Часть седьмая. Пуля

Множество смешанных между собой проблем приводят к потере адекватного мышления. Я зациклился на главном: как не погибнуть и довести дело до победного конца. Сначала встреча с Виталькой, потом резкий штурм. Кто бы мне раньше сказал, что мое решение двинуться вперед, опережая сроки учебки, приведет к боевому столкновению, – я бы не поверил. Да, Зуб заставлял зубрить тактику спецназа: это разные вещи – смотреть в книгу или нажимать на спусковой крючок. Нажимать быстро, понимая, что доля секунды – это очень длительный промежуток времени.

Здания лучше зачищать сверху вниз. Четкость принятия решений. Удачная экипировка. Ага, все здорово, только таскать амуницию тяжело, а бегать в ней вообще нереально.

Зачистил. Этот глава наемников, Карим Волк, просто разобрал нас на органы. Нас было четверо – перед броском дымовой гранаты. Шмель дожужжулся. Остальных я не знал и уже не узнаю. Хрип чудом избежал выстрела в упор, зато появились новые раны на лице. Ну и я, спецназовец на понтах, пожаловался сам себе: Зону ненавижу, не хочу ее лицезреть. Теперь, когда осталось слово «надо», Зона в насмешку выкидывала меня за Границу. Как учительница выгоняла из класса. Плохой Кузьма, плохой.

Да, это не котельная. Прочные герметичные двери, лифт, кафельная плитка, которая легко моется дезинфицирующими средствами. Нет, не котельная.

Я должен был сообразить. Должен был застрелить Карима, должен был понять, что Хрип – не простой сталкер. Должен был и не сделал. Оправданий много, а Шмель мертв.

Хрип. Легко он меня провел, нас всех провел. Да, обыграл он нас, произвел рокировку, завел в ловушку: военных много, они дурные, сами же предложили работу проводником.

Или я просто пытался свалить на него вину? Он же не прятался за нашими спинами. Сам полез в коллекторные трубы, да и сейчас не начал стрелять в майора. Как все сложно.

– Конечно, вход. Не обязательно об этом кричать, – сказал я без напряга. Не обязательно было всем знать, что я лопухнулся. Зараза. Вот шел к цели, а когда финишировал, то оказалось все не так уж и радостно. Лаборатория, которой я грезил, находилась прямо передо мной. Всплеск наверху, внизу – потоки огня и студень Нюх. Со мной – военные и лживый сталкер. Вроде и праздник, а на душе кисло.

Я пнул бандита.

– Че там забыли? Артефакты?

– Не. Шаримся по всем уровням, карту составляем. Каждый толчок исследовали, как бомжи какие-то в поисках бычка, – выдал тот. Хрип тут же среагировал:

– Артефакты. Кровоостанавливающие есть?

Майор хекнул, влез в разговор. Да, ему, как черной дыре в космосе, надо было втягивать все вокруг себя – или перестанут замечать и уважать.

– Опять за хабар боишься? А, нет, хочешь вернуться к старому старкеру с лекарством. Проблема – Игруля не спасен.

Хрип не повернулся к Ставру, высказывая тем самым неуважение. Зло прохрипел:

– Заканчивай, майор, на людях дела обсуждать, а то как баба базарная. Что услышать хочешь? Что я пойду в темноту искать сталкера? Заодно и бандита прихвачу?

– А что, пойдешь? – усмехнулся майор.

– Конечно. Я слово человеку дал, – произнес Хрип, – и я его сдержу.

– Ну держи, – с усмешкой произнес командир.

– Кто со мной? – обратился проводник к сталкерам. – Чего, реально забоялись?

Те молчали. Да, стадный инстинкт.

– Никто. Если ты военным помогаешь, это на твоей совести.

– Ты что, дурак? Или мы беззвучно общались? – удивился я.

Бандит загоготал. Идиотский смех в закрытом помещении неприятно дергал за пучки нервов.

– Да мы тут все не глухие. Да, ребята?

Сталкеры закивали и даже начали одобрительно шуметь.

– Что с вами случилось, мы поняли, но что будет с нами?

Шикарный вопрос, как сказал бы капитан с блокпоста. Кто о чем, а сталкер – о Зоне, как бы тут подольше ползать.

– Да валите куда хотите, – раздраженно сказал майор. Он с остервенением потер шрам ладонью: – Голова от вас пухнет. То спасай их, то теперь нянчись. Местные бомжи, нравится на помойке ползать, ну и флаг вам и попутного ветра. Мне этих хватит, фризовцев. Эй, ты, баклан, кто у вас бандой управляет?

Майор переключился на бандитов, словно окончательно разочаровался в сталкерах.

– Нюх, – буркнул здоровый кабан, боясь поднять морду.

– Нюх – это тут, на Фабрике. А кто у фризовцев общак держит? Команды раздает?

Бандит замолчал. Сопел, размышлял. Мне этот разговор тоже был интересен.

Тряхнуло, свет замигал, но в этот раз не погас.

– Во, теперь Всплеск начался, – авторитетно заявил сталкер с залысинами.

Майор прикрикнул:

– Эй, давай базарь, кто главный. Или по почкам добавить?

Ставру хватило терпения ровно на три секунды. Бандит вскрикнул и скрутился калачиком.

– Еще?

– Хватит, не знаю, по чеснаку не знаю. Нюх знает, я нет! – заверещал он.

– Гунча знаешь? – спросил я.

– О нем все знают, что он стоит в Зоне хорошо. Обвыкся тут, сделал свои угодья. Вернее, знают, какой он бешеный, а вот откуда и кто он – лучше не узнавать. Могут и под Всплеск кинуть.

Всплеск же почти не ощущался. За толстыми стенами лишь мигание лампочек намекало на катастрофу природы.

Я твердо знал, что Гунч возглавляет другую группировку бандитов. Перестрелка на ферме, где обороной командовал его доверенный человек – Борзый, настоящий бандюка, который жил и умер по их законам. И да, он очень не любил фризовцев-садистов. Тогда вопрос оставался открытым – кто же предводитель отморозков?

Майор бандиту не поверил и еще раз пнул его. Тот завыл от боли. Его крики разбавил смешок сталкера с залысинами. Если остальные лицезрели избиение без эмоций или с жалостью, то сталкерский самовыдвиженец явно получал удовольствие. Вроде и понять его можно было: их мучители теперь сами стонут под военным берцем… Вроде. А где предел этого вроде? Отбить бандюку печень? Застрелить? Выбросить под Всплеск? Причем это вроде должны делать военные, а они, покорители Зоны с чистой совестью мучеников, – не при делах?

Меня отвлек Хрип.

– Мы двинулись. Где снаряга? Показывай, истеричный ты наш, – обратился он к смеющемуся сталкеру.

– Направо комнатка, у них там сейф с оружием и артефактами.

– Кто идет? – поинтересовался Хрип.

Я промолчал, лишь скинул «гюрзу» подальше от асоциальных личностей.

– Я пойду, – выдвинулся к нам Ренат.

– Хорошо. Трое – уже неплохо…

– Хрен и редьку вам без сахара. Ты, боец, охраняешь эту чертову дверь. Слушай приказ: любого, кто к тебе приблизится, убиваешь на месте. Ясно? – резко проорал Ставр. Он аж покраснел, весь напрягся. Солдаты зашевелились, вскинули автоматы. Ренат ошалело произнес:

– Я ж с этим, Костылем, в паре. Может, пусть еще кто-то постоит?

– Боец, прекращаешь мямлить. Постоит, не бойся, не сам будешь двери подпирать! – Ставр переместился и теперь держал нас всех под прицелом. «Опять накатило», – понял я. Мы переглянулись с Хрипом.

– Объясняю! Для тупых! Там – Всплеск! А тут – бандиты и сталкеры! И никто не даст гарантию, что кто-то из вас не тронулся умишком и не рванет на поверхность! Если доведете до предела, клянусь погибшими пацанами, лично пристрелю!

«О как, – подумал я. – Перекинул с больной головы на здоровую, обвинив окружающих в том, от чего сам страдает. Крутой майор не только на поле боя, а и в разговорах. Хотя наличие вооруженных людей в подчинении сразу дает пудовый вес каждому его слову».

– Ты, Баранов, понял свою задачу?!

– Да!

– Повторить!

– Да!

– Задачу повторить, а не дакать, – продолжил нагнетать майор. Ренат начал четко и яростно выкрикивать задачу, хотя явно мечтал просто послать Ставра.

Я же видел перед собой только одну цель – раскрыть тайну лаборатории. Где-то там были спрятаны артефакты, где-то там – разбитое оборудование с бесценной информацией, за которой устроили охоту бандиты и наемники. Они даже рискнули переделать устои этой Зоны, превратив сталкеров в биомассу.

Осталась самая малость – получить приз и наслаждаться. Нет, я не собирался отдавать весь хабар. Кое-что хотел припрятать, а вот интеллектуальную собственность надо будет, конечно, отдать.

Мы с Хрипом двинулись в комнатку. Перед нами была решетчатая дверь из толстой арматуры с амбарным замком на цепи. Я начал сбивать замок. Приклад треснул на третьем ударе, замок приказ долго жить на четвертом.

– Знаешь, Костыль, хорошо, что ты в армию пошел. А то подался бы в хирурги – и все, статистика смертельных исходов поползла бы вверх, – прокомментировал просторовец мои действия.

– Разговорчивый ты, когда не нужно. Иди, выбирай оружие, а то так и будешь с «макаровым» и талисманом ползать.

– Каким «макаровым»? – уточнил Хрип.

– Тот, что с глушителем, – ответил я, злясь. Прошмыгнул в комнату.

На полу валялся сейф.

– Костыль, нельзя же так путать оружие. Это же М1911, конструкция Браунинга! – воскликнул Хрип, будто ему иголкой мочку уха пробили.

– Я смотрю, ты неплохо в пистолетах разбираешься? На вопрос – откуда опять дурочку включишь? – съехал я с темы.

Хрип же повозился с замком сейфа, раздраженно сплюнул и сел на него, как на лавочку.

– Знаешь, в сборную по пулевой стрельбе просто так не берут, – произнес он доверчиво. Раскрылся наш проводник.

– Ага. Зато берут тех, кто на спор антифриз пьет. Двинули, Игрулю надо спасать.

Пистолетный снайпер. «Макаров» у него, оказывается, не «макаров». Я мыслил, откуда у него такая шикарная точность. Тля! А он – спортсмен-самоучка. Я мог ошибаться, но Хрип уже выполнил свою задачу и теперь хотел на свободу. Забрать сталкеров, спасти Игрулю – и на вольные хлеба. Что же, развел он майора, да и меня тоже. Зато теперь лез в высокотемпературную ловушку по просьбе Бортника. Это немало по нынешним временам.

Луч света в темных комнатах лаборатории испуганно освещал старые стены. Шли мы осторожно, светил впереди идущий. И это был не я.

Стены напоминали родные казарменные. Та же дешевая темно-зеленая краска. Серая штукатурка отпала, кругом зияли проплешины. Коридор, несколько комнат и небольшая общая комната. Толстые колонны подпирали низкий потолок. На психику давила тишина. Мы прошли совсем ничего, а ругань наших и не наших исчезла, словно отключили звук.

– Идиоты, – прошептал Хрип. Прозвучало это очень громко.

Я прикрывал стороны и спину, поэтому не стал лезть вперед, высматривать, что же вызвало такую реакцию. Проводник продвинулся вперед, отодвигая фонарик в сторону.

Облазил помещение, заглянул в коридор. Щелкнул пальцами, привлекая мое внимание. Теперь я последовал за ним.

Луч дернулся, Хрип указал в угол. Помещение прямоугольное, вытянутое. Куча гниющего тряпья. Сталкер настойчиво светил – то мне под ноги, то в этот мусорник. «Чего он хочет? Ок, подойду, мне не трудно. Только внимательность повышу до предела, кто ж тебя знает, спортсмен-просторовец, вдруг в аномалию заманить пытаешься».

Вонь усилилась, потянуло на рвоту. Зараза. Я дернулся, заметался, не зная что делать. Включил взятый с собой фонарик.

Хрип выключил свой источник света, а я разглядывал трупы. Я поискал следы крови и грязи, пытаясь определить, откуда тащили тела. Прикрыл рукавом лицо, но легче не стало.

Странно, от труб шла толстая веревка. Я присел, изменился ракурс обзора. Да, веревкой было связано тело мужчины лет сорока. Грудная клетка порвана, кишки наружу. Без оружия и бронежилета.

Странности не заканчивались. Следующие два пассажира вызывали еще больше недоумения. Тот, что находился возле трупа мужичка, вместо головы имел кровавое месиво. А крайнего я рассматривал, словно экспонат на анатомии.

Противогаз. Старый, советского образца и, главное, без фильтра. Гофрированная трубка просто обрывалась. Стекла потемнели от грязи. Военные штаны, порванная форменная футболка, в прорехах которой виднелось мясо.

– Торк, – догадался я. Если торкнет сталкера – то смерть сталкеру.

Хрип подошел на свет китайского фонаря. Тоже присел и очень тихо прошептал:

– Угу. Это торки. Самые опасные твари в замкнутых помещениях. Высокая скорость, прыгают, словно на пружинах. Глянь на эти пальцы – похожи на куски арматуры.

– Зачем мужика привязали? – так же тихо поинтересовался я.

– Как – зачем? Я ж говорю, опасные твари. На них охотиться – это сразу надо писать завещание. Вот и схитрили фризовцы. Там дальше дверь на кодовом замке. Они сталкера привязали, дверь открыли – и все, в режим ожидания. Как только торки учуяли свежее мясо, ринулись его делить, тут их и расстреляли. Глянь, у торка с отбитой головой тельняшка, а не обычная футболка цвета хаки.

– И что? – спросил я с мрачным отупением.

Нет, от истории этой меня не прошибло. Видно, набрался я гноя по самое не хочу, заморили мою совесть, словно дубовую доску. Жалко. Наверное, я перешагнул тот этап, когда считал фризовцев людьми. Это тот пункт, который я безоговорочно принял, – это не люди. И не звери. Это бесполезный биологический мусор, который на все способен. На гражданке такие уроды отрезают девушкам пальцы, лишь бы снять золотое кольцо. Тут же, в Зоне беззакония, вместо пальца – человек.

– Просто. Интересно же, откуда торки берутся. Понятное дело, что это военные. Мы их убиваем, убиваем, а они все не переводятся, – прохрипел просторовец.

– Переведем. Ты ж знаешь, человек – царь зверей, любой, кто нам не подчиняется, будет стерт и забыт, – потянуло меня на философию. – Двинули, а то тут воняет.

– Двинули. Нам бы прибор ночного видения…

– Нам бы мир другой. А этот можно уже сжечь, все равно ему не поможешь… Хрип.

Больше мы не говорили. Не о чем было. Хрип так и двигался впереди.

Следующая дверь оказалась еще толще и прочнее входной. Кнопочный замок, а вот пыль на нем была стёрта. Небрежно, в спешке. Теперь уже голубые плитки покрывали стены от пола до потолка, стало больше вентиляционных решеток. Чем-то помещение напоминало бассейн, особенно когда мы зашли в душевую комнату.

Хрип прикрывал фонарик. Выходило празднично и красиво, плоть казалась красной. Вонь осталась позади.

Внезапно прозвучал скрежет. Я дернулся. Хрип вообще прижал фонарь к плащу, и мы погрузились в темноту. Воздух отдавал озоном – значит, вентиляционная система работала.

Я прислушался, но кроме тихого дыхания напарника ничего больше не слышал. Мы так долго простояли. Хрип осветил дорогу, заодно зацепил лучом зеркала. Пыльные и прямоугольные, они висели над разбитыми умывальниками. Если сказать по правде, то из всех зеркал осталось только одно, с трещинами в разные стороны. Плохая примета – видеть себя в разбитом зеркале Психика начала вытворять странные вещи. Вот Хрип, который выглядел старше своих лет, в замызганном плаще, и, похоже, он протягивал руку, будто прося милостыню. Нет, просто держал фонарь. Моя морда – как у волка. Черные волосы, крючковатый нос и борода. Бронежилет с клапанами для магазинов. Штурмовая винтовка уныло направлена в пол. «Куда мы идем? Зачем рискуем жизнями? Ради сталкера, который помог дотащить раненого атлантовца? Ради несметных богатств лаборатории и секретной информации?»

Я ухмыльнулся. Поздно было давать заднюю. Хрип продолжил движение, я ринулся за ним и тут же снова посмотрел в зеркало. Там картинка не поменялась: все так же стоял с протянутой рукой просторовец, ухмылялся горский боевик по кличке Костыль…

Показалось. Все же терщины искажали изображение. Я даже не стал оглядываться, направился за проводником.

Скрежет и стук кулаком по двери.

Шаг, еще шаг. Помещения мелкие, расположение всей подземной конструкции не симметричное. Будь это офис – его можно было бы преодолеть минут за двадцать.

Снова скрежет и стук кулаком…

Мы двигались медленно, часто пряча луч света. Мы двигались вдоль стены, стараясь не прикасаться к плиткам. Суеверие или интуиция – я не хотел ощутить кожей эти холодные стены.

Попалась табличка: «Санитарная зона».

Мы достигли бифуркации коридора, потом возникла сеть комнат. Они, с зияющими дверными проемами, манили темнотой. Звуки то отдалялись, то возникали с такой громкостью, что казалось, загляни мы за поворот – и нашли бы источник.

Хрип тыкнул в меня фонарем. Я наклонился, и сталкер прошептал мне на ухо:

– Вон там, возле пожарного щита – артефакт.

Щит, на котором остались лишь лом и конусообразное ведро. Я пытался понять, где сталкер нашел кусочек хабара. Хрип терпеливо посветил. Как он заметил этот булыжник? Нюх опытного лиса на арты, внутренний датчик интуиции, настроенный на поиск? Может, если у меня при опасности возникала горечь во рту, то у него при нахождении рядом артефакта ухо дергалось?

Я удивленно развел руки, намекая, что не вовремя он задумал хабар собирать. Хрип же прошептал:

– Бортнику.

Фонарик он передал мне, я же теперь крутился, как юла, в проеме входа. Хрип аккуратно вытащил магазин и начал кидать патроны. Громко цокая, они благополучно отскакивали и замирали на полу. Шаг, еще шаг. Скрежет и стук кулаком… Просторовец приблизился к щиту красного цвета. Хоп – и арт оказался у сталкера. Да. Контейнера не было. Хорошо, что утром получили дозу антирада. Хрип сделал шаг, еще шаг.

Скрежет и стук кулаком сменились рычанием.

Я щелкнул фонариком, и подсознание отдало приказ. Бросил фонарик, подтянул винтовку к плечу. Эти мутанты специально охотились именно в этом месте. Коридор и один вход в помещение. Ловушка. Этакая мясная лавка для торков.

– Костыль, – на выдохе прошептал Хрип. Это меня отрезвило, и, хотя палец плясал на спусковом крючке, я вспомнил про Игрулю.

– Рррггг!

Тело в противогазе приближалось на четвереньках. Подскок, еще подскок – торк прыгал по коридору, сдвигая деревянные ящики. Кусок оборванного противогаза болтался и напоминал хоботок, как у мерзкой мухи.

– Сейчас! – прорычал я. Руки предательски тряслись. Оброненный фонарик светил в сторону твари.

Прыжок! Тварь исполнила акробатический подскок: торк подпрыгнул к потолку, поджал под себя ноги, словно собирался бомбочкой прыгнуть в воду. Я же вкатился в помещение, где лежал артефакт, стараясь следовать за Хрипом. Во рту пересохло и горчило, очень хотелось начать стрелять.

Страх сменился злобой, словно во мне переключили тумблер.

Я, не вставая, перекатился, уперся в берцы Хрипа. Тот приготовился стрелять на поражение. В слабом освещении фонаря сталкер выглядел спокойным.

Торк рыкнул от обиды. Мимо пролетел, но теперь мясо было в ловушке, и он, хозяин этих мест, вполз в помещение. Бочком, с уверенностью танка, который едет по велосипедной дорожке.

– Пуфф!

Я боялся, что звук от выстрела будет громче. Нет, легкие пшики, словно Хрип разбрызгивал аэрозоль. Глушитель. Торк припал пузом к полу. А потом снова прыгнул. Просторовец увернулся, а надо мной пролетела вонючая туша мутанта. Я увидел блеск жетона на его шее, заметил его зубы и понял, что ошибался: противогаз был натянут не полностью, а до верхней губы.

– Пуфф!

Грохнулся торк знатно. Впечатался в стену и безвольной куклой упал на пол. Как раз под пожарным щитом. Смерть настигла его в полете, отключила все функции.

– Упал! – скомандовал Хрип.

Я не стал поворачиваться или недоуменно задавать глупые вопросы. Упал, значит, упал, да так резко, что плитка на полу жалобно затрещала. Уткнулся лицом в грязные берцы мертвого торка, с удивлением отметил, что обувь у него стандартная, как и у меня.

– Пуфф!

Пистолет продолжил делать свою работу.

– Ррррггг!

Хрип попятился назад, отвлекая на себя следующего торка. Чертова тварь оказалась хитрее, напала без звука.

Монстр своим прыжком загнал Хрипа в угол. «Молодец, – отметил я про себя, – отступил и увлек мутанта за собой. Нет, такие решения принимаются мгновенно, а значит, Хрип беспокоится о напарнике. Беспокоится и за сталкеров, и за Игрулю. Этот момент показал изнанку его характера».

Прыгнуть торку мы не дали. Клацнул пистолет, требуя патронов. Я вскочил, резко схватил со щита лом. Ощутил приятную тяжесть железного прута в руке и вогнал острый конец в затылок твари. Лом дернулся, постарался вырваться на свободу, но я приложил все силы и не дал торку прыгнуть.

Фонарь, который я позорно выронил, перестал ворочаться на полу и замер. Тишина. Наше дыхание оказалось самым громким звуком. Сталкер и военный, а между нами мутант.

– Хитрый. Старался бесшумно подползти, – высказался я. Хотелось успокоиться, услышать человеческий голос.

– Наверное, прапорщик, – тихо ответил Хрип. Дурацкая шутка, от которой я заулыбался. Сталкер же продолжил:

– Заметь, даже после всех изменений военные преследуют сталкеров.

Я погасил улыбку, сплюнул на кафель.

– Хрип, так зачем ты антифриз пил?

– Пытали, – просто ответил он и почесал ожог.

– Хоть запить дали?

– Да нет, Кузьма. Сделали намек: или выпил и ухожу, или сразу пулю получаю в живот. Скажу без понтов: так жгло, что мечтал о пуле. Собирался умереть.

– И что? – поинтересовался я.

– Как что? Умер.

Мы стояли очень близко. Вонь нашего пота, кислый запах тела торка, гротескные тени от слабого света фонарей.

Странно, как изменилось мое мировосприятие. Еще весной я думал о чувствах и страхах. Мечтал о тушенке, мечтал о теплой казарме. Теперь, хоть и голодный, в темных индустриальных катакомбах, после столкновения с мутантами, я мыслил по-иному. Я менялся. И мне это нравилось.

Я провел языком по деснам, нашел дырку от зуба.

– Наемник, который пацанов и Шмеля положил…

– Ну? – заинтересовался Хрип.

– Это Карим Волк. Знаешь такого?

– Знаю. Откуда такая информация?

– Столкнулся с ним, запомнил манеру разговора. Да и он меня признал…

– Что же, о мертвых или хорошо, или молчат. Так что хватит трепаться. Потопали дальше.

Он моментально стал серьезным, словно ему сообщили печальную новость. Да и с меня наконец-то спал налет эйфории. Я подобрал фонарь, окинул взглядом торков. Хрип достал «макарова», щелкнул по лому, перекрестил торков и вышел в коридор.

– Без обид, пацаны, – произнес я и последовал за проводником.

Двигались тихо, помогали залетные шумы. С каждой комнатой внешняя отделка становилась все богаче. Краска сменилась плитками, количество труб увеличилось, они, словно забор, опоясывали помещения. Я поменял тактику и заглядывал во все темные проемы.

Когда мы вышли к следующей железной двери, терпение Хрипа иссякло.

– Ты что шаришься?! Все ценное уже вынесли и в сейф запихнули!

«Что же тебе ответить, брат сталкер? – подумал я. – Моя цель многогранная, и, кроме Игрули, я ищу другой вход в лабораторию. Там, где россыпи артефактов, где лежит неистлевшая документация, где можно выломать деталь компьютера. Что я разыскиваю? Свою свободу, которую обеспечат деньги, подтверждения, что Крадун умер не зря. Ищу то, что заставит меня уважать остальных военных».

– Так это… Следы Игрули, – неуклюже соврал я.

– Костыль, ты на трупы смотри в углах. Вот тебе и лучший путеводитель.

– Понял, теперь куда? – с сожалением ответил я.

Хрип посветил в сторону толстой двери. Она открывала выход сразу на лестничную площадку. Старые ступеньки, перила, потрепанные стены. И труп сталкера. Что-то прокомментировать я не успел.

В закрытом помещении автоматные выстрелы звучали глухо, и их эхо еще долго блуждало в коридорах.

Мы не кинулись бежать, не стали громко топать берцами по ступенькам. Только одновременно потушили фонари. Раздробленный приклад царапал мне плечо даже через ткань футболки.

Мы постояли – дали привыкнуть глазам к темноте. Двинулись. Пролет, еще пролет. Я уловил, как впереди мерцал серый свет, рассеивая тьму. Его было так мало, что, казалось, смотришь из-под толщи воды на бледную луну. И все же я стал видеть очертания стен, оторванную дверь на полу и трупы.

Да, чуть ли не за каждую комнату этой лаборатории кому-то пришлось заплатить жизнью. Это напоминало жертвоприношение, кровавую молитву. Тела сталкеров, трупы торков, куски мяса, непригодные для опознания.

Выстрел – и тишина. Свет вырывался из помещения слева, дальше – длинный коридор. Заглянули. В помещении горел огонь. Висел в метре от пола, который уже потрескался от высокой температуры. Огонь колыхался, словно пламя свечи на ветру. Сожжённые до костей, до неузнаваемости трупы. Никого живого. Снова выстрел. Как специально заманивали, потихоньку выдавали свое местоположение. Хрип взял пистолет двумя руками, кивнул в сторону коридора.

Настоящие герои всегда идут в обход, мы же, простые исполнители закона, – только вперед. Судьба, словно в насмешку, не оставляла нам выбора.

Коридор внезапно разросся в круговой зал, от которого уходили во все стороны помещения. Обожжённых трупов стало больше, и, наконец-то, мы смогли определить, в какой стороне стреляют.

Дверь с кодовым замком, ступеньки – и Нюх. Он с остервенением палил в зал. Стоял к нам спиной, старательно прицеливался и посылал пулю за пулей. Из комнаты несло теплом и светом.

На стене висела табличка с красными буквами. Я с трудом разобрал: «Центральный зал».

Нас отделяло от бандита метров пять, и он мог повернуться в любой момент.

– Да сдохни! – прокричал Нюх писклявым голоском.

Выстрел. Хрип рванул вперед, без предупреждения. Он стартовал с такой скоростью, словно сдавал стометровку на международных играх. Перекрыл мне весь сектор обстрела, не стал скатываться по ступенькам, а просто прыгнул на бандита.

Сталкер достал его и ударом рукоятки «макарова» проверил голову на прочность. Нюх упал, через миг его автомат оказался у Хрипа.

– Ты там скоро?! – крикнул он.

Я не ответил, предпочитая тратить силы на спуск, зато человек из центрального зала выкрикнул:

– Я не выйду! Трус! Хочешь пройти, беги сам!

Хрип заехал ногой в живот Нюха. Я же закинул винтовку за спину и начал обыскивать бандита. Магазин к автомату, нож, сигареты и зажигалка, колода карт с голыми девахами, респиратор и выключенный КПК. Нюх мычал, как теленок. Он попытался отпихнуть меня, получил оплеуху.

Бандит выглядел жалким. Маленький, тщедушный. Свитер на нем висел, как на огородном пугале. Образ дополняли золотые зубы и деформированный череп, словно затылок ему срезали. Дохляк, которого можно было поднять и поломать о колено, как палку.

А вот его тактические ботинки и ремень оказались качественные. Ну да, выбор у него был велик: секонд-хенд от сталкеров позволял выбрать для себя лучшее. Я выдернул ремень, завязал бандиту руки, да с такой силой, что они побелели. Приподнял и прислонил гада к стене.

Хрип удостоверился в качестве моей работы, не забывая поглядывать в центральный зал.

– Кто там кричит?! – спросил сталкер.

Нюх попытался прикинуться оглушенным. Я схватил его за ухо, дернул.

– Ай, что ж вы творите? Ухо!

И голос у него был мерзкий, писклявый. После встречи с Борзым этот бугор вызывал у меня удивление. Тот же Карим Волк, чтоб мозги его кипели, вызывал уважение, пусть даже через страх. А этот – ботва ботвой.

– Кто там кричит? Игруля? – прохрипел просторовец.

– Отмычка, отмычка свихнулся! Забежал туда и не выходит!

– Нюшара, ты меня за кого принял? Ты кому бананы в уши вставляешь? – спросил я и схватил за его волосы.

– Чего? Я ж в натуре…

– Ты зачем в него стрелял, зачем его сюда привел?

– От военных прятался. Прятался. А тут этот мутант огненный круги наворачивает, как пацан в тюрьме на прогулке.

Лицо сморщенное, пропитое. Хрип пнул бандита со всей дури в печень.

– Тебя люди спрашивают. Люди. Еще раз не по теме начнешь воду гнать, я за себя не отвечаю. Усек?

– Усек, усек. Нюх, может, и не здоровый кабан, зато знает, когда надо слушать, а когда языком трепать. Я вам все рассказываю – вы меня отпускаете.

Я потянул его за волосы, наклоняя голову. Видимо, сделал больно, Нюх заорал.

– Живим, просто живым оставьте! Мне хватит, мне этого хватит! Отмычка тупой, отказался в огонь прыгать. Мы заметили, да, заметили: когда кто-то попадает душаре, то он потом ест его и не двигается…

В отблесках огня Хрип выглядел эффектно, хоть на постер его запускай и вешай на стену. Отблески и тени, волевой подбородок и залитый кровью плащ. Я тоже заглянул в центральный зал.

Огненный шар носился по помещению, перекатывался в воздухе. Раскалённый воздух добирался и до нас, душара же то утихал и становился как огонь в комфорке, то резко вспыхивал, словно прорывало газовую трубу.

– Игруля, это Хрип! Я пришел за тобой!

– Не верю! Тебя тут не существует! – выкрикнул сталкер.

Я решил не останавливаться с допросом Нюха. Что же, становилось понятно, что его козырь не в силе, а в подлости и умении сдавать всех: чужих – своим, сталкеров – бандитам.

Я присел, отпустил его грязные волосы.

– Я задаю вопросы, ты отвечаешь. Если нет – огненный душара познакомится с тобой поближе. И заканчивай трепаться на ломаном.

– Ништяк. Хорошо, хорошо.

– Зачем сталкеров согнали на Фабрику? – спросил я.

– Ну как зачем… Начальник, как зачем? Отмычки нужны. Это же не лаборатория, а инкубатор уродцев! Мы пока спустились на этот уровень, столько отмычек потеряли! То торки, то эти твари огненные. Не поверишь, самому жалко, нормальные сильные пацаны, а их вот так в расход…

– Зачем? Арты? Много их тут? – Я пытался абстрагироваться от слов Нюха. На удивление, у меня получалось. Подумал про работу следователя, которому приходится выслушивать про убийства. Слушать и записывать. Я бы не выдержал.

– Артефакты? Камешки? Мы их камешками зовем. Да, есть, лежат, подходи, бери, скока надо…

Хрип еще раз крикнул, и я не расслышал последние слова Нюха.

– Еще раз, соотношение странное. Людей на убой из-за артов?

– Не-не. Арты – это так, бонус.

– Зачем, – проговорил я.

– Лабораторию ищем. Как лето настало, так и зарылись кротами. Нам Бугор приказал – мы и роемся.

– Так нашли же, – отвлёкся Хрип.

– Нет, тут заброшенная лаборатория. А мы ищем рабочую. Там все на местах, ученые крутят гайки и микроскопы, что-то шаманят. Рабочую!

– Гонишь, – выдохнул Хрип, – гонишь.

– Не гоню! Мне что, жить не надо?! Не гоню! Ищем, все ищем! Тут добрались до конца, теперь на Янтаре роемся! Если бы не вы, свалили бы уже отсюда. Зачем пришли?!

– Не ори, – приказал я и облизал пересохшие губы. Вроде все сошлось, мозаика сложилась, но положительный результат достигнут не был. Мои смелые предположения подтверждались фризовцем. Была рабочая лаба. Значит, прав был Крадун: главное – не артефакты, а информация. Научный проект, над которым работали ученые в Зоне, на территории, где нет контроля, нет проверок и никто не скажет: вы нарушаете моральные нормы.

Опыты, за которые Уголовный кодекс дает много лет взаперти, опыты, которые оказались настолько важны, что Крадун пошел на риск, пошел против фризовцев. Мне казалось, это не связано с трансплантологией или мутациями. Это было что-то другое.

– Вы тут все обыскали?

– Да. Да. Да! Все, все облазили, в каждую дырку сталкера загоняли. Патронов спалили на страшил немерено. Тут мутантов – словно их на митинги согнали. Я таких даже не видел, даже не знал о таких!

– Зачем ты ломился вниз?

– От вас убегал. От вас. Все просто, я бы за огненного душару спрятался, он только в центре хаты летает. Отмычка тупой, все испортил. Сейчас его бы сожрал душара, я там бы переждал. Меня бы мои через день-два вытащили…

– Вытащили – это кинули на съедение еще одного сталкера? – прохрипел просторовец.

– Не, ну че? Вы правду требуете, вот я и базарю, как есть.

Раздался крик Игрули:

– Не верю!

– Игруля, это Костыль с блокпоста! Ты помог мне тащить раненого!

– Кто?!

– Военный! Высокий, черный, на бандита похож! – описал меня широкими мазками Хрип.

Голос Игрули не подходил молодому пареньку, которого я встретил возле деревни новичков.

– Игруля, ты сам придумал кличку – Бара! Вспомнил?!

Огненный душара зашипел, разросся до размера колеса грузовика и промчался от стены к стене.

– Игруля! – заорал Хрип.

Из помещения напротив показался сталкер. Он схватился за косяк, словно вместо ног у него были протезы. Он выглядел грязным… Нет, он был обугленным, как сожжённая спичка.

– Сейчас мы тебя вытащим, – тихо прохрипел просторовец, – сейчас вытащим…

Он схватил Нюха, потащил к дверному проему. Тот задергался, свитер его треснул и порвался.

– Нет, начальник. Нет, я же все рассказал!

– Подожди, – я дернул разгневанного напарника за плечо, – у меня есть идея.

– Не поверишь, у меня тоже. Кидаем этого урода, и пока тварь его жрет, забираем Игрулю.

Я думал: «Как же не показать свой интерес к лаборатории, а позадавать еще вопросы Нюху? Можно внаглую, но надо выбрать самые правильные».

– Хорошо. Чуток добавим экстрима. – Я наклонился к Нюху. – Сейчас все зависит от тебя. И поверь, если соврешь – я тебя дяде Хрипу отдам.

Бандит закивал. Он прикрыл голову руками, боясь получить еще удар.

Как быстро меняется человек: утром он командовал и выбирал, кого посылать на смерть, теперь дрожал и хныкал.

– Костыль? – произнес Хрип.

– Все под контролем. Нюх, ты уверен, что душара не накинется, если я кину ему труп торка?

– Нет, точно нет. Мы иногда так делали. Кинешь, отпрыгнешь – и все! – затараторил Нюх.

– Хорошо. Тогда готовься кидать труп в аномалию, – согласился я с ним и сдёрнул ремень. Фризовец потирал кисти, вставать не спешил. Это он зря. Хрип явно не настроен был сегодня подавать нищим или оставлять жизнь сжигателю живых людей.

– Давай, пополз. В комнате направо – тело торка, – приказал я. Автомат направил ему в грудь, показывая серьезность намерений.

– Он же меня съест… – проныл Нюх. Его сморщенное личико стало еще меньше и напомнило гниющее яблоко.

– Не съест. Это аномалия. Блуждающая аномалия, – произнес я. На удивление, меня поддержал Хрип:

– Мутанта в комнате не удержишь, да и носится этот дух по определенному контуру. Может, по силовым полям или еще как-то…

– Так мы же видели там тело, тело в огненном шаре…

Хрип пнул его носком по ребрам. Подействовало. Нюх подобрал слюни, вытер кровь с уха и пошел в нужную сторону. Сталкер дождался, пока бандит встанет к нам спиной, и кивнул в строну блуждающей огненной аномалии.

Я пожал плечами. Не хотелось убивать, не хотелось сжигать человека.

– Задам еще вопросы, – пояснил я. Хрип сплюнул.

– Жди, Игруля, сейчас мы тебя вытащим!

Ступеньки, помещение-распределитель, дальше коридор… Просторовца пронял вид обожжённого сталкера. Я начал беглый опрос.

– Место обитания? – спросил я.

– Кого? – уточнил Нюх, попытался повернуться. Я тыкнул стволом ему между лопаток, стараясь попасть в хребет.

– Начальник, не надо. Ты тока конкретно базарь…

– Где находятся лагеря фризовцев?

– Малахит. Там теперь основной лагерь. Отходник – перевалочная станция, где ловят сталкеров и потом рассылочку дают…

– Малахит, что там?

Я светил фонарем, позволяя ему медленно двигаться вперед. Я прекрасно понимал, стоит ему рыпнуться, навести хоть малейшее подозрение, что он хочет напасть, и я в него выстрелю. Не застрелю, а именно выстрелю. Эта странная игра смысла придавала мне уверенность в том, что я нажму на спусковой крючок.

– Там тоже ищем лабораторию. Она существует, точняк тема. Гунча лично мне…

– Стоять.

Нюх застыл.

– На колени.

Он медленно опустился. Сглотнул. Перестал тараторить, руки опустил, касаясь пальцами пола.

– Я тебя предупредил. Врать – это плохо. Иногда даже смертельно, – произнес я. Получилось сурово.

– Стреляй, начальник. Ищешь повод, я уже просек. Стреляй. Гореть заживо не хочу. Я легкий, дотащишь и кинешь душаре. У меня грехов много, на вас двоих хватит, но я умру спокойно – не соврамши.

– Уверен? Я тебе расскажу историю. Был-жил бугор Борзый, который ходил под Гунчем. В один прекрасный весенний день он получил задачу…

Нюх меня перебил.

– Начальник, давай я продолжу. Получил он от Гунча расклад – удерживать ферму до прихода пацанов. Злобные фризовцы все норовили занять эту ферму, вот только фигня выходила. Расклад гнилой. Борзому, кроме его же ребят, никого в помощь не дали, оружие у них – курам на смех. Да и не дождались они подмоги. Фризовцы сами не промах, да и наемники за них вписались. Знаешь, почему они там все умерли? Подмога и не должна была подойти. Гунч слил Борзого, вывел его из игры. Нормально, начальник? Кто из нас врет?

Я вытер уголки рта. Если он врал, то очень складно. Те вопросы, что меня мучили, оказывается, имели логическое объяснение.

– Рот для вопросов не открывай, – произнес я, – продолжай.

– Гунч давно хотел объединить нас и фризов. У него цель – стать паханом всей Зоны, всех под контролем держать.

– Это нереально.

– Ага, если нет концов с наемниками. Он с Каримом Волком заключил пожизненный договор. Они помогали штурмовать ферму. Они помогали убрать Фанерного, главаря фризов. А Гунчара как раз за месяц до этого с Фанерным побратался, сильно побратался. Он Борзого как залог слил. Тот из честных бугров был, ненавидел фризов, готов их был рвать хоть зубами.

Я вспомнил Борзого. Да, фризов он ненавидел и верил, что Гунч тоже нормальный бугор.

– Зачем было убивать Борзого?

– За ним бы пошли пацаны, даже против Гунча бы пошли. А теперь что? Беспредел. Мне не по нраву людей закапывать и вот тут гнить. Раньше ништяково все было: поймал сталкера, артефакт забрал, дал пендель – и разошлись. Теперь же устроили… – Он начал всхлипывать, вытер сопли рукавом.

– Прекращай комедию ломать. Наемники.

Нюх моментально прекратил изображать плач.

– Наемники. Карим Волк и Гунч вместе ищут лабораторию. Спелись они, и я тебя так скажу, солдатик, бежал бы ты как можно дальше. Тут порядка уже не будет, двое сильных пустят вас всех в расход. Ставки высоки… Тут один пацанчик не захотел вести сталкера в яму. Так тот же Карим появился на следующий день и отрезал бунтарю уши. Потом пальцы. А потом его в яму и положил. Думаешь, мы все суки? Нет, не так…

– Что же там в лаборатории такое ценное, что наемники и бандиты стали одним целым? – спросил я и принял решение. Плохое решение, которое, я знал, не понравится многим, но в правильности которого я был уверен.

– Не знаю, начальник, не знаю. Я хоть и Нюх, который отвечает за переговоры со многими, а не в курсах.

– Что же, Нюшара, переговоры о своей жизни ты провел отменно. Вставай. По вони найдешь труп торка и тащи его к огненному душаре, – распорядился я.

Мои слова прибавили сил бандиту. Он вскочил, ринулся по коридору. Труп торка еще не начал гнить, хотя покрылся пятнами. Хотелось натянуть противогаз.

Карим Волк… Гунч… Их объединение ничего хорошего не сулило. По слухам, наемники и раньше нормальные дела перетирали с бандитами, теперь же – общий конгломерат. Цепочка была проста. Элита наемников обеспечивала зачистку территории и устранение неугодных. Главного фризовца Фанерного завалили, базу просторовцев зачистили. Меня, Пробирку, начали искать!

Гунч же отвечал за набор персонала: поймали сталкера, загнали в подземелье или просто схарчили собакам. Видимо, он был ответственным за попытку раскопать лабораторию.

И куш на кону, видать, лежал немалый, если они готовы были убивать беспредельно. Гунч устроил передел поставок и сбыта артефактов. Несли арты сталкеры, как муравьи крошки хлеба, а тут все – подавили муравьев. Те, что остались, боялись теперь ходить по Зоне.

И это было только начало.

Торка тщедушный фризовец поднять не мог, а я не собирался помогать.

Нюх тащил торка за ногу. За ними оставалась полоса грязи, и казалось, что это куски плоти остаются на полу. Бандит периодически отдыхал, но ногу мертвеца не отпускал, показывал преданность моей идее.

– Почему торк? – спросил Хрип.

– Он солдат – я солдат. Я призвал его на службу. В уставе же не написано, что смерть освобождает от несения службы.

Сталкер внимательно посмотрел мне в глаза, словно пытаясь выскоблить мне мозг и внимательно изучить под микроскопом. Переборщил я с пафосом.

– Привычка у меня хоронить людей. Землю тут копать тяжело, пусть в огне найдет покой, – нехотя объяснил я свой выбор. На удивление, Хрип удовлетворенно кивнул. Нюх же присел на корточки, собираясь с силами. Что же, осталась последняя попытка найти лабораторию, и я не собирался упускать эту возможность.

– Игруля! Просьба к тебе! Осмотрись, нет ли люка, входа, лазейки! Там точно тупик? – крикнул я.

– Ты чего? Он еле на ногах стоит, – возмутился Хрип.

– Тихо, – приказал я.

– Нет, начальник, реально мы тут все облазили, – сказал Нюх.

– Рот зашил.

Я знал больше, чем они. У меня был нож с метками данного района. У меня была чуйка, что что-то должно случиться.

Игруля же исчез в комнатке, выполз минут через десять. Помахал кусочком бумажки и опустился на пол. Огненный душара ринулся к нему, но не достал. Словно привязанный пес на невидимой цепи.

– Точно активная аномалия, – вынес вердикт Хрип, – двинули.

Жарко. Было очень жарко. Я моментально покрылся потом. Воздуха не хватало, казалось, что меня засунули в парилку. Мы разместились по разным концам зала. Игруля переместился и встал напротив Хрипа, я же контролировал Нюха и торка.

– Давай! – проорал я. Бандит, матерясь сквозь зубы, скатил тело мутанта вниз, и тут же огненная дуга впилась в останки твари. Я отступил, прикрыл глаза – настолько ярко загорелся душара.

Нюх вскрикнул, упал и пополз подальше от огня. Пришлось наступить ему на спину и так держать.

Игруля успел, успел и Хрип. Молодой сталкер и просторовец одновременно спрыгнули вниз и преодолели путь назад, на перрон.

Огненный же душара продолжал пожирать торка. Аномалия образовала огненный шар, внутри которого и оказался заключен мутант. Его противогаз, одежда, а затем и кожа начали исчезать.

– Вот, вот он! Душара! – противно пищал Нюх. Я сплюнул, показывая свое отношение к суевериям и тупости бандитов. Да. Аномалия была странная, подвижная. Видимо, захватывая объект, она заключала его в кокон и сжигала.

Полигон для слухов о живом огненном мутанте. Хрип дотащил обожжённого Игрулю. Под черной коркой кожи молодого сталкера проступало красное мясо.

Просторовец достал пистолет, передернул затвор.

– На, Игруля, отомсти за себя.

Кислород нещадно сжигался, огненный душара, которого молва приписывала к мутантам, оказался странной аномалией. Вонь гниющей плоти сменилась на запах подгорелого лука.

Игруля вцепился в пистолет-талисман, как утопающий за канат. Я понимал, парнем движет жажда мести, замешанная на справедливости. У Нюха совесть была чернее сапожного крема.

Приклад с трещинами описал дугу и больно ударил по кисти Игрули. Пистолет, верой и правдой служивший не только оружием, но и талисманом Хрипа, улетел на пол, недалеко от душары, который уже добрался до костей торка.

– С какого перепугу?! – крик Хриплого был похож на крик ворона. Злого ворона.

Игруля же смотрел на меня с обидой, казалось, он сейчас разревется.

– С такого! Не ори на старшего по званию! – прорычал я в ответ. Глупость, но надо было сбить его с темы. Нюх же застыл испуганной ящеркой и даже, казалось, прекратил дышать.

– Ты что творишь, солдатик?! – произнес Хрип. Змея стала в стойку, в глазах сверкали отблески огня, линия рта перекосилась. Он попытался шагнуть ко мне, но Игруля повис на нем мешком.

– Я все расскажу! Все! – подал голос Нюх.

– Дурачок ты, Костыль. Все веришь в суд? Справедливый и гуманный?! – Хрип упустил момент, когда надо было нападать на меня.

– Хрип, не доводи. Я принял решение. Ты. Меня. Знаешь.

Душара вспыхнул, попытался добраться до нас. Нет, физические законы он преодолеть не смог, а вот волосы мне опалил.

– Упертый ты, – произнес Хрип.

– Да. Зато и ты живой.

– Урод. Мне этот пистолет дороже пальцев был, – выругался просторовец и добавил: – Выйдем на улицу и разойдемся, солдатик. И молись, чтобы мы не пересеклись больше.

– Закончили болтать. Двинули, – приказал я спокойным голосом.

Сердце в груди колошматило, во рту пересохло. Нюх с завязанными руками медленно шел по разрушенной лаборатории. Сзади нас догоняли свободные люди Зоны. «Именно их харчат мутанты, разрывают аномалии, пожирает радиация. А они все продолжают по крупинкам сносить ценные артефакты. Деньги? Копейки. Нет, только в Зоне проявляется дружба, только в Зоне узнаешь цену прикрытой спины. Просторовец, который полез в подземелье ради малознакомого сталкера. Игруля, который тащил раненого солдатика. Зона – как катализатор людского дна. Червивый – значит, в бандиты. Убивай и грабь. Соль земная – вот кто такие сталкеры. И несут они артефакты за бесценок, и молчат про свою надежду. Надежду, что ученые разберутся и мир станет лучше. В каждую сферу попадут знания, добытые грязными сталкерами. И будет постаревший Игруля сидеть у костра, а молодой сталкер рассказывать: появились, мол, медицинские устройства, которые сразу же останавливают кровотечение. А Игруля будет улыбаться обожжённым лицом».

Мы медленно брели по заброшенной лаборатории. На меня нахлынула тоска.

Как странно устроена судьба. Меня всегда учили: не знаешь, что делать, – делай по уставу.

Усталость от принятых решений давила на меня бетонным столбом.

Одна радость – смерти на сегодня закончились.

Нас встретили приветливо – направив все стволы. Неприятно. Сталкер с проплешинами забился в угол. Бандиты прикрыли головы руками.

– Костыль, ты бы хоть крикнул, – сказал майор. Бодрый, потный и необычно активный.

– Что тут происходит? – спросил я и толкнул Нюха на пол к его же пацанам. Тот упал и затих.

– Попытка открыть двери была отбита, – произнес Ренат. Он чуть ли не подпрыгивал на месте от радости.

Я устал разгадывать ребусы, устал ползать по Фабрике. Устал изображать из себя опытного сталкера.

– Чего лыбишься? – спросил я с угрозой, – давай открывай, Всплеск давно закончился.

– Отставить, – произнес майор, – тут командую я, если кто-то забыл.

– Так дай команду, – нервно буркнул я. Что-то было не так, и меня это раздражало.

Хрип дополз, отпустил Игрулю на пол к вольным людям. Смешно.

– До приказа никто… – начал угрожающе майор.

В дверь заколотили с той стороны. Удары были громкие и четкие. Ставр, не спуская с нас взгляда, ответил той же барабанной дробью.

– Открывай, – произнес он.

Ренат закрутил ручкой. Дверь распахнулась, и в проем ворвались вооруженные люди в черных балаклавах.

– На пол, на пол! Спецназ Зоны! Работает спецназ!!!

Волна цвета хаки смела все вокруг меня. Хрип, который замешкался, получил удар в живот, повалился на Игрулю.

– На выход, на выход! По одному и лицом в пол!!!

– Выполнять приказ! – вторил Ставр. Штурмующие профессионально растеклись по помещению. Я поднял руки. Все завертелось, смешалось. Нас вытолкали наверх, на воздух, который звенел свежестью, на первый этаж Фабрики, больше похожий на авиационный ангар, чем на промышленный комплекс. Трупы, трупы…

Сталкеров вперемешку с бандитами уложили на холодный бетон. Меня не трогали, и, в отличие от Рената, я не участвовал в укладке людей.

Балаклавы, военная форма.

– Ты нас сдал, майоришка, – проорал Хрип. Он озвучил мои мысли.

Ставр оттолкнул меня, наклонился над просторовцем.

– Я офицер и выполняю свой долг. А вы тут все преступники. Они – сядут за пытки и убийства на нары, а ты и твои хваленые сталкеры получат от условного до двух лет за пересечение Границы! Как вы мне все надоели!

– Притворялся припадочным! Я хочу на волю!!! На волю!!! – продолжал орать Хрип. На него навалился Ренат и еще один солдатик в балаклаве.

Майор потер шрам, слегка склонил голову.

– Не притворялся, – тихо произнес он.

– Ставр, мы же обещали отпустить сталкеров, – сказал я.

– Кто обещал? Я такого не говорил.

– Ну, это и так понятно.

– Кому понятно? Ты чего, берега попутал, сынок? У нас уговор был простой: он помогает найти бандитов, я помогаю спасти Игрулю и сталкеров. Вот, они все спасены. В тюрьме еще никто не умирал. Отсидят свое и выйдут, – нервно произнес командир.

– Ей, а ты крутой перец, – раздался знакомый голос, – шикарная картина!

Военный стащил балаклаву, и я узнал капитана из Ильичевска. Хитрый гад, малыми силами штурмовал Фабрику, набитую бандитами. А вот основные силы стянул с блокпостов и теперь упаковывал бандитов и сталкеров. Ого, какой улов!

– На волю!!! – орал Хрип.

– Да заткнись ты уже, – раздражённо сказал Ренат.

Я оглянулся, оценил обстановку. Возле бочек лежал в старом, знакомом свитере Виталька Антирад. Значит, не отпустили парня на свободу. Капитан улыбался и не понимал, почему я не рад его видеть. Появились две знакомые фигуры: длинная и коренастая, с походкой тигра.

– Так что, сынок, упал и отжался…

И тут я окончательно разбил приклад винтовки – о голову майора Ставра.

Майор успел вскинуть руку для защиты, но это ему мало помогло. Капитан, который снарядил нас в дорогу, лишь удивленно спросил:

– Костыль, ты чего?

Я ответил капитану прямым ударом ногой в низ живота. Ударил я сильно, чувствуя, как накопленная усталость и нервозность скручиваются в ярость. Да, Хрип, сволочь, подставил нас под наемников. Я не меньшая сволочь, не дал казнить фризовца. Майор, сволочь вдвойне, сдал нас всех – как стеклотару. Продумал же, просчитал. Сама судьба послала ему в сети косяк золотых рыбок.

Капитан упал на колени, схватился за живот.

Ко мне вальяжно направлялись Зуб и Батя. Они схватились за оружие…

Я сорвал штурмовую винтовку и кинул ее в солдатика. Резкий поворот – и предо мной лежал Хрип, на которого навалился Баранов.

– На волю… – хрипел просторовец.

Окружающий мир превратился в широкую серую полосу. Я мощным прыжком подскочил к куче тел, отшвырнул бойца.

– Предатель! – выкрикнул Ренат.

Он отпрянул от свободовца, разрывая дистанцию… Хрип вскочил. Он побежал.

– Урою духа, – бросил мне в лицо Баранов.

За это я разбил ему морду. Перенес вес тела на левую ногу, выпрямился, словно пружина, и выкинул локоть по дуге снизу вверх. Ренат, несмотря на свой мышечный каркас, с таким ударом не справился. Рухнул на пол, заливая бетон кровью из разбитых губ. Краем глаза я заметил, как Хрип рвется к воротам. Выстрелы прозвучали сверху.

– Не стрелять! Не стрелять! – орал Ставр.

От удара правой я прикрылся, чуть отступил, нанес полубоковой удар ногой по бедру Зуба.

Хлестко, даже на тренировках не всегда так получалось, а тут незащищённые мышцы бедра начмеда получили шоковое состояние.

Зуб припал на покалеченную конечность, и я этим воспользовался. Резко разрывая дистанцию, я попытался глянуть, успел ли уйти Хрип за ворота… Выстрелы, снова крик Ставра…

Батя не стал меня бить. Он просто заблокировал мои попытки вырваться… Небо и земля поменяли несколько раз свои позиции, я впечатался в бетон. Яркая вспышка залила все вокруг. Боль пронзила тело, казалось, что голова треснула.

– Не стреляй!!!

Я чуть приподнялся, не делая попыток встать. Хрип без плаща, пробегая между трупами бандитов, уже сверкал пятками возле ржавой цистерны. Я улыбнулся разбитыми губами. «Сейчас он уйдет влево – и все, воля вольному!» Я его понимал, понимал четко. Меня самого хотели закрыть в тюряге.

Хрип очень резко кинулся направо, сделал несколько шагов. Выстрелы разбивали прохладный воздух, как молоток стекло. Сталкер рухнул на старый асфальт.

– Не стрелять, мать твою!!!

Крик майора Ставра эхом блуждал по Фабрике. Я нашел силы, поднялся на колени. Вдохнул свежий воздух, посмотрел на прекрасное осеннее небо. Не было туч, не было красноты и дождя. И Хрипа больше не было.

Встал, медленно ворочая берцами, направился к просторовцу.

Кто-то слезал с крана. Вот откуда велась стрельба, догадались отцы-командиры посадить там солдатика.

Накатила жуткая усталость.

Вокруг трупы. Подле цистерны – кладбище, навалены тела, разбросано оружие.

Хрип лежал лицом вниз, а кровь растекалась вокруг него, смешивалась с обычной дождевой лужей.

Я перевернул его.

– Хрипуля, давай вставай. Поприкалывались, и хватит, – попросил я.

Дернул его за шиворот, потряс. Кровь полилась сильнее.

– Хрип, налево же надо было, налево…

Сталкер молчал. Он за полчаса потерял все: пистолет, свободу и жизнь. Я закрыл ему глаза, перекрестил.

Возле крана на асфальте сидел Патлатый. Он мял в руках балаклаву, смотрел на меня с надеждой.

– Я не хотел… Костыль, ты же знаешь, я не стреляю в людей… Как всегда, чуть в сторону, чтобы начальство не придралось… Но я не хотел. Он резко повернул. Зачем ему к цистерне? Ему же на свободу, в поле, а он к цистерне… Я же стрелял в сторону.

Мне не хватило сил утешать Патлатого. Да, я знал, что он стрелял условно. Но сталкер в Зоне без оружия – не сталкер. Это проклятье Зоны. Хрип повернул направо, чтобы схватить у цистерны автомат, хотя мог подобрать любое другое оружие. Судьба.

Я огляделся. Тела Карима Волка я не видел.

Бежевый плащ оказался мне впору. Даже рукава легли нормально.

Вокруг суетились военные, меня никто не трогал. Видимо, получили приказ. Батя и Ставр смотрели на меня и перешептывались.

– Эй, экзамен по рукопашному бою ты сдал. Можешь оставаться, – сказал Ставр. Хорошее у него было настроение. Внезапно спланированная операция принесла успех. Санитарные потери были не в счет, зато какая добыча. Сила военных – в единстве, и сегодня это дало результат. Сорванные по команде военные с блокпоста окружили Фабрику. Вот почему Ставр запретил открывать двери. Не только Всплеска он боялся, а ждал, когда подтянутся силы.

– Да пошел ты, – прошептал я.

Подобрал винтовку. Патронов должно было хватить – путь недалекий.

Батя приблизился, с интересом наблюдая за моими действиями.

– Кузьма, ты куда собрался? Мы только одну лабораторию обследовали. Да и то – случайно нашли. У нас есть еще работа!

Я проверил карманы плаща – кровоостанавливающие артефакты были на месте.

«Куда я собрался? Им, начальникам, не понять. Они вершат великие дела».

Бортника, если он не сдох, надо было транспортировать на Большую землю, а значит, снова могло начаться кровотечение.

– Спецназ! Куда собрался? – повторил Батя.

– На базу, – четко ответил я.

– Зачем? – раздалось мне уже в спину.

Под грязными берцами лежала умытая дорога. Я думал о том, что этот исчерченный трещинами асфальт напоминает карту моей изломанной судьбы. Смешно, я так хотел остаться в Зоне, лез нахрапом, не обращая внимания на трудности. Зона меня переиграла. Теперь меня тошнит от нее, родимой. Тошнило.

– Затем, – громко сказал я, – за самым главным в этом мире. За спасением чужой жизни.