Глава 2
Это задание было совсем другим. Близко к дому. Так близко, что, можно сказать, дома: прямо здесь, в Вашингтоне, округ Колумбия.
После смерти Халида бен Талала прошло почти три месяца. За это время Роби никого не убил; необычно долгий период бездействия, но он был не в претензии. Он совершал прогулки, читал книги, ходил по ресторанам. Словом, жил нормальной жизнью.
Но вот появилась флешка, и нормальная жизнь кончилась. Роби вновь стал под ружье. Это задание он получил два дня назад. Времени на подготовку немного, но флешка утверждала, что задание срочное. Флешка диктовала, Роби выполнял.
Он сидел в кресле в своей гостиной, в руке — чашка кофе. Было раннее утро, но он не спал. Чем ближе каждое следующее задание, тем труднее ему заснуть. Так было всегда — не столько от нервозности, сколько от желания как можно лучше подготовиться.
В период вынужденного бездействия Роби старался как можно больше общаться с людьми. Он даже принял приглашение своего соседа на неформальную вечеринку, где тот познакомил его со своими друзьями. Но внимание Роби немедленно сосредоточилось на одной молодой женщине, которая тоже жила в их доме. Она поселилась здесь недавно, и каждый день ездила на работу в Белый дом на велосипеде — выезжала очень рано, часа в четыре утра. Роби знал, где она работает, потому что получил ее характеристику. А что она уезжает так рано — потому что часто смотрел на нее в глазок собственной входной двери.
Она была моложе Роби, красивая, умная, по крайней мере, насколько он мог видеть. На этой вечеринке она была в короткой черной юбке и белой блузке, волосы зачесаны назад и завязаны в конский хвост. Она то и дело поглядывала на Роби, и он подумал, не подойти ли к ней. Но не подошел. Потому что — зачем?
В отведенные ему новым заданием жесткие сроки Роби провел разведку и продолжал отрабатывать разные варианты развития событий, что было технически трудно. Ему не нравилось это задание. Но не он его придумал. Местоположение объекта не предполагало использования ни самолета, ни поезда. Да и сам объект был не такой, как всегда. И это нехорошо.
Иногда он уничтожал людей, которые несли угрозу всему миру, а иногда он просто решал проблему. Кто является объектом, определяли его работодатели. После этого мир становился лучше — и это оправдывало все.
У агентства, где работал Роби, была совершенно определенная позиция по отношению к оперативникам, схваченным во время выполнения задания. Никто никогда не признал бы, что Роби работает на Соединенные Штаты. Чтобы спасти его, не предпринималось бы никаких шагов. Поэтому перед каждым заданием Роби продумывал план ухода, известный ему одному, на случай, если операция пойдет неправильно. Он еще ни разу не воспользовался таким запасным планом. Пока.
Роби обвел взглядом свое жилье. Уже четыре года он здесь, и ему здесь, в общем, нравится. Рестораны в шаговой доступности. Роби часто ел в ресторанах. Он любил сидеть за столиком и смотреть на окружающих. Это был его способ изучать людей. Поэтому он был еще жив. Он читал человека, как открытую книгу, иногда ему хватало нескольких секунд, чтобы раскусить его.
В коридоре хлопнула дверь. Он шагнул к глазку и увидел, как женщина, которая работает в Белом доме, выводит в коридор свой велосипед. На ее почтовом ящике значилось: Э. Ламберт. «Э» — это Энн. Мысленно он обращался к ней «Э». Ей было около тридцати — высокая, с длинными светлыми волосами, тоненькая.
Роби подошел к окну, выходящему на улицу. Через минуту она вышла из дома и уехала. На часах — половина пятого утра.
Он лег в постель. Надо поспать. Предстоящая ночь будет напряженной. И совсем другой.
Роби был в подвальном гимнастическом зале своего дома. Было почти девять вечера, но для живущих в доме зал был открыт круглосуточно. Он висел на турнике, делая упражнения для мышц брюшного пресса. У Роби было идеальное тело, но футболки он не снимал. Никто никогда не видел «кубиков» на его животе.
Он подтягивался на турнике, когда дверь открылась. Э. Ламберт во все глаза уставилась на него. Потом прошла в угол и, скрестив ноги, уселась на коврик.
Роби легко соскочил на пол, подхватил полотенце и вытер лицо.
— Кажется, вы единственный, кто пользуется этим залом, — сказала она.
На ней были джинсы в облипку и футболка. Пистолет не спрячешь. Роби первым делом смотрел на это.
— Вы вот тоже пришли, — возразил он.
— Я — не заниматься.
— Тогда зачем же?
— На работе выдался тяжелый день. Хочу остыть.
Он оглядел довольно тесное, плохо освещенное помещение. Пахло потом и плесенью.
— Для остывания есть места и получше этого, — сказал он.
— Я не ожидала, что здесь будет кто-то еще, — ответила она.
— Разве что я, да? Ваши же слова, что я один пользуюсь этим залом.
— Я так сказала, потому что увидела вас сейчас. Раньше я вас здесь не видела, да и вообще никого не видела.
Он знал ответ, но все же спросил:
— Значит, на работе тяжелый день. Где же вы работаете?
— В Белом доме. А вы?
— Занимаюсь инвестициями.
Она поднялась и сказала:
— Энни. Энни Ламберт.
Они пожали друг другу руки. Пальцы у нее были длинные, гибкие.
— А у вас есть имя? — спросила она.
— Уилл Роби. Может быть, как-нибудь сходим куда-нибудь выпить? — Роби не понимал, каким образом с губ его слетели эти слова.
— Что ж, — спокойно сказала она. — Заманчиво.
— Спокойной ночи, — сказал Роби. — Остывайте.
Он закрыл за собой дверь и на лифте поднялся на свой этаж. И немедленно сделал телефонный звонок. Обо всех таких контактах следовало докладывать. Роби не считал, что Энни Ламберт вызывает какое-либо беспокойство, но правила были четкие и недвусмысленные. Зачастую дружелюбно настроенные люди представляют собой потенциальную угрозу.
Я живу в совершенно ненормальном мире. Но нет такого правила в уставе агентства, которое запрещало бы с кем-нибудь выпить.
Он вышел из дома и перешел улицу. Из высотного здания на противоположной стороне его дом просматривался великолепно. Роби вынул из кармана ключ от квартиры на пятом этаже. В углу передней там стояло оптическое устройство для наблюдения из числа самых новых, самых современных. Роби включил его и направил на свой дом.
Вот его лестничная площадка, на ней три двери. Свет включен. Вот открывается дверь квартиры Энни Ламберт. Она заходит в кухню, открывает холодильник, вынимает банку диетической кока-колы. Идет по коридору дальше. Перед тем как уйти в спальню, стаскивает джинсы и бросает их в корзину для грязного белья.
Роби выключил устройство для наблюдения. Эта штука стоит почти пятьдесят тысяч, и нечего ею пользоваться для жалкого подглядывания.
Он вернулся домой, принял душ, надел чистую одежду. Взял оружие. Пора идти работать.
Еще одна приемная семья, в которой она не хочет оставаться. Сколько их уже было? Пять? Шесть? Десять?
Она послушала, как внизу женщина и мужчина орут друг на друга. Ее опекуны. Это уже не шутки, думала она. Это преступление. Дети проходят через их дом чередой, и всех они превращают в воров-карманников и распространителей наркотиков.
Но сегодня она проводит в этом доме последний вечер. В спальне вместе с ней было еще двое детей, младше ее, и ей боязно было оставлять их.
Она посадила их на кровать.
— Я сообщу службе опеки, что здесь происходит. Понятно? И вас заберут отсюда. Скоро.
— А ты не можешь взять нас с собой, Джули? — со слезами в голосе сказала девочка.
— Не могу, хотя очень хотела бы. Но отсюда я вас вытащу, обещаю.
Мальчик сказал:
— Тебе не поверят.
— Поверят. У меня есть доказательства.
Она обняла их, открыла окно, вылезла и убежала в темноту. Я иду домой.
Дом был даже меньше, чем тот, из которого она сбежала. Она ехала на метро, потом на автобусе, потом шла пешком. По пути поднялась по ступенькам какого-то государственного учреждения и бросила в почтовый ящик письмо, адресованное женщине, которая занималась распределением детей по опекунам. Это была милая женщина, она хотела как лучше, но слишком уж много у нее было детей, которые никому не нужны. В конверт было вложено фото, на котором ее опекуны сидели на диване с отупевшими лицами, отчетливо были видны трубки с крэком и кучки таблеток перед ними. Если это не поможет, подумала она, то ничего уже не поможет.
Она добралась до дома через час. Открыла заднюю дверь ключом, который хранила в ботинке. Щелкнула выключателем, но свет не загорелся. Это ее не удивило. Значит, счет за электричество не оплачен. В окна лился лунный свет, и она поднялась в свою комнату на втором этаже.
Комната не изменилась. Гитара, нотные листы, книги, журналы, одежда — все валялось в беспорядке. Она решила родители не убрали ее комнату, потому что знали: она вернется.
Для большинства людей ее родители были просто жалкие неудачники и наркоманы. Но это ведь ее родители. Они любят ее. И она их любит. Она хочет о них заботиться. В свои четырнадцать лет она сама себе была и мама, и папа. Но это ничего. К тому же сейчас стало получше. Отец работает грузчиком, а мама — официанткой. Да, это правда, ее родители — бывшие наркоманы, но каждый день они встают и идут на работу. Именно из-за наркотиков городские власти сочли, что они не могут должным образом заботиться о ней.
Но это все в прошлом. Теперь она вернулась домой.
Она дотронулась до записки от мамы, присланной ей в школу. Родители решили переехать и начать новую жизнь, они хотели, чтобы их единственный ребенок был с ними. Джули давно так не волновалась. Она еще раз перечитала записку. Единственное, что ее беспокоило, это изложенный мамой запасной план, на случай, если родителям не удастся встретиться со своей дочерью. В конверт были вложены деньги — если придется воспользоваться запасным планом. Но сейчас-то уже понятно, что родители с ней встретятся.
Она начала собирать свои вещи — и вдруг перестала. Она услышала шум. Должно быть, родители пришли домой.
Потом она услышала такое, что вытеснило все остальные мысли. Мужской голос. Недовольный. Он спрашивал отца, что ему известно. Что ему рассказали.
Отец стонал, словно его били. Мать просила этого мужчину оставить их в покое.
Джули, дрожа, на цыпочках стала спускаться по лестнице. У нее не было мобильного телефона, чтобы позвонить в полицию.
Услышав выстрел, она побежала вниз. И увидела, что отец сползает по стене. Мужчина направлял на него пистолет, а по груди у него расплывалось темное пятно. Он упал на пол.
Тут мужчина увидел ее. И перевел пистолет на нее.
— Нет! — вскрикнула мама. — Она ничего не знает. — И она ударила его под коленки, и он упал, а пистолет отлетел в сторону.
— Беги, детка, беги! — крикнула ей мама.
— Мама, что про…
— Беги! Быстрее! — снова закричала мама.
Она рванула вверх по лестнице, а мужчина тем временем встал на ноги и с сокрушительной силой ударил маму по голове. Она схватила рюкзачок, подбежала к окну и вылезла так быстро, что руки разжались и последние шесть футов она падала. Поднялась, побежала прочь, а из дома донесся звук второго выстрела.
Когда стрелявший вышел из дома, девочки не было видно. Он остановился, прислушался. Услышал отдаленный топот. И не торопясь пошел на запад.
Роби стоял перед многоквартирным домом. Консьержа не было. Двери заперты, чтобы войти, нужно вставить карточку. Карточка у него была.
Досье на сегодняшний объект было короткое. Чернокожая женщина, тридцать пять лет. Фотография, адрес. Ему не сообщили конкретной причины, почему она должна умереть — только то, что она связана с террористической организацией. Члены террористических сетей просачиваются повсюду. А она, по-видимому, из их числа. В любом случае, причина, по которой она должна умереть, выше уровня его зарплаты.
Роби без затруднений убивал хозяев наркокартелей и шейхов, страдающих манией величия. Но сейчас он был в затруднении. Он сунул руку в перчатке в карман и коснулся пистолета. Обычно это его успокаивало.
Сейчас — нет.
Она будет в постели. В квартире выключен свет. В такой час она будет спать. Что ж, по крайней мере ничего не почувствует.
Роби вставил карточку, и дверь щелкнула, открываясь. На нем была толстовка с капюшоном; он накинул капюшон на голову. Он направился к лестничной клетке. На четвертом этаже вышел на площадку и закрыл за собой дверь. Ему нужна была квартира 404. Замок был сложный — у его ушло целых полминуты, чтобы с ним справиться посредством двух тонких металлических полосок. В квартире он надел очки ночного видения и обвел взглядом небольшую гостиную. В углу — детский манеж. К стенам пришпилены листы бумаги. На одном детской рукой выведено: «Я», потом условное сердце, потом «маму». В другом углу громоздились игрушки. Роби остановился. Мне придется убить молодую мать?
В наушниках раздался голос: «Иди в спальню».
Еще одно отличие сегодняшней ночи: ему пришлось надеть микрокамеру с обратной связью, которая передавала онлайн-видео, и наушник-«капельку», через который им руководили.
Роби помедлил перед закрытой дверью в спальню. Из-за двери доносилось тихое дыхание. Он открыл дверь и вошел.
Кровать стояла у окна. Было темно, но Роби увидел, что она там лежит. Он вынул из кармана «глок» и шагнул вперед. Роби решил, что сегодня сделает смертельный выстрел с нескольких футов. Стрелять будет в сердце, и второй, контрольный, выстрел тоже будет в сердце. Кровотечение минимальное. Быстро, чисто.
Она лежала на спине. Он прицелился ей в сердце. Но вдруг…
Рядом с ней Роби увидел какой-то горбик, укутанный одеялами. Из-под одеял высунулась кудрявая головка.
«Стреляй», — прозвучало у него в ухе.
Роби не выстрелил, но, должно быть, издал какой-то звук. Мальчик широко раскрытыми глазами смотрел на Роби, который целился из пистолета в его мать.
— Мама, — испуганно позвал мальчик.
«Стреляй, — прозвучало в ухе. — Ребенка тоже застрели. Быстрее».
Роби мог выстрелить и уйти.
Женщина зашевелилась.
— Не бойся, маленький, — сказала она сонно. — Не бойся, мама с тобой. Нечего бояться.
И тут она увидела Роби. И застыла. Но лишь на секунду. Она заслонила собой ребенка и заплакала.
— Тихо, или я стреляю, — сказал ей Роби.
Но плакать она не перестала.
Он выстрелил в подушку. Пуля, чуть изменив направление из-за пружин матраса, врезалась в пол.
Она перестала плакать.
— Убей ее! — взревел голос в ухе.
Она обняла сына.
— Пожалуйста, мистер, пожалуйста, не убивайте!
— Тогда тихо, — сказал Роби. Голос в ухе неистовствовал.
— Берите, что хотите, — бормотала женщина, — только не убивайте. — Она повернулась, обнимая мальчика и прижимаясь щекой к его лицу.
Роби вдруг заметил, что голос в ухе умолк. Крик прекратился, настала тишина. Он похолодел.
Оконное стекло разлетелось. Роби видел, как пуля прошла сквозь головы мальчика и его матери, убив обоих. В последний миг жизни глаза женщины смотрели на Роби. Мать и сын упали рядом.
Роби взглянул в окно. Очевидно, там запасной, и у него отличная позиция. Потом проснулся инстинкт самосохранения, и Роби упал на пол и откатился подальше от окна.
Лежа на полу, он обнаружил еще кое-что неожиданное.
Рядом с кроватью стояла детская коляска. В коляске спал второй ребенок.
Вдруг ожил голос в ухе. «Уходи из квартиры! — приказал он. — Через пожарный выход».
— Пошел к черту, — сказал Роби, снял камеру, вынул из уха «капельку», отключил их и сунул в карман.
Он дотянулся до коляски, подкатил ее к себе. Он ждал второго выстрела, однако вовсе не собирался становиться живой мишенью для стрелка за окном. Выбравшись из зоны видимости, он поднялся и, катя за собой коляску, перешел в гостиную. Там он включил фонарик, нашел дамскую сумочку, вынул водительские права и сфотографировал их телефоном. Потом — идентификационную карточку. Правительственную идентификационную карточку. Что за…? Насчет этого на флешке ничего не было.
Наконец он обнаружил синюю книжечку, почти совсем заваленную бумагами. Паспорт гражданина Соединенных Штатов. Он сфотографировал все его страницы, особенно крупно — иностранные въездные визы. Потом положил права, идентификационную карту и паспорт на место и снова подхватил коляску.
Он вышел на лестничную площадку, спустился этажом ниже, прокручивая в голове план здания. Он запомнил каждую квартиру, каждого жильца — каждую возможность. Триста седьмая квартира — в ней живет мать троих детей. Просто чудо, что малыш в коляске спит. Роби поставил коляску перед дверью триста седьмой и трижды постучал. И ушел, как только услышал, что кто-то приближается к двери.
Роби надо было выбрать. Задний фасад исключается. Тот факт, что голос в ухе посылал его к пожарному выходу, не оставил у Роби сомнений — если он воспользуется этим выходом, то получит пулю в голову: за глупость. Парадный вход исключается по той же причине. Единственная дверь, отлично освещенная, — идти туда равносильно тому, чтобы нарисовать на голове мишень. Остаются два боковых фасада.
Двести вторая квартира стояла пустая. Он пробежал по коридору и через десять секунд был внутри. Все квартиры в этом доме имели одинаковую планировку. Он зашел в спальню, открыл окно и оценил расстояние до земли. Потом прыгнул.
Коснувшись земли, он упал и перекатился, чтобы смягчить удар. Он ожидал выстрела, но выстрела не было. Отбежав от дома, он спрятался за мусорный контейнер и несколько секунд приходил в себя, адаптируясь к новому месту. Потом перемахнул через ограду и побежал по улице. Вероятно, никто не видел, как он покинул здание, иначе он был бы мертв. Но наверняка они уже поняли, что он ушел. И его будут искать. Прочесывать местность. Роби знал правила. Только теперь ему приходится их нарушать.
Занимаясь подобного рода деятельностью, Роби понимал, что такая возможность существует. И это надо учитывать. Как и на всех остальных заданиях, он имел запасной план. И теперь пришло время им воспользоваться. Он вспомнил, как Шейн Коннорс объяснял ему: «Только ты сам, Уилл, сможешь спасти свою шкуру».
Он прошел десяток кварталов, приближаясь к цели. Посмотрел на часы. Еще двадцать минут, если расписание не изменилось.
Назвавшись вымышленным именем, он купил билет на автобус до Нью-Йорка, который отходил через двадцать минут. Добравшись до Нью-Йорка, он перейдет ко второму этапу запасного плана и в итоге покинет эту страну.
Купив билет, он ждал автобуса на улице. Автобусная станция — место небезопасное, особенно в два часа ночи. Но гораздо безопаснее той ситуации, из которой Роби только что выбрался. Он коротал время, рассматривая людей, ожидавших этого автобуса. Тридцать пять пассажиров, включая его. Большинство небогатые, рабочий класс, или же переживают не лучшие времена. Едут с сумками, подушками и рюкзаками. У Роби же не было ничего, кроме очков ночного видения, миниатюрной камеры и «глока» во внутреннем кармане толстовки.
Автобус подкатил к остановке и, скрипнув тормозами, остановился перед ними. Они выстроились в очередь. Тут-то Роби и заметил ее. Очень молодая, просто-таки подросток. В линялых джинсах с прорехами на коленях. Темные волосы зачесаны назад и собраны в конский хвост. В руке она держала рюкзак и тяжело дышала. Роби заметил, что ее ладони и коленки запачканы. Он оглянулся, но не увидел никого, кто мог бы быть ее родителями.
Он потихоньку продвигался в очереди. Не исключено, что его найдут здесь еще до отхода автобуса. Он сжимал в кармане пистолет, стараясь не поднимать глаз.
В автобусе он прошел назад и уселся у окна на самом последнем ряду. Здесь его не видно, а он видит всех входящих в просвет между двумя креслами перед ним. Стекла тонированные, значит, в окно стрелять не станут.
Девочка-подросток села через три ряда кресел впереди него, по другую сторону от прохода.
Какой-то мужчина вскочил в автобус за секунду до того, как водитель закрыл двери. Роби насторожился. Мужчина двинулся к задним рядам. Приближаясь к девочке, он смотрел в сторону. Это был тридцать шестой пассажир — и последний.
Роби пригнулся пониже и натянул капюшон. Сжал «глок» в кармане и направил его дуло вперед и вверх, нацелив в точку, где окажется мужчина, если продолжит путь к заднему ряду. Приходится признать, подумал он, что они как-то узнали о его запасном плане и послали этого мужчину прикончить его.
Однако мужчина остановился у ряда, следующего за тем, где сидела девочка, и устроился прямо за ней. Роби ослабил хватку на пистолете, но продолжал наблюдать за мужчиной.
Автобус тронулся, а Роби рассматривал мужчину. Того же роста и возраста, что и он сам. Без сумки. Роби перевел взгляд на руки мужчины. В перчатках. На его собственных руках тоже были перчатки. Не то чтобы было холодно. Роби понял, что этот мужчина сел в автобус не для того, чтобы просто поехать в Нью-Йорк.
Профессиональные убийцы — люди специфические, подумал Роби. Он наблюдал, выжидал. Когда ты на задании, обращаешь внимание на такие вещи, которые другие не замечают. Например, точки входа и выхода. Углы прицела, позиции, с которых на тебя могут напасть. Оцениваешь противника — так, чтобы никто не заподозрил этого. Пытаешься угадать его намерения, следя только лишь за языком его тела. Ни в коем случае не позволяешь никому заметить, что заметил его.
Роби проделал все это. И получалось, что он здесь совершенно ни при чем. За ним идут, это ясно. Но столь же ясно, что этот мужчина пришел за этой девочкой.
Значит, он не единственный профессиональный убийца в этом автобусе. Он посмотрел на второго и вытащил «глок» из кармана.
Девочка читала книгу. Это нехорошо. Молодежь — идеальная мишень: телефон прилип к уху, пальцы колотят по клавиатуре, в наушниках гремит музыка. Легкая добыча.
Второй подался вперед. Роби понял, как он будет действовать. Голова и шея. Крутануть вправо, крутануть влево — так учат американских морских пехотинцев. И не нужно никакого оружия. Человек умирает бесшумно. Окружающие ничего не замечают. А уж здесь, в автобусе, точно ничего не заметят. В основном народ уже спал, хотя и проехать-то успели от силы полмили.
Мужчина напрягся.
Роби обхватил пистолет. В эту ночь на его глазах с жизнью расстались двое, один из них — маленький мальчик. Третьей смерти он не допустит.
Мужчина занес руки. Сейчас схватит, подумал Роби, раз — и нет девочки.
Но не сегодня.
И тут случилось такое, чего Роби совершенно не ожидал. Мужчина вскрикнул.
Кто бы не вскрикнул. Перечный спрей жжет, как черт, когда попадает в глаза.
Девочка даже не повернулась. Просто пальнула через голову назад, прямо в лицо нападавшему. Однако тот, хоть и вскрикнул и одной рукой стал тереть глаза, другой нашел шею девочки.
Роби ударил его по голове пистолетом, и тот рухнул на пол.
Девочка оглянулась на Роби. Остальные пассажиры проснулись и тоже смотрели на них.
Водитель остановил автобус, крикнул: «Эй!» — и пошел по проходу к Роби, но, увидев пистолет, замедлил шаги.
— Чего вам надо, черт побери? — спросил он.
— Этот тип напал на девушку. Я его остановил, — сказал Роби.
Он посмотрел на девочку, ища поддержки. Она промолчала.
— Скажите им, — попросил Роби.
Она молчала.
— Он хотел вас убить. Вы прыснули в него перечным спреем. — Роби наклонился и, не успела она опомниться, вынул баллончик из ее руки и поднял вверх. — Перечный спрей, — сказал он подтверждающее.
Теперь пассажиры смотрели на девочку.
Она оглянулась, сжавшись от их испытующих взглядов.
— Что происходит? — спросил водитель.
Роби сказал:
— Этот тип напал на девушку. Она прыснула в него перечным спреем, а поскольку он не отстал, я его вырубил.
— А почему у вас пистолет?
— У меня есть на него разрешение.
В отдалении раздался вой сирен. Не из-за трупов ли в том доме, откуда он только что ушел?
Мужчина на полу пошевелился. Роби поставил ногу ему на спину.
— Лежать, — приказал он и обратился к водителю: — Позвоните лучше в полицию.
Девочка схватила свой рюкзачок и пошла к выходу.
— Вы не можете уйти, мисс, — раскинул руки водитель.
Она вытащила что-то из кармана куртки и показала водителю. Роби, оттуда где он стоял, не видел, что это. Водитель немедленно отступил, явно испуганный. Какая-то женщина вскрикнула.
Роби связал мужчине за спиной руки с коленями его же собственным ремнем, тем самым совершенно обездвижив его. Потом пошел за девочкой и нагнал ее уже в конце улицы.
— Что ты ему показала? — спросил он. Она протянула ему гранату. — Она же пластмассовая, — не моргнув глазом сказал Роби.
— Ну, он, кажется, этого не понял. — Голос ее оказался ниже, чем он ожидал. Она продолжала идти.
— Почему этот тип хотел тебя убить?
Она ускорила шаг и скользнула в узкую щель между двумя припаркованными машинами. Роби — за ней. Она побежала. Он схватил ее за руку.
— Эй, я с тобой разговариваю.
Он не услышал ответа. Раздался взрыв, их обоих свалило с ног.
Роби первый пришел в себя. Он не знал, сколько времени был в отключке — вряд ли долго. Полиции не было, только он и автобус, которого тоже больше не было. Он посмотрел на пылающий металлический скелет. Наверняка в живых никого не осталось.
В столь поздний час этот район округа Колумбия был пустынен. Жилья здесь не было. Только бездомные бродили здесь, только они могли видеть, что случилось. Роби увидел, как один старик в рваных джинсах и рубашке, почерневшей от грязи, выбрался на тротуар из своего домика, сделанного из картонных коробок и пластиковых мусорных пакетов, посмотрел на костер, некогда бывший автобусом с пассажирами, и буркнул сквозь гнилые зубы: «Черт, есть у кого что-нибудь вкусное поджарить?»
Роби медленно поднялся на ноги, поискал глазами девочку. Она лежала рядом с припаркованным «Сатурном». Роби пощупал ей пульс и выдохнул с облегчением. Через минуту она открыла глаза. В руке она по-прежнему сжимала гранату.
— А настоящую ты оставила в автобусе?
Она с трудом села, посмотрела на остатки автобуса. Роби ждал какой-то реакции, но она ничего не сказала.
— Кто-то очень хотел тебя убить, — сказал он. — Почему?
Она встала на ноги, взяла рюкзак, потом посмотрела на Роби.
— Где ваш пистолет? — спросила она.
Вопрос застал его врасплох. Он не знал. Он заглянул под машины. Там была решетка ливневой канализации — возможно, пистолет упал туда, когда взрывная волна свалила его с ног. Она наблюдала за ним.
— На вашем месте я бы его нашла. Он вам понадобится.
— Почему? — спросил он.
— Потому что вас видели со мной.
Сирены становились все громче. Машины полиции и скорой помощи приближались. Бездомный старик плясал вокруг костра и визжал, что хочет «зефирчика».
— А почему это имеет такое значение? — спросил Роби.
Она посмотрела на остатки автобуса.
— Что? Вы же не дурак.
Роби еще поискал пистолет и подошел к ней.
— Тебе надо обратиться в полицию. Там тебя защитят.
— Да уж.
— Думаешь, не смогут?
— На вашем месте я бы ушла отсюда.
— В автобусе живых не осталось, некому рассказать копам, что произошло.
— А что, по-вашему, произошло?
— Больше тридцати человек расстались с жизнью, в том числе и тот тип, что хотел тебя убить.
— Это ваша теория. А доказательства?
И она пошла прочь.
— Знаешь, ты не справишься одна, — сказал Роби. — Тебя мощно подставили, а ты нервничаешь.
Она обернулась.
— Что вы имеете в виду? — В первый раз его слова ее заинтересовали.
— За тобой или шли до самого автобуса, или тебя ждали. То есть или ты занервничала и позволила себя выследить, или тот, кому ты доверяешь, тебя предал. Как ты засекла этого типа в автобусе?
— Отражение в стекле. Смотрю — он сел прямо за мной. А до этого прошел мимо трех свободных рядов. Это заставило меня задуматься, понимаете?
— Я тоже сидел позади тебя.
— Слишком далеко, чтобы сделать мне гадость.
— Так ты и меня заметила?
Она пожала плечами:
— Просто я наблюдательная.
Роби сказал:
— Но все равно ты одна не справишься. Если не хочешь идти в полицию, можешь пойти со мной.
Она отступила на шаг:
— С вами?
Он посмотрел на нее, прислушался к завыванию сирен.
— Хочешь выпутываться сама — давай. Я думаю, ты сможешь водить их за нос еще несколько часов. Но потом с тобой все будет кончено.
Она через плечо бросила взгляд на пылающий автобус.
— Я не хочу, чтобы умер еще кто-нибудь, — сказала она.
— Еще кто-нибудь? Кто-то уже умер?
Роби показалось, что она вот-вот расплачется, но вместо этого она сказала:
— Кто вы?
— Тот, кто наткнулся на нечто непонятное и не хочет этого оставить так.
— Я вам не верю. И вообще никому не верю.
— Не стану тебя осуждать. Я и сам никому не верю.
— Куда вы собираетесь пойти?
— В одно безопасное место.
— Не думаю, что такое место существует, — сказала она, и в первый раз ее голос звучал по-детски испуганно.
У Роби был не только запасной план на случай, если на задании что-то пойдет не так, но и безопасный дом. И теперь, когда он был не один, он перешел к плану «С». К сожалению, план «С» уже был сильно осложнен.
Он оглядел переулок, по которому они шли. Надел очки ночного видения. Это был всего лишь отблеск, но он обратил на него внимание, потому что понял, что это важно: так свет отражается от оптического прицела винтовки.
Он снял очки, нырнул в тень и посмотрел на девочку.
— Как тебя зовут?
Она ответила не сразу:
— Джули.
— Ладно, Джули. А меня зовут Уилл.
Она смотрела мимо него, в темноту. Они прошли уже десяток кварталов; звук сирен стал удаляться. Она еще не согласилась идти с ним. Они просто молча решили, что надо уйти с места взрыва; повернулись и зашагали вместе.
— Там кто-то есть, — тихо сказал он, показав через плечо. — Возможно, что на тебе устройство слежения? Например, в мобильном телефоне?
— У меня нет мобильного телефона, — ответила она.
— Разве не у всех детей есть мобильный телефон?
— Не у всех, — сухо сказала она. — И я не ребенок.
— Сколько тебе лет?
— А вам сколько?
— Сорок.
— Действительно, старик.
— Поверь, я это чувствую. Так сколько?
— Четырнадцать.
Он оглянулся. Подсознание отчетливо говорило ему, что возвращаться нельзя.
— Что вы там увидели? — спросила она.
— Отражение оптического прицела.
Роби оглядел стены по обе стороны от них. Потом поспешил к контейнеру со строительным мусором, стоявшему в переулке, и нырнул в него. Поискав, нашел несколько кусков веревки и быстро связал вместе. Там же нашелся и обрезок фанеры. Перекинув фанеру мостиком на верху контейнера, Роби поднял Джули на получившуюся платформу и влез туда сам.
— А дальше?
— Лезем вверх. Мы должны попасть туда.
То есть на пожарную лестницу, которая обрывалась довольно высоко над уровнем тротуара. Роби перекинул веревку через нижнюю перекладину, на одном конце завязал петлю, протянул в нее другой, по веревке поднялся на лестницу, отвязал веревку и опустил ей.
— Привяжи к лямкам рюкзака и обхвати себя руками, чтобы рюкзак не соскользнул.
Она так и сделала, и он поднял ее на лестницу. И услышал топот бегущих ног. Значит, они в опасности.
— Лезь. Как можно выше, — сказал он.
Она полезла, а Роби сосредоточился на проблеме.
В переулок свернул мужчина, на плече у него болталась винтовка. Он знал свое дело, но недостаточно, потому что ему не пришло в голову посмотреть вверх. А когда наконец посмотрел, то очень близко увидел подошву ботинка Роби.
Сорок пятый размер ботинка Роби впечатался ему в лицо, и он с разбега упал на асфальт. Роби откинул винтовку подальше. Мужчина был без сознания. Роби обыскал его. Ни удостоверения личности, ни телефона. Но и официальных документов с полномочиями тоже нет. Зато в кармане он нашел электронное устройство с мигающей голубой лампочкой. Раздавил каблуком и выбросил в мусорный контейнер. Под коленом обнаружился «смит-вессон» тридцать восьмого калибра — Роби вытащил его и сунул себе за пояс.
Джули он догнал почти на самом верху.
— Он мертв? — спросила она.
— Не проверял. Идем. — Он показал на крышу.
Он нашарил опору водосточной трубы и через минуту был уже на крыше. Лег на живот и опустил ей конец веревки.
— Обвяжи лямки рюкзака, как в тот раз.
— Не уроните меня! — сказала она испуганно.
— Я тебя уже поднимал один раз. Ты легкая.
Еще через минуту она была на крыше рядом с ним.
Роби провел ее по плоской части крыши на противоположную сторону, где тоже была пожарная лестница. Он на веревке опустил Джули на верхнюю перекладину, потом, ухватившись за край крыши, несколько секунд повисел над бездной, разжал руки и тоже перекинул тело на пожарную лестницу. Они стали спускаться вниз.
— Не столкнемся ли мы с той же проблемой? — сказала Джули. — Вдруг там нас тоже ждут?
— Столкнемся, если спустимся до самого низа.
На уровне четвертого этажа Роби остановился, ножом открыл простенький запор и поднял окно.
— А если здесь кто-нибудь живет? — прошептала Джули.
— Тогда тихонечко уйдем, — ответил Роби шепотом.
Квартира пустовала. Они спустились в вестибюль по внутренней лестнице и минутой позже уже шли по улице.
— Они тебя выследили, — сказал Роби. — А значит, на тебе должен быть «жучок».
— Откуда вы знаете?
— Я нашел на этом типе приемник. Я его, конечно, растоптал, но мы должны отыскать источник сигнала. Открой рюкзак.
Роби быстро просмотрел все, что там было, но ничего не нашел.
— Может быть, «жучок» на вас, — сказала она.
— Это невозможно, — сказал Роби, однако остановился и вытащил из кармана миниатюрную камеру. Вскрыл корпус — под ним мигал голубой огонек.
— Видите, я была права, — победно сказала Джули.
Он выбросил в урну и камеру, и «капельку», и блок питания.
Роби влез в древний пикап, припаркованный у бензоколонки, и сунул ключ в зажигание. Джули в машину не села.
— Ты решила разбираться с этим в одиночку? — спросил он. Она не ответила. Он вытащил что-то из кармана и протянул ей. Перечный спрей. — Тогда тебе это пригодится.
Она взяла баллончик и села в пикап. Роби тронулся.
— Почему ты передумала?
— Плохие парни не возвращают оружие. — Она помолчала. — И потом, вы спасли мне жизнь. Дважды.
— Понятно.
— Значит, за мной следят. А за вами-то кто? — спросила она.
— Не скажу. Это осложнит твое будущее.
— Не думаю, что у меня оно есть. — И она замолчала.
— О ком ты думаешь? — тихо спросил Роби.
Джули сморгнула слезу:
— Ни о ком. И больше не спрашивайте, Уилл.
Она откинулась на спинку сиденья, Роби поехал быстрее. Он сделал лишь одну остановку у круглосуточного универсама, чтобы купить еды. И через полчаса фары пикапа высветили маленький деревянный домик. Роби стал замедлять ход.
— Что это такое? — спросила Джули, глядя вокруг.
Они свернули с грунтовой дороги. Подъездную дорожку с двух сторон окружали деревья, а кончалась она перед беленьким домиком, обшитом вагонкой. За ним высился амбар.
— Здесь безопасно, — сказал он. — Ну, то есть настолько, насколько это вообще возможно при сложившихся обстоятельствах.
Она разглядывала амбар.
— Это была ферма, да?
— Очень давно. Поля успели зарасти лесом.
Это и было надежное убежище Роби. Его работодатель устроил несколько таких безопасных домов для Роби и ему подобных. Но этот дом был его собственный. Официальный владелец — подставная компания. К нему никаких нитей.
Роби завел машину в амбар, взял пакет с продуктами и вместе с Джули прошел к дому. Ввел код в систему сигнализации, следя за тем, чтобы она не увидела, какие цифры он нажимает.
Она вошла в дом и огляделась:
— Куда мне идти?
Он показал на лестницу:
— Гостевая спальня, вторая дверь направо. Ванная напротив по коридору. Хочешь есть?
— Скорее спать.
— Ладно, — сказал Роби. — Тогда спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
— И не пшикни в меня перечным спреем! Он очень жгучий.
Она посмотрела на зажатый в руке баллончик.
— Как вы узнали?
— Пока мы ехали, ты все время держала его нацеленным на меня. Я не в обиде. Иди спать.
Она послушно пошла, тяжело поднимаясь по ступеням. Дверь спальни открылась, закрылась; щелкнул замок. Умница.
Он прошел в кухню, сел за стол и достал мобильный телефон. В нем не было никаких маячков. Такова была политика компании, потому что чип — это палка о двух концах. Но история с камерой его встревожила.
Должно быть, они подозревали, что он не станет стрелять в эту женщину, потому и поставили дублера. Все было подстроено с самого начала. И теперь ему предстоит выяснить зачем.
Он стал просматривать фотографии, которые сделал в квартире застреленной женщины. Из водительского удостоверения выяснилось, что ее звали Джейн Уинд и что ей было тридцать пять лет. Он увеличил изображение на экране мобильного, чтобы рассмотреть въездные визы на страничках паспорта. Несколько европейских стран, потом Ирак, Афганистан и Кувейт. Это необычно. Потом перешел к ее правительственной идентификационной карточке. Министерство обороны Соединенных Штатов Америки, офис генерального инспектора.
Роби смотрел на экран. Меня обманули. Меня подставили.
С телефона он зашел в Интернет. В новостях не было ни слова об Уинд, но взрыв автобуса уже привлек к себе внимание. Сообщали, что власти не исключают технической причины взрыва. И это станет официальной версией, подумал он, если только они не найдут доказательств обратного.
Его руководитель не делал попыток с ним связаться. Роби это не удивляло. Здесь и сейчас он был в безопасности. Завтра? Кто знает. Он бросил взгляд на лестницу. Он в бегах, и он не один. Будь он один, у него был бы шанс. А так?
А так у него Джули. Ей, кажется, четырнадцать лет. Она не доверяет ему и вообще никому не верит. И тоже от чего-то бежит.
Что это? Признание вины — оттого что я позволил убить маленького ребенка у себя на глазах? И я подсознательно стремлюсь ее искупить, потому и спас Джули?
Он слишком устал — и головой, и телом, чтобы принимать правильные решения. И потому поступил единственно возможным образом: поднялся в спальню, что напротив ее спальни, запер за собой дверь, положил «смит-вессон» себе на грудь и закрыл глаза. Спать — это важно.
