— Давай я скажу тебе, что произошло. Среди прочего ты позволил ему сбежать.

— Прежде всего я ничего ему не позволял. Я думал, что у него вонючий сердечный приступ. Он был прикован к кровати, перед дверью в палату стоял охранник, и никто не должен был знать, что он в больнице, — почти крикнул Рэйфилд в телефонную трубку. — Я до сих пор не понимаю, кто мог сообщить об этом его брату.

— Насколько я понимаю, его брат — герой войны и прошел великолепную подготовку в том, что касается умения избежать плена… Просто потрясающе.

— Нам это только на пользу.

— Ну-ка объясни, Фрэнк.

— Я приказал своим людям стрелять на поражение. Они нашпигуют обоих пулями, как только появится такая возможность.

— А что, если он успеет кому-нибудь все рассказать?

— Что именно? Что он получил письмо из армии, в котором говорится то, что он не может доказать? В данный момент у нас на руках имеется мертвый клерк из Верховного суда, что делает нашу задачу заметно сложнее.

— Ну, насколько я понимаю, мы хотели получить еще и мертвого сельского адвоката, но что-то я не помню, чтобы мне попадался на глаза его некролог.

— Райдер уехал из города.

— Отлично. Будем надеяться, что он вернется из отпуска и при этом не успеет пообщаться с ФБР.

— Я не знаю, где он, — сердито рявкнул Рэйфилд.

— Должен тебе напомнить, Фрэнк, что в армии есть разведка. Не хочешь воспользоваться ее услугами? Разберись с Райдером, а потом сосредоточься на поисках Хармса и его брата. Когда найдешь эту парочку, закопай их как можно глубже. Надеюсь, ты меня понял. — И в трубке раздались короткие гудки.

Рэйфилд швырнул ее на рычаг и уставился на Вика Тремейна.

— Все катится псу под хвост.

Тремейн пожал плечами.

— Когда мы прикончим Райдера, а потом тех двух ублюдков, мы сможем уволиться и спокойно отправиться домой, — сказал он скрипучим голосом, который, однако, отлично годился для того, чтобы отдавать приказы солдатам.

— Мне все это не нравится. Мы тут не на войне.

— Мы на войне, Фрэнк.

— Необходимость убивать никогда не беспокоила тебя, так ведь, Вик?

— Меня беспокоит только успех нашей миссии.

— Ты хочешь сказать, что, когда ты нажал на спусковой крючок, чтобы расправиться с Фиске, ты ничего не почувствовал?

— Миссия выполнена. — Тремейн оперся ладонями о стол Рэйфилда и подался вперед. — Фрэнк, мы через многое прошли вместе, на войне и не только. Но позволь я тебе кое-что скажу: я в армии тридцать лет, и последние двадцать пять в разных военных тюрьмах вроде этой, хотя я вполне мог найти гражданскую работу, за которую мне платили бы гораздо больше. Мы все заключили договор, чтобы уберечься от глупости, совершенной нами давным-давно. Я свою часть сделки выполнил — нянчился с Хармсом, пока остальные наслаждались жизнью. Сейчас, в дополнение к моей военной пенсии, у меня на офшорном счете имеется чуть больше миллиона долларов. На случай, если ты забыл, у тебя тоже. Такова наша компенсация за годы, которые мы потратили на это дерьмо. После всего, через что мне пришлось пройти, никто и ничто не помешает мне насладиться моими деньгами. Руфус Хармс сбежал — это лучшее, что он для нас сделал. Теперь у меня есть железобетонная причина пристрелить его, и никто не задаст ни одного вопроса. В тот момент, когда сукин сын испустит свой последний вздох, моя форма отправится отдыхать в компании с шариками от моли. Навсегда.

Тремейн выпрямился.

— И еще, Фрэнк: я уничтожу каждого, кто хотя бы попытается мне помешать. — Его глаза превратились в черные точки, когда он произнес эти слова. — Каждого.