Глава 14
Штормовые волны с разбега бились о прибрежный камень, ветер подхватывал брызги, насыщался морской солью. Небо темное, тучи низкие, вот-вот пойдет дождь.
Морской пейзаж создавал тревожное настроение, но Глеб не уходил с балкона. Ему хотелось сначала продрогнуть на свежем просоленном ветру, потом уже вернуться в уютную спальню, разбудить Олесю, которую сморил послеобеденный сон, расшевелить ее, довести до точки кипения. А что дальше?
Олеся ему не наскучит, она будет вдохновлять его и дальше, но счастье ведь не только в хорошем сексе. Утренняя разминка, сытый налаженный быт — все это хорошо, но скучно. Профессиональный спорт уже в прошлом, любительский не интересен. Может, ему и правда заняться бизнесом? Интересно это будет или нет, неизвестно, но скучать точно не придется.
Глеб вернулся в спальню, но Олеси на кровати не было. Одеяло откинуто в сторону, а вместо нее на простыне одна только шелковая сорочка, в которой она ложилась спать.
Сзади кто-то тихонько шелохнулся, и Глеб почувствовал теплые ладони на своем лице. Олеся закрыла ему глаза, прижалась сзади. Сорочка лежала на кровати, да и без этого можно было догадаться, что на ней ничего нет.
— Я все равно тебя вижу, — сказал он.
— Ты даже можешь меня потрогать.
Именно этим он и собирался заняться, но кто-то позвонил в калитку.
— Кого там черт принес? — буркнул Глеб, включил телевизор и вывел на экран картинку с камеры.
Следователь Артемов, с ним двое — один в штатском, другой в форме.
Тут же зазвонил мобильник Олеси.
Она смахнула его с тумбочки.
— Привет! Да, как раз сейчас пришли тут какие-то. Что? Это серьезно?… Да, хорошо. — Олеся озадаченно глянула на Глеба, бросила телефон на кровать и пояснила: — Яша звонил. Сказал, что тебя пришли арестовывать. Открылись новые обстоятельства.
— Какие обстоятельства? — Глеб опять нервно посмотрел на экран телевизора.
Артемов нетерпеливо переминался с ноги на ногу, раздраженно посматривал в камеру. Но вот душа Глеба почему-то не рвалась ему навстречу.
— Не знаю. Яша сказал, что не надо делать глупостей. Он обязательно во всем разберется.
— Предлагаешь сдаться? — дрогнувшим голосом спросил Глеб.
— А у тебя есть выбор?
— Можно сбежать.
— Поймают.
— Лариона уже поймали. — Глеб усмехнулся. — Или его просто не хотят ловить?
— Почему не хотят?
— Вдруг он признается, что Дашу убил? Это же из-за нее. — Глеб кивнул на экран телевизора.
— Да, наверное.
— Ларион гуляет на свободе, зато я за решеткой. Как думаешь, Яшу это устраивает?
Олеся думала недолго.
— Ну и чего стоишь? Собирайся! Морем уйдешь! — заявила она.
— Куда?
— Есть одно место, там пока побудешь.
Глеб переключился на камеру, которая смотрела на пляж и море, и увидел человека в штатском, стоявшего неподалеку от калитки. Пиджак расстегнут, из-под полы торчит рукоять пистолета. Запасной выход перекрыт.
— В камере пока побуду, — с тоской в голосе сказал Глеб.
— Мы обязательно что-нибудь придумаем, — заявила Олеся.
— Мы?! — Он резко глянул на нее.
— Да, мы. Я и Яша, — подтвердила она. — А если ты думаешь… — Женщина осеклась, подошла к нему, обняла. — Ничего не думай. Я никогда и ни за что тебя не предам.
Артемов снова нажал на клавишу звонка.
Глеб вздохнул, с трудом отстранился от Олеси и пошел открывать. Ему интересно было знать, что там за обстоятельства, которые вдруг открылись на его голову.
Дыхание тяжелое, в груди, там, где рана, горячий ком, в руках нездоровая слабость. Рано еще Яше возвращаться в строй, по плану у него сейчас санаторно-курортное лечение. От реабилитации он отказался, но и на службу еще не вышел. Так, иногда появлялся, да и то лишь для того, чтобы нацелить подчиненных на розыск Лариона.
Только вот не идет розыск. Этот гад ползучий затаился где-то в городе, а зацепиться за него не получается.
Зато в деле Аржановой произошел сдвиг, похожий на тектонический. Глеб уже задержан, доставлен в изолятор. Артемов собирался предъявить ему обвинение, похоже, даже не задавался вопросом о том, можно ли верить свидетелю.
Ждать Яше пришлось долго. Гражданин Аржанов открывать не торопился, но все-таки вышел к нему, хмуро глянул исподлобья.
— Майор полиции Гроздьев, — представился Яша и внимательно посмотрел на этого человечка.
Михаил Васильевич выглядел неважно. Лицо обрюзгшее, под глазами мешки. То ли с почками проблемы, то ли со спиртным перебор. Похоже, второе. Но перегаром от Аржанова не тянуло. Наверное, сделал передышку, перед тем как накатать заявление.
— Да, я знаю, — сказал тот.
Он чуть ли не волосы на себе рвал над трупом племянницы. На Глеба с кулаками бросался. Но тогда выглядел лучше, чем сейчас. Неужели смерть Даши Аржановой так его подкосила?
— Заместитель начальника отдела по раскрытию особо тяжких преступлений. — Основной упор Яша сделал на последнее слово.
Гражданину Аржанову необходимо понять, что преступление должно быть наказуемым. У него еще есть возможность осознать и покаяться без вреда для себя.
— Да, проходите. — Он пропустил Яшу во двор и, закрывая за ним калитку, выглянул на улицу.
Еще этот фрукт посмотрел на дом Размолова, вернее, на черепичную крышу, которая выглядывала из-за высокого забора.
Авторитет Крашников в свое время основательно отгородился от соседей. Ни заглянуть, ни увидеть, что творится там, во дворе. Глеб занимался с Дашей непотребством прямо в бассейне, а ее дядя даже при всем желании не мог этого видеть.
А вот выйти на ночной пляж и увидеть там Глеба он мог. Так что у Артемова имелись все основания ему верить.
Аржанов провел гостя на террасу, оплетенную виноградом, который уже пора было собирать и отправлять под пресс. Но судя по бутылке, которая стояла на полу в дальнем углу террасы, Аржанов предпочитал куда более крепкие напитки, чем домашнее вино.
— Вы ведь знаете, зачем я пришел? — осведомился Яша.
— А чего же тут не знать? Вы же друг этого… — Мужчина едко усмехнулся и кивнул в сторону соседнего дома.
— Да, друг детства. Но это совсем не значит, что я помогаю Размолову уйти от ответственности.
— Значит или нет, а он тут спокойно себе жил, хотя и должен был сидеть в тюрьме, — с ожесточением сказал Аржанов.
— Если виновен, то будет сидеть.
— Конечно, виновен! Он ведь бегал от Даши как последняя сволочь! Она вокруг него и так и сяк! А ведь сирота! Сева, брат мой, когда умирал… — Аржанов замолчал и обреченно махнул рукой.
— Размолов повел себя неправильно, — четко сказал Яша. — Но убивал он или нет, я не знаю.
— Убивал! Я видел, как он в ту ночь заходил во двор своего дома. Через калитку. Со стороны моря.
— Расскажите об этом поподробней.
— Даши дома не было. Она девушка достаточно взрослая, хочет гулять, так и пусть. А тут в груди вдруг защемило. Я вышел из дома, слышу, море шепчет, как будто зовет. Выбрался я со двора, смотрю, человек какой-то из моря выходит. Я к нему, он от меня. Я еще его лица не разглядел, а уже понял, что это Размолов. — Аржанов поднял руку, намекая на высокий рост Глеба.
— Но потом лицо все-таки разглядели?
— Разглядел. Фонари тогда не горели, но была луна. Он это был.
— Один?
— Даши с ним не было. Я же не знал, что она в это время где-то в море… — Аржанов сощурил глаза, сдерживая слезы, подступившие к ним.
— Почему вы сразу не сказали?
— А вдруг это не он был?
Мужчина не вскидывал руки на высоту груди, не сжимал кулаки, но все равно стал похож на боксера в оборонительной стойке.
— Так вы же сказали, что луна светила.
— А расстояние?… Далековато было, я не мог разглядеть в точности.
Аржанов смотрел в сторону пляжа, как будто вспоминал ту роковую для своей племянницы ночь, но Яше казалось, что он всего лишь отводит взгляд.
— А рост?
— Ну, рост…
— Этот человек зашел во двор дома, принадлежащего Размолову. Кто это мог быть, как не он сам, да?
— Вот я и говорю, что это он был.
— Да, но вы сказали об этом только сейчас.
— А вдруг я все-таки ошибся?
— Тогда и говорить не надо было.
— Как это не надо? — встрепенулся Аржанов. — Вы хотите, чтобы я скрыл правду?
— Я хотел, чтобы вы обо всем сказали сразу.
— А что, уже поздно?
— Не поздно. Но подозрительно.
— Простите!
— Вы не усмотрели за своей племянницей, винили себя в этом, хотели, чтобы Размолов понес наказание, но он вышел на свободу и жил по соседству с вами. Вы не могли спокойно на это смотреть, поэтому придумали способ, как вернуть его за решетку.
— Да как вы смеете! — выкрикнул Аржанов, вскочил как ужаленный и пальцем указал на ворота.
Но Яша даже не шелохнулся.
— Возможно, я ошибаюсь, и вы действительно видели Размолова в ночь, когда произошло убийство. Я в любом случае не собираюсь вас разубеждать и выводить на чистую воду, — сказал он. — Просто вы должны знать, что мы вышли на след человека, который мог убить вашу племянницу.
— Это вы о ком? — осведомился мужчина и медленно, как будто с опаской, опустился в кресло.
— На его совести уже столько доказанных убийств, что ему совершенно незачем скрывать причастность к гибели вашей племянницы. Если он расскажет, как убивал Дашу, то ваши показания будут признаны ложными. Не буду вас пугать, вы и сами прекрасно понимаете, что за этим последует.
— Но я на самом деле видел Размолова, — выдавил из себя Аржанов.
— Вы уверены, что это был именно он?
— Полной уверенности у меня нет. Иначе я сразу сказал бы. Да и кто еще это мог быть?
— Всего хорошего, Михаил Васильевич! — сказал Яша и резко поднялся.
Аржанов потянулся за ним, даже рукой в его сторону повел, но не остановил и ничего не сказал. Но все же Яша почти уверен был в том, что его предупреждение подействовало на него должным образом.
Все тот же супермаркет, прежняя ситуация. Олеся вышла из магазина и села в машину. На пути у Лариона никто не стоял.
Он следил за Олесей, был уверен в том, что никто ее не страхует. Его чутье молчало, не било в колокола.
Да и зачем Олесе искать защиты от своего счастья? Она ведь наверняка ждала этой встречи, мечтала о ней втайне от самой себя. Насколько женщины щедры на свои фантазии, настолько же они слабы на передок. И Женя тому подтверждение, и Олеся не станет исключением.
Еще на стороне Лариона сама фортуна. Он смелый, рисковый, наглый, но при этом расчетливый и осторожный. Неудивительно, что ему сопутствует успех. Столько всего наворотил, и ничего с ним не случилось. Даже покушение на жизнь мента ему не смогут пришить. Дальше у него тоже все будет путем. Главное — поверить в свою удачу.
Он заскочил в салон, захлопнул за собой дверь.
— Привет!
— Снова ты? — Олеся попыталась изобразить недовольство, но это у нее вышло плохо, губы сами по себе расплылись в улыбке.
Ларион не мог этого не заметить.
— Я всегда с тобой, — заявил он.
— А говорил, что будешь нескоро.
— Не смог уехать.
— Да?
— Одного твоего запаха оказалось мало. Мне нужно больше впечатлений.
— Например?
— И еще я по тебе очень соскучился, — добавил Ларион и потянулся к Олесе, как будто собирался ее поцеловать.
Встречного движения не было, но все же он уловил порыв, который женщина сдержала. Она уже хотела ответить ему, но еще боялась.
Ларион осадил себя, сдал назад. Рано целоваться. Сначала Олеся должна понять, какие впечатления он хочет получить, подготовить себя к тому, чтобы дать их ему.
— Знаешь, я ведь тоже по тебе соскучилась, — сказала она.
— Ничуть не сомневаюсь.
— Ты слишком уж наглый и самоуверенный.
— Я пытаюсь исправиться, но пока не выходит.
— Тебя днем с огнем ищут, а тебе хоть бы хны.
— Кто ищет?
— Ну, например, майор Гроздьев, которого ты чуть не убил.
— У него нет доказательств, что это был я.
— Меня ты тоже пытался убить.
— У нас был разговор на эту тему. Давай я не буду повторять дважды. Побеседуем лучше о любви.
— Кто кого любит?
— О таких вещах не говорят. Их просто делают. По взаимному согласию.
— Неужели это то самое, о чем я подумала?
— То самое, — подтвердил он.
— Но мы же не можем заняться этим прямо здесь.
— Можем и здесь. Но не сегодня.
Олеся промолчала.
Ларион не сомневался в том, что она хотела не только спросить, где и когда, но и начать. Но ведь Олеся не падшая женщина, чтобы напрашиваться. А если она и такова, то пока еще скрывает это. Потому что не время и не место.
— Тебе совсем не обязательно куда-то уезжать, — сказала Олеся.
— Почему?
— У Гроздьева нет доказательств. — В ее голосе появились знакомые нотки, смирение и покорность, как у Жени после того, как Ларион ее объездил.
Эта кобылка тоже уже хотела под седло.
— Я уезжаю не от него, — сказал он.
— Если от Размолова, то зря. Он арестован, ему предъявлено обвинение в убийстве Аржановой. Ее дядя видел, как Глеб убивал ее.
— Нельзя девушек убивать, — проговорил Ларион.
Все-таки не зря он старался, подстава сработала. Вот и кто после этого скажет, что Юра Ларионов неудачник?
— Да, их надо любить, — сказала Олеся.
Ларион самодовольно глянул на нее. Похоже, потекла баба. Ни о чем уже не может думать, кроме как о любви. Не пора ли подставлять ладонь, чтобы яблочко само упало в руку?
— Я умею быть нежным и ласковым, — сказал он и мягко провел рукой по ее плечу.
Олеся подалась в сторону от него, но ее взгляд при этом подернулся сладкой дымкой.
— Не надо, — прошептала она.
— Так я и не настаиваю.
— А почему улыбаешься?
— Я улыбаюсь?
— Причем нахально. Как будто ты меня уже заполучил.
— Почему как будто?
— Наглый ты.
— Я знаю.
— Сколько дров наломал, и ничего тебе за это пока не было.
— Поехали к тебе, — предложил он, снова потянулся к Олесе и погладил ее коленку.
Она кивнула, положила руки на руль, но тут же качнула головой и сказала:
— Подожди немного.
— Чего так?
— Руки дрожат.
— Это любовь, — заявил он.
— Сейчас. — Она уложила правую руку на подлокотник, а левую просунула между дверью и сиденьем.
— Значит, Размолова закрыли? — спросил Ларион.
— Да, на этот раз все очень серьезно. А ведь я замуж за него собиралась, — проговорила Олеся и вздохнула.
— За меня выйдешь.
— Это же ты убил Дашу.
— Я?
— Нет, я ни в чем тебя не виню и вовсе не прошу жениться на мне по-настоящему. Можно и без штампа в паспорте, лишь бы кровь закипала. Что я такое говорю? — Олеся подняла правую руку и обессиленно провела ею по лбу.
— Говори, это меня заводит.
— А что тебя еще заводит? — спросила Олеся и с тревогой глянула на него.
— Это ты о чем?
— Ты же не получал удовольствия, когда душил Дашу.
— Ты думаешь, что я маньяк? — осведомился Ларион.
— Мне не хотелось бы, чтобы это так и было.
— Маньяки насилуют своих жертв.
— А ты?
— Она была совсем голая.
Ларион вспомнил, как было дело. Даша тогда подумала, что к ней плывет Глеб, обрадовалась, обняла его. Грудь, живот, вся спина — все голое. Ларион почувствовал сильный толчок в самом низу живота. Как будто клапан какой-то открылся, через который хлынула кипящая кровь и заполнила все до отказа. Давно он не чувствовал такого возбуждения. Может, в нем действительно все это время жил сексуальный маньяк?
— И очень хотела любить, — добавил Ларион и не просто положил руку Олесе на коленку, а вцепился в нее и задрал юбку, насколько мог.
— Ты правильно все сделал, — раздвигая ноги, сказала Олеся. — Зачем она цеплялась к Глебу?
— Да, так оно и было. Я видел, что она к нему цеплялась.
— Ты ее сначала утопил, а потом задушил, да?
— Нет, сначала задушил.
— Что ты делаешь? — заорала вдруг Олеся и больно ударила его по руке.
Он отстранился от нее и заявил:
— Не бойся, тебя я не задушу.
— Зачем ты убил Дашу?
— Может, я ее приревновал к Глебу.
— Ты ее задушил. — Олеся с нескрываемым страхом посмотрела на него.
Ларион решил подлить масла в ее огонек. Чем сильней она его боится, тем крепче будет любить.
— Поверь, сделать это было совсем не трудно.
— Как можно убить человека? Ты просто моральный урод! — Олеся не просто разозлилась, она взбесилась.
Достаточно было посмотреть в ее глаза, чтобы это понять. Но внимание Лариона привлек револьвер, оказавшийся в ее левой руке.
— Убери пушку! — громко потребовала она.
Тут-то Ларион и понял все. Эта баба обращалась вовсе не к нему, а к диктофону, на который записывался этот разговор. Про пистолет она сказала, чтобы создать угрозу, из-за которой можно было превысить пределы допустимой обороны. А ее револьвер уже был направлен на Лариона. Палец лежал на спусковом крючке.
— Ты так не шути! — сказал он и осторожно потянул к ней руку.
Олеся схватила его за запястье, запыхтела, отталкивая руку от себя.
— Дай сюда! — выкрикнула она.
Вот этого Ларион не понял. Ну, в руку вцепилась, с этим без вопросов. А что он ей должен дать? Может, ей нужен его ствол? Ларион кивнул, осторожно просунул левую руку за спину, нащупал рукоять пистолета, вложенного за пояс. В этот момент Олеся выстрелила.
От грохота ему заложило уши, но это оказалось сущим пустяком по сравнению с пулей, которая прострелила его живот. Тупая боль прошила Лариона насквозь, скрутила сознание в бараний рог.
Но инстинкты не отказали бандиту. Он ударил Олесю в плечо, заставил ее повернуться к себе правой половиной спины. При этом рука с пистолетом отошла назад, и выстрелить прицельно она не могла.
Олеся не собиралась оставаться в заданном положении. Ларион знал, что сейчас она вернется в удобную для стрельбы позицию и снова нажмет на спуск. Не факт, что он сможет справиться с ней. Зато у него появилась возможность сбежать. Он и сам не понял, как смог открыть дверь, но более-менее контролировал себя, когда выскакивал из машины.
Олеся выстрелила снова. Пуля прошла над его головой.
Не обращая внимания на боль, Ларион рванул к внедорожнику, в котором на месте водителя сидела какая-то женщина. Она как раз собиралась трогаться.
Сквозь звон в его уши протолкнулся голос Олеси:
— Стой, падла!
Но выстрелов не было.
Ларион подскочил к машине, распахнул дверь, вцепился в женщину. От напряжения сил закружилась голова, почва стала уходить из-под ног, но он все же справился с ситуацией, сдернул бабу с сиденья и, пока она поднималась с земли, сел за руль. Ключ торчал в замке зажигания, двигатель был заведен. Нога Лариона сама по себе встала на педаль газа.
— Помогите! — заголосила женщина и вцепилась в Лариона, но машина уже взяла старт.
Женщина пыталась оторвать от руля его правую руку. Он левой вытащил из-за пояса свой «ТТ». Но стрелять не пришлось. Женщина отцепилась, дверь прикрылась. А за спиной Лариона звонко заревел ребенок.
Он лишь усмехнулся. Маленький заложник ему сейчас точно не помешает.
