не думал, а она была и есть. Трущобы, помойки, бомжи, разбитые в хлам дороги. Всего этого там, как и везде, более чем достаточно. Но Олесю, конечно же, интересует светлая сторона, и он готов показать ей ее. Почему нет?
— У нас есть деньги.
— Но нет визы.
— Решим.
— Тут время нужно.
— Так я и не спешу. Вопрос по акциям нужно закрыть.
Сделка с Хворостовой уже была близка к завершению, все нюансы уточнены, детали утрясены. Осталось только подписать договор и перечислить деньги.
— Закроем. А виз все равно еще не будет.
— Подождем. Тем более что нам с тобой всегда есть чем заняться. — Ее пальчики побежали по его груди, заскользили по животу.
Глеб кивнул, настраиваясь на соответствующую волну. В принципе им совсем не обязательно куда-то ехать. С Олесей не соскучишься и здесь. А Лариона он давно уже не боится и бегать от него не собирается.
Катька чем-то похожа была на Галю, такая же сдобная, упругая, знойная, как булочка с пылу с жару. Но выглядела она значительно моложе, хотя бы потому, что ей было всего тридцать лет.
— Ну и чего лежим? — спросила эта особа, без всякого почтения глянув на Лариона.
Он приподнял простыню, под которой лежал, заглянул под нее и заявил:
— Он спит.
— Меня твой дружок не интересует, — сказала эта баба и ухмыльнулась.
— А он тобой интересуется, — сообщил ей Ларион.
Катька ему нравилась — шустрая, резвая, кипучая. Пышная грудь, откормленный живот, ядреная задница, толстые ноги. С такой комплекцией короткие платья носить не стоило бы. Тем более с кроссовками. Но, как ни странно, Катьке такой прикид очень даже шел. Взрывного возбуждения она своим видом не вызывала, но дружок Лариона уже начинал просыпаться.
— Пусть он сначала утку из-под тебя вынесет, — не осталась в долгу Катька.
— Он такой. И удержит, и вынесет.
— Надо же! Мне даже интересно стало.
— Хочешь с ним познакомиться?
— Первой руку ему пожму, как только он сможет поднять тебя.
— Меня?
— С кровати. Хватит лежать, пора подниматься.
Ларион качнул головой. Жизненно важные органы у него не повреждены, но живот, если не сделать укол, мучительно болит. Страшно подумать о том, чтобы подняться на ноги. Нет, если вдруг менты сюда пожалуют, то он мигом вскочит и побежит. Но сейчас под хвост его никто не жалит, все спокойно. Катька оказалась вполне нормальной бабой, своей в доску. Сколько дней уже прошло, а в полицию она так и не настучала, хотя много чего про него знала.
— А нужно вставать-то? — спросил Ларион.
— Нужно и можно, если осторожно. Я помогу.
— Ну, если осторожно, — пробурчал Ларион и потихоньку стал подниматься.
Голова у него вроде не кружилась, но стоило ему вытянуться в полный рост, как пол стал уходить из-под ног.
Катька поднырнула ему под руку, обняла его за спину и спросила:
— Ну и как?
— Живот не болит, — сказал он.
— Нормально там все.
Он опустил руку, всей пятерной сжал тугую толстую задницу и сказал:
— Ну да, вполне нормально. Даже лучше.
Катька лишь чуть качнула задом, сделала вид, что пытается скинуть его руку, и спокойно проговорила.
— Это лишнее.
Ларион еще разок примял ее задницу и заявил:
— Нет, эта штука нисколько не лишняя.
— Но не твоя.
— А это еще как сказать.
— Надо не говорить, а делать.
— Да? — Он опустил руку еще ниже, пытаясь задрать подол платья, но голова снова закружилась.
Катька отстранилась от него, да еще и подтолкнула, вернее сказать, задала ему направление, чтобы он опустился на кровать, а не на пол.
Ларион сел, попытался подняться, но не смог.
— Не можешь, не берись! — сказала эта баба и посмотрела на него ехидно, но совсем не зло.
— Могу.
— Вот как сможешь, тогда и поговорим. — Она подступила к нему, крепко взяла его за плечи и мощным движением уложила на спину.
Ларион закрыл глаза, капитулируя перед ней. Сейчас в нем нет силы, но как только она появится, Катька от него никуда не уйдет.
