Глава 18
Шахта, и без того темная, когда заполнилась под верх водой, стала совсем непроницаемо-черной. Алексей Исупов понял, каково это находится без всяких ориентиров. Его спасало хорошее знание строения верхней части шахты. Он знал каждый изгиб, люк и проход. Все проходило штатно, кроме герметичности ОЗК. В нескольких местах ледяные струи воды жгли кожу. Алексей надеялся, что ему хватит времени вытерпеть испытание холодом.
Исупову надо было контролировать столб воды заполняющей шахту. Как они с Яцуком и предполагали, выше уровня потерны вода не должна была подняться. Едва закрыло гермоворота водой, ее уровень замер. Воздух остался только в верхней части шахты. Пенал УКП как поплавок двигался вверх-вниз по окружности, ударяясь о стены. Исупов постучал ключом по корпусу, подавая условный сигнал, для того, чтобы начали открывать ворота. Корпус пенала затрясся. Вода забурлила выхлопными газами. Натужный гул электромомотора дал понять, как ему тяжело справиться с огромным давлением столба воды.
Алексей посветил фонарем вверх. По окружности крышки разошлись черные потеки. И вдруг, как выстрел, сжатый водой воздух резко вышел наружу. Крышка приподнялась, и рухнувшие сверху потоки воды больно приложили Алексея о стену. Кустарно изготовленный водолазный костюм не выдержал удара и разошелся по склеенным швам в нескольких местах. Давление столба воды сдавило тело в ледяных тисках. На мгновение Исупова одолела паника, к которой добавилась и потеря ориентации. Дыхание участилось, в висках забился пульс. Алексей замахала руками вокруг себя, пытаясь наткнуться на знакомую деталь обстановки.
Он нащупал толстый металлический поручень, ухватился за него и попытался, размахивая ногами, сориентироваться точнее. Правая нога задела угол. Исупову пришлось сильно напрячься, чтобы взять себя в руки и понять, что это был за угол. Несколько раз ткнувшись в знакомые узлы шахты, Алексей сообразил, что он упал на один уровень вниз. Это было просто удачей, что его не затерло между корпусом пенала и стеной. Отключившись от одолевающего тело холода, Алексей смог подняться выше, к кабелю, питающему электромотор крышки.
Вода хорошо передавала звуки трущейся о стены шахты капсулы УКП. Пенал норовил вырваться наружу, упершись в приоткрытую крышку. Мысль о том, что их задумка оказалась рабочей немного согревала Исупова и дарила ему сил вытерпеть испытание до благополучного финала.
Монотонный гул, свидетельствующий о работе дизельного генератора, незаметно примешивающийся к скрипам и скрежетам, затих. Раздались три отчетливых металлических удара. Скрежет и скрип усилились, по телу пробежала водяная волна. Кабель, на котором стояла нога Исупова, дернулся и потянулся вверх. Пенал всплывал. Алексей нащупал герметичную «фишку» стыкующую кабели и разомкнул их. Это была последняя «пуповина» соединяющая капсулу-дитя с чревом матери- шахты.
Свет фонаря едва пробивал толщу темной воды на тридцать сантиметров. Пенал было видно, только когда он отталкивался от противоположной стены и приближался к той, где стоял Алексей. Со своим начальником, Алексей договорился, что зацепится за веревки, привязанные внизу пенала, и поднимется вместе с ним на поверхность. Только сейчас до Исупова дошло, что план оказался так себе. Непроницаемая чернота воды не позволяла этого сделать. Замерзающее тело, на глазах становилось все скованнее.
Волна качнула к стене и сразу же обратно. Алексей догадался, что дно пенала только прошло мимо него. Он оттолкнулся от стены и попытался в темноте нашарить веревку. Руки хватались за пустоту. Исупов сделал несколько гребков вверх, испугавшись, что пенал поднялся высоко. Снова замахал руками, но все бесполезно. Руки хватали только воду. Быстро наступило ощущение дезориентации в пространстве. Алексей снова попытался всплыть, но ударился головой о лестницу. Ему стало страшно из-за того, что он предполагал, будто находится у самой горловины шахты, где таких лестниц нет. Выходит, он не поднялся, а даже опустился ниже.
До него стало доходить, что потяжелевший из-за набравшего в себя воды костюма он не способен самостоятельно всплыть, а пенал уже поднялся высоко и унес собой надежду взять его на прицеп. Предчувствие скорой смерти заполнило мысли. Умирать не хотелось, особенно когда он знал, что план выгорел и люди спаслись. Алексей чертыхнулся, сделал несколько резких подъемов вверх, намереваясь бороться за жизнь до конца. Но застывающая в жилах кровь свела мышцы ног сильной судорогой. Алексей закричал и попытался справиться с ней. Одной рукой попытался раздавить собравшиеся в комок мышцы голени, но нечаянно сорвался с лестницы. Мир закружился перед глазами и устремился в черную засасывающую воронку. Сил сопротивляться ей не было.
Черная центрифуга выплюнула Алексея в теплый летний день. Он барахтался в воздухе над изумрудно-зеленым лугом. Внизу, задрав голову вверх, стояли его родные и смотрели на него. Алексей расслабился и повинуясь чьей-то невидимой силе, плавно направился к ним.
Мишка, сын Привалова, убрал руки от ушей, и раскрыв широко удивленные глаза, слушал тишину. Маша и Лейла, одной рукой обняв друг друга, а свободными Елену, как напуганные зверьки опасливо выглядывали из-за отворотов ее кофты.
– Всплываем. – Повторил Юрий.
Ему не верилось, что план удался. В нем было столько слабых мест, но чудо произошло. Тяжелая капсула покинула шахту, не застряв. Что их ждало наверху, было полной неопределенностью, но эта была уже следующая проблема, которую они будут снова решать. На душе было хорошо, от мысли, что в борьбе со стихией они одержали еще одну победу. В этот момент Юрий почувствовал, как любит свою семью. До катастрофы он не испытывал таких чувств к жене. Привык, прижился, считал само собой разумеющимся. Зато теперь, он смотрел на жену и детей, как на самое драгоценное сокровище, и был безгранично благодарен судьбе за то, что уберег их.
В порыве чувств, Юрий решил обнять Елену, дочку и теперь уже точно приемную дочь Лейлу. Ему показалось, что закружилась голова. Пол ушел из под ног и его потянуло вниз. Дети завизжали, Елена вскрикнула. Юрий ухватился за кровать и попытался удержаться. Мишка, молча, со страхом глядя на отца, сорвался. Юрию пришлось отцепиться, чтобы поймать сына. Они вместе упали на ту сторону, где на кровати сидели жена и дочки. Им на голову посыпались вещи и постель. Глеб Стыдов упал на мать с младшим братом. Женщины громко заохали и запричитали.
– Что это? – Вскрикнула Машка, лежа на стене.
– Сохраняйте спокойствие. – Раздался в динамиках голос Яцука. – Пенал занял горизонтальное положение. Постелите вещи на пол, чтобы не отморозить себе задницы.
Его сообщение пришлось как нельзя кстати. Даже Привалов подумал, что произошло ЧП. Когда же его проинформировали, то стало очевидно, что в воде пенал не будет плавать вертикально. К тому же свисающие с корпуса вдоль одного борта гидроцилиндры будут создавать противовес, как они и задумывали.
– Все нормально, девчата, так и было задумано. – Успокоил Привалов обитателей отсека. – И мальчишки. Теперь мы будем не просто капсулой, а настоящей подводной лодкой.
– Как капитан Немо? – Спросил младший Стыдов.
– Да, как капитан Немо.
Где-то за перегородкой отсека раздался чертыхающийся голос самого Григория Стыдова.
– Маш? Маш? Ах, ты черт! – На краю люка, соединяющего отсеки и теперь оказавшегося в самом верху, показались две пятерни, потом и напряженное лицо Григория. – Маш, у вас все нормально?
– Нормально Гриш, даже испугаться не успели.
– Юр, как у вас? – Для проформы спросил Стыдов у Юрия.
– Неожиданно, но тут и падать-то некуда. Никто там не пострадал, выше?
– Срочники, как всегда. Представляешь, они спали. Мне бы такие нервы. Помогите.
– Обратился он к обитателям одиннадцатого отсека.
Григория подсадили, и он перевалился внутрь двенадцатого отсека. Сыновья и жена полезли обниматься.
– Да. – Протянул Григорий после обниманий. – Внутреннее пространство теперь придется менять.
– Это точно. – Согласился Юрий. – Если к берегу скоро не пристанем.
– А я вам мужики, не хотела верить. – Призналась Мария. – Думала, что вы всё в свои игрушки играете, чтобы все серьезно выглядело, по-взрослому.
Григорий цыкнул на жену.
– А я так не думала. – Елена решила откреститься от мнения Марии, как выражения общей женской точки зрения.
Зашумела вентиляция. Яцук пустил в систему немного кислорода. В верхних отсеках из-за того, что был выбран воздух дизельным генератором, было совсем душно. После проветривания дышать стало легче, и прояснился ум, угнетенный гипоксией.
– Сколько еще? – Спросил Мишка, имея ввиду, до всплытия на поверхность.
– Не знаю сынок, пенал тяжелый, всплывает медленно.
– Я хочу увидеть небо. Забыл, как оно выглядит. – Поделился сын какими-то совсем не детскими переживаниями.
– Скоро увидишь, и небо и море, и… - Юрий задумался. Что еще можно увидеть, он не знал. Ничего кроме неба и воды он не видел. – Много еще чего интересного.
Равномерное всплытие прекратилось. Пенал закачало на волнах, о стены заплескались волны. Дети прислушивались к непривычным звукам затаив молчание.
– Дверь, интересно, уже можно открывать? – Поинтересовался Стыдов.
– Давай, без Яцука не будем этого делать? – Юрий был уверен, что его техник в курсе, когда можно будет открывать люк, чтобы не потопить их «субмарину». Будто подслушав спор, в динамиках раздался голос Федора.
– Поздравляю с всплытием. Десятый, одиннадцатый и двенадцатый отсек, открывайте двери, пора впустить нашего спасителя, Алексея Исупова.
Юрий чуть не забыл, что снаружи остался человек, благодаря которому удалось так удачно всплыть. Опираясь на шкафы, добрался до люка, оказавшегося теперь над головой, и открыл его. Тяжелая дверь распахнулась внутрь, чуть не зашибив Юрия. Свежий воздух моментально наполнил помещение отсека. Только сейчас люди поняли, чем они дышали все время, находясь взаперти. От наружного воздуха пьяняще кружилась голова. Дети смотрели на хмурое близкое небо в овальный проем и не могли понять, почему оно так выглядит.
Юрий подтянулся и выбрался наружу. Он посчитал, что Алексей ждет, когда ему помогут подняться на борт. Из соседнего люка вылез Кузьмин, из дальнего Шулятьев. Юрий знал, что увидит, но его товарищи видели картину нового мира впервые. На их лицах одновременно отображалось буря из множества эмоций: удивление, страх, растерянность, любопытство. От горизонта и до горизонта только черная вода, и очень близкое небо, угрюмо нависающее над ней. Капитан Кузьмин вертел головой, словно не верил тому, что видит. В глазах стояли слезы, подбородок трясся мелкой дрожью. Непонятно чем были вызваны его эмоции, радостью за то, что спасся он сам и семья, либо это была реакция на грандиозную картину катастрофы.
Юрий понял, почему Яцук распорядился открыть люки с их стороны. Пенал держался на воде неравномерно. Верхняя часть оказалась в воде. Нос перевешивал, скорее всего, из-за двух тяжелых дизельных генераторов. Юрий снова вспомнил про Исупова. Выбрался полностью наружу и прошелся до «низа», дна двенадцатого отсека. Алексея не было видно.
–Алексей! Исупов! – Крикнул Юрий в рупор сложенный из ладоней.
Никто не ответил. Привалов прошелся по еще не обсохшей поверхности пенала до кромки воды, начинающейся примерно в районе шестого отсека.
– Алексей! – Крикнул он.
– Алексей! – Тоже крикнул Кузьмин.
Сердце тревожно забилось. Радость всплытия могла омрачиться такой неприятной вещью, как смерть товарища. Юрий вернулся к задней части пенала, так как Исупов должен был находиться там. В воду свисали две грязных веревки. Их концы свободно болтались, без всякого натяжения.
Привалов резко обернулся и по его глазам, Федор понял, что случилась беда. Яцук обежал Привалова, нагнулся над краем пенала, дотянулся до веревок и подергал их. Ничего не говоря, спрыгнул в воду «щучкой». Его не было целую минуту. Наконец, он показался, отплевываясь и тяжело дыша. Ничего не говоря, он подплыл к краю. Юрий помог ему подняться.
– Я его просил привязаться, а он боялся. – Горестно произнес Яцук.
– Может быть, сам всплывет еще, если не успел зацепиться? – Предположил Привалов.
Федор посмотрел на часы.
– Запаса кислорода у него еще минут на десять.
Наружу вылезали члены экипажа плавучего пенала. Первой реакцией у каждого «новенького» было изумление видом бескрайней воды и низкого неба.
– Реально, библейский потоп. – Благоговея перед силами природы, произнес Довбыш. – Жалко родителей.
– Где-то должна быть земля обетованная, если по Библии. – Решил Стыдов.
– Да, блин, спасибо командованию, что придумало идею с ковчегом. – Кузьмин сел на металл, подложив под зад китель, и закурил. – Интересно, а с «девятки», «четверки» народ придумал всплыть, как мы, или сидят там, душатся?
– У них таких парней, как наш Федор и Алексей не было. – Искренне произнес Григорий. – Спасибо вам, мужики, за сообразительность.
Прошло десять минут. Алексей Исупов не показался. Зябкий ветер трепал легкую одежду. Скоро все промерзли, но уходить не собирались, ожидая чудо. Они имели право в него верить, потому что все, что они пережили и после чего остались живы, было именно чудом.
Прошло больше получаса. Уже никто не верил, что Алексею удалось спастись. В небе загрохотал гром. Темные тучи, наполненные внутренним светом, ожили, будто по ним пробежался вихрь.
– А что если опять? – Со страхом в голосе произнес Кузьмин. Под «опять» все поняли, что капитан говорит об урагане.
– Давайте, еще минут десять подождем. – Попросил Яцук, думая, что Кузьмин намекает на то, что пора убираться внутрь.
– Конечно. Ждем, сколько нужно, Федор.
Из люка показалась голова Чуркина, мелкого подвижного срочника. Привалов задержал на нем взгляд, потому что заметил в глазах солдата неадекватную искорку. Чуркин подтянулся и выбрался наружу. Взгляд его при этом стоял как у наркомана, а движения были механическими. Чуркин покрутился на горбу пенала и неожиданно сделал шаг в сторону. Он тут же поскользнулся на не обсохшем и грязном борту, шмякунлся на спину и съехал в воду.
– Твою мать! Дятел! – Привалов прыгнул в воду за солдатом.
Ледяная вода, как электрический разряд, «продернула» тело от пяток до затылка. Юрий замахал руками и сразу поймал за китель Чуркина. Они всплыли.
– Ты чего, бля, солдат, в воду полез? – Крикнул в упор на срочника Привалов. Взгляд солдата прояснился и в нем остался только страх.
– Я не помню…, я за семью подумал…, я жить не хочу без них. – Пролепетал рядовой, стуча от холода и нервной перегрузки, зубами.
Яцук бросил веревку в воду. Привалов подтолкнул срочника вперед и забрался за ним следом.
– Значит так, Николай. – Привалов скинул с себя верхнюю одежду и выжимал ее вместе со Стыдовым. – Теперь, мы твоя семья. Нету больше того, что мы знали, ни родителей наших, ни друзей, ни дома, ничего. Я не прошу тебя забыть, но свыкнуться с этой мыслью, что ничего не вернуть, надо. Обещаешь?
Чуркин качнул головой. Привалов не совсем поверил этому кивку. Он решил, что со срочниками надо будет провести беседу и чаще приглядывать.
Люди на пенале еще не были знакомы с повадками нового мира. Внезапно начавшийся ливень застал их врасплох. Небеса разверзлись и обрушили копившуюся влагу на людей, верящих в то, что их товарищ жив. Пришлось срочно прятаться и задраивать люки.
Юрий спустился в отсек и застал семью, спящую крепким сном. Видимо, переживания последних дней отняли силы не только у мужской части, но и у женщин и детей. Стыдовы тоже спали, между кроватей, подстелив под себя одежду, чтобы было не так жестко и холодно. Монотонный шум бьющего в железо дождя вводил в глубокий транс. Ему невозможно было сопротивляться. Юрий разобрал сумку, нашел в ней свой банный халат, поблагодарил про себя жену за хозяйственность, бросил его на холодный пол и свернувшись калачиком уснул сам.
Как ни странно, сон одолел всех. Виной ли тому был кислород, которого было в избытке, или же это было расслабление, после долгого пребывания в напряжении, или же это было и то и другое одновременно. Экипаж «ковчега» несколько часов просто дрых без задних ног. А когда проснулся, посвежевший и с новыми силами, почти всем показалось, что произошла перезагрузка, результатом которой стало полное принятие новой действительности. И как следствие этого принятия мозг уже думал, какие проблемы начать решать в первую очередь.
Привалов собрал офицеров, чтобы обсудить ближайшие планы. В качестве места для обсуждения они выбрали внешнюю сторону капсулы. Оделись теплее и выбрались наружу. Юрий вытащил на минутку своих детей, чтобы показать им, как сейчас выглядит то место, в которое они приехали три недели назад.
– Пап, это другое место. Это Черное море. – Простодушно решил Мишка. Мужики засмеялись от такого сравнения.
– А он прав, это же настоящее Черное море, гораздо чернее оригинала.
– Так как этого моря прежде не было, то твоему сыну можно придумать ему название.
– Чтобы отличать его от того Черного моря, можно назвать его Мишкино Черное море. Согласен? – Кузьмин посмотрел на сына Привалова.
Мальчонка засмущался.
– Ладно, идите к матери. – Юрий спустил их в люк Елене.
Супруга не стала выбираться наружу. Посмотрела из люка вокруг, покачала головой и скрылась.
– Как моя Машка, когда я неожиданно прихожу домой выпимши. – Описал реакцию Елены Григорий. – Покачает головой и молчит, до утра терпит.
– Так, ладно, забудем на время про лирику, подумаем о делах. – Юрий решил начать обсуждения насущных дел.
– Мужики, давайте помянем Алексея. Без него у нас могло ничего не получиться. – Предложил Яцук.
– Как?
– Минутой молчания, хотя бы.
Мужики замолчали. Вода билась борт и больше никаких звуков. Природа скорбела вместе с людьми, приумножив ее в миллионы раз.
– Царствие ему небесное. – Первым нарушил тишину Григорий.
– Пусть земля ему будет пухом. – Добавил Кузьмин.
– Прощай, друган. – Попрощался Яцук. Юрий выждал паузу.
– Как думаете, с чего начать? – Спросил он.
– По своей части, я думаю, что надо первым делом проверить радиостанцию. Может быть, остались еще кто-нибудь, всплыли, как мы? Потом, надо будет разобрать один генератор, скорее всего из первого отсека и перенести его в другой конец, для противовеса. Пенал не должен быть затопленным, иначе скоро начнет подтекать через люки, а нам этого не надо.
– Это реально протащить его через весь пенал? – Поинтересовался Юрий.
– Это тяжело, но выбросить его было бы неразумным.
– Он же будет мешать? Там у нас самый жилой отсек.
– Отсеки все равно придется перестраивать. Надо будет делать плоский пол и на него ставить те же шконки, шкафы. Лестницы теперь надо крепить иначе.
– Работы дохрена. – Григорий Стыдов представил, сколько всего надо было переделывать.
– Ну не сидеть же здесь и ждать, когда покажется берег? – Юрий Привалов считал, что их жизнь в пенале может затянуться еще надолго.
– Я считаю, что надо посчитать провизию, и сделать кого-то над ней главным. – Предложил Кузьмин. – Надо рассчитать норму и исходя из нее, предположить на какой срок нам хватит еды.
– Вот, золотые слова. – Похвалил его Привалов. – Неплохо бы какой-нибудь отсек переоборудовать в склад. Разобрать все шкафы, вынуть из них всю электронику и электрику, все равно пусками ракет мы уже не командуем, и забить их провизией.
– Я на всякий случай хотел поинтересоваться. – Осторожно спросил Стыдов. – В УКП стало холодно, стенки то железные, а вода ледяная, нельзя сделать какой- нибудь обогрев?
– Гриш, гипотетически можно конечно, вентиляция работает, только запасов солярки нам пополнить неоткуда. – Ответил Яцук. – Можно было бы в паре отсеков сделать какое-нибудь печное отопление, чтобы дети играли там. Вот только, что жечь?
– Ладно, мужики, мы уже лезем в дебри. Надо начинать с разборки генератора и переделки двенадцатого отсека. Бери Федор себе людей столько, сколько надо. – Привалов решительно встал. – На тебе генератор, а я начну разбирать двенадцатый. Да, еще, Андриян, – Привалов обратился к Кузьмину. – Назначь на наше судно, так сказать, смены вперед смотрящих из срочников и их сержанта. Караулить у них в крови.
– Хорошо. – Согласился Кузьмин. – А как вы думаете, нас будет куда-то нести, течением или ветром?
– А кто его знает? Мы начинающие мореходы, будем постигать науку сразу на практике. – Ответил Стыдов. – Нам бы парус или винт примастрячить, чтобы не болтаться в воде, как говно в проруби.
– А куда ты плыть собрался? – Насмешливо спросил Кузьмин.
– К суше, разумеется.
– И в какой она стороне?
– Все равно в какой, главное плыть.
– Я думаю, мужики, что вода будет сходить в Северный Ледовитый океан и нас потащит туда же. – Решил Привалов.
– Брр, в океан не хотелось бы, лучше на юга. – Запротестовал Шулятьев.
– Тогда надо было служить в западной части страны, там реки текут на юг. – Ответил ему Юрий. – Ладно, хватит гонять пустопорожние разговоры, принимаемся за дело. Раньше обустроимся, раньше в нормальный ритм войдем.
На сутки, пенал превратился в муравейник. Яцук запустил радиоприемник, когда-то работающий на кодированных волнах, а теперь, после доработки, способный ловить средние и длинные волны. На борту, с куском медной проволоки на штанге, стоял Довбыш и ловил волны. Эфир издавал одни помехи. Народ долго вслушивался в них, пытаясь распознать сквозь треск и свист человеческую речь, но напрасно. Надежды на то, что катастрофа случилась местами, не осталось никаких. Чтобы не тешить себя напрасными ожиданиями, теряя время, к приемнику прикрепили Довбыша и еще одного срочника Небогина. Они должны были регулярно проверять эфир.
Стыдовых и Приваловых расселили по соседним отсекам. В двенадцатом отсеке начался полный демонтаж всего. Так как этот отсек единственный был рассчитан на проживание, то в нем оказалось много мебели и коммуникаций. Привалов регулярно беспокоил Яцука, когда не понимал, как разобрать ту или иную часть обстановки отсека.
Туалетный модуль пришлось убрать наружу. Пользоваться унитазом оказалось невозможно. Он был ниже уровня воды и попытки использовать его могли привести к затоплению. Модуль полностью подняли наверх. Яцук пообещал сделать туалет на краю пенала. Пока же в туалет ходили в женские и мужские часы, чтобы не пересекаться. Из всех туалетных принадлежностей имелось только ведро на веревке, которым смывали свои экскременты. Это было ужасно неудобно, как в физиологическом, так и психологическом плане.
Детали генератора переносили по внутренним проходам до шестого отсека, первого незатопленного, потом по верху до двенадцатого. Тяжелый блок цилиндров дизельного двигателя и статор электромотора оказались большой проблемой. Протаскивать их через узкие люки между отсеками было невероятно тяжело. Яцук хотел выбросить их в воду, считая, что они вполне смогут обойтись одним генератором. Поразмыслив спокойно, все же решили оставить. Впереди была полная неизвестность, и лучше было не совершать скоропалительных решений, о которых в будущем можно было сильно пожалеть.
Пенал уравновесился, когда генераторы оказались в противоположных концах. Генератор во втором отсеке, открутили от пола и поставили, как положено, вертикально. Пока Юрий и товарищи прикрепляли мебель назад, к стенам, еще недавно бывшими полом и потолком, Яцук занимался туалетом. На борту пенала имелся сварочный аппарат. Федор сварил станину на самом краю пенала и поставил на нее туалетный модуль. У него не было задней стенки, но от лишних глаз все было закрыто. Народ, от нетерпения переминаясь с ноги на ногу, спешил опробовать санузел.
– Есть в этом некоторая эстетическая красота. – Признался Григорий. – Любуешься морем и справляешь нужду. Это тебе не в тесном толчке сидеть. Тут полет души.
Трое суток шла перестройка внутреннего пространства пенала. Семьи кочевали по отсекам, терпя неудобства. Частые и внезапные дожди научили людей быстро закрывать люки, а так же дали понять, что пресную воду можно не экономить. Из куска короба вентиляции сделали держатель для бутылок и воронку. За один ливень набиралось до половины всех емкостей.
Все продукты были собраны в первом отсеке, посчитаны и переписаны. Главным по кухне хотели назначить Привалову Елену, но Юрий категорически отказался. Это выглядело, будто вся власть собиралась в руках его семьи. Всякие кривотолки насчет этого могли зародить недоверие в коллективе. В таком ограниченном социуме, как пенал УКП здоровая психологическая обстановка была прежде всего. В итоге, распоряжаться запасами поставили жену капитана Кузьмина, Ольгу. По профессии она была бухгалтером, и учет уже въелся в ее подсознание. Ольга сразу сделала карандашом на стене таблицу расхода продуктов. При оговоренной норме потребления, их хватало на полтора месяца.
Этот срок решили считать максимальным, за который надо было придумать, чем кормиться дальше. Идей было совсем немного и все они заключались в том, чтобы случайно попасть куда-то, где можно будет поживиться.
– Послушайте. – Юрий как-то в разговоре с мужиками решил поделиться своей идеей. – Я подумал, что грязь, которая оседает на дно, в большом количестве состоит из органики.
– И что? – На лице Григория Стыдова появилось брезгливое выражение, потому что он сразу догадался, куда клонит Привалов.
– Мне интересно, можно ли из нее как-то экстрагировать органику, ну, что-то типа бульона?
– Я думаю, что в процентном отношении ее там ничтожно мало, чтобы извлекать. Представь, сколько энергии надо, чтобы нагреть ее, выварить. – Поделился соображениями Яцук. – Я даже не уверен, что мы ее выварим. Так, суп из грязи приготовим.
– Жиры можно растворителями извлекать, а потом перегонять, но для этого нужен сухой материал, содержащий жиры и чистый спирт или ацетон. – В разговор вступил Шулятьев. – У меня родители на маслоэкстракционном заводе работают. – Потом поправился. – Работали.
– Как все сложно-то. – Вздохнул Привалов. – Оказывается, наши знания были настолько узкими, что их осколков не хватит собрать в прежний сосуд.
– Это точно, деградация нам обеспечена. – Согласился Стыдов.
– Или голодная смерть.
– На этой оптимистической ноте, прошу разойтись по отсекам и свести счеты с жизнью. – Гоготнул Стыдов.
– Пусть бабы думают, чем мужиков кормить. – Сыронизировал Кузьмин.
– Они придумают только из того, что им принесут с охоты.
– Да, мы снова возвращаемся к пещерным временам, когда охота была актуальна. Только тогда люди знали, что есть мамонт, которого можно завалить, а мы и этого не знаем.
То ли несло пенал течением, то ли он стоял на месте, понять было невозможно. Волны бились о железо корпуса, когда налетал ветер. В это время внутри пенала становилось шумно и тревожно. После удара волной, гулко разбегающегося по корпусу, еще некоторое время слышался шорох поднимающихся к поверхности воздушных пузырей. С ветром начиналась и качка, усугубляющая морскую болезнь. К счастью, страдали ею немногие, и день ото дня у тех, кто мучился этим недугом, симптомы становились все слабее.
Освещением пользовались естественным, через люки. После заката на час включали по одной лампочке в каждом отсеке, чтобы успеть уложить детей спать и просто, чтобы у людей создавалась иллюзия прежнего быта. Всю ночь горела только одна лампа, которой пользовались снаружи. Вахта на верху велась круглосуточно. Днем ее несли срочники, а по ночам дежурили офицеры. Ночные смены, даже взрослым мужикам, не верящим во всякую мистическую дрянь, казались пугающими.
В густой непроглядной темноте существовал только круг света от фонаря, всего остального будто и не было, кроме звуков. Причем звуки были там, где не было света. Стоило только направить фонарь, туда, откуда послышался шум, как он сразу затихал и шумел уже с другой, темной стороны. Мистический феномен можно было объяснить неким расстройством психики, пытающейся справиться со страхом, вызванным слишком непривычными условиями.
Через неделю то ли плавания, то ли дрейфа на одном месте, Яцук поставил крест и на электрической лампе. Он рассчитал, что использовать светильник из солярки, намного выгоднее, чем освещать электрической лампочкой, а потом гонять прожорливый дизель, чтобы зарядить аккумулятор. Из небольшого термоса сделали светильник, с отражателем и стеклянным окошком, чтобы пламя не задувало ветром. Первая ночная смена с новым источником света досталась Стыдову. Лампа освещала намного хуже, чем электрическая.
– Я вообще смысла не вижу в таком освещении. – Поделился соображения Григорий. – Если на дороге появится препятствие, я даже в люк спрыгнуть не успею. А если нас качнет, то и воды хапнуть успеем через него.
К его соображениям прислушались, но ночные смены все равно отменили только через три ночи, пока каждый из старших офицеров на себе не испытал неэффективность «керосинки». Решено было, что с закупоренными люками плыть гораздо безопаснее. В итоге, дневную вахту оставили за срочниками, а ночную несли офицеры, но внутри «ковчега». Привалов, по аналогии с подводной лодкой, придумал название для ночной смены. Он называл их «акустиками», по причине того, что они должны были прислушиваться к тому, что происходит за бортом.
На десятую ночь, во время смены Стыдова, пенал налетел на какой-то металлический предмет. Душераздирающий скрежет по левому борту с полминуты пугал обитателей пенала. Девчонки Привалова проснулись и заплакали. Мишка заткнул уши и загудел. Юрий, накинул китель и бросился в седьмой отсек, где проходило дежурство. Стыдов был удивлен и напуган не меньше остальных.
– Без понятия, что это? – Ответил он на молчаливый вопрос Привалова. – Могу только сказать, что мы все-таки плывем.
– Замечательное наблюдение. – Юрий разжег дизельную лампу. – Пойду, гляну.
– Отплыли уже далеко, не увидишь.
– Посмотрим.
Юрий откинул крышку люка и ставшим уже привычным движением выбрался наружу. Григорий подал ему фонарь. Вокруг «лодки» висела кромешная тьма. Никакого предмета, напугавшего людей не было видно ни по левому, ни по правому борту. Тьма и волны. Юрий пригляделся к волнам. Почему-то они показались ему не такими, как обычно. Они были мельче и закручивались как на реке, мелкими водоворотами.
– Что там? – Спросил Григорий из отсека.
– Я не уверен, но мне кажется, что мы попали в поток.
Пенал слегка качало, но никакого ветра не было и в помине. Это еще больше убедило Юрия в том, что их захватило какое-то течение. Повлиять на него у людей не было никакой возможности, поэтому он счел самым разумным, закупорить все люки и ждать, куда вынесет их нелегкая.
До утра больше никаких эксцессов не произошло. Как только прозвонил будильник, Юрий оделся и выбрался наружу. Небо слегка посерело, но видимость улучшилась серьезно. На первый взгляд, ничего не изменилось. Черная вода со всех сторон, как и прежде, но только корпус пенала не лежал безмятежно на ней, а клевал торцами и колыхался с боку на бок.
Теперь Юрий убедился в том, что их несет поток, неизвестно куда, и непонятно как сформировавшийся среди безграничного океана. Впрочем, в этой катастрофе все было непонятно, начиная с ураганного ветра, зародившегося неизвестным образом и заканчивая потопом. Привалова одолевало чувство, что природа решила избавиться от человека, и всего, что он создал. Стопроцентной зачистки не получилось, но и потоп мог быть не последним оружием.
На палубу выбрался заспанный Яцук.
– Чего новенького? – Зевая, спросил он.
– Да вот, течением нас куда-то несет. – Юрий показал на конец пенала, который в этот момент почти опустился в воду до туалета.
– Да, ладно? – Сон сразу сошел с его лица. – Какой тут поток-то, везде вода?
Как и всякому сухопутному человеку, водная стихия представлялась ему чем-то однородным.
– И среди воды бывают течения. Я еще ночью заметил, что пенал раскачивается без ветра.
Яцук не поверил на слово. Побегал по корпусу, чтобы убедиться в том, что они на самом деле попали в течение. Небо светлело, открывая новые подробности. Из утренней мглы проступил кусок суши, до катастрофы бывший возвышенностью. Имея неподвижный ориентир можно было точно определить, движется «лодка» или нет, и с какой скоростью. Пенал не просто двигался, он вертелся, как щепка в весеннем ручье.
– Скажи, Юрий, как матрос матросу, ты можешь сказать, куда нас несет? Ты умеешь ориентироваться на местности? – Провожая глазами остров, спросил Яцук.
– Мох на деревьях растет на северной стороне, Полярная звезда указывает на север, и…, и, снег, кажется, на южной стороне оврага тает медленнее, чем на северной. – Юрий шутил, но он на самом деле знал только эти способы разобраться со сторонами света.
– Еще совсем недавно мы могли сами уничтожить мир, а теперь вынуждены пассивно полагаться на божье провидение.
– Расплата за самонадеянность.
– Наверное. А по иронии судьбы, выжили мы, те, ради кого весь этот бедлам и начинался. Зачем? Искупить вину?
– Ну, Федя, это не точно. Мы выжили, потому что у нас было хорошее укрытие. Неизвестно еще скольким повезло? Представь себе, если штаб армии смог пережить катастрофу в своем «бугре»? Это же сотни человек, популяция, да еще и с семьями?
– Кстати, штаб от нас в какой стороне?
– На запад.
– Черт! Было бы здорово пристать к «бугру», сказать спасибо Калюжному.
В шестом отсеке упал вниз люк, и из него появилась голова Кузьмина. Он успел увидеть тающие во мгле очертания острова.
– Мы плывем, или вода спадает? – Удивленно спросил он.
– Мы плывем, потому что вода спадает. – Ответил ему Яцук.
– Куда?
– Я могу указать только направление пальцем. – Федор вытянул руку. – Туда.
– Ха-ха, чувство юмора – хороший показатель эмоционального здоровья. – Кузьмин выбрался наружу. – Так моя Олечка говорит.
Капитан охнул, на секунду исчез из виду и резким толчком сделал «выход силой», выбравшись наружу.
– С бодрым утром. – Поприветствовал его Привалов.
– С бодрым. А чего, Федор, может быть, ты какой-нибудь винт к нашему ковчегу приделаешь?
Федор цыкнул сквозь зубы.
– Во-первых, я этого себе даже не представляю, во-вторых, у нас будет меньше суток, чтобы он нас куда-нибудь привел.
– Солярку лучше поберечь, Андриян, а мы и так плывем. Как сказал кот Алисе, если тебе все равно куда попасть, то тебе все равно в какую сторону плыть.
Кузьмин многозначительно закивал головой, делая вид, что знает, откуда эта цитата. Привалов хотел еще пошутить, но его отвлек шум струящейся воды. Он обернулся на звук и увидел прямо по курсу перекатывающиеся пороги. Ему, и все, кто находился снаружи стало понятно, что впереди мель, и чем она могла грозить их цилиндрическому убежищу.
Мель! – Крикнул Привалов, указывая на нее рукой. – Внутрь, быстро! – И первым запрыгнул в люк.
