Глава 53
Руфус с тревогой посмотрел на брата, у которого только что закончился изматывающий приступ кашля. Джош попытался приподняться, рассчитывая, что ему станет легче дышать. Он знал, что его внутренности практически уничтожены и нечто важное, позволяющее ему жить, может в любой момент выйти из строя. Джош все еще прижимал пистолет к своему боку, но понимал, что ему не нужна пуля, чтобы покончить с жизнью. Во всяком случае, еще одна.
Им повезло, что Тремейн и Рэйфилд приехали не на армейском автомобиле. Но у «Джипа» был смят бок после удара бампера грузовика, а это могло привлечь к ним ненужное внимание. К счастью, матерчатый верх не позволял увидеть то, что находилось внутри.
Руфус не знал, куда направляется, а Джош слишком часто терял сознание, чтобы хоть как-то ему помочь. Руфус открыл отделение для перчаток, вытащил карту и быстро проследил пальцем маршрут до Ричмонда. Ему требовалось выехать на автостраду. Значит, придется останавливаться и задавать вопросы. Он вытащил из кармана рубашки маленькую визитку и посмотрел на имена и телефонные номера. Теперь нужно было найти телефон.
* * *
Когда Джон и Маккенна добрались до офиса, агент ФБР сказал:
— Давайте войдем.
— Мы дождемся полиции, — твердо сказал Фиске.
В этот момент подъехала полицейская машина, и из нее вышел офицер Хокинс.
— Что, черт подери, здесь происходит, Джон? — недоуменно спросил он.
Фиске показал на фэбээровца.
— Агент Маккенна думает, что я убил Майка. Он приехал сюда, чтобы забрать мой пистолет и провести баллистическую экспертизу.
Хокинс бросил враждебный взгляд на Маккенну.
— Никогда в жизни не слышал такого бреда…
— Хорошо, и спасибо за официальную оценку… офицер Хокинс, я не ошибся? — сказал Маккенна, делая шаг вперед.
— Верно, — мрачно ответил тот.
— Офицер Хокинс, у вас есть разрешение мистера Фиске на обыск в его офисе — нас интересует пистолет калибра девять миллиметров, который зарегистрирован на его имя. — Когда Джон ничего не ответил, Маккенна повернулся к Хокинсу. — Если у вас есть какие-то сомнения, давайте поговорим с вашим боссом, и вы сможете начать карьеру вне правоохранительных органов.
Прежде чем Хокинс успел совершить какую-нибудь глупость, вмешался Фиске:
— Твое лицо выглядит намного лучше.
Хокинс смущенно улыбнулся.
— Да, спасибо.
— Что случилось? — спросил Маккенна.
Полицейский мрачно посмотрел на него.
— Один парень был под наркотой. При аресте возникли трудности.
Перед дверью в кабинет Фиске лежала груда писем и пакетов. Он поднял их и отпер дверь. Они вошли, Джон сразу направился к письменному столу и положил на него почту и пакеты. Затем выдвинул верхний ящик, заглянул внутрь, засунул туда руку, немного порылся — и только потом перевел взгляд на Маккенну и Хокинса.
— Пистолет лежал в этом ящике. Я его видел в тот день, когда ты зашел, чтобы рассказать про Майка, Билли.
Маккенна сложил руки на груди и сурово посмотрел на Фиске.
— Ладно, кто еще может попасть в ваш кабинет? Уборщики, секретарша, служба доставки, мойщики окон?
— Никто. Ключ только у владельца здания.
— Тебя не было почти два дня, не так ли? — сказал Хокинс.
— Верно.
Маккенна смотрел на дверь.
— Но я не вижу следов взлома.
— Это еще ничего не значит, — сказал Хокинс. — Тот, кто знает свое дело, мог вскрыть замок так, что никто об этом в жизни не догадается.
— Кто знал, что вы держали здесь пистолет? — спросил Маккенна.
— Никто.
— Может быть, кто-то из ваших клиентов взял пистолет, чтобы организовать вооруженное ограбление банка? — усмехнулся Маккенна.
— Я не принимаю клиентов в своем кабинете, агент. К моменту нашей встречи они находятся в тюрьме.
— Ну, в таком случае у нас проблема. Ваш брат убит пулей калибра девять миллиметров. У вас есть «ЗИГ-Зауэр» именно такого калибра, который на вас зарегистрирован. Вы признали, что он находился в вашем распоряжении несколько дней назад. Теперь пистолет исчез. У вас нет алиби на время убийства вашего брата, а после его смерти вы стали на полмиллиона долларов богаче.
Хокинс посмотрел на Фиске.
— Майк застраховал свою жизнь, — объяснил Джон. — Для мамы и папы.
— Во всяком случае, так говорите вы, верно? — добавил Маккенна.
Фиске шагнул к агенту ФБР.
— Если у вас достаточно улик для предъявления обвинения, так и сделайте. Если нет — убирайтесь к дьяволу из моего кабинета.
Маккенна не выглядел смущенным.
— Насколько я понимаю, офицер Хокинс получил разрешение на поиски пистолета в вашем кабинете, а не только в ящике письменного стола. И теперь, какие бы отношения вас ни связывали, он должен исполнить свой долг.
Джон отступил на шаг и кивнул Хокинсу.
— Давай, Билли. Я схожу в соседнее кафе и что-нибудь выпью. Тебе что-нибудь принести?
Хокинс покачал головой.
— Я бы не отказался от чашки кофе, — сказал Маккенна, следуя за Фиске. — Тогда у нас будет возможность немного поговорить.
* * *
Сара свернула на подъездную дорожку и тяжело вздохнула. Там стоял «Бьюик». Выйдя из машины, она сразу почувствовала запах недавно подстриженной травы, который подействовал на нее успокаивающе — вернул во времена футбольных матчей, когда она училась в старших классах, вернул к долгим ленивым летним месяцам в Каролине. Когда Сара постучала в дверь, та распахнулась так резко, что она едва не упала с крыльца. Должно быть, Эд Фиске увидел, как она подъехала. Прежде чем он успел захлопнуть дверь у нее перед носом, девушка показала ему фотографию. На ней были засняты четверо: Эд и Глэдис Фиске и два их сына. Все они широко улыбались.
Эд вопросительно посмотрел на Сару.
— Эта фотография стояла в офисе Майкла. Я хочу, чтобы она вернулась к вам.
— И с чего бы это? — Его голос все еще оставался холодным, но он хотя бы не выкрикивал ей в лицо оскорбления.
— Мне показалось, что так будет правильно.
Эд забрал у нее фотографию.
— Мне нечего вам сказать.
— Но мне нужно многое сказать вам. Я пообещала одному человеку — а я люблю выполнять свои обещания.
— Кому, Джонни? Ну, так ты можешь передать ему, что бесполезно тебя присылать, чтобы все исправить.
— Он не знает, что я здесь. Он сказал, чтобы я к вам не ездила.
Эд заметно удивился.
— Так зачем ты здесь?
— Обещание. То, что вы видели в тот вечер, — не вина Джона. Во всем виновата я.
— Для того чтобы танцевать танго, требуются два человека, так что ты не сказала мне ничего нового.
— Могу я войти?
— Не вижу, к чему.
— Я действительно хочу поговорить с вами о ваших сыновьях. Я считаю, что вам необходимо знать некоторые вещи, которые помогут многое прояснить. Это не займет много времени, и после того как закончу, я больше никогда не буду вас беспокоить. Пожалуйста.
После долгого молчания Эд отступил в сторону, предлагая Саре войти, и с грохотом захлопнул дверь.
Гостиная не изменилась с тех пор, как Сара в первый раз здесь побывала. Хозяин явно любил порядок. Она представила гараж, где все инструменты тщательно расставлены по своим местам. Эд указал на диван, и Сара села. Он перешел в столовую, аккуратно поставил фотографию рядом с другими и неохотно предложил:
— Хочешь что-нибудь выпить?
— Только если вы составите мне компанию.
Эд сел на стул напротив Сары.
— Я не буду ничего пить.
Она внимательно посмотрела на него. И теперь отчетливо увидела черты сыновей на его лице и в строении тела. Очевидно, у них имелось сходство и с матерью — у Майкла больше, чем у Джона. Эд собрался закурить, но передумал.
— Вы можете курить, если хотите. Это ваш дом.
Эд вернул пачку сигарет в карман и засунул зажигалку в карман брюк.
— Глэдис не разрешала мне курить в доме, только снаружи… От старых привычек трудно отказаться. — Он скрестил руки на груди и выжидательно посмотрел на Сару.
— Мы с Майклом были очень близкими друзьями.
— Я не совсем понимаю, о какой близости ты можешь говорить после того, что я видел на озере. — Лицо Эда стало краснеть.
— На самом деле, мистер Фиске…
— Можешь называть меня Эд, — резко сказал он.
— Хорошо, Эд, мы действительно были близкими друзьями. Так это воспринимала я, но Майкл хотел большего.
— В каком смысле?
Сара сглотнула и сама покраснела.
— Майкл просил меня выйти за него замуж.
Эд был потрясен.
— Он никогда не говорил мне…
— Я не сомневаюсь. Дело в том… — Сара колебалась несколько мгновений, не зная, какой реакции ожидать после следующих слов, — понимаете, я ему отказала.
Она сжалась и замолчала, а Фиске просто сидел и осмысливал ее слова.
— Значит, ты его не любила?
— Нет — во всяком случае, не так, как ему хотелось. Я и сама не знаю, в чем причина. Он казался безупречным. Может быть, именно это меня пугало — провести жизнь с человеком, стандарты которого всегда будут чрезвычайно высокими. А еще он был невероятно увлечен своей работой. Даже если б я его любила, то не уверена, что в нем нашлось бы место для меня.
Эд опустил глаза.
— Было трудно растить двух мальчиков. У Джонни получалось практически все, а Майк… Майк был великолепен во всем, за что бы он ни брался. Проклятье, я так много работал, что не до конца это понимал, пока они росли. Я постоянно хвастался достижениями Майка. Слишком часто. Майк сказал мне, что Джонни отказался иметь с ним дело, но никогда не называл причину. Джонни всегда был закрытым человеком. Его трудно разговорить.
Сара посмотрела мимо него в окно, где порхавший кардинал опустился на ветку плакучей ивы.
— Знаю, — ответила она. — В последние несколько дней я провела с ним много времени. Знаете, я всегда считала, что смогу почти сразу понять: вот передо мной человек, с которым я хочу провести жизнь… Наверное, это очень глупо. И несправедливо. Разве не так?
По губам Эда пробежала быстрая улыбка.
— Когда я в первый раз увидел Глэдис… Она была официанткой в маленьком кафе напротив того места, где я работал. Однажды я вошел в кафе вместе с группой приятелей, и с того самого момента, как увидел ее, я не слышал ни одного слова из того, что они говорили. Казалось, во всем проклятом мире остались только она и я. Потом я вернулся на работу и едва не испортил дизельный двигатель «Камминз». Никак не мог выкинуть ее из головы.
Сара улыбнулась.
— Я хорошо знакома с упрямством Джона и Майкла Фиске. Поэтому сомневаюсь, что вы так все и оставили.
Эд улыбнулся в ответ.
— В течение следующих шести месяцев я ходил в то кафе завтракать, обедать и ужинать. Мы стали встречаться. А потом я набрался смелости и попросил ее выйти за меня замуж. Клянусь Богом, я сделал бы это в первый же день, но опасался, что она сочтет меня сумасшедшим. — Эд немного помолчал, а потом подвел итог: — У нас была чертовски хорошая жизнь вместе. — Он посмотрел в ее лицо. — Именно так с тобой случилось, когда ты увидела Джонни? — Сара кивнула. — Майк знал?
— Мне кажется, догадался. Когда я наконец познакомилась с Джоном, то спросила его, почему у них с братом не было близких отношений. Тогда я думала, что причина могла быть во мне, но они отдалились друг от друга значительно раньше. — Сара напряглась. — Так вот, в тот вечер, на лодке, я навязала себя вашему сыну. Он пережил ужасный день, а я могла думать только о себе. — Она посмотрела Эду в глаза. — Он меня оттолкнул.
Сара подумала о прошлой ночи, о ласках, которыми они обменивались в ее постели. И про следующее утро, когда она думала, что во всем разобралась. Это было приятное чувство. Но теперь Сара начала опасаться, что ничего не знает о Джоне и его чувствах. Она грустно рассмеялась.
— Это был унизительный опыт. — Девушка вытащила бумажный платок и вытерла выступившие слезы. — Вот почему я пришла к вам. И если вам необходимо кого-то ненавидеть, пусть это буду я, но только не ваш сын.
Эд с минуту смотрел на ковер, а потом встал.
— Только что закончил стричь траву. Я бы выпил чаю со льдом, ты как?
Удивленная Сара кивнула.
Через несколько минут Эд вернулся со стаканами со льдом и кувшином с чаем и наполнил стаканы.
— Я много думал о той ночи. Не все сохранилось в моей памяти, — сказал он. — На следующее утро я проснулся со страшным похмельем. Несмотря на свою ярость, я не имел права бить Джонни. Тем более в его проклятый живот.
— Он сильный человек.
— Я имел в виду совсем другое. — Эд сделал глоток чая, откинулся на спинку кресла и пожевал губу. — Джонни когда-нибудь говорил тебе, почему он ушел из полиции?
— Он сказал, что арестовал какого-то парня за хранение наркотиков. И что тот парень был невероятно жалким и все такое, вот Джон и решил помогать таким, как он.
Эд кивнул.
— Ну, на самом деле он его не арестовал. Парень умер прямо там. Как и офицер, который сопровождал Джонни во время того вызова.
Сара едва не пролила чай.
— Что?
Теперь, когда он заговорил на эту тему, Эд выглядел немного смущенным, однако продолжал свой рассказ.
— Джонни никогда не делился со мной, ничего не говорил на эту тему, но я все узнал от других офицеров, прибывших потом на место происшествия. Джонни остановил машину по какой-то причине. Думаю, она была краденой. Так или иначе, он вызвал помощь. Потом попросил двух парней выйти из машины. Нашел наркотики. Именно в этот момент он подозвал своего напарника. Перед тем как их собрались обыскать, один из парней упал, словно у него начались судороги. Джонни попытался ему помочь. Его напарник должен был держать второго парня под прицелом, но он этого не сделал, тот выхватил пистолет и убил его. Джонни выстрелил в ответ, но мальчишка успел всадить в него две пули. Они оба упали и остались лежать рядом, глядя друг на друга. Второй парень только притворялся. Он запрыгнул в машину и уехал. Его поймали немного позже. А Джонни и первый парень лежали на расстоянии фута друг от друга и истекали кровью.
— О Господи!
— Джонни заткнул пальцем одну из дыр… ну, кое-что он мне рассказал, пока лежал в больнице и не слишком хорошо себя контролировал, — и тогда тот паренек что-то поведал Джонни. Я точно не знаю, что именно — Джонни отказывался быть до конца откровенным, — но, когда его нашли, он обнимал умершего паренька. Должно быть, Джонни подполз к нему или с ними произошло что-то еще. Некоторым полицейским это не понравилось, ведь один из них погиб. Однако они всё проверили, и Джонни полностью оправдали. Вина лежала на погибшем полицейском. К тому же Джонни едва не умер в больнице. Он провел там около месяца. Пули изуродовали его внутренности.
Сара вдруг вспомнила, как Джон опустил футболку, перед тем как они занялись любовью.
— У него есть шрам?
Эд удивленно посмотрел на нее.
— А почему ты спрашиваешь?
— Он кое-что говорил…
Эд задумчиво кивнул.
— От живота до шеи.
— Слишком стар, чтобы купаться голышом, — пробормотала Сара.
— Наверное, ему могли сделать пластическую операцию, но Джонни был сыт больницами по горло. К тому же, если они не сумели починить его изнутри, какое имеет значение, как он выглядит снаружи?
Сара изумленно посмотрела на Эда.
— Что вы хотите сказать? Он не полностью поправился?
Старик печально покачал головой.
— Пули причинили ему очень серьезный вред; они прыгали у него внутри, как проклятый богом шарик от пинбола. Врачи его подлатали, но практически все внутри у него серьезно повреждено. Может быть, они смогли бы все исправить, и если б Джонни провел несколько лет в больницах, ему сделали бы трансплантации. Но такое не для моего сына. Доктора говорят, что рано или поздно наступит момент, когда его внутренние органы перестанут работать. Они сказали, что это как диабет — весь организм изнашивается и все такое.
Сара кивнула, чувствуя, как внутри у нее все сжимается.
— Ну, в конце концов, доктора сказали, что те две пули будут стоить Джонни двадцати лет жизни или даже больше. И что они ничего не могут сделать. Тогда нам было все равно — проклятье, он уцелел, и мы радовались. Но я знаю, что он об этом думает. Джонни, как сумасшедший, поднимает штангу, бегает, точно обезумевший демон… и в результате он привел себя в порядок — по крайней мере, внешне. Он ушел из полиции. Отказался от отставки по инвалидности, хотя у него были на то все основания. Стал адвокатом, вкалывает, не щадя сил, за гроши и большую часть своих заработков отдает мне и матери. У меня нет пенсии, а медицинские счета Глэдис огромны — я столько не заработал за всю жизнь. Проклятье, нам пришлось заложить дом — после того как мы за тридцать лет всё выплатили. Но ты делаешь то, что должен…
Эд замолчал, и Сара посмотрела на стол, где лежала медаль Джона Фиске за отвагу. Маленький кусочек металла за нечеловеческую боль.
— Я все это тебе рассказываю, чтобы ты поняла: у Джонни нет таких целей, как у тебя или у меня. Он не намерен жениться, не собирается заводить детей. Для него все происходит в другом ритме. Он решил, что если доживет до пятидесяти, то станет самым счастливым человеком на свете. Он сам мне сказал. — Эд Фиске опустил взгляд, и его голос дрогнул. — Никогда не думал, что переживу Майка. И очень надеюсь, что не переживу другого моего мальчика.
Сара наконец обрела дар речи:
— Я благодарю вас за то, что вы мне все рассказали. И понимаю, как вам было трудно. Вы ведь меня совсем не знаете…
— Многое зависит от конкретной ситуации. Иногда ты узнаешь человека за десять минут лучше, чем того, с кем твои дороги пересекаются всю жизнь.
Сара встала, собравшись уходить.
— Спасибо, что уделили мне время. И Джону необходимо, чтобы вы с ним связались.
Эд торжественно кивнул.
— Я обязательно ему позвоню.
Когда рука Сары легла на дверную ручку, Эд произнес последние слова:
— Ты все еще любишь моего сына?
Девушка вышла, ничего не ответив.
* * *
В маленьком кафе напротив офиса Фиске купил кофе и сел за столик, выставленный наружу. Маккенна последовал его примеру. Сначала Джон решил игнорировать агента ФБР и принялся рассеянно наблюдать за проходившими мимо людьми, потихоньку потягивая кофе. Он надел темные очки, когда солнце перевалило через крышу здания и тени обоих мужчин упали на стену. Маккенна молча жевал крекеры и крутил в руке одноразовый стаканчик с кофе.
— Как живот? Сожалею, что я вас ударил.
— Вы сожалеете только о том, что не ударили меня сильнее.
— Вовсе нет. Я увидел дробовик и встревожился.
Фиске посмотрел на него.
— Похоже, вы думали, что я каким-то образом успею распахнуть дверь, вытащить дробовик, развернуть его и выстрелить до того, как вы сумеете прикончить меня с расстояния в шесть дюймов?
Маккенна пожал плечами.
— Знаете, я читал ваше досье. Вы были хорошим полицейским. Во всяком случае, до последнего эпизода.
— И что, черт подери, это должно означать?
Агент ФБР пересел за стол Фиске.
— Ничего, если не считать некоторых вопросов касательно того, что произошло в тот день. Не хотите ввести меня в курс дела?
Джон снял очки и посмотрел на Маккенну.
— Почему бы вам просто не выстрелить мне в голову? Полагаю, я получил бы от этого гораздо больше удовольствия.
Маккенна придвинул свой стул к стене и закурил.
— Знаете, если вы хотите доказать собственную невиновность, вам следует начать со мной сотрудничать.
— Маккенна, вы уверены, что я убил своего брата, так что мне не о чем с вами разговаривать.
— Я расследовал немало дел за годы службы. По крайней мере, в половине случаев исходная теория оказывалась неверной. Моя философия такова: никогда не говори «никогда».
— Ничего себе. Это прозвучало искренне.
Маккенна заговорил более доброжелательно:
— Послушайте, Джон, я уже давно занимаюсь расследованиями. Простые и очевидные дела, когда все сходится, встречаются редко. В этом определенно возникли неожиданные повороты, и я не намерен их игнорировать. — Он замолчал, а потом добавил, стараясь, чтобы его голос прозвучал небрежно: — Почему же ваш брат так заинтересовался Руфусом Хармсом и что именно было в апелляции?
Фиске снова надел темные очки.
— Ваш вопрос не укладывается в теорию, по которой я убиваю брата.
— Ну, это лишь одна из моих теорий. Я приехал сюда, чтобы отыскать ваш внезапно исчезнувший пистолет калибра девять миллиметров. И пока я жду окончания обыска, почему бы не взглянуть на происходящее с другой стороны? Руфус Хармс. Ваш брат взял апелляцию, и складывается впечатление, что он побывал в тюрьме.
— Вам это сказал Чандлер?
— У меня много источников информации. Вы с Эванс пытались выяснить, что произошло с Хармсом. Он сбежал из тюрьмы в Юго-Западной Вирджинии. И вчера вы летали туда на чартерном рейсе. Почему бы вам не рассказать мне об этом? Где вы побывали и что там делали?
Ошеломленный Фиске откинулся на спинку стула. Маккенна устроил за ними слежку. В этом не было ничего необычного, однако Джон не подумал о такой возможности.
— Кажется, вы и так много знаете — зачем задавать вопросы мне?
— Возможно, вы располагаете информацией, которая поможет мне довести до конца это дело.
— И опередить Чандлера?
— Когда людей начинают убивать, какое значение имеет, кто первым это остановит?
Джон прекрасно понимал, что в словах Маккенны есть определенный смысл. Во всяком случае, на поверхности. Но на самом деле многое зависело от того, кто первым раскроет дело. Представители правоохранительных органов вели свой счет, как и те, кто занимался любой другой работой.
Джон встал.
— Давайте проверим, как там Билли. Наверное, он уже обнаружил пару тел, спрятанных в моей картотеке несколько дней назад.
Когда они вернулись, Хокинс уже заканчивал.
— Ничего, — ответил он в ответ на вопросительный взгляд Маккенны. — Если хотите, можете проверить сами, — дерзко предложил полицейский.
— Всё в порядке, я вам верю, — дружелюбно ответил Маккенна.
Фиске не сводил глаз с Хокинса.
— Что это, Билли? — Он показал на его шею и воротник.
— Ты про что?
Джон коснулся пальцем воротника полицейского и вывернул его так, чтобы тот увидел, что он имел в виду.
Хокинс слегка покраснел.
— О, проклятье… Бонни решила спрятать мои синяки. Именно по этой причине мое лицо выглядит относительно прилично. Я никогда в жизни не получал таких тяжелых ударов. Парень, конечно, был крупным, но я и сам не маленький.
— Я бы выпустил в ублюдка всю обойму, — заявил Маккенна.
Фиске удивленно посмотрел на него, а Хокинс кивнул.
— Да, было у меня такое искушение. Парни не спустили бы мне, если б узнали про косметику, но на улице так жарко, что я начал потеть, и эта дрянь испачкала одежду. Уж не знаю, как женщины справляются.
— Ты хочешь сказать, что это…
— Да, косметика, — смутившись, признался он.
Несмотря на посетившее Фиске откровение, он попытался сохранять спокойствие, лишь осторожно потер плечо, которое все еще беспокоило его.
Маккенна смотрел на него.
В этот момент зазвонил телефон. Джон снял трубку. Это была сиделка из платного интерната для престарелых, где жила его мать.
— Я прочитала о Майкле в газете. Мне очень жаль, Джон. — Женщина работала там уже много лет, и Фиске хорошо ее знал.
— Благодарю, Анна. Послушайте, сейчас не самое лучшее время…
— Я хочу сказать, Майкл недавно приезжал сюда, а теперь его нет… Не могу поверить.
Джон напрягся.
— К вам, в дом престарелых?
— Да, на прошлой неделе. В четверг… нет, в пятницу.
В день, когда он исчез.
— Я помню, потому что обычно он приходил в субботу.
Фиске тряхнул головой, рассчитывая, что все прояснится.
— О чем вы говорите? Майк не навещал маму.
— Нет, он здесь бывал. Просто не так часто, как вы.
— Но вы никогда не говорили мне…
— В самом деле? Должна признаться, что Майкл не хотел, чтобы вы знали.
— Проклятье, почему не хотел? Я сыт по горло людьми, которые рассказывают мне истории про моего брата.
— Сожалею, Джон, — сказала женщина, — он просил меня ничего вам не говорить, и я выполняла его желание. Вот и всё. Но теперь, когда его больше нет… я решила, что вам не помешает это знать.
— Он видел маму в пятницу? А с вами говорил?
— Ну, почти нет. Мне показалось, что Майкл немного нервничал. Ну, или что-то его тревожило. Он приехал очень рано и провел здесь всего полчаса.
— Так он разговаривал с мамой?
— Они встретились, но я не знаю, разговаривали они или же не особо. Иногда с Глэдис бывает нелегко. Когда вы сможете заехать повидать ее? Я хочу сказать, что Глэдис не может знать про Майкла, но по какой-то причине выглядит расстроенной.
Для Джона было очевидно: женщина верит, что связь матери с детьми может победить Альцгеймера.
— Я очень занят… — Фиске не стал договаривать. Будет настоящим чудом, если мать вспомнит о разговоре с Майклом, и едва ли это ему поможет. Но если она что-то расскажет? — Я сейчас приеду.
Он повесил трубку, взял портфель и кинул туда всю почту.
— Ваш брат посетил мать в тот день, когда он исчез? — спросил Маккенна, и Джон кивнул. — В таком случае, она может нам что-то рассказать.
— Маккенна, у моей матери Альцгеймер. Она считает, что Джон Кеннеди все еще наш президент.
— Хорошо, а как относительно тех, кто там работает?
Джон написал адрес и номер телефона на одной из своих визиток.
— Только не втягивайте в это мою мать.
— Но вы собираетесь ее навестить, не так ли? Почему?
— Она моя мать. — Фиске исчез за дверью.
Хокинс посмотрел на Маккенну.
— Вы уходите? Потому что я хочу закрыть дверь, чтобы сюда не забрался еще кто-нибудь и не украл другие вещи.
То, как смотрел на него Хокинс, заставило Маккенну моргнуть. Парень не мог знать, что он взял пистолет. Или мог? Так или иначе, но фэбээровец чувствовал себя виноватым. Впрочем, у него были более серьезные причины для угрызений совести. Куда более серьезные…
