Глава 8

Положение с продуктами в январе становилось напряжённым; несмотря на обильные трофеи, магаданцы просчитались, крупы и зерно исчезали на глазах. Командиры не видели иного выхода, как отправить крупный отряд новобранцев к Белому морю. Там будет проще прокормиться, да и зимой удобнее всего путешествовать по тайге. Однако принявшие присягу татары не умели ничего в плане огнестрельного оружия. Всё же Пётр рискнул отправиться с ними в Холмогоры, с собой он брал Николая, холостяка и авантюриста. Обучать стрельбе татар придётся по пути, иного выхода не было. Отобрав четыре сотни новобранцев, усилив их двадцатью ветеранами из крещёных татар, в конце января подполковник отправился на русский север. С собой на двадцати санях новобранцы везли десять орудий с боеприпасами, запас пороха и капсюлей, немного мяса и рыбы. В вещевом мешке каждый боец нёс сотню патронов, смену белья, личные вещи. Ещё среди груза на санях везли стеклянную посуду, наконечники стрел, все заработанные меха, железные лопаты, ножи, прочий ширпотреб.

Добрую половину золотого запаса в виде монет магаданцы тоже отправили с подполковником. Он должен был купить или зафрахтовать судно или два, на котором отправиться в Европу, продать там меха по европейским, высоким ценам, купить тканей, нанять пару больших кораблей для перевозки бойцов. А оставшиеся в Холмогорах дружинники-татары небольшими группами, на арендованных поморских кочах, под чутким руководством Николая начнут перебираться километров на триста – четыреста западнее будущего Мурманска, на север Скандинавского полуострова. Там, на берегу незамерзающего залива, командиры планировали выстроить крепость, создать опорную базу для магаданцев. Земли, по мнению Павла Аркадьевича, там ничейные, либо норвежские. Главное, не русские, конфликта с царём Иваном не будет.

А норвежцы или их фактические хозяева – шведы – магаданцев особо не волновали. По реалиям шестнадцатого века, шведы узнают о высадке чужаков на своей территории через полгода-год, и совершенно неясно, отправят ли туда войска, на дикий север, или дадут время на строительство базы. За год-другой в тех краях можно не только базу выстроить, но и производство оружия наладить. Там видно будет. Такой план родился в умах магаданцев за годы, прожитые на Ярве. Если и были у кого-то мысли влиться в русское общество и жить спокойно, три месяца общения с отцом Феофаном лишили всяческих иллюзий. Женщины не собирались кутаться в платки и носить длинные юбки, мужчин ужасала перспектива регулярных посещений церкви и исповеди, с последующим искуплением грехов, да и рвание ноздрей за курение табака не вдохновляло.

Не считая обязательной церковной десятины и привычки попов бесцеремонно вмешиваться в личную жизнь. Это только о попах, а бояре, которых магаданцы ещё не видели? Никто не сомневался, что бояре и царские слуги будут вести себя в десять раз наглее любого священника. Женщины, в первую очередь, совсем не горели желанием, чтобы их лапали бояре. Да и мужья не собирались дожидаться подобного развития событий. Павел Аркадьевич нарассказывал историй из жизни времён Ивана Грозного, напомнил школьное стихотворение «Песнь о купце Калашникове». В результате уже на общем собрании всех взрослых они приняли примерный план будущего развития.

Это строительство опорных баз на морском побережье. Сначала на севере Скандинавского полуострова, куда привозить нанятых рабочих и крестьян из Европы, выстроить там рыболовный флот, торговые суда. Продавать в Европе без посредников уральские и сибирские меха, которые добывают на Чусовой. Засветиться в разных странах как представителям царства Магаданского, завести связи. Возможно, удастся вмешаться в Ливонскую войну, пошевелить тех же шведов, например. Выстроить базу, затем через горы с севера к Стокгольму двинуть, должны же быть там какие-нибудь дороги. Провести по горным тропам батальон дружинников, с десятком-другим пушек. Захватить рудники: по сведениям Павла Аркадьевича, в тех краях должны быть железные и даже серебряные рудники у шведов. Много они без рудников навоюют? Если и заключать договор с русскими, то равноправный, как представителям одного царства с другим царством. Это программа-минимум.

Теоретически предусмотрели переселение всех магаданцев при «наездах» строгановских слуг в тёплые страны, та же Северная Америка сейчас совершенно ничейная. Никто не помешает поселиться там. Можно забраться в Южную Африку, пока буры туда не высадились. Африка даже предпочтительнее, у Европы до неё руки лет через триста дойдут, достаточно для создания мощного русского анклава. Но это всё будет потом, в зависимости от развития событий. Пока же главной задачей оставшихся на берегах Ярвы магаданцев было создание мощной технической базы, воспитание детей и примкнувших аборигенов, зарабатывание средств – в виде мехов, золота, платины и алмазов, не забывая о боеприпасах и вооружении.

Как раз с воспитанием примкнувших аборигенов положение постепенно выправлялось. Приглашённые из соседних селений русские и вогулы были весьма впечатлены разгромом татарского войска. Не столько самим фактом победы, сколько лёгкостью и скоротечностью сражения. Уничтожив свыше пятисот врагов за пару часов, магаданцы не понесли никаких потерь да ещё и сотни пленных захватили. С весьма неплохими трофеями, в виде казны и всяческих припасов. Отбыв по домам, свидетели магаданского триумфа разнесли информацию о сильных и богатых соседях по всему Уралу, соседях, которые нанимают мужчин и женщин на работу в мастерских, за весьма хорошие деньги, в кабалу не пишут, холопить не будут. Да крестьян приглашают селиться на берегах Ярвы, под защитой крепости.

Кстати, во время освящения острога и крепости Феофаном пришлось срочно называть оба селения. Магаданцы решили назвать так, чтобы по одному названию любой «гость из будущего» понял, что там его ждут собратья по несчастью (или счастью), смотря как относиться к факту провала в шестнадцатый век. Потому крепость на берегу Чусовой назвали Ёбургом, а острог стал носить гордое имя Форт-Росс. Совсем не похоже на русские названия городов в шестнадцатом веке, но знакомые почти любому русскому человеку из двадцать первого века. Так вот, после зимних морозов, перед распутицей, в Ёбург по льду реки Чусовой стали прибывать первые парни и девушки, желающие наняться к богатым немцам. Ехали русские из камских селений и вогулы с верховьев Чусовой, даже полсотни башкир привели с собой бывшие пленники Касым и Давлет. Они набрали молодых бедняков, желавших стать воинами и разбогатеть под руководством великих вождей – магаданцев.

Всех отправляли вверх по Ярве, в Форт-Росс, где молодёжь брали в оборот учителя и мастера. Татар грамоте учили не всех, только тех, кто работал в мастерских, дружинники оставались неграмотными. Слишком много было пленников, не хватало ни помещений, ни учителей. Русских и вогулов договорились обучать грамоте, арабским цифрам – всех и сразу. Специально сократили рабочий день для тех, кто учится грамоте и счёту. Из русских и вогульских парней и девушек магаданцы готовили своих соратников, способных уехать в дальние страны и стать носителями русского языка. Ибо при любых ситуациях договорились создавать исключительно русскоязычное общество, никакого немецкого или английского языка внутри коллектива. Благо после Рождества вернулся батюшка Феофан с тремя монахами, активно занявшись православной пропагандой. Было кому пудрить новобранцам мозги.

К весне 1574 года мастерские закончили производство ружей, сделано было две тысячи экземпляров, с полусотней патронов на каждый ствол. На этом производство ружей прекратили, перейдя на ширпотреб в виде ножей, наконечников стрел и прочего товара, для разъездной торговли. Инженеры взялись за разработку дальнобойной нарезной винтовки, по просьбе Петра. Он понимал сложность производства такого оружия, его дороговизну, но именно такое передовое оружие понадобится в Европе. В шестнадцатом веке даже морские сражения происходили на расстоянии не дальше двухсот метров, дальность полёта пушечных ядер была триста – четыреста метров. Имея на вооружении винтовку с дальностью выстрела в семьсот – восемьсот метров, можно не бояться морских сражений.

Для планов магаданцев безопасность морских путешествий много значила. Потому мучились инженеры, пытаясь проточить нарезы в семимиллиметровых стволах. Такой калибр выбрали по рекомендации Петра, как наиболее универсальный, по признаку мощности и лёгкости боеприпаса. Для начала инженеры нарезали созданным алмазным инструментом десяток револьверных стволов, проверили поведение свинцовой пули в таком стволе. Почти сразу обнаружилось, что свинец за пару-тройку выстрелов забивает нарезы. Мужчины почему-то лишь после этого вывода вдруг вспомнили, что в нарезном оружии пули покрыты оболочкой из латуни. Латунь Надежда получить не могла, не было компонентов. Решили провести испытания с покрытием пули медной оболочкой.

Испытания прошли успешно, осталось проточить нарезы у полусотни полутораметровых стволов. Одновременно конструировали выбрасыватель, из-за плотного прилегания пули к стенкам ствола гильзу раздувало до упора, так что приходилось выковыривать её ножом. В боевых условиях подобные меры не пройдут, нужен выбрасыватель. Затвор сделали шпингалетного типа, как у трёхлинейки. Было желание проточить паз для магазина, но лучшее – враг хорошего. Без фрезерного станка подобные излишества могут вдвое удорожить винтовку. И без того изготовление паза для затвора пришлось разложить на двенадцать операций. На полную доработку конструкции ушло три месяца, зато к середине июня у магаданцев появились три десятка однозарядных нарезных винтовок с эффективной дальностью стрельбы восемьсот метров.

А радиотехники порадовали производством первого радиопередатчика с голосовой связью, на коротких волнах. И вес небольшой – двенадцать килограммов, и габариты маленькие – размером с табурет. Зато при удаче можно связаться через горы. Дальность связи ещё не установили, по расчётам должна быть до тысячи километров. По крайней мере, между Ёбургом и Форт-Россом связь была изумительная. Не зря целый год мучились отец с сыном, вспоминали и осваивали радио-лампы. Стеклодувы за год выдули тысячи стеклянных чудовищ самых разных размеров и форм. Надежда помогла выжечь кислород в запаянных стеклянных колбах. Кузнецы научились вытягивать тонкую, в десятую долю миллиметра, проволоку из тугоплавких сплавов.

На одних аккумуляторах работали восемь человек, не в последнюю очередь заинтересованные в постоянном источнике питания. Крутить ручку динамо-фонарика каждые три-четыре дня, чтобы зарядить сотовый телефон, морально устали все, в первую очередь женщины и дети. Мужчин спасало то, что на своей работе они выматывались гораздо сильнее, на сотовые телефоны сил не оставалось. Женщины, особенно родившие детей, сотовые телефоны использовали в первую очередь как фотоаппараты, похвастать перед подругами и показать мужу. Потому и не выходили из употребления телефонные аппараты при полном отсутствии телефонной связи. Их использовали в качестве фотоаппаратов, калькуляторов, библиотек, фонариков, наконец. Хорошо ещё, гвозди не забивали.

В результате общих усилий удалось получить довольно мощные аккумуляторы и работающие радиолампы. Конечно, с плавающими параметрами, но со сроком годности в два-три месяца. Общую радость от создания радиосвязи испортил визит Якова Строганова. Этот «полудержавный властелин» высадился с двумя сотнями своих ратников в устье Ярвы. Поступил классически, как описывали писатели исторических романов. Проще говоря, что видели мы в девяностые годы двадцатого века. А именно, беспричинный наезд на магаданцев с целью повышения своего статуса. К счастью, магаданские татары за последний год пережили достаточно, чтобы реагировать на подобные выходки правильно и спокойно. Кроме того, у коменданта крепости были вполне чёткие инструкции, составленные ещё Петром, на все случаи жизни.

Отправив по радио экстренное сообщение в Форт-Росс, комендант принялся тянуть время, неспешно выполняя общеизвестную процедуру встречи дорогих гостей. Пока спустился с крыльца, пока облачился в парадную одежду, пока его девки вынесли угощение для дорогих гостей. Вся процедура заняла не менее полутора часов, чего вполне хватило для приезда Павла Аркадьевича с Валентином на лодке. С их появлением всё резко изменилось, словно переключились скорости на автомобиле, с первой на четвёртую. Время понеслось вскачь, командиры демонстративно нарушали все русские обычаи шестнадцатого века, демонстрируя гостям нехитрую формулу – со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Выйдя из лодки, оба магаданца прошли без всяких реверансов по берегу до Строганова. Душевно поздоровались с Яковом, обнялись, едва не парализовав охрану купца. После чего, пренебрегая всеми ритуалами, под руки повели дорогого гостя в крепость. Причём за стену впустили все две сотни сопровождения Строганова. А дорогого гостя по пути оба магаданца обнимали и хлопали по плечу.

Буквально через минуты после того, как все трое поднялись в светлицу комендантского дома, на двор крепости стали выносить столы и угощение для строгановской дружины. Татары-дружинники, отставив ружья, подходили к столам, садились с гостями и добродушно угощали строгановцев. Дежурная сотня, однако, осталась у ворот и на стене крепости, с оружием за плечами. Пока женщины из обслуги расставляли немудрёную закуску, в кабинете коменданта два магаданца работали с Яковом Строгановым. Похоронив своего отца – Анику Строганова, Яков положил глаз на один из крупных притоков Чусовой – реку Сылву. Год назад он выстроил в устье Сылвы свой городок, запирая долину богатой рудами и пушными зверьми реки от возможных конкурентов. Следующим его ходом логично становилась река Ярва, ближайший к Сылве крупный приток Чусовой. Павел Аркадьевич помнил из истории, что за освоением Сылвы у Якова Строганова сразу пошла Ярва, в устье которой был выстроен острог.

Но за хлопотами подготовки к набегу Маметкула магаданцы упустили из вида прошлую историю, а после победы о каких-то спорах со Строгановыми никто не подумал. Многие магаданцы искренне считали, что Строгановы будут благодарны разгрому татарской орды и, если не станут дружить, то как минимум придержатся нейтралитета. Они совсем забыли, что для Строгановых магаданцы такие же чужаки, как кучумовские татары, считая Строгановых родными, русскими людьми. Увы, сопровождение двух сотен вооружённых дружинников показывало совсем иные намерения Якова. Посему командиры решили вести себя с нежданным гостем, как принято было в незабвенные девяностые годы двадцатого века общаться с конкурентами и с бандитскими наездами. То есть по своим правилам, не дав оппоненту перехватить инициативу.

На стол для гостя выставили лишь кувшин с квасом и три стеклянных стакана. Ожидавший накрытого стола с обильным угощением Яков посчитал действия магаданцев личным оскорблением. Он побагровел и стал подниматься с предложенной лавки за столом. Возмущение пресёк Павел Аркадьевич мягким голосом, не вставая из-за стола.

– У нас, в магаданском царстве, принято дела решать за пустым столом. Коли есть у тебя дело, Яков Аникеевич, давай разговаривать. Нет дел, стол накроем, поедим, песни споём да по домам разойдёмся, но за накрытым столом дел обсуждать не будем.

– Есть дело, – вновь присел на лавку Строганов, не ожидавший такого приёма. Желваки на его лице, заросшем чёрной бородой, заходили, выделяясь даже под густой щетиной. Магаданцы спокойно смотрели на нервничающего купца, не на таких насмотрелись в своё время. Поиграв нервами, властелин верховьев Камы и Приуралья решил высказаться.

– Уходите с Ярвы и с Чусовой, эти земли мне самим царём пожалованы.

– Не можем, – продолжил переговоры Павел Аркадьевич, – земли по Чусовой нам царём пожалованы.

– Как так? – Такого подвоха Яков не ожидал, отлично зная, что кроме Строгановых другой силы на Каме нет. – Лжа это!

– Нет, думаю, это ты лжёшь, – невозмутимо продолжил командир, еле удерживаясь от хохота, так изумлённо выглядел Яков. – Мы с Валентином тебя у царя ни разу не видели, в царстве Магаданском про тебя никто не знает. Уверен, никаких земель тебе магаданский царь не жаловал.

– Какой магаданский? – вскипел Строганов. – Наш царь, государь Всея Руси, Иоанн Васильевич, жаловал мне все земли по реке Чусовой.

– Ах, вот оно что, – наигранно удивился Павел Аркадьевич, – тебе, значит, русский царь чужие земли подарил, а мне магаданский царь. Интересно получается, любят цари чужие земли дарить. В Испании и Португалии, вон, короли целые страны дарят своим вельможам. Да и папа римский полмира Португалии подарил глазом не моргнув.

– Я первым пришёл, это мои земли, – сорвался в детские препирания подданный царя Ивана.

– Был бы ты первым, мы бы в твоей крепости сидели, а не ты в нашей, – Валентин невозмутимо налил в свой стакан прохладного кваса, отпил пару глотков. Вытер усы и бороду, облокотился о стол, продолжая со скучным выражением на лице слушать разорявшегося Строганова. Тот брызгал слюной и угрожал всеми карами, вплоть до войны и отлучения от церкви добрых полчаса, пока командир не устал слушать.

– Давай ближе к делу, дядя, – не выдержал пустопорожних изливаний Валентин. – У Маметкула были три тысячи татар, половину мы по Чусовой без порток сплавили, на корм ракам, сам, небось, видал. Вторая половина татар сейчас нам служит. Коли собираешься воевать с нами, подумай, сколько русских людей по Чусовой и Каме поплывут, хоронить врагов мы не будем. Да и Иоанн Васильевич тебе спасибо не скажет за новую войну. И ты потеряешь всю мягкую рухлядь, что по Чусовой из Сибири идёт, мы все пути легко перекроем. Порох мы сами делаем, пушки сами льём, воевать будем долго. Царь в эти края войско не пошлёт, сам знаешь. Ты больше трёх-пяти тысяч бойцов не наймёшь. Так у Маметкула три тысячи как раз и были, где они все?

– Предлагаю Чусовую поделить, – мягким голосом вступил в разговор Павел Аркадьевич. – Нам вся Чусовая не нужна, только её правый берег, и то не весь. От Ярвы до Куйвы, но все реки между ними по этому берегу, включая Куйву, останутся нашими. Русских городков там, чур, не ставить. Сама же Чусовая пусть останется общей для плавания и прохода караванов, ежели татары пойдут на твои земли, мы предупредим. Получится, тех татар не пустим дальше Ёбурга. По левому берегу Чусовой строй любые остроги и городки, за Куйвой можешь и оба берега осваивать, не наше дело.

– Наши предки были русскими, – внезапно «подобрел» Валентин. – Будешь с нами честно дела вести, всегда поможем, по-соседски. К примеру, богатые рудой места на реках укажем, на той же Сылве. Хоть завтра покажем места, где железо и медь есть, где можно заводы ставить. Да и с караванов, что мимо Ёбурга пойдут, в Сибирь или обратно, пошлину брать мы не собираемся, убытка тебе никакого от нас не будет.

– Царёв указ ты не нарушишь, обиды для тебя никакой нет. – Павел Аркадьевич неплохо помнил общий смысл того указа, где Строгановым даровалась река Чусовая со всеми притоками и земли по ней. – Чусовая, почитай, будет вся твоя. А то, что мы пяток-другой речек застроим, так у тебя до них руки всё равно не дойдут. Дай бог, сылвенские богатства освоить. А освоишь, мы тебе серебряные руды на реке Серебряной покажем, богатейшим человеком на Руси станешь.

– Вам какая с того выгода? – недоверчиво пробурчал Яков.

– Говорю тебе, предки наши на Руси жили, не хотим с Русью воевать, все мы православные, хоть и другого царя подданные. – Валентин положил на стол перед Строгановым незаряженное ружьё. – Проживём год в мире, будем тебе такие ружья продавать, если захочешь. Эти пищали за пару мигов можно зарядить, на триста шагов стреляют. Продавать станем только тебе, по всей Руси сможешь ими торговать.

– Не боитесь, что я вас теми ружьями через два года захвачу? – Яков погладил ружейное ложе.

– Мы знаем, Строгановы своё слово держат да пользу Руси блюдут. – Павел Аркадьевич развёл руками. – От нашей гибели пользы не станет ни для Руси, ни для тебя. Порох для наших ружей нужен особый, чёрный порох быстро стволы проест насквозь, года они не выдержат. Сам видишь, стенки стволов тонкие, сами ружья лёгкие. Для них и заряды нужны особые, только мы умеем делать. Так что, Яков Аникеевич, решай. Будем дружить и торговать, как добрым людям положено. Либо ссориться да прибыль терять, как недоумки жадные.

– Ежели этими ружьями пару полков обеспечить, можно всю Каму от башкир и ногайцев защитить, до реки Белой дойти и все кочевья к миру принудить. – Валентин знал, чем заинтересовать честолюбивого купца. – А коли государю Иоанну Васильевичу те ружья понравятся, можно и Крым на место поставить. Как? За год, если нужно, мы ружей с припасами на целую армию изготовим, пятьдесят или сто тысяч, сколько потребуется. Пока прими от нас ружьё в подарок да припаса полсотни выстрелов.

После столь неожиданного и богатого подарка Яков не мог отказать, будучи не только купцом, но и патриотом страны. Он встал с лавки, поклонился, приняв оружие из рук Валентина. Долго держал ружьё в руках, даже не делая вид, что разглядывает его. Потом махнул головой, поставил ружьё у стола и подошёл к Павлу Аркадьевичу.

– Согласен, делим Чусовую, моя в том порука, – он протянул правую руку для рукопожатия.

Географ крепко пожал руку Якова, понимая, что магаданцы рискуют, но при удаче получают сильного союзника для работы с Русью, не только в торговле, но и политике; до смерти Ивана Грозного ещё десять лет. Русь вполне успеет решить крымский вопрос на двести лет раньше, с помощью магаданцев, с помощью самого передового и мощного оружия в мире. Лучшего союзника, чем Строгановы, магаданцам не найти. Это практически единственный дворянский род промышленников в истории Руси, который интересы государства ставил выше собственных. Мало кому известно, что первый отряд казаков, набранных Строгановыми для защиты своих владений и вооружённых на свои средства, численностью тысячу бойцов, они безропотно, по первому требованию передали царю Ивану Грозному. Лишь династия Строгановых до конца девятнадцатого века не разбазарила по мелким наследникам дедовы земли, единственная в России. Сколько бы ни было Строгановых, как бы они ни ссорились между собой, но земли и заводы не уходили из семьи полтысячи лет, в отличие от тех же Демидовых, к примеру, профукавших наследственные земли за двести лет.

Надо ли говорить, что достигнутое соглашение отмечалось весело и сытно. Возможно, не очень пьяно, поскольку спиртного в Ёбурге не держали, а запасов самодельного вина из Форт-Росса едва хватило «высоким договаривавшимся сторонам». Но даже простые строгановские дружинники были рады мирному решению вопроса. Особенно после показательных стрельб из ружей и пушек. Скорострельность и дальность стрельбы впечатлили всех строгановцев, без какого-либо хвастовства. Все они понимали или догадывались, что идут на возможный конфликт с магаданскими немцами. После показательных стрельб картечью, выкашивавшей целые секторы мишеней, многие дружинники крестились, радуясь, что их минула чаша сия.

Тут же командиры научили Якова пользоваться ружьём, пустив на пристрелку подарка свои, магаданские, не дарёные патроны. Ночевать Строганов не остался, по уральским меркам, дом был совсем рядом. Потому на прощанье купцу подарили ещё набор стеклянной посуды и золотые украшения для жены, рассматривая эти подарки рекламным трюком, а не взяткой. Разведчиков, однако, за строгановскими лодками магаданцы отправили. И своих бойцов проинструктировали лично, мол, дружба дружбой, а бдительность никто не отменял. На всякий случай оба командира заночевали в Ёбурге, для спокойствия.

Утром в Форт-Россе, за совместным обедом, мужчины отчитались перед магаданцами и магаданками о достигнутых соглашениях. Однако вместо поздравлений командиры получили второй бабий бунт, причиной которого, как ни смешно, стали именно достижения последних месяцев, военные, производственные, да и нынешнее соглашение со Строгановым. Жёны за зиму убедились в достигнутой безопасности Форт-Росса, семьи же продолжали расти. Володина жена, например, родила уже второго сына, ещё три женщины забеременели второй раз, в этом мире имеется в виду. У остальных семей было как минимум по два ребёнка. Даже недавно выстроенное четырёхэтажное здание становилось маловато. Потому и требования женщин начались с отдельного коттеджа для каждой семьи. Благо крестьяне уезжали на хутора, места для восьми новых просторных домов оставалось предостаточно, пусть и за стенами острога. Так в устье Ярвы крепость целая стоит, пусть защищает поселенцев.

Основной причиной скандала стала надоевшая всем уравниловка, ограничения в тканях и золотых украшениях, которые выдавали всем бесплатно, но по числу членов семьи. Кто-то из женщин захотел себе соболью шубу, кто-то пятое золотое кольцо на руки, кто-то планировал сшить дочери третье платье, да и себя не забывал. Все дамы дружно восстали против казарменного быта, вполне устраивавшего их мужей. Однако мужчины поняли, что эти бунты станут регулярными, если не перейти на товарно-денежные отношения внутри сообщества магаданцев. Командиры предложили женщинам поучаствовать в обсуждении вариантов. Представителями слабого пола, как обычно, оказались Елена Александровна и жена Володи – Алевтина, весьма активная дама.

Обсуждали долго, спорили, считали, снова спорили. В результате пришли к временному варианту, пока не проверят его практикой. Всем семьям после таяния снега будут выстроены коттеджи за счёт общины, даже одинокой Елене Александровне. Права отсутствовавшего Петра представляла его жена Лариса, для Николая строить ничего не стали. Приедет, сам решит, нужна ему головная боль или нет. Так вот, каждому коттеджу нарезали участок в размере полгектара расчищенной земли, с возможностью расчищать себе любую дополнительную землю, но своими силами. Все мужчины и работающие женщины получали заработную плату в размере червонца ежемесячно, запасов готовых денег хватало на пару лет спокойной оплаты.

Неработающие жёны получали по два рубля золотом, подработка оплачивалась пропорционально рабочему времени. Кроме того, каждой семье магаданцев будет бесплатно выдаваться раз в год продукция мастерских, из следующего расчёта: сотня наконечников стрел, десяток топоров и ножей, две пилы, две лопаты – от железных мастерских. От стеклодувов, после бесплатного застекления коттеджей, ежегодная выдача: запас оконных стёкол на три окна, сервиз обеденный, сервиз чайный, десяток бутылей для консервирования. Как говорится, хочешь – бей, хочешь – торгуй, хочешь – дари. Дополнительно, по результатам года, десять процентов чистой прибыли, полученной от продажи и обмена магаданских товаров, будут в равных долях выдаваться каждой семейной паре, холостякам – вдвое меньше.

Но командиры настояли на том, что питаться магаданцы после переезда станут отдельно, продукты, соль, масло тоже будут покупать за свои деньги. Пусть из общего склада, куда свезут купленные на зиму продукты у окрестных аборигенов, но с наценкой пять процентов. Кто хочет дешевле, нехай сам плывёт в Чусовской Городок и торгуется. Да, ещё мужчины настояли на том, чтобы общественные меха не выдавались, а шли только на продажу за границу. По причине почти пятикратной разницы в стоимости, если не больше. Даже самые рьяные модницы согласились с этим, подсчитав, что за серебро и наконечники для стрел купят у аборигенов больше шкур, чем могли бы получить от командиров.

Частную продажу огнестрельного оружия, боеприпасов и радио запретили единогласно. Хоть и было огромное желание у некоторых отхватить большой куш, стоило напомнить о безопасности, особенно для детей и внуков – спорить никто не стал. Образование сделали общедоступным и бесплатным, о высшем образовании никто не задумывался, понимая, что никакие университеты, даже в Париже, не дадут и половины знаний, известных самим магаданцам. Да, тут же установили стандартную цену найма слуг для магаданцев, не более пяти копеек в месяц. Начальство сразу получило задачу организовать производство разменной монеты, собственной, а не тех чудовищных обрезков и обломков из серебра, что ходили в обороте.

В принципе, принятыми решениями остались довольны все стороны, и женщины, и командиры. Более того, Павел Аркадьевич, например, вообще вздохнул с облегчением, когда с его плеч упали заботы о быте магаданцев. С остальными жителями Форт-Росса всё обстояло гораздо проще. Все выходцы из шестнадцатого века выросли в общине, и у них даже мыслей не возникало спорить с её главой. Тем более что командиры своей деятельностью наглядно доказали заботу о людях, даже пленниках, ставших инвалидами. По разным причинам среди выживших татар оказались почти полсотни инвалидов. Кому Валентин ампутировал руку или ногу, раздробленную картечью, кто оглох, семеро ослепли, у нескольких ноги отнялись после ранения позвоночника.

Кучумцы ожидали вполне привычной участи для таких пленников – быстрой смерти или «милостивого освобождения», что означало голодную смерть в лесу. И не могли поверить своим глазам, когда магаданцы оставили калек у себя, более того, дали им работу по мере сил и возможностей, чтобы инвалиды не просили милостыню, а честно зарабатывали свой хлеб, не считая себя тягостью для других. Безногие удачно вписались в конвейер по производству ружей, занимаясь обработкой деталей или сборкой механизмов. Глухие ушли в кузнечное производство, там всё равно стоял такой шум, что их инвалидность никто не замечал. Одноруких инвалидов затребовали себе в помощники учителя, писать мелом на доске одной рукой так же легко, как и двурукому, тот тоже одной рукой пишет. Оставались слепые, пока их ставили в ночные дежурства по охране острога, слушать. Но на них рассчитывали командиры в будущем, как на дежурных радистов.

Так, что татары постепенно привыкали к неволе, вернее, новым условиям работы. Наглядный пример был перед глазами, четыре сотни ушедших к Белому морю бойцов. Многие ждали от них вестей, чтобы решить для себя, наниматься в дружину или остаться работать в мастерских. Работа интересная, более того, магаданцы не скрывали, что после пяти лет бесплатной работы всем рабочим начнут платить, разрешат ставить свой дом и жениться. Большинство пленников были выходцами из беднейших улусов, для них жизнь в плену стала сказкой. А возможность всего за пять лет получить профессию и зарабатывать, на фоне того, что в кочевьях помощники у кузнеца работали в худших условиях по семь-десять лет, пока не получали право самостоятельной работы, смотрелась истинной благодатью.

Самые же бестолковые, дерзкие, откровенно глупые пленники отправлялись на рудники; с увеличением рабочих мест потребность в ресурсах росла день за днём. Хотя магаданцы старались выпускать неметаллоёмкую продукцию, от создания запасов патронов, снарядов и пороха, никуда не уйти. Многие пленницы работали на патронной линии, наполняя гильзы порохом. Жили женщины отдельно, под чутким присмотром Елены Александровны, привлёкшей к труду даже бывших наложниц Маметкула. Никаких любовных отношений официально власти не дозволяли среди пленников и пленниц, в рядах которых оказались не только наложницы, но и прачки, стряпухи, прочая обслуга орды. Всего в плен попали шесть десятков женщин, не считая двадцати освобождённых и оставшихся жить в остроге девушек-вогулок. Часть из них занялась привычной работой – готовка пищи, стирка одежды, остальные попали на патронную линию.

Конечно, несмотря на запреты, те же наложницы и другие «слабые на передок» бабы находили себе кавалеров, частенько нескольких одновременно, но встречались с ними не в Форт-Россе. Как обычно, в лесу, под кустами, а зимой на сеновале. К весне, глядя на столь лёгкое поведение доброй половины подопечных, Елена Александровна объявила всем пленным мужчинам, что те могут жениться, если захотят, запрета не будет. Семейным пленникам разрешат выстроить избу и жить в ней, а не в казарме. Несмотря на такое послабление режима, желающих сочетаться законным браком с бывшими наложницами пока не нашлось. Татары предпочитали «гулять», а не свататься.

Это всё лирические отступления, лето 1574 года шло своим чередом, сквозь хлопоты строительства коттеджей, сквозь регулярно приплывающих на службу молодых вогулов и вогулок, да и русские попадались. На личных участках новостроек магаданцы усиленно высаживали помидоры и картошку, сажали не только подсолнухи, но и лук, редьку, горох, закупленные на рассаду осенью в Чусовском Городке. Берега вокруг Ёбурга и несколько обширных полян по Ярве распахали, засадили подсолнечником, на масло, да картошкой, на еду. Прокормить такую ораву, уже более двух тысяч человек с вновь прибывшими вогулами, становилось всё сложнее, несмотря на рыбу из рек и мясо из окрестных лесов.

Примерно через неделю после визита Строганова, в конце июня, сразу сотня вогулов, нанявшихся к магаданцам на три года работы, под охраной пяти дружинников отправились с Еленой Александровной и её дочкой Машенькой на реку Куйву. Кроме запасов стальных и стеклянных изделий для торговли, в шести лодках везли продукты, лопаты и кирки. Главной задачей командиры поставили Елене добычу золота, платины, алмазов. Сама же учительница всю зиму выспрашивала подружку, как добывают эти ценности в цивилизованных местах в будущих временах. Проанализировав услышанное, она заставила сделать два десятка лотков для промывки грунта, взяла взрывчатку, чтобы рвать кварцевые жилы с золотом, которые намеревалась обнаружить. Учитывая упорство этой женщины, многие магаданцы лишь посочувствовали вогулам и дружинникам.

Надежда, оставив плавильню на обученных помощников, отправилась с Толиком в экспедицию на поиски цинка. Невозможность изготовления латуни не давала ей покоя. Павел Аркадьевич показал главному металлургу магаданцев все ближайшие месторождения цветных металлов, что были отмечены в его картах. Чисто цинковых рудников там не было, однако Надежда питала уверенность, что пара свинцовых выходов должна иметь в своём составе цинк. Пусть немного, считанные проценты, но в смеси других металлов вполне могла выйти латунь. Такова была официальная версия, которую командиры поддерживали, даже оплатили няню для детей Надежды. Однако мало кто сомневался, что семейство химиков просто отправилось в отпуск, отдохнуть от детишек и тяжёлой работы. Чему все только радовались, Надежда четыре года работала почти круглосуточно, создавая оборону магаданцев.

За это время они с Толиком родили двух сыновей, основали металлургию и стекловарение, приготовили порох и взрывчатку. Практически всё благосостояние магаданцев основывалось на придумках Надежды, провинциального учителя химии, весьма удачно применившей свои знания на практике. Потому и отношение магаданцев к этой семейной паре было трогательное, трепетное, нежное. Командиры отпустили Надежду в поход лишь под крепкой охраной из четырёх дружинников. Они же служили рабочими при раскопках рудных выходов и носильщиками, при доставке собранных образцов. Отправка Надежды и Толика была последним крупным событием в провинциальном спокойствии Форт-Росса. После этого, казалось, даже время замедлило свой бег.

Наступила середина короткого, но тёплого уральского лета. Именно те две-три недели, когда тепло ночью и днём, дождей нет, на среднем Урале наступает настоящий рай. Так было даже в двадцать первом веке, а в шестнадцатом веке рай в середине лета был ещё выразительнее. Мальчишки умудрялись на удочку наловить до полусотни килограммов крупной рыбы, каждый за день. Девушки собирали ягоды, от малины до ежевики, дикую черёмуху и смородину. Собирали и сушили лекарственные травы – зверобой, подорожник, душицу, иван-чай, тысячелистник и многие другие. Мужчины за пару часов после рабочей смены пробегали по лесу, приносили домой двухведёрные корзины с грибами, которые тут же сушили и солили.

Если местные жители к этим заготовкам относились как к привычной и скучной работе, то магаданцы наслаждались дарами природы. Более того, они учили своих воспитанников и детей радоваться и восхищаться чистой нетронутой природой. Не забывая переделывать её под свои привычки и надобности. Именно тем сухим летом 1574 года на горе Коровьей выстроили первую в мире радиовышку. С невысокой десятиметровой вышки, удачно поставленной на вершине господствующей высоты, радиосигнал успешно принимали разведчики на расстоянии до пятисот километров. Да и прямая видимость достигала сорока вёрст, вполне достаточно, особенно зимой. Учитывая, что с вышки просматривалась река Чусовая в районе Чусовского Городка, а в некоторые ясные ночи были видны огни строгановской крепости.

Об этом поспешили сообщить магаданцы своим союзникам в городке, договорившись о сигналах опасности в случае нападения татар. За прошедшие после заключения договора с Яковом Строгановым недели никаких неприятных сюрпризов от русских не случилось, магаданцы регулярно бывали в городке, продавали свои товары, покупали продукты. Сам Яков, по слухам, отбыл в Москву доложить царю Ивану о достигнутом контроле над Чусовой. Командиры не сомневались, что подаренное ружьё будет представлено Ивану Грозному вместе с предложением продажи оружия. Собственно, на то и был расчёт магаданцев, стать союзником Руси.

Убедившись в безопасности со стороны строгановской вотчины, командиры отправили в устье Куйвы полусотню строителей, поставить там наблюдательный острог. Небольшой, с гарнизоном в полсотни бойцов, с десятком пушек. Главной задачей передового острога было наблюдение и подача сигнала в случае появления татарского войска. В острог магаданцы отправляли рацию с запчастями и двух обученных на радистов вогулов. На высоком левом берегу Куйвы строители за пару месяцев поставят крепкий острог с пушками, со стен которого будут простреливать реку Чусовую насквозь до высоких скал противоположного берега. К концу сентября в острог доставят провиант и боезапас на зиму, командиром острога назначили одного из первых дружинников, Фёдора Устюгова. Впервые дальним гарнизоном вооружённых ружьями и пушками бойцов будет командовать не магаданец, однако рисковать приходится, иного выхода нет. Да и Устюгов давно просился в магаданцы, не подведёт, мужик спокойный, честный.

Всё лето 1574 года прошло в каких-то бестолковых хлопотах, магаданцы превратились в маленьких хозяйчиков, выстраивая себе отдельные дома. Фантазия женщин при создании проекта не знала ограничений, ни один из коттеджей не походил на соседний. К началу осени новые просторные жилища магаданцев стали принимать окончательный вид. Девять домов, выстроенных строго в ряд, вдоль реки Ярвы, придавали Форт-Россу сказочный вид, настолько разными и невиданными для аборигенов оказались выстроенные коттеджи. От привычного приземистого одноэтажного дома Елены до трёхэтажного деревянного замка Володи и Алевтины. Впрочем, кое-что общее было у новых строений, огромные окна с двойными рамами. Да и крышу крыли первыми листами кровельного железа, над производством которого полгода работали металлурги.

Кровельное железо оказалось единственной инженерной новинкой 1574 года, хотя нет, за лето Володя с помощниками установил на водяное колесо пилораму. Первую пилораму с шестью длинными пилами, распускавшими на доски шестиметровые брёвна за считанные минуты. Хозяйки непременно хотели видеть в новых домах гладкие ровные полы, такие же ровные стены и потолки. Потому строительство пилорамы стало вынужденной мерой, после того как Володя потерял неделю на обтёсывание четырёх досок. На фоне этого две недели, потраченные на пилораму, всё равно экономили время и силы. Станок выдавал продукции ежедневно больше, чем до этого тесали все плотники, вместе взятые. Несмотря на это, строительство восьми коттеджей заняло чуть не полгода, едва успели закончить к октябрю.

В это время вернулась с Куйвы команда Елены Александровны, загоревшие, похудевшие, весёлые и гордые добычей. Гордиться было чем, за короткое лето под чутким руководством Елены вогулы выбрали все запасы золота на куйвинском прииске. Они прошлись с лотками по всему течению реки ниже прииска, взорвали скалы в местах, где кварцевые пласты с прожилками золота уходили в камень. В результате грамотного и чёткого планирования Елена добыла полтонны золота, в переводе на червонцы – восемьдесят тысяч червонцев. Такого золотого запаса магаданцам хватит надолго, если не до конца жизни. К золоту прилагались бонусы, в виде тонны платины и пары килограммов алмазов, не считая честно выменянных мехов. Командиры уже заметили, что с каждым годом количество добытой магаданскими торговцами мягкой рухляди росло в геометрической прогрессии. Аборигены сами приходили из дальних мест к щедрым магаданцам, отдавая меха за стальные изделия, пока их не отобрали кучумские татары.

Лето 1574 года в этом отношении оказалось рекордным, пушнины на складах накопилось больше, чем увезли с собой бойцы Петра. Крестьяне из окрестностей будущих березниковских шахт за несколько месяцев неплохо заработали, ежемесячно доставляя в Форт-Росс целые караваны с кальвинитом. Сотрудничество с ними принимало всё более прагматичный характер. Узнав, что магаданцы закупают муку и зерно в Чусовском Городке, крестьяне предложили им доставлять свои продукты, за меньшую цену. Выиграли от этого обе стороны, а Чусовской Городок лишился торговой пошлины. Причём довольно значительной, по примеру одних многие прикамские селения перешли на прямую торговлю с магаданцами. Благо ни в Ёбурге, ни в Форт-Россе, никаких пошлин не брали, да и предложение непосредственно в магаданских мастерских было лучше, чем у приезжих торговцев.

Летом 1574 года Ёбург стал превращаться в новый торговый центр на реке Чусовой, водной дороге из Сибири в Европу. Пользуясь отсутствием любых торговых сборов и пошлин, в крепость магаданцев свозили свой товар крестьяне из строгановских земель, вогулы со всего Урала, татары с Южного Зауралья. Появлялись одинокие торговцы из черемисов и башкирских земель. Павел Аркадьевич поговаривал, что в следующем году наверняка прибудут башкирские и черемисские купцы, возможно, и булгары из Казани. Её давно завоевал Иван Грозный, но булгарские купцы продолжали активно торговать в Прикамье и на Урале. Под защитой магаданских пушек купцы Европы и Азии безбоязненно торговали и заключали сделки на будущее. Всего года хватило, чтобы на многие сотни вёрст вокруг разнеслась весть о появлении новой силы на Урале.