Глава 19
Засада, в которой отдыхали почти месяц пять магаданских полков с полутора сотнями лекарей и медсестёр, всё-таки удалась. Император Священной Римской империи германской нации Максимилиан, видимо, получив сообщение о проходе магаданской эскадры в мае месяце через датские проливы, рискнул проверить новоявленных соседей на прочность. Это же схизматики, посягнувшие на иезуитов, чего их считать добрыми соседями. Надо показать варварам, где их место, да рабов привезти в Вену. Только в столице Священной Римской империи имеют право мастера выделывать зеркала и подзорные трубы лучше венецианских изделий. Только отборные германские полки достойны воевать новейшим оружием, незаконно присвоенным себе варварами. Тогда влияние крупнейшего государства Европы ещё усилится, все страны пойдут в союз или на поклон, мечтая войти в состав Священной Римской империи. Слава императора Максимилиана вознесётся выше Цезаря и Помпея, империя захватит всю Европу.
Такими ли на самом деле были мысли германского императора или нет, сказать трудно. Но двадцатитысячная немецкая армия вторглась в пределы Речи Посполитой, быстро пройдя оккупированную шведами территорию. Однако на первых же километрах пути по магаданской земле имперцы попали в мешок. Благодаря разведке и неразвитым дорогам средневековой Европы, путь движения немцев был известен заранее. Последние пять лет солдаты магаданцев только и делали, что сражались с превосходящим по численности противником. Потому особых сложностей в планировании операции не возникло. Командиры выбрали удобную местность, благо леса в бывшей Восточной Пруссии вырубили далеко не везде, и болот хватало. Обозначив линию защиты срубленными деревьями, пять полков, почти по шаблону, окружили немецкую армию на марше. Затем расстреляли из леса ружейным огнём, выбив передовые и арьергардные роты картечью. Две тысячи тяжёлой конницы не смогли ничего изменить, всадникам не удалось добраться до врага, стрелявшего из укрытий.
Валентину удалось устроить войску Максимилиана настоящий котёл, захватить в плен всех, кто выжил в сражении. Хотя позже военврач признавался друзьям, что битва с немцами была избиением младенцев, а не сражением. Побежала армия Максимилиана через десять минут артподготовки, потеряв убитыми всего тысячу солдат и офицеров. Правда, раненых осталось на поле боя больше десяти тысяч, так для этого военврач и привёз с собой всех студентов, медсестёр и лекарей. Полторы сотни будущих врачей и медсестёр практиковались на раненых немцах в обработке огнестрельных ранений. Проводили операции по ампутации конечностей, чистке проникающих ранений и так далее. Тут же, в полевых условиях, прошло испытание первого искусственного лекарственного средства, полученного в шестнадцатом веке, – эфира, в качестве усыпляющего средства при операциях.
Да и остальная магаданская армия не скучала, отправив восемь тысяч взятых в плен здоровых немецких солдат в помощь Елене Александровне. Едва конвой вернулся из столицы, а Валентин разместил раненых и решил проблемы их лечения, охраны, с дальнейшей перевозкой в Королевец, как магаданцы двинулись на запад, все пять полков с артиллерией. Вопрос с проходом через союзную территорию был давно решён, на уровне прямого разрешения короля Юхана. Потому двигались магаданцы весело и с песней, поражая местных крестьян своей противоположностью недавно прошедшим немцам. На территории Священной Римской империи песни закончились, началась привычная работа. Да, именно тщательный сбор трофеев и пленников, с дальнейшей отправкой всего захваченного в столицу Западного Магадана. Малочисленные немецкие гарнизоны не пытались сопротивляться, открывали ворота городков сами, наслышанные о поведении магаданцев. Резни и бессмысленных убийств Валентин не допускал, конечно. Однако все немецкие городки и большие сёла подвергались дотошному грабежу.
Особенно досталось вольному городу Данцигу, принявшему формальное подданство Священной Римской империи. Вдобавок горожане почему-то решили отсидеться за крепкими стенами. Ну, это они так полагали, а не магаданские артиллеристы, которые думали иначе. Магаданцы сначала разнесли фугасными снарядами стены крепости и все ворота вольного города в щепки и щебень, после чего планомерно его ограбили. Вывезли все товары из складов, всех мастеров с оборудованием и семьями, реквизировали для перевозок все суда, захваченные в городской гавани. Потом, через пару месяцев, эти корабли продали бывшим владельцам, правда, недорого. Валентин же очень прозрачно намекнул городским властям, что магаданцы поддержат вольный город Данциг в его стремлении к независимости от Священной Римской империи. Более того, при заключении полноценного оборонительного и торгового союза с Западным Магаданом помогут защитить город от любого агрессора.
Оставив вольных горожан в тяжких раздумьях, магаданские полки двинулись дальше на запад по морскому побережью. Вдоль побережья по Балтийскому морю за магаданцами шли корабли сопровождения, захваченные в Данциге, пока ещё не проданные обратно. Они едва успевали перевозить в Королевец захваченную добычу и пленных крестьян с ремесленниками. Большую часть добычи составляли зерно, рыба, мясо, живая скотина. Армия Валентина оставляла после себя обезлюдевшую местность, пройдя таким маршем почти триста километров до острова Рюгена. Собрав очередных пленников со всего побережья, Валентин с удивлением заметил, что крестьяне эти помнят своё славянское происхождение. Старики вспоминали Рюген, где были славянские святыни, вспоминали, что их деды называли себя бодричами, лютичами, лужичанами, говорили по-славянски. Да, что там говорить, практически все крестьяне побережья говорили по-славянски, ближе к русскому языку, нежели к польскому.
Немного подумав, Валентин решил захватить остров Рюген, вернуть его, так сказать, в славянскую собственность. Отправив туда один батальон пехоты с артиллерией, он распорядился всех крестьян с побережья тоже перевозить на Рюген. Таких вместе с семьями набралось немного, тысяч пять человек, страшно бедных, с одной лошадью на сто дворов. Он связался с Еленой, рассказал о своём желании заселить остров славянами. Она одобрила такой план, обещала помочь инструментом и выслать толковых управляющих на остров. Не ожидая результатов, Валентин развернул свою армию на юг, в сторону Берлина, оставив батальон для охраны переселенцев. К будущей столице Пруссии магаданская армия подошла с огромным обозом и десятью тысячами пленных крестьян с семьями, захваченных по пути от побережья. Говорить о каком-либо штурме небольшого городка не приходилось, практичные немцы сами вынесли ключи от ворот крепости.
От Берлина, лишившегося всех торговых складов и ремесленников, Валентин повернул на восток, домой. Шёл не спеша, подметая окрестности лучше сборщика налогов, собирая огромный обоз из крестьян с семьями. Многие из которых помнили своё славянское происхождение и говорили по-славянски. Так, только к концу августа и вернулся военврач в Королевец, с огромным обозом и крестьянами для расселения по стране. Позже Елена Александровна посчитала, что на острове Рюгене магаданцы расселили пять тысяч человек, к тем восьми тысячам, что уже там жили. Все немецкие дворяне и землевладельцы после высадки на острове магаданского батальона сразу лишились своих земельных владений. Желающим уехать были даны пять дней на сборы, остальным разрешили жить в старых замках и поместьях, оставив наделы в радиусе километра от жилья.
Зато славянским новосёлам сразу нарезали наделы из конфискованных земель, по семь-восемь гектаров на семью, выдали в кредит, конечно, лошадей, инструмент, включая плуги и бороны, зерно озимой ржи. Бригады плотников из Королевца до холодов выстроили дома, со стеклянными окнами и печами по-белому. При таких делах даже многолетнее ярмо кредита не пугало крестьян. Тем более что православные люди освобождались на семь лет от налогов, а государственным языком был магаданский, очень похожий на родной, славянский, язык. Гарнизон на острове особого сопротивления оказать не смог, временно охраной Рюгена занялся батальон под командованием Тимофея Стрельцова, крестника Николая Кожина, человека надёжного и толкового.
Аналогичная ситуация вышла и на материковой части Магадана, куда Валентин привёл к началу сентября почти пятьдесят тысяч людей, считая женщин и детей. Но Елена Александровна лишь подтвердила свой высокий класс управленца. Земли для переселенцев были размечены с зимы, срубы зимой же изготовили крестьяне соседних деревень, радуясь возможности подработать. Они же на размеченных участках вспахали землю весной и засадили её казённым картофелем, получив за это небольшую плату. Собирать картошку соседи учили новых переселенцев, так что обошлось без особых проблем. Разве что ремесленников оказалось неожиданно много, так им выстроили бараки для начала. Зиму проживут, сами домами обзаведутся, если руки есть, заработают.
Не скучали этим летом шведы, армия Шеттингофа дожала поляков. Прижатый к Днепру Стефан Баторий прислал парламентёров, запросил мира на пять лет. Шведы согласились, но захваченные коронные земли всей Речи Посполитой, населённые поляками, оставили в своих руках. По мирному договору Баторию осталась лишь юго-восточная территория бывшего Великого княжества Литовского, к югу от Гродно. Да сомнительная власть над Запорожьем и левобережной Украиной. Юхан Третий согласился обойтись без репараций, война вылетала шведской казне в копеечку. Король оказался практичным человеком, понял, что лишь мир даст возможность выжать из захваченных земель достойную прибыль, оправдать три года военных действий.
Тем более что обратной стороной отказа от репараций стала конфискация всех владений польских феодалов, воевавших на стороне Стефана Батория. Практически в Речи Посполитой не осталось польских дворян, а их земли принялся скрупулёзно учитывать и пускать в оборот шведский король. По площади и продуктивности захваченная территория в несколько раз превосходила возможности метрополии. Среди шведского дворянства и промышленников началась настоящая золотая лихорадка. Все бросились по привычке выпрашивать у Юхана земельные владения, пытались, как обычно, выпросить, слезливо жалуясь на убогость и бедность. Некоторые, не самые умные дворяне пытались откровенно надавить на короля, пугая сменой режима, если он не выполнит их требования по раздаче завоёванных земель.
Однако Николай не зря больше года играл с Юханом в шахматы и оставил тому для защиты надёжный отряд магаданских стрелков и пушкарей. Да и сами магаданцы оставались неподалёку, никто не сомневался в их возможностях вернуться и восстановить королевскую власть. Поэтому желающих надавить на короля оказалось не много, и они не сумели организоваться, в отличие от прошлой истории, когда Юхан был смещён с трона своими родственниками. Теперь шведский король не спешил раздавать новые земли; следуя предложению магаданца, он объявил южные земли Речи Посполитой коронными владениями. А селить на них решил отличившихся офицеров и солдат-ветеранов, доказавших свою преданность и умение воевать. Через пять лет, когда Стефан Баторий попытается вернуть утраченное королевство, солдаты и офицеры достойно защитят свои владения.
На северные земли, что приходились вокруг владений Западного Магадана, король Юхан устроил свое-образный аукцион. Все владения были переписаны и предлагались тем дворянам, кто сможет в течение пяти лет выплатить их стоимость, включая немедленный аванс в двадцать процентов цены владений. Тут подсуетились представители и агенты магаданцев, которые скупили два десятка поместий на узкой полоске побережья между Западным Магаданом и Священной Римской империей германской нации. Платили всю сумму наличными и сразу, выбив у возможных конкурентов все козыри. Никаких крупных городов на побережье не было, редкие рыбацкие посёлки. Магаданцы планировали через полгода выкупить официально у подставных лиц эти земли, объединить их под владением того же Николая Кожина, например. Официально земля останется в шведских владениях, а магаданцы получат прямую границу с германскими территориями.
Итак, шведы делили трофеи, королевская казна переполнялась от платежей и пошлин с захваченных земель. Шведские купцы, избавленные от пошлин на магаданских владениях, богатели с каждым днём. Молодая страна, за год вдвое увеличившая своё население, нуждалась в огромном количестве товаров, наиболее простых и привычных. Деньги у вернувшихся солдат и офицеров водились, все получили премии в размере двухгодичного жалованья. За пленников и других неплатёжеспособных граждан покупала и заказывала товары магаданская казна, в лице губернатора и наместника. Пусть список товаров, в которых нуждались магаданцы, был невелик, но объёмы закупок восхищали профессионалов.
Десятки тысяч пар различной обуви, десятки тысяч полушубков и меховых шапок, сотни тонн зерна, строевой лес, который странные магаданцы предпочитали покупать у шведов и немцев, а не рубить свой. Недорогие, простенькие ткани, шерсть и кожа, мебель и домашняя скотина, от куриц до свиней и коров. Всё в сотнях и тысячах штук, за приличную плату, от подобных заказов кружилась голова. А какие товары предлагались в Королевце? Самые дорогие ткани, одного шёлка пятнадцать сортов, пряности и восточные сласти, и снова по вполне приличным ценам, едва не на десять процентов дешевле, чем в Амстердаме. Учитывая отсутствие вывозной и ввозной пошлин и объёмы торговли с Западным Магаданом, шведские торговцы и промышленники богатели не по дням, а по часам. Целые селения в королевстве работали на магаданские заказы, за четыре года оборот торговых и промышленных компаний вырос едва не в пять раз. Швеция в союзе с магаданцами становилась богатейшей страной в Европе, в Северной Европе. Поскольку самыми богатыми европейцами больше полувека считались испанцы с португальцами.
– …из пределов сибирских, от Строгановых прислано сто сороков соболей, шесть десятков сороков куньих, беличьих и медвежьих сороков изрядно. Вчерашним днём пришёл обоз магаданский с товаром. Пошлины с тех товаров немцы магаданские уплатили десять тысяч пятьсот сорок три рубля с полтиною.
– Какой же товар они привезли, коли так его ценят? – удивился царь, глядя в окно из рабочего кабинета. Окна в кабинете год назад заменили на магаданские, без свинцового плетения, широкие и светлые. Да и зимой сквозь двойные стёкла никакой сквозняк не пробивался. В горнице стало светло даже в пасмурный день, а в ясные дни солнечный свет заливал весь кабинет, как на поляне. Иоанн улыбнулся, вспомнив, как сопротивлялся магаданским окнам, но вовремя поддался уговорам лекаря Алексея. – Что за товар такой дорогой магаданцы привезли из нищей Европы?
– Бают, все товары из туретчины, из самого Царьграда, – поклонился дьяк Возницын, пришедший с докладом. – Мы смотрели, там шелка разные, пряности и сласти восточные. Похоже, не лгут немцы магаданские. Возчики, что из Риги, говорили, нынешним летом магаданские кочи в туретчину плавали, Крым и Константинополь разорили, богатый дуван привезли. Одних православных пленников восемьдесят тысяч душ отбили у магометан, половину привезли с собой. Остальных оставили на острове Кипре, который у турок отобрали, будущим летом поплывут тех пленников забирать да в своём государстве на землю сажать.
– Ты говорил, они полста тысяч полона из цесарской земли привели летом? – строго перевёл взгляд государь на Годунова. – Или то из туретчины полон был?
– Те полста тысяч душ из цесарской земли они только в Королевец привели, на землю посадили. Ещё пять тысяч душ из земель германских на остров Руян перевезли, что у германцев отобрали ныне летом. Воевал германцев воевода Валентин Седов, что два года назад Магаданскую торговую компанию у Москвы-реки выстроил. Он не только крестьян германских привёл, он пятнадцать тысяч германского войска в полон взял, – Годунов перевёл дух, торопясь ответить на вопрос. – Сорок тысяч освобождённых христиан, то совсем другие люди, всё больше бабы и дети. Их воевода Пётр Головлёв привёз на ста кораблях, вместе с товарами турецкими.
– Что же, выходит, магаданцы за год сто тысяч православных душ от власти магометан и схизматиков освободили, на землю посадили? Добычу взяли, цесарцев, турок с татарами побили, а мы всё ждём? Деньги на выкуп полона, Христа ради, собираем. Крымцам на поминки обозами рухлядь шлём, милости просим, чтобы нас не трогали, – распалялся в гневе царь Иоанн. – Немцы магаданские наши поминки через год себе у крымцев отберут, полон, на Руси взятый, в Королевец отвезут. А наши полки чем заняты? Пирогами на Подоле торгуют?.. Думу на завтра собирай, будем союз с магаданцами решать против татар крымских, – успокоился государь, присел на стул, положил руки на подлокотники. – Какое у них войско?
– Семь полков было, один остался на острове Кипре, почитай, шесть осталось, – неуверенно, удивляясь своим словам, вымолвил Годунов. – Все подсылы так говорят, купцы наши тоже это число называют, шесть полков. Один гарнизоном в Риге стоит, пять остальных в Королевце размещены. Пушек, правда, много, кто сто говорит, кто двести. У них вся сила в кочах, что пушками все вооружены. На море, бают, никого, равного магаданским кочам, нет.
– На суше, выходит, шестью полками двадцать тысяч цесарского войска разбить и в полон взять – это равные силы? – ухмыльнулся успокоившийся Иоанн. – Давай ко мне всех воевод после обеда, думать будем.
– Кто надоумил наших бездарных генералов отправить армию в этот чёртов Магадан? – император Максимилиан, по обыкновению, во всех неудачах винил кого угодно, но не себя. Словно не он милостиво велел захватить Кёнигсберг и вернуть эти земли в лоно истинной католической церкви, в лице Священной Римской империи. – Почему мы только сейчас узнаём, что магаданцы предлагали нам союз против Турции? Почему мы не заключили такой союз два года назад?
– Не могу знать, ваше императорское величество, – поклонился граф Валленштайн, подумав про себя: «Сам же велел со схизматиками никаких союзов не заключать».
– Теперь, по вашей вине, мы в придачу к туркам получили ещё более сильного врага – магаданских схизматиков. Они не только грабят наши города, но и всё население уводят к себе.
– Осмелюсь заметить, турки забирают земли, а магаданцы – лишь крестьян, – вставил свою реплику князь Варакаци, третий год пролезавший в министры его императорского величества.
– Да, остров Рюген не сравнить с виноградниками Трансильвании, но это тоже были земли моей империи, – поёрзал на троне Максимилиан, проклиная свой геморрой. Боли в седалище совершенно изменили ход мыслей императора, он поспешил закончить разговор. – Приказываю барону Шамбергу подготовить посольство в Кёнигсберг, с целью заключения мира и военного союза против турок. Пусть к пятнице подготовит свои предложения по этому вопросу. Да, пригласите сюда моих врачей, все свободны, господа.
Великий визирь мрачно сидел за своим рабочим столом, читая перевод с оставленного гяурами письма. Две недели визирь яростно боролся за спасение своей жизни, прикладывая всю свою работоспособность, используя все силы и огромное богатство. Сохранить голову на плечах удалось, султан Мурад Третий дал целый год на исправление допущенных ошибок. За отпущенное время многое можно успеть, но как он мог не заметить в ворохе бумаг предложение проклятых гяуров? Судя по оставленному в разграбленном дворце на столе кабинета великого визиря письму, адресованному лично ему, магаданцы предлагали союз против германцев! О, Аллах, за что ты меня наказал? Что теперь делать? Как вернуть Кипр? Что ответить на предложение магаданцев о вассалитете Крыма?
– Успокойся, ты всё сможешь, – визирь по совету своего врача начал замедлять дыхание, размеренно вдыхая и выдыхая воздух. Врач утверждал, что это успокаивает. – Сейчас я успокоюсь и придумаю, как поступить.
– Господин, господин, срочное сообщение от наместника Анатолии, – секретарь разговаривал через дверь, опасаясь нарушить уединение визиря.
– Зайди и прочти, – внутренний голос подсказал великому визирю, что новости плохие, но важные. Так и есть, наместник сообщал об очередном нападении пиратов, укрепившихся на Кипре, на прибрежные города, и захват восьми кораблей с продовольствием из Египта. Визирь мёртвым взглядом упёрся в лицо секретаря, испытывая огромное желание отрубить тому голову за плохие вести, прямо здесь и сейчас, своей рукой. Несмотря на то, что этот проныра племянник самого – Саид-паши.
– Увы, друзья, можно смело констатировать, что моя миссия в Испании провалилась. – Павел Аркадьевич, накануне вернувшийся из Испании, где полгода оббивал пороги в поисках союзника для Западного Магадана, развёл руками. Послушать командира, побывавшего в далёких Пиренеях, собрались все магаданцы, со старшими детьми, что стало традицией. Сидели в рабочем деревянном дворце наместника, слушали тихий голос Павла Аркадьевича, под аккомпанемент дождевых капель, стучащих по крыше и подоконникам. На календаре давно зима, а тёплая балтийская осень не хотела уходить, заливая побережье дождями.
– Мы, вернее я, выбрали неудобное время для предложения испанцам союзного договора. Год назад погиб последний король Португалии, не оставив наследников. В будущем году испанский король Филипп станет по совместительству португальским королём. Как вы догадываетесь, испанцам сейчас не до нас. Потом Филипп постарается свергнуть Елизавету, английскую королеву, предложив свою креатуру – Марию Стюарт. – Павел Аркадьевич привычным учительским взглядом окинул своих слушателей. – Не сомневаюсь, вы помните, чем дело закончится, а именно топором палача. Потом, в 1588 году, испанцы соберут Великую Армаду, напоминаю, из ста двадцати кораблей. И потерпят поражение от английской эскадры адмирала Дрейка в том числе. Хотя нет, – отхлебнул глоток крепкого чая из кружки географ, – одну мысль мне удалось довести всему испанскому двору, до последнего чиновника королевской канцелярии. И пару раз напомнить об этом самому королю Филиппу. Думаю, эта информация сработает в нашу пользу, рано или поздно.
– Что именно? – не постеснялся спросить Николай, единственный из присутствующих начисто лишённый любых комплексов.
– Испания, в лице короля Филиппа, считает себя главным борцом за католическую нравственность европейцев. Сейчас они воюют с голландскими протестантами – гёзами, с весьма сомнительным успехом. Многие помнят, что Тиль Уленшпигель станет победителем, не могу сказать, правда, когда именно. Но испанцы ещё долгие годы будут воевать в Голландии, до середины семнадцатого века. Когда на престол Франции взойдёт протестант, наш любимец, благодаря романам Дюма, Генрих Четвёртый, по прозвищу Наваррский, испанцы вступят в войну против него, фактически против французов. Обе войны, что характерно, проиграют. Но воевать будут долго, помните, ещё три мушкетёра воевали против испанцев. – Павел Аркадьевич допил оставшийся чай в кружке, грустно взглянул на её дно. – Если мы помешаем Англии в 1588 году разгромить Непобедимую Армаду, спасём испанцев от поражения, при котором утонут свыше двадцати тысяч отборных солдат. Испания не потеряет почти сорок крупных кораблей, сохранит их в торговом обороте. Да и английские пираты лишатся поддержки государства. Король Филипп, возможно, вспомнит мой визит и не станет посылать войска на Остров. Сохранив армию, Испания сможет эффективнее воевать во Франции. Если мы подкинем королю Филиппу своих ружей, денег у него больше чем достаточно для их покупки, две сильнейшие европейские страны будут воевать не восемь лет, а гораздо больше. Франция ослабнет, и король-солнце, внук Генриха Четвёртого, не станет претендовать на гегемонию Франции в Европе и мире. А мы на этом неплохо заработаем: кто мешает продавать испанцам оружие вдвое дороже, чем русским?
– Да, очень интересная может сложиться история. – Причмокнул губами от интересной интриги, с далеко идущими последствиями, Николай. Он, пожалуй, был самым опытным интриганом в компании магаданцев, ещё со времён работы оперативником.
– Почему нам выгодна война Испании и Франции? – осторожно поинтересовался Максим Глотов, радиотехник, попавший в шестнадцатый век вместе с отцом Игорем. – Мне всегда говорили, что главная опасность для будущего – это англосаксонский протестантизм. При чём тут французы?
– До англосаксов гегемоном в Европе два века была Франция. Именно во Франции произошла первая революция, где отработали массовый террор, позднее применённый в России, нашей старой Родине. Именно у французов учились англичане своему презрению к другим народам, добавив туда своё равнодушие к непротестантам, то есть к не-людям, к животным, – привычно разъяснил Павел Аркадьевич. – Триста лет французский язык считался международным, потом им стал английский. Связав Францию войной на Пиренеях, мы можем вывести на международный уровень другой язык, русский, к примеру. Нынешняя Франция ещё не создала единого французского языка, там масса других языков – беарнский, наваррский, нормандский, гасконский и прочие. В самом Париже дворяне чаще общаются на латыни.
– Тут надо хорошо всё продумать и просчитать, – улыбнулся лучший магаданский интриган и дипломат Николай Кожин. – Всё равно поездку в Испанию можно считать полезной. По результатам общения с Павлом Аркадьевичем, вчера прибыли три испанских торговых корабля в наш порт. Завяжем торговлю, заведём знакомства, будем работать с испанцами.
Осень в Королевце выдалась тёплая, с моросящими дождями и легким ветерком, в воздухе витали запахи грибов и прелой листвы, а не привычные морские ароматы йода и водорослей. Гулять по строгим прямым тротуарам нового города понравилось Петру и Ларисе, наслаждавшимся общением после долгой разлуки. Пожалуй, впервые они просто гуляли под руку, глядя на горничных и няней, ведущих за руки детей. Гуляли, никуда не спеша, разговаривали между собой и просто молчали, вдыхая морской воздух. Любовались на море, на играющих тюленей, чудом сохранившихся в городской бухте. Три года назад наместник запретил любую добычу тюленей в Западном Магадане, под угрозой высылки всей семьи в Мурманск. Пока восемь семей любителей охоты не отправились на север, оставив односельчанам свои дома и хозяйство, никто не верил в подобный запрет.
Зато теперь тюлени перестали бояться людей, играют днём и детёнышей выводят на огороженные под эти цели отмели. Горожане быстро привыкли к виду тюленей, как и многочисленным посадкам дуба, клёна, липы, других благородных деревьев в окрестностях города. Старый город изменился здорово, однако на фоне нового, пусть не достроенного Королевца, терялся полностью. Новый город казался сказкой для самих горожан, а приезжие купцы и моряки не верили своим глазам. Ровные линии широких улиц пересекались с бульварами, засаженными молодыми липами и дубами. Цветники у домов и на перекрёстках улиц, два городских фонтана, подземная канализация, водопровод. Что ещё? Вымощенные камнем тротуары, поднятые на пядь выше проезжей части улицы, тоже выложенной ровными плитками, на которых не появлялись лужи даже в проливной дождь.
Урны для мусора, дворники в каждом квартале, следящие за чистотой дорог и тротуаров (все они были осведомителями контрразведки, о чём мало кто знал). Отсутствие нищих, преступников на улицах столицы, публичные дома и таверны исключительно в порту, охраняемом круглосуточно. Ночное освещение улиц, в виде фонарей на столбах, зажигаемых специальными фонарщиками каждый вечер. Два стадиона, постоянно занятых игроками в лапту, в пендаль (футболом назвать неудобно, не магаданское слово). Три спортивных городка, с турниками, брусьями, брёвнами и прочими развлечениями для молодёжи. Маленькие уютные кофейни, где горожанам можно выпить кофе или чаю с пирожными и булочками. Столовые для рабочих с недорогими блюдами, трактиры для более обеспеченных посетителей. Многочисленные швейные мастерские, ювелирные и книжные магазины, продуктовые и товарные лавки с богатейшим выбором товаров, особенно после турецкой кампании.
А каким экзотичным выглядело население Королевца? Где ещё можно встретить офицера-татарина, под руку с краснощёкой хохлушкой. Или вогульского мастера в сопровождении жены-еврейки и целого выводка детей. Рыжеволосого англичанина в компании светловолосой полячки, оба хорошо одеты, с ребёнком, и давно забыли, что попали в город пленниками. Все, что характерно, разговаривают исключительно по-магадански, одеваются по последней моде – мужчины в длинных брюках и сапогах-казаках, кожаных и матерчатых куртках до середины бедра, в кепках и беретах. Женщины – в высоких сапожках, невероятно коротких юбках и платьях, с подолом до середина голени, шляпках в стиле двадцатых годов двадцатого века. Их ввела в моду Лариса, женщина стройная и высокая, она же первая появилась на людях в коротком пальто-распашонке. А столичные женщины, падкие на всё модное, без труда добивались от мужей и отцов необходимого. Чего жалеть денег при таком росте доходов?
Были, конечно, среди горожан, привычно одетые бюргеры с жёнами в платьях до пят. Но все офицеры и солдаты, все мастера и рабочие считали своим долгом подражать командирам и прочим магаданцам. Их спешили опередить девушки и парни, те уже щеголяли в джинсах, да, самых настоящих синих джинсах из хлопковой ткани, крашенных натуральным индиго. Ткань, конечно, грубая, напоминающая те самые джинсы из семидесятых годов двадцатого века. Теперь хлопковую ткань личные мануфактуры Елены Александровны выпускали без перерыва, запасов индиго, захваченных в Константинополе, хватит лет на пять. А хлопок уже спешат доставить испанские корабли из Вест-Индии. Лет через двадцать дети нынешних солдат и ремесленников наверняка будут бегать летом в шортах и кроссовках, а девушки щеголять в мини-юбках по городу, среди выросших дубов и лип, по городским бульварам и набережным.
Город, в котором приятно жить и работать, который магаданцы оставят своим детям и внукам. Уютными улицами Королевца полюбили гулять вечерами многие жители, улыбаясь и раскланиваясь со знакомыми при встрече. Вместе горожане читали газету, вывешенную в трёх местах, на специальных стендах, рядом с городскими объявлениями. Газету выпускали с мая 1579 года, небольшого формата, тиражом в полсотни экземпляров, шесть из которых вывешивали на улице. Седьмой шёл в библиотеку при университете, остальные распространялись по подписке. Оставалось, как шутила Елена Александровна, запустить конку. Но это была лишь шутка. Город насчитывал всего восемьдесят тысяч жителей, его легко можно пройти с одной окраины до другой за сорок минут.
Были, конечно, и оборотные стороны такого спокойствия. Огромные штрафы и высылка в Мурманск рецидивистов за нарушение чистоты, порядка, правил поведения и проживания в городе. Еженедельный отлов бродяг и попрошаек, с обязательным привлечением к труду в виде месяца работы на казну, с проживанием на казённых харчах и в казённых квартирах. Преступники беспощадно высылались в Мурманск, там нашлась для них посильная работа в виде добычи апатитонефелиновых минералов. Под охраной части гарнизонной команды, чтобы солдаты не скучали от безделья. Длительность высылки пока ограничивали минимальным сроком – пятью годами, а там видно будет.
Так что добиться желаемого порядка удалось не сразу и не вдруг, а жёсткими, даже жестокими мерами, которые придётся поддерживать лет сто, не меньше. Лучше Николая, пожалуй, никто не смог бы наладить службу безопасности всей страны вообще и Королевца в частности. И помогала в том бывшему сыщику уверенность, что жители Восточной Пруссии в том прошлом были самыми дисциплинированными европейцами. Причём короли и курфюрсты добились такой дисциплины исключительно жёсткими, карательными мерами, вешали и пороли горожан лет сто, если не больше. Исходя из этого, никакой жалости к нарушителям магаданцы не проявляли, лучше отправиться в Мурманск, нежели на виселицу. Николай знал, чего добивается, и знал, что добьётся желаемого порядка.
Понимание этого не мешало отцам-основателям гордиться достигнутыми результатами, а женщины соответственно гордились своими мужьями. После турецкого рейда оставалось желать лишь недостижимого, всё остальное в Королевце было. Весь тёплый ноябрь и половину дождливого декабря экс-туристы отдыхали со своими семьями, устраивали выезды на природу, ходили в гости по кругу старых знакомых. Мужчины, которым такое времяпровождения через пару недель надоело до чёртиков, начали искать любой предлог, чтобы вырваться из замкнутого круга бездумного существования. Но глядя на счастливые лица подруг и детей, они не находили сил покинуть семьи даже на восемь рабочих часов, ведь это были первые отпуска за девять лет жизни в шестнадцатом веке.
Что греха таить, многим нравилось выполнять любое желание любимых, благо возможности и средства для этого появились неограниченные, в разумных пределах. Сидя в шезлонгах, за шашлыками, друзья обсуждали самые невероятные прожекты, спорили о вариантах возможного изменения истории. Планировали дерзкие операции и отдавали их на суд специалиста – Павла Аркадьевича. Историк и географ с азартом втянулся в эти обсуждения, предлагая свои варианты воздействия на политиков и правителей. Дерзкие по замыслу и вполне вероятные по исполнению, планы на будущее сначала проговаривались, затем переносились на бумагу. Постепенно, день за днём, вырабатывалась политическая и экономическая стратегия магаданцев, уточнялись необходимые ресурсы, создавались чёткие приказы по дислокации и движению воинских подразделений.
Но всё проходит, прошли и осенние каникулы магаданцев. Ударили морозы, выпал снег, отдохнувшие туристы вернулись к своим занятиям. Жизнь продолжалась, хотя многим женщинам хотелось крикнуть банальное «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» Россияне из двадцать первого века окончательно стали считать шестнадцатый век своим, жители Урала создали свой сильный и красивый, независимый ни от кого, мир, на южном побережье Балтийского моря. Там, где они будут жить, работать, растить своих детей и внуков, не забывая о будущем.
