Глава 13
Ежегодно в Белый дом приходят миллионы неофициальных писем. Каждое внимательно изучается и обрабатывается сотрудниками аппарата президента при поддержке и под наблюдением секретной службы.
Два конверта были адресованы Глории Рассел, что было несколько необычно, так как большая часть подобной корреспонденции адресуется президенту либо членам Семьи номер один, а часто Любимцу номер один, которым в текущий момент являлась охотничья собака по имени Барни.
Адрес на каждом конверте был написан печатными буквами, конверты были дешевыми и поэтому широко доступными. Рассел получила их около полудня в день, который до той поры проходил очень хорошо. Внутри одного из конвертов находился листок бумаги, а в другом лежал предмет, на который Рассел, не отрываясь, смотрела несколько минут. На бумаге, тоже написанные печатными буквами, были слова:
ВОПРОС: ИЗ ЧЕГО СОСТОЯТ ТЯЖКИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ И УГОЛОВНО НАКАЗУЕМЫЕ ПОСТУПКИ?
ОТВЕТ: НЕ ДУМАЮ, ЧТО ВЫ ХОТИТЕ ЭТО УЗНАТЬ. У МЕНЯ ЕСТЬ ЦЕННЫЙ ПРЕДМЕТ. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ, ГЛАВА АДМИНИСТРАЦИИ.
ТАЙНЫЙ НЕОБОЖАТЕЛЬ.
Даже несмотря на то, что она этого ожидала, более того, этого желала, она ощутила, как участился ее пульс и бешено заколотилось сердце, а во рту пересохло настолько, что ей пришлось осушить стакан воды и повторить эту процедуру, пока она не смогла без дрожи держать в руках письмо. Затем она посмотрела на содержимое второго письма. Фотография. При виде ножа для вскрытия конвертов кошмар той ночи опять обрушился на нее. Она схватилась за стул. Наконец, напряжение немного спало.
— По крайней мере, он хочет иметь с нами дело. — Коллин положил записку и фотографию и вернулся на свой стул. Он заметил мертвенную бледность на лице Рассел и подумал, настолько ли она сильна, чтобы справиться с этим.
— Может быть. А может, он что-то замышляет?
Коллин отрицательно покачал головой.
— Не думаю.
Рассел откинулась на спинку стула, потерла виски и проглотила еще одну таблетку тайленола.
— Почему бы и нет?
— Зачем ему подставлять нас таким образом? Зачем ему вообще нас подставлять? У него есть то, посредством чего он может нас похоронить. Ему нужны деньги.
— Возможно, он умыкнул ценностей на несколько миллионов долларов у Салливана.
— Может быть. Но мы не знаем, сколько ему досталось живых денег. Может быть, он спрятал их и не может туда вернуться, чтобы забрать. А может, он чрезвычайно жадный человек. Таких полно.
— Мне нужно выпить. Ты можешь прийти ко мне сегодня вечером?
— У президента ужин в канадском посольстве.
— Черт. Тебя кто-нибудь может заменить?
— Возможно, если ты потянешь за кое-какие ниточки.
— Считай, что уже потянула. Как ты думаешь, когда он даст знать о себе снова?
— Похоже, он не торопится, хотя, возможно, он просто осторожничает. В его ситуации я поступил бы так же.
— Отлично. Значит, до того дня, когда мы получим следующее письмо, я буду выкуривать по две пачки сигарет в день. К тому времени я умру от рака легких.
— Если он хочет денег, что ты будешь делать? — спросил Коллин.
— В зависимости от того, сколько запросит. Думаю, в любом случае больших трудностей не будет. — Она немного успокоилась.
Коллин поднялся, чтобы выйти.
— Тебе решать.
— Тим! — Рассел подошла к нему. — Обними меня.
Обнимая ее, он почувствовал, как она трется о рукоятку его пистолета.
— Тим, если нам потребуется нечто большее, чем деньги… Если мы не сможем вернуть этот…
Коллин заглянул ей в лицо.
— Тогда я об этом позабочусь, Глория. — Он прикоснулся пальцем к ее губам, повернулся и вышел.
* * *
Бертон ждал Коллина в коридоре.
— Ну и как она себя чувствует? — спросил Бертон, оглядев его с ног до головы.
— Нормально. — Коллин продолжал шагать по коридору, пока Бертон не схватил его за руку и не повернул к себе лицом.
— Тим, что, черт возьми, происходит?
Коллин разжал пальцы своего напарника.
— Ты выбрал неподходящие время и место, Билл.
— Хорошо, тогда назначь мне подходящие время и место, и я приду туда, потому что нам надо поговорить.
— О чем?
— Черт возьми, ты считаешь, что я дурак? — Он грубо затащил Коллина в угол. — Я хочу, чтобы ты не питал иллюзий по поводу этой женщины. Ей наплевать на тебя, на меня, на всех. Все, что ее волнует, — это спасение своей задницы. Я не знаю, что за лапшу она вешает тебе на уши, я не знаю, что вы оба замышляете, но предупреждаю тебя: будь осторожен. Мне не хотелось бы, чтобы ты обо всем забыл ради нее.
— Ценю твое участие, Билл, но я знаю, что делаю.
— Неужели, Тим? Разве спать с главой администрации входит в обязанности агента секретной службы? Покажи, где это написано в инструкциях? Я бы хотел это прочитать. И раз уж мы завели об этом речь, то почему бы тебе не объяснить, зачем, черт возьми, ты возвращался в дом? Потому что у нас этого нет, и думаю, что знаю, у кого это есть. Моя жизнь тоже под угрозой, Тим. Если мне предстоят крупные неприятности, то хотелось бы знать, за что именно.
Мимо по коридору проходила сотрудница администрации и с недоумением посмотрела на них. Бертон улыбнулся, кивнул ей и затем вновь обратился к Коллину.
— Ну ладно, Тим, что бы ты стал делать на моем месте?
Молодой человек посмотрел на своего друга, и выражение его лица, обычно жесткое на службе, смягчилось. Что бы он делал на месте Бертона? Он тоже добивался бы разъяснений. Бертон был его другом, он неоднократно это доказал. То, что он говорил о Рассел, было, вероятно, правдой. Коллин не полностью терял рассудок при виде шелкового нижнего белья.
— Может, пойдем попьем кофейку, Билл?
* * *
Фрэнк прошел вниз два лестничных пролета, повернул направо и открыл дверь криминалистической лаборатории. Маленькая комната, нуждающаяся в покраске, содержалась в удивительном порядке во многом благодаря тому, что Лора Саймон была очень организованным и обязательным человеком. Фрэнк предполагал, что в ее доме царят такие же чистота и порядок, несмотря на присутствие двух дошкольников, причинявших ей немало хлопот. По всей комнате лежали нетронутые комплекты принадлежностей для поиска улик; их оранжевые заклейки яркими пятнами выделялись на фоне обшарпанных тускло-коричневых стен. В одном углу были сложены картонные коробки с аккуратными надписями. В другом углу, в маленьком напольном сейфе хранились принадлежности, требующие особых мер безопасности. Рядом с ним стоял холодильник, где лежали улики, для хранения которых требовался специальный температурный режим.
Он увидел, что в дальнем углу комнаты Лора Саймон склонилась над микроскопом.
— Ты звонила? — Фрэнк подошел к ней. На стеклянной пластинке лежали маленькие частицы какого-то вещества. Он не мог представить себе, как это можно проводить целые дни, рассматривая микроскопические кусочки непонятно чего, но он также прекрасно сознавал, что работа Лоры Саймон играет огромную роль в процессе выдвижения обвинений.
— Посмотри вот на это. — Саймон отодвинулась в сторону, пропуская его к микроскопу.
Фрэнк снял очки, взглянул в окуляр и поднял голову.
— Лора, ты же знаешь, я понятия не имею, что это такое.
— Это частицы ковра из спальни Салливанов. Во время первоначального осмотра мы их не заметили, я нашла их позже.
— Ну и что в них примечательного? — Фрэнк научился внимательно прислушиваться к мнению этого специалиста.
— Ковер в спальне очень дорогой, стоит около двухсот долларов за квадратный фут. Ковер только для одной спальни обошелся им почти в четверть миллиона.
— Господи Иисусе! — Фрэнк бросил в рот пластинку жевательной резинки. Попытка бросить курить плохо влияла на состояние его зубов и объем талии. — Двести пятьдесят тысяч за то, на что наступаешь ногами!
— Он невероятно долговечный и прочный; по нему можно проехать на танке, и он запросто это выдержит. Он лежит там около двух лет. Они тогда сделали капитальный ремонт.
— Ремонт? Дому же всего несколько лет.
— Это было тогда, когда Уолтер Салливан женился на покойной.
— Ах, вот как…
— Женщины любят устраивать все по-своему, Сет. Надо признать, у нее был хороший вкус по части выбора ковров.
— Ладно, ну и что нам дает этот хороший вкус?
— Посмотри на волокна еще раз.
Фрэнк вздохнул, но подчинился.
— Взгляни на кончики, на их поперечное сечение. Они были отрезаны. Предположительно, не очень острыми ножницами. Срез довольно неровный, хотя, как я сказала, эти волокна будто железные.
Он взглянул на нее.
— Отрезаны? Зачем понадобилось их отрезать? Где ты их нашла?
— Эти волокна были найдены на кроватном покрывале. Тот, кто их отрезал, видимо, не заметил, что к его руке прицепилось несколько волокон. Затем он прикоснулся к покрывалу, и вот результат.
— Ты нашла соответствующую часть ковра?
— Да. Прямо под левым краем кровати, если смотреть вдоль него, сантиметрах в десяти по перпендикуляру. Следы вырезанных волокон слабо различимы, но они есть.
Фрэнк выпрямился и сел на одну из табуреток рядом с Саймон.
— Это еще не все, Сет. На одном из кусочков я обнаружила следы растворителя. Вроде пятновыводителя.
— Это могло остаться от последней чистки ковра. Или горничная что-то разлила.
Саймон отрицательно покачала головой.
— Нет-нет. Служба уборки домов использует паровую систему. Для выведения пятен они применяют специальный растворитель на органической основе. Я проверяла. А этот на бензиновой основе, как и те, что продаются в магазинах. Горничные используют такой растворитель, какой советует производитель. Он тоже на органический основе. В доме его целый запас. А ковер химически обработан, чтобы пятна не въелись в волокна. Использование растворителя на бензиновой основе, возможно, только повредило. Поэтому-то, вероятно, они и вырезали часть волокон.
— Таким образом, взломщик, предположительно, срезал волокна, потому что они что-то могли показать. Так?
— По найденному образцу это сказать трудно, но он мог вырезать больший участок, чтобы гарантировать, что он ничего не оставил, и в нашем распоряжении один из чистых экземпляров.
— Что же такое могло быть на ковре, если ему пришлось утруждать себя вырезанием сантиметровых волокон? Должно быть, ему пришлось изрядно потрудиться.
Оба подумали об одном и том же.
— Кровь, — спокойно сказала Саймон.
— И не кровь погибшей. Если мне не изменяет память, ее крови возле этого участка не было, — добавил Фрэнк. — Думаю, Лора, тебе нужно провести еще один тест.
Она взяла с полки комплект принадлежностей.
— Я как раз готовилась это сделать, но решила, что сначала нужно сообщить тебе.
— Правильно сделала.
* * *
Через тридцать минут они были на месте. Фрэнк опустил боковое стекло, чтобы ветер обдувал его лицо. Он также рассеивал сигаретный дым. Лора Саймон постоянно выговаривала ему за курение.
По указанию Фрэнка спальня оставалась опечатанной. Фрэнк из угла спальни Уолтера Салливана наблюдал, как Саймон тщательно смешивает жидкие реактивы, а затем наливает смесь в пластиковый распылитель. Потом Фрэнк помог ей засунуть под дверь полотенца и оклеить окна коричневой упаковочной бумагой. Они задернули тяжелые занавески, не оставив ни одной щели, через которую в комнату мог проникнуть естественный свет.
Фрэнк еще раз обследовал комнату. Он осмотрел зеркало, кровать, окно, шкафы, а затем прикроватную тумбочку и участок стены за ней, где была стерта штукатурка. Затем он вновь взглянул на фотографию и взял ее в руки. Она еще раз напомнила ему, что Кристина Салливан была очень красивой женщиной, ни в малейшей степени не похожей на те останки, которые он видел. На фотографии она сидела в кресле около кровати. Слева от нее была ясно видна тумбочка. С правой стороны снимка виднелся угол кровати. Горькая ирония, если учесть, как она, вероятно, воспользовалась этим предметом. Возможно, им придется обследовать пружины. На этом, скорее всего, их сегодняшняя работа закончится. Он вспомнил выражение лица Уолтера Салливана.
Он поставил фотографию обратно на тумбочку и продолжил наблюдать, как Саймон работает с жидкостями. Он быстро взглянул на снимок; его что-то забеспокоило, но что бы это ни было, оно вылетело из его головы так же быстро, как и влетело туда.
— Скажи-ка еще раз, Лора, как называется эта штука?
— Люминол. Она продается под различными названиями, но это один и тот же реагент. Я готова.
Она расположила бутылочку над участком ковра, откуда были срезаны волокна.
— Хорошо, что тебе не нужно платить за него, — улыбнулся ей следователь.
Саймон, повернувшись, взглянула на него.
— Мне это было бы безразлично. Я просто объявила бы себя банкротом. Они могли вычитать эту сумму из моей зарплаты до скончания века. Смерть — великий уравнитель бедняков.
Фрэнк щелкнул выключателем; комната погрузилась в абсолютную темноту. Послышался шелест: Саймон нажала на кнопку распылителя. Почти сразу же, подобно множеству светлячков, очень небольшой участок ковра засветился голубоватым светом и тут же погас. Фрэнк включил свет и взглянул на Саймон.
— Значит, тут еще чья-то кровь. Отменная находка, Лора. Нельзя ли исхитриться и наскрести количество образца, достаточное для анализа крови и определения ее группы? Для анализа на ДНК?
— Ну что ж, — Саймон, похоже, сомневалась, — мы поднимем ковер и посмотрим, не просочилось ли что-нибудь сквозь него, но это маловероятно. Учти, ковер обработали. И следы крови смешались с большой массой реактива. Поэтому не особенно на это рассчитывай.
— Ладно, один взломщик ранен. — Фрэнк размышлял вслух. — Крови немного, но она есть.
В поисках подтверждения своим словам он посмотрел на Саймон; она утвердительно кивнула.
— Ранен, но чем? Когда мы ее нашли, у нее в руках ничего не было.
Саймон угадала его мысль.
— И судя по тому, что ее смерть была моментальной, возможно, произошел бы спазм мышц. Чтобы вынуть что-нибудь из ее руки, им, возможно, пришлось бы травмировать ее пальцы…
Фрэнк закончил фразу:
— …А вскрытие ничего подобного не обнаружило.
— Ее рука могла разжаться под действием удара пуль.
— Насколько часто это происходит?
— Для этого случая достаточно и одного раза.
— Ладно, предположим, у нее было оружие, но теперь его нет. Что это могло бы быть?
Собирая свой рабочий комплект, Саймон задумалась.
— Вероятно, пистолет можно исключить; в противном случае она могла бы сделать ответный выстрел, а на ее руках нет следов пороха. Им бы не удалось удалить их, не поранив кожи.
— Хорошо. К тому же нет сведений, что она когда-либо регистрировала оружие. И мы уже убедились, что в доме оружия нет.
— Значит, это не огнестрельное оружие. Может быть, нож. Неизвестен тип раны, но, вероятно, это был поверхностный порез. Количество вырезанных волокон невелико, поэтому рана не представляла угрозы для жизни.
— Таким образом, она порезала одного из взломщиков, возможно, его руку или ногу. А затем они отступили и застрелили ее? Или она порезала его, когда умирала? — Фрэнк поправился. — Нет. Она умерла мгновенно. Она ранит одного из них в другой комнате, прибегает сюда и получает пулю. Стоя над ней, раненый взломщик роняет несколько капель крови.
— Не забывай про тайник. Скорее всего, она застала их на месте преступления.
— Правильно, но и ты не забывай, что стреляли от двери в сторону комнаты. И линия выстрелов нисходящая. Кто кого застал? Вот что не дает мне покоя…
— Тогда зачем забирать нож, если он был?
— Потому что он может каким-то образом на кого-то вывести.
— Отпечатки? — Саймон заволновалась при мысли о спрятанных где-то уликах.
Фрэнк кивнул.
— По-моему, да.
— Покойная миссис Салливан имела привычку держать при себе нож?
Вместо ответа Фрэнк хлопнул себя по лбу с такой силой, что Саймон поморщилась. Он бросился к тумбочке и схватил снимок. Покачав головой, Фрэнк передал ей фотографию:
— Вот этот проклятый нож.
Саймон взглянула на снимок. На тумбочке был виден длинный нож для вскрытия конвертов с кожаной ручкой.
— Кожа объясняет также присутствие следов масла на ее ладонях.
При выходе из дома Фрэнк задержался у двери. Он посмотрел на панель управления сигнализацией, которая была вновь приведена в рабочее состояние. Затем его лицо засветилось улыбкой, когда ускользающая мысль пробилась, наконец, на поверхность.
— Лора, у тебя в чемодане есть флуоресцентная лампа?
— Да, а что?
— Можешь ее вынуть?
Удивившись, Саймон достала лампу. Она вернулась в фойе и включила ее в сеть.
— Посвети-ка ею на кнопки с цифрами.
То, что открылось Фрэнку при флуоресцентном свете, заставило его еще раз улыбнуться.
— Черт, это отлично.
— Что это означает? — Саймон смотрела на него, ничего не понимая.
— Это означает, что, во-первых, здесь замешан кто-то из домашних и, во-вторых, взломщики — изобретательные люди.
* * *
Фрэнк сидел в маленькой комнате для допросов. Он поборол желание закурить еще одну сигарету и вместо этого взял жевательную резинку. Он оглядел кирпичные стены, дешевый металлический стол, старые стулья и подумал, что обстановка здесь довольно угнетающая. Это было ему на руку. Подавленный человек раним, а ранимый человек, если нащупать его больное место, расположен к разговору. А Фрэнк хотел слушать. Он был готов слушать хоть целый день.
Дело все еще оставалось чрезвычайно запутанным, но отдельные детали начали проясняться.
Бадди Будизински до сих пор жил в Арлингтоне и теперь работал на автомобильной мойке в Фоллз Черч. Он признал, что бывал в доме Салливана, читал об убийстве, но кроме этого ничего не знал. Фрэнк был склонен верить ему. Мужчина казался не особенно сообразительным, не вступал в прошлом в конфликт с законом и всю свою взрослую жизнь выполнял черную работу, причиной чего, несомненно, было то, что он окончил всего пять классов. Его квартира была крайне скромной, если не сказать бедной и убогой. С Будизински Фрэнк зашел в тупик.
Роджерс же, наоборот, оказался настоящим кладом. Номер карточки социального страхования, который он указал при приеме на работу, был вполне реальным, однако принадлежал сотруднице Государственного департамента, на два года отправленной на работу в Таиланд. Должно быть, он знал, что служба уборки домов не станет его проверять. Какая им была разница? Адрес, указанный в анкете, представлял собой мотель в Белтсвилле, штат Мэриленд. В течение последнего года под таким именем в мотеле никто не регистрировался, и там не видели никого, кто подходил бы описанию Роджерса. В Канзасе о нем сведений не было. Вдобавок, он не получил денег ни по одному платежному чеку, выданному ему службой. Это само по себе говорило о многом.
Фоторобот, составленный на основе описания Роджерса Петтисом, готовился в эти минуты и будет распространен по всему округу.
Роджерс был тем самым парнем, Фрэнк чувствовал это. Он побывал в доме и исчез, оставив ложные сведения о себе. В эти минуты Саймон исследовала фургон Петтиса в отчаянных попытках отыскать отпечатки Роджерса. У них не было отпечатков, привязанных к месту преступления, но если бы они смогли установить личность Роджерса, то дело Фрэнка начало бы приобретать четкие очертания. Оно существенно продвинется вперед, если человек, которого ждал Фрэнк, проявит готовность к сотрудничеству.
Уолтер Салливан подтвердил, что старинный нож для вскрытия конвертов исчез из его спальни. Фрэнк страстно желал заполучить эту поистине золотую улику. Фрэнк поделился с Салливаном своими соображениями по поводу того что его жена могла поранить ножом одного из взломщиков. Старик, похоже, никак не среагировал на эту информацию. Фрэнк на мгновение подумал, а расслышал ли его Салливан? Детектив еще раз проверил список прислуги Салливана, хотя уже знал все имена наизусть. Больше всего его интересовало лишь одно из них.
Он не раз вспоминал о заключении представителя компании, производящей системы сигнализации. Портативный компьютер был неспособен определить правильную последовательность пяти цифр кода, выбранную из пятнадцатиразрядного числа, за столь короткое время, в особенности если учесть почти мгновенную ответную реакцию компьютера самой системы. Чтобы сделать это, нужно было исключить некоторые варианты. Каким образом?
Обследование клавиатуры панели управления показало, что на каждую ее кнопку был нанесен химический препарат, — название препарата Фрэнк не запомнил, хотя Саймон опознала его, — видимый лишь во флуоресцентном свете.
Фрэнк откинулся на спинку стула и представил, как Уолтер Салливан или дворецкий, или кто-то еще, в чьи обязанности входило включение сигнализации, спускается вниз и вводит код в систему. Пальцем касается нужных кнопок, их всего пять, и сигнализация включена. Затем уходит, не подозревая, что на его пальце остались следы химического препарата, невидимого невооруженным глазом и не имеющего запаха. И что самое важное, он совершенно не догадывается, что только что рассекретил пять цифр кода. В свете флуоресцентной лампы взломщики смогут определить, какие это цифры, так как на соответствующих кнопках вещество было частично удалено пальцем. При наличии такой информации с помощью компьютера можно быстро определить правильную последовательность цифр, что увеличивало вероятность успешного взлома до 99,9 %.
Оставалось ответить на вопрос: кто нанес химический препарат? Сначала Фрэнк решил, что это сделал сам взломщик, который, вероятно, скрывался под именем Рождерса, но все факты опровергали такую версию. Во-первых, в доме всегда было много людей, и даже самому беспечному наблюдателю кто-то, крутящийся около панели сигнализации, показался бы подозрительным. Во-вторых, фойе было большим и самым открытым помещением в доме. И наконец, нанесение препарата потребовало бы определенного времени. У Роджерса такой роскоши не было. Малейшее подозрение, самый мимолетный взгляд, и весь его план провалился бы. Человек, который придумал все это, был не из тех, кто подвергает себя подобному риску. Роджерс этого не делал. Фрэнк полагал, что знает, кто сделал это.
* * *
На первый взгляд, женщина казалась настолько худой, что производила впечатление истощенного ракового больного. На второй взгляд, здоровый цвет ее лица, хрупкое телосложение и грация, с которой она передвигалась, убеждали в том, что она очень худа, но вполне физически здорова.
— Пожалуйста, присаживайтесь, мисс Брум. Спасибо, что пришли.
Женщина кивнула и опустилась на один из стульев. На ней была цветастая юбка до щиколоток. На шее висела нитка фальшивого жемчуга. Ее волосы были собраны в короткий хвостик, несколько прядей на лбу начинали седеть. Судя по ее гладкой коже и отсутствию морщин, Фрэнк дал бы ей лет тридцать девять. В действительности, она была на несколько лет старше.
— Я думала, вы со мной уже закончили, мистер Фрэнк.
— Пожалуйста, называйте меня Сет. Вы курите?
Она отрицательно покачала головой.
— Я просто хочу задать вам несколько заключительных вопросов, вполне стандартных. И не только вам. Насколько я понял, вы увольняетесь от мистера Салливана.
Она нервно вздохнула, посмотрела вниз, а затем опять на Фрэнка.
— Мы с миссис Салливан были, так сказать, близки. Теперь мне нелегко, знаете… — Она осеклась.
— Я знаю, знаю, что вам нелегко. Это ужасно, чудовищно. — Фрэнк сделал паузу. — Как давно вы пришли на работу к Салливанам?
— Чуть больше года назад.
— Вы делаете уборку и?..
— Я помогаю делать уборку. Ею занимаются трое: Салли, Ребекка и я. Карен Тейлор готовит. Я также следила за вещами миссис Салливан. За ее одеждой и прочим. Я была кем-то вроде ее помощника. У мистера Салливана есть свой человек, Ричард.
— Хотите кофе?
Фрэнк не стал дожидаться ответа. Он поднялся и открыл дверь комнаты для допросов.
— Эй, Молли, можешь принести пару чашек кофе? — Он повернулся к мисс Брум. — Черный? Со сливками?
— Черный.
— Два черных, Молли, пожалуйста.
Он закрыл дверь и сел.
— Проклятые сквозняки, никак не могу согреться. — Он постучал по бетонной стене. — От бетона мало проку. Итак, вы говорили о миссис Салливан.
— Она очень хорошо ко мне относилась. Я имею в виду, что она разговаривала со мной обо всем. Она не была, не была, ну, вы знаете, из этого класса людей, высшего класса, я бы так сказала. Она училась там же, где и я: здесь, в Миддлтоне.
— И думаю, что ненамного позже, чем вы.
Это замечание вызвало улыбку на губах Ванды Брум, и она сделала неосознанное движение, как бы поправляя невидимую прядь волос.
— Позже, чем мне хотелось бы.
Дверь открылась, и им принесли кофе. Он был в меру горячим и удивительно ароматным. Фрэнк не покривил душой, упомянув про сквозняки.
— Я бы не сказала, что она хорошо вписывалась в общество этих людей, но она держалась с достоинством. Она ни от кого ничего не принимала; надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
У Фрэнка были основания считать это правдой. Судя по отзывам, покойная миссис Салливан была несносной во многих отношениях.
— Как по-вашему, их отношения с мужем были… хорошими, плохими, средними?
— Очень хорошими, — без колебаний ответила она. — О да, я знаю, люди поговаривают насчет разницы в возрасте и так далее, но она хорошо относилась к нему, а он — к ней. Я убеждена в этом. Он любил ее, уверяю вас. Возможно, скорее отеческой любовью, но все же это была любовь.
— А она его?
На этот раз она замялась.
— Вы должны понимать, что Кристи Салливан была очень молодой женщиной, во многих отношениях, может быть, гораздо моложе, чем многие женщины в ее возрасте. Мистер Салливан открыл перед ней новый мир и… — Она замолчала, явно не зная, как продолжить объяснение.
Фрэнк повернул разговор в другую сторону.
— А как насчет тайника в спальне? Кто о нем знал?
— Не знаю. Я уж точно не знала. Полагаю, что только мистер и миссис Салливан. Лакей мистера Салливана, Ричард, тоже мог знать. Но я не уверена.
— Таким образом, Кристина Салливан и ее муж никогда не давали понять, что за зеркалом есть тайник?
— О Господи, нет. Я была в какой-то степени ее другом, но я всего лишь прислуга. И я работала у них только год. А с мистером Салливаном мы вообще говорили редко. Я имею в виду, что это не такая вещь, о которой можно рассказать человеку вроде меня, ведь так?
— Нет, думаю, не так. — Фрэнк был уверен, что она лжет, но не мог выложить ей аргументы, которые говорили об обратном. Кристина Салливан запросто могла похвастаться своим богатством перед тем, кого считала похожим на себя, чтобы продемонстрировать, насколько высоко она взлетела.
— Итак, вы не знали, что зеркало в спальне было полупрозрачным и из-за него можно видеть все, что происходит там?
На этот раз женщина явно удивилась. Под легким макияжем Фрэнк увидел краску смущения.
— Ванда… я могу называть вас Ванда? Ванда, вы ведь понимаете, что система сигнализации была отключена тем, кто вторгся в дом? Она была отключена путем введения в нее соответствующего кода. Итак, кто включал ее на ночь?
— Ричард, — поспешно ответила она. — Иногда мистер Салливан делал это сам.
— Значит, все в доме знали код?
— Нет, конечно, нет. Ричард знал. Он работает у мистера Салливана почти сорок лет. Полагаю, что кроме Салливанов код был известен лишь ему.
— Вы когда-нибудь видели, как он включает сигнализацию?
— В это время я, как правило, уже была в постели.
Фрэнк пристально посмотрел на нее, как бы говоря: я верю вам, Ванда, я верю вам.
Ванда Брум широко раскрыла глаза.
— Вы… вы же не подозреваете, что в этом замешан Ричард?
— Так вот, Ванда, систему помог отключить некто, от кого этого не ожидали. И, естественно, подозрение падает на любого человека, имевшего доступ к коду.
Ванда Брум, похоже, была готова заплакать, но затем взяла себя в руки.
— Ричарду почти семьдесят лет.
— Тогда ему, вероятно, не повредил бы небольшой капитальчик. Вы понимаете, конечно, что наш разговор должен, безусловно, храниться в строжайшем секрете?
Она кивнула и одновременно вытерла нос. Теперь она быстро пила кофе мелкими глотками.
— И до тех пор, — продолжал Фрэнк, — пока кто-нибудь не объяснит мне, как был получен доступ к системе охраны, мне придется проработать версии, кажущиеся мне наиболее правдоподобными.
Он продолжал смотреть на нее. В течение всего предыдущего дня он наводил справки о Ванде Брум. У нее была довольно заурядная биография, если не считать одной особенности. Ей сорок четыре года, дважды разведена, двое взрослых детей. Она жила в крыле для прислуги вместе с остальными работниками. Милях в четырех от имения в скромном старом домике жила ее восьмидесятиоднолетняя мать, безбедно существуя на пособие по социальному страхованию и пенсию своего мужа-железнодорожника. Брум поступила на работу к Салливанам, как она сама сказала, около года назад, что было первым моментом, привлекшим внимание Фрэнка; лишь она одна пробыла в доме столь короткое время. Само по себе это мало что значило, но, судя по всему, Салливаны очень высоко ценили ее помощь, и многое говорило в пользу лояльности к ней старых работников, получающих приличное жалование. Ванда Брум выглядела, как человек, тоже способный быть лояльным. Вопрос в том, кому.
Особенность состояла в том, что Ванда Брум провела некоторое время в тюрьме, более двадцати лет назад, за растрату в бытность счетоводом у одного врача в Питтсбурге. Биографии остальных слуг были кристально чисты. Итак, она была способна нарушить закон и провела некоторое время за решеткой. Тогда ее звали Ванда Джексон. С Джексоном она развелась после отсидки, точнее, это он бросил ее. С тех пор не было свидетельств нарушений ею закона. Таким образом, она изменила фамилию, ее отсидка осталась далеко в прошлом, и если Салливаны наводили справки о ней, то вполне могли ничего не обнаружить, а возможно, им было все равно. Ванду Брум последние двадцать лет везде характеризовали как честного и усердного работника. Интересно, что же заставило ее измениться, подумал Фрэнк.
— Скажите, Ванда, не припоминаете ли вы чего-то такого, что могло бы помочь мне? — Фрэнк старался выглядеть как можно беспечнее, он открыл записную книжку, делая вид, что готов записывать.
Если она и была пособником взломщика, ему меньше всего хотелось, чтобы Ванда бросилась к Роджерсу, который от этого еще глуше бы затаился. С другой стороны, если бы он вынудил ее расколоться, она могла бы встать на его сторону.
Он представил себе, как она вытирает пыль в фойе. Ей было бы так просто, так просто нанести этот химический препарат на кусок ткани, затем небрежно провести им по панели управления сигнализацией. Это выглядело бы столь естественно, что никто, даже тот, кто в упор смотрел бы на нее в этот момент, не придал бы этому никакого значения. Просто прилежная работница занимается своим делом. Затем прокрасться вниз, когда все заснули, на несколько секунд включить флуоресцентную лампу и — ее роль сыграна.
С юридической точки зрения она, возможно, будет соучастником убийства, так как при краже со взломом убийство — довольно вероятное обстоятельство. Но Фрэнку намного меньше хотелось засадить Ванду Брум за решетку на большую часть оставшихся ей лет, чем того, кто нажал на курок. Он был уверен: автор всего плана — не женщина, которая сидела перед ним. Она лишь сыграла свою роль, небольшую, но, тем не менее, важную роль. Он планировал в будущем связаться с прокуратурой, чтобы смягчить наказание для Ванды.
— Ванда, — Фрэнк перегнулся через стол и с доверительным выражением лица прикоснулся к ее руке. — Может быть, у вас есть что добавить? Что-то, что поможет поймать человека, убившего вашу подругу.
Она отрицательно покачала головой в ответ, и Фрэнк откинулся на спинку стула. Он не ожидал многого от этого наводящего вопроса, но он забросил удочку. Стена дала трещину. Она не предупредит Роджерса, Фрэнк был убежден в этом. Он мало-помалу приближался к Ванде Брум.
Позже он обнаружит, что уже зашел слишком далеко.
