Линкор «Суворов»
Час спустя
– Нет, ты представляешь – она меня отшила! – горю Вассермана не было предела. – Два часа я перед ней хвост распускал, а потом она вежливо попрощалась – и все!
– И пришлось тебе ночь провести в одиночестве, – хмыкнул Александров. – Какая трагедия…
– Злой ты, Володь, – печально вздохнул профессор. – Бесчувственный.
– Какой уж есть. Ладно, отставить лирику. Что у тебя с кораблем?
– Через неделю ходовые, – пожал плечами Вассерман.
– Это я и без тебя знаю. Ты мне скажи лучше, что он собой представляет. Твои первые впечатления.
– Хороший корабль. Большой. Крепкий… На таком можно наворотить дел.
– Это хорошо. В общем, давай, осваивайся. Максимум через две недели он должен быть готов к походу.
– Ты с ума сошел? – выпучился на него друг. – Это же…
– Я все знаю.
– Все? Сколько ангелов можно разместить на кончике иглы?
– Семь. Расчеты делались многими, результат один. Еще вопросы?
– Э-э-э…
– Тогда почему ты еще здесь? Все, бегом, бегом! Через две недели – и чтоб никаких накладок.
Вассерман вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, что в его исполнении означало крайнюю степень обиды. Ничего, кому сейчас легко… И потом, уж кто-кто, а он точно справится. Конечно, подготовить корабль за две недели невозможно даже теоретически, но… Адмирал слишком хорошо знал своего друга, а потому не волновался. Справится – или он не еврей?
Откровенно говоря, куда больше его интересовало то, что сказал вчера Устинов. Интересно только, правду, или… Или то, что считает правдой. Маршал не врал, уж в этом Александров не сомневался, но по факту это значило лишь, что Устинов верил в то, что говорил. А говорил он, надо сказать, очень неоднозначные вещи.
Да уж, это надо было видеть. Маршал, вальяжно раскинувшийся в кресле, вещал. Не говорил, а именно вещал, с осознанием важности ситуации и своего места в ней. И, честно говоря, уже за одно самомнение его хотелось пришибить, вне зависимости от того, правду он говорил или не очень.
– …Поверь, Володя, странного тебе приходилось видеть в этой жизни очень много, просто ты на кое-какие нюансы внимания не обращал. Ведь привычное с детства странным не кажется, так?
– Ну… так.
– А тебе вот сейчас, с высоты прожитых лет, не кажется необычным, что ты ничем не болел? Вообще ничем, даже простудой. В первый раз обратился к врачу в семнадцать лет, с переломом. Который за месяц зажил, все врачи обалдели. Царапины, ушибы, порезы – все как на собаке. И это притом, что дети, жившие вроде бы куда лучше, месяцами валяются в постелях из-за какой-нибудь паршивой ангины. Тебе с одинаковой легкостью давались прикладные виды спорта, в шестнадцать лет – чемпион города по рукопашному бою, мастер спорта по боксу, разряды по бегу, стрельбе, плаванию… Математические способности заметно выше средних, прикладная психология… Ну, эти нюансы выяснились уже позже, когда ты перестал водку пить и трясти кошельки в подворотне, а занялся делом. В смысле, в армию пошел. Ну и еще куча мелочей. Ничего странного не видишь, а?
– Наверно, я такой удачливый, гены хорошо сложились.
– Гены, говоришь? Это точно. Вместе с чебурашками. Только не сложились, а сложили. Теперь слушай меня внимательно и готовься к тому, что становишься одним из важнейших секретоносителей на планете.
Рассказывал он долго, самую малость занудно, однако притом дельно. Волосы от его рассказа дыбом, правда, не вставали, но интерес все равно имелся. Особенно учитывая тот факт, что история касалась Александрова напрямую. И если все же сказанное Устиновым правда, то на скучную жизнь рассчитывать точно не приходится.
Много лет назад, вскоре после того, как эскадра на орбите убедила правительство Урала в том, что когда Конфедерация чего-то хочет, с ней лучше соглашаться, было принято решение, состоящее, по сути, из трех пунктов:
1. Найти способ вернуть себе независимость.
2. Отделиться от Конфедерации.
3. Отомстить.
Решение приняли не парламентские говоруны, а серьезные, деятельные люди, от которых и впрямь многое зависело. И неспешно и обстоятельно они начали претворять в жизнь план, рассчитанный на столетия работы десятков поколений. Начали, зная, что ни сами они, ни, возможно, даже их потомки не увидят результата. Однако процесс шел, и даже в самые трудные годы на его реализацию находились и силы, и средства. И люди, готовые пожертвовать собой ради будущего.
Работа велась сразу по нескольким направлениям. Развивались научная и индустриальная базы. Ну, это можно было не объяснять – вон на орбите какие верфи, линкоры себе равных не имеют, да и шахты с заводами не простаивают. А благодаря тому, что конкуренция между участвующими в деле промышленниками была чисто номинальная, лишь бы антимонопольные службы не придирались, обеспечивалась стабильность развития. По некоторым обмолвкам маршала Александр сделал вывод: и Коломиец, и Берг, и Громова, еще многие в деле.
То же и с финансами, правда, не столь глобально. Империи Гуттенберга, Аванесяна и еще куча народу помельче к освободительному процессу отношения не имели. Зато, плавая на поверхности вяло кипящего котла под названием Урал подобно грязной пене, они неплохо отвлекали на себя внимание. Равно как и их хозяева в Верховном Совете, даже не подозревающие, что основная их роль не управление планетой, а создание дымовой завесы.
Смешно, ни Гуттенберги, ни Аванесяны так и не поняли, что к чему, их мозги, заточенные под деньги, не смогли понять, что главное все же люди. Они плели интриги, не подозревая даже, что над ними втихую посмеиваются, и упорно пытались пробиться в правительство, каждый раз не добирая совсем немного голосов. Ровно столько, чтобы не потерять вкус к процессу и продолжать бесплодное карабканье на политический Олимп. Они считали себя вершителями судеб… Зря! Имелись мощные финансово-инвестиционные учреждения и без них. Ворочали они, может, и не столь глобальными суммами, но, опять же, соединенные в единую сеть, обеспечивали друг другу финансовую устойчивость, а проекту отделения от Конфедерации необходимые деньги.
Третьим направлением было патриотическое воспитание молодежи. Аккуратное, без лишних загибов, но формирующее устойчивое на протяжении многих поколений мировоззрение. Не зря, ох, не зря девять из десяти выпускников школ относились к Конфедерации без ненависти, но с легким презрением и пренебрежением, не считая себя чем-то ей обязанными. Плюс патриотические клубы физической и технической направленности, обеспечивающие вроде бы частную, но по военным лекалам скроенную подготовку будущих солдат, водителей, танкистов, пилотов…
На это же направление работало министерство внутренних дел и контрразведка, подчиняющаяся непосредственно правительству планеты. Все это обеспечивало проекту солидную точку опоры, а конспирация была на уровне. По сути, в нюансы на всей планете было посвящено около десятка человек, остальные – просто исполнители, знающие, что работают на благо родной планеты, и не слишком задумывающиеся о нюансах. Каждый солдат должен знать свой маневр – и не более того, и в нюансы отношений провинции и центра не лезть – чревато.
Такой подход давал определенный эффект, и, хотя в Конфедерации наверняка имелись спецы, догадывающиеся о чем-то, раскопать подноготную процесса и выйти на что-то большее, чем вяло тлеющий стихийный сепаратизм им, похоже, так и не удалось. Во всяком случае, масштабов процесса они себе точно не представляли. И пятая колонна, все эти диссиденты, которые сиденты, отсиденты, пересиденты и прочая мутная пленка, на этот раз помочь шпионам Конфедерации ничем не могла.
Ну и последним и по значимости, и по масштабам направлением стали перспективные исследования на нестандартных подходах. Вот так вот оно косолапо называлось, финансировалось по остаточному принципу и велось, по сути, группой энтузиастов. Нет, ну, в самом деле, сверхмощные орудия линкоров или боевые вирусы – это логично и понятно. А вот околофилософские мудрствования и безумные теории – так, мракобесие. И, тем не менее, однажды вечные бородатые мальчики сумели выдать результат. Во всяком случае, в теории.
Добились его те, кто не тратил время на создание генераторов совести (а что, повесь такую штуку на орбите и жди, пока оккупанты сами каяться прибегут) или клонов, которыми можно подменить вражеских политиков. Выхлоп дала совсем иная тематика, старая, как мир, но до сих пор не реализованная. Проще говоря, эти умники создавали идеального солдата. Не гору искусственных мышц с внешностью обезьяны, а универсала, внешне не отличающегося от обычного человека, но способного на большее. И работали они столь лихо, что процесс вышел-таки из стадии теории и получил шанс на материальную реализацию.
– Они были собраны, как детский конструктор, понимаешь? Их ДНК склеили из кусочков, убрав все лишнее, и рассчитывали получить на выходе идеального солдата, но никто почему-то не проявлял никаких признаков гениальности. Обычные пацаны и девчонки, шкодничающие вместе со сверстниками. Эксперимент признали неудачным, на них махнули рукой – и вдруг, по прошествии кучи лет обычный, ничем особенным раньше себя не проявивший офицер, а позже адмирал чуть выше среднего уровня превращается в непобедимого флотоводца! Как ты думаешь, от чего?
– Я?
– Смешно, но не ты. Твой отец. Эксперимент дал выход лишь во втором поколении и только на тебе. Твои родные – абсолютно нормальные, без особых талантов люди. Что-то профессора там перемудрили. А главное, неизвестно теперь, сколько вас таких. Я знаю про двоих.
– Кто второй?
– А ты не догадываешься?
– Даже кандидатов не вижу.
– Девчонка, сумевшая на ровном месте разработать операцию, до которой не додумались профессиональные штабные офицеры. Ничего не напоминает?
– Николаева?
– Угу. А ты думаешь, почему она в аналитический центр попала? Может, есть и еще кто-то, но сейчас у нас нарисовалась большая проблема. Мы не знаем, кто.
– Поясните, маршал.
– Да все просто. Проект тогда признали неудачным, группу расформировали, ее участников давно уже нет в живых. Приходится восстанавливать информацию по архивам и записям, отнюдь не самым точным. Но сейчас главное не это. Главное, мы имеем как минимум одного, а может, и двоих уникальных флотоводцев. Универсальные солдаты из вас не получились, а вот флотоводец на голову выше любого, состоящего на службе Конфедерации, у нас теперь есть. Так что радуйтесь, вы – сверхоружие родной планеты. Вот только, появляется у меня опасение, что не мы одни такие умные.
– Конфедераты?
– Восточники. Я тщательно просмотрел твой доклад, собрал все данные, до которых смог дотянуться. Мало, конечно, безобразно мало, но пищу для размышления дают. Очень похоже, адмирал Эй Касиваги создавался по одной с тобой методике.
– Чтоб восточники имели технологии, равные нашим? Не верится что-то.
– Придется поверить, – в голосе маршала лязгнула сталь. – Слишком уж многое на это указывает. И еще, его брат был командиром авианосца «Пекин». В лагере он покончил с собой. Не вынесла душа самурая… Так что, если я прав, у твоего главного противника есть за что нас всех ненавидеть. Вернее, будет, когда узнает.
Вот такая интересная информация. Поражали в ней прежде всего масштабы процесса и тот факт, что люди так ни о чем и не догадались – хотя почему бы и нет? Параноик – это оптимист, который верит в то, что есть ещё на свете умные люди, способные устроить более-менее приличный заговор. А на Урале процент параноиков невелик. Особенно среди тех, чье слово хоть что-либо значит. Стало быть…
Сигнал вызова отвлек адмирала от мрачных мыслей, но вызвал раздражение. В самом-то деле, день не то чтобы расписан, но он никого не ждет. Линкор ставится на ремонт, штаб временно перебирается на планету, беготни предостаточно. И кого, спрашивается, принесло?
Как оказалось, не принесло. Внешний вызов с планеты. О том, чтобы их запретить, Александров банально позабыл. А с другой стороны, гражданских и окологражданских, знающих, как связаться с его личным штабом, можно пересчитать по пальцам рук, ноги не задействуя. Ну, почти. И практически все они могли связаться с ним лично. В общем, остается всего два кандидата, и… Опа! А вот и не угадал.
– Здравствуйте, Ирина Сергеевна. Чем могу служить?
Вот так, по уральскому этикету, сильно отличающемуся от принятого на большинстве планет Конфедерации, в подобной ситуации первым приветствует даму мужчина. Даже если это она хочет с ним пообщаться. Собеседница вежливо кивнула:
– Здравствуйте, Владимир Семенович. Спасибо, что нашли время…
– Не очень много, Ирина Сергеевна, увы.
– Можно просто Ирина.
Согласно все тому же неписаному этикету, мужчина должен в ответ также разрешить обращаться к нему по имени, однако этого Александров делать не стал. Во-первых, он вдвое старше, а во-вторых, она его подчиненная, хотя, похоже, так до конца этого и не осознала. Все еще думает, что отчитывается исключительно перед Устиновым, и в субординации так и не разобралась. Х-хе, даже если она искусственно сконструированный флотоводец экстра-класса, человеком Николаева так и осталась гражданским. Во всяком случае, пока. Поэтому он банально проигнорировал последнюю фразу и поинтересовался:
– У вас, я так понимаю, ко мне дело?
– Да, только оно, – девушка на миг замялась, подбирая слова, – конфиденциальное.
– Тогда не здесь и не сейчас. При должной сноровке прослушать можно любую связь, даже самую защищенную. Во всяком случае, по две-три атаки на эту линию фиксируются каждый день, и нет никакой гарантии, что удалось отследить и блокировать все.
– Я понимаю. В таком случае… Не согласитесь ли вы со мной встретиться?
Последние слова дались ей почему-то через силу. Ну, ее дело, ее вопрос. Откровенно говоря, в свете последней информации Александров был совсем не против встречи. Хотелось, так сказать, взглянуть на даму свежим взглядом. Но и заинтересованность показывать не следовало, поэтому адмирал лишь пожал плечами:
– Я так понимаю, вы не хотите встречаться официально?
– Да.
– Хорошо. Сегодня у меня времени просто нет, поэтому давайте завтра. Лучше всего вечером.
– Где?
– Гм… Сказал бы у меня – было бы проще всего, там хорошая защита. Но – не поймут-с, – судя по легкой улыбке, пошловатый армейский юмор девушка понимала. – В таком случае, я завтра сам с вами свяжусь. Договорились?
– Да, спасибо.
Еще пара вежливо-нейтральных фраз, и разговор закончился. Адмирал потер рукой зазудевший вдруг лоб. Ну, что тут сказать… Какая блажь девчонке в голову влетела, совершенно непонятно, да и черт с ней. Главное, польза от разговора уже имелась, как минимум, от тупых мыслей отвлекся. Адмирал с тоской взглянул на валяющиеся то здесь, то там документы. Все секретные, блин, придется самому… И, вздохнув, он вернулся к плодотворной работе по разбору авгиевых конюшен – времени оставалось не так и много.
