Джон Бруно в серо-коричневом спортивном костюме лежал на небольшом матрасе, уставившись в потолок. Единственным источником света в помещении была тусклая лампочка мощностью двадцать пять ватт. Ее включали на час, а потом выключали, потом снова включали на десять минут и затем выключали. Это очень действовало на нервы, его явно хотели сломать. И похоже, так оно вскоре и произойдет.

За время заточения у Бруно выросла приличная щетина, что и понятно: какой разумный тюремщик даст пленнику бритву? Умывание производилось с помощью полотенца и таза с водой, который появлялся и исчезал, пока он спал. Пищу приносили в самое разное время и передавали сквозь узкую щель в двери. Бруно ни разу не видел своих похитителей и не имел ни малейшего представления, где находится и как сюда попал. Он пытался заговорить с человеком, приносившим пищу, но тот всегда хранил молчание, поэтому Бруно перестал его о чем-либо спрашивать.

Пленник пришел к выводу, что ему в пищу что-то подмешивали, поскольку он то и дело погружался в глубокий сон, сопровождаемый галлюцинациями. Но если не принимать пищу, то попросту умрешь, поэтому он продолжал есть то, что приносят. Ему никогда не разрешали покидать камеру, и его передвижения ограничивалась десятью шагами в одну сторону и десятью шагами обратно. Чтобы окончательно не потерять силы, он делал отжимания и приседания на холодном полу. Бруно не знал, ведется ли за ним наблюдение, но это его не волновало. Раньше он пытался придумать план побега, но постепенно пришел к выводу, что сбежать отсюда невозможно. Бруно в сотый раз мысленно проклял себя, что не послушался Мишель Максвел и остался с Милдред Мартин — вернее, с той женщиной, которая выдавала себя за нее — наедине. Но одновременно он обвинял и Максвел в том, что агент не проявила должной настойчивости и не осталась с ним в зале прощания.

Бруно не знал, сколько времени находится здесь. Пока он был без сознания, у него забрали все личные вещи, включая часы. Бруно никак не понять причины своего похищения. Было ли оно связано с баллотированием в президенты или его прежней работой в качестве прокурора? Какие-то другие мотивы для похищения ему и в голову не приходили.

Сначала он надеялся на скорое освобождение, но со временем стало ясно, что надежда его беспочвенна. Бруно теперь все чаще думал о жене и детях и постепенно смирился с мыслью, что его жизнь так и закончится здесь, в плену, а тело никогда не будет найдено. Однако было неясно, почему он до сих пор жив.

Бруно перевернулся на живот, не в силах больше видеть даже эту тусклую лампочку.

Человек, сидевший в другой камере дальше по коридору, находился здесь гораздо дольше кандидата в президенты. Отчаяние в глазах и сгорбленное тело свидетельствовали о том, что надежда давно оставила его. Есть, сидеть, спать и когда-нибудь умереть — вот и все перспективы на будущее. По его телу пробежала непроизвольная дрожь, и человек поплотнее закутался в одеяло.

Мужчина на другом конце этого большого подземного комплекса в отличие от заключенных ощущал необыкновенный прилив сил и был полон надежд.

Раз за разом он выпускал пули в мишень в виде человеческой фигуры, находившуюся за сотню футов от него в звуконепроницаемом помещении. Каждая пуля попадала в зону, отмеченную как смертельная. Мужчина, без сомнения, стрелял очень метко и ни в чем не уступал опытному снайперу.

Стрелок нажал на кнопку, и мишень двинулась к нему на тросе. Он сменил ее и снова нажал на кнопку, отправляя цель в самый дальний конец тира. Вставив новую обойму, мужчина надел защитные очки и наушники и выпустил все четырнадцать пуль меньше чем за двадцать пять секунд. Посмотрев на мишень, он довольно улыбнулся: все пули легли очень кучно. Стрелок убрал пистолет и вышел из тира.

Он перешел в другое помещение, поменьше тира, и совершенно иного предназначения. На полках от пола до самого потолка были разложены разнообразные детонаторы, соединительные провода, взрывчатка и масса других предметов, необходимых для минирования любой степени сложности. В центре зала стоял большой стол, за который он сел и начал тренироваться в сборке различных взрывных устройств, соединяя в единое целое провода, транзисторы, детонаторы, таймеры и пластид. Подобные конструкции позволяли сровнять с землей целые здания и вызвать огромные разрушения.

Мужчина занимался этим с таким же самозабвением, как чуть ранее в тире, и что-то напевал себе под нос.

Через час он снова перешел в другой зал, разительно отличавшийся от предыдущих. Сторонний наблюдатель, не подозревавший о существовании других помещений с оружием, взрывчаткой и пленниками, не заметил бы здесь ничего зловещего. Он увидел бы полностью оборудованную мастерскую художника, которая ничем не отличалась от любой другой за одним исключением — в ней не имелось дневного света, что, впрочем, было вполне естественно для подземного помещения. Этот недостаток компенсировало яркое искусственное освещение.

Вдоль одной из стен стояли полки с аккуратно сложенным специальным снаряжением: защитными костюмами и ботинками, шлемами, толстыми перчатками, сапогами, красными фонарями, топорами, баллонами с кислородом. Все это должно было понадобиться не скоро, но лучше приготовиться заранее: торопливость может привести к провалу. Теперь оставалось дождаться, когда все встанет на свои места. Надо просто подождать.

Он занял место за рабочим столом и на следующие два часа целиком погрузился в работу: рисовал, вырезал, создавал и доводил до совершенства разнообразные творения, которым не суждено украсить собой музеи или частные коллекции, но для него самого они представляли не меньшую ценность, чем самые великие произведения искусства разных эпох. В каком-то смысле он действительно создавал шедевры и, подобно многим старым мастерам, тратил на это долгие годы.

Он продолжил работу, думая о том, когда наконец будет завершено самое важное творение его жизни.