Глава 10

Лестницы, как известно, нужны, чтобы по ним подниматься. Ступени мелькали под ногами, касаясь подошв разве что на третий счет. Широкие перила из лакированного дерева выдерживали рывки рук, благодаря которым удалось буквально пролететь со второго на четвертый этаж. Затем по гремящей железной лестнице – на чердак. Ударом плеча выбить хлипкую дверцу, клацнувшую мощным навесным замком, но бессильно звякнувшую за спиной слабыми петлями. Оставив позади оседать чердачную пыль, медленно вихрившуюся в солнечном свете, выбраться на покатую крышу, набранную крашенными под серую черепицу металлическими пластинами. Цепко оглядеть конусы воздуховодов, в два ряда проходящих вдоль всей крыши по самому ее центру. Много их тут – для каждого кабинета выведен отдельно. Но никого возле них не было.

Планы, как я искренне полагал, строятся так, чтобы по ним пройти спокойно и размеренно, обнаружив в конце пути очевидный и нужный результат. За спокойствием и размеренностью, правда, будет огромный ресурс потраченных сил и средств, обеспечивающих «легкость» и «волшебство» совпадений, удачных «стечений обстоятельств» и то самое, про что со стороны скажут «повезло». В лабиринте вероятностей для ключевых персонажей будут заботливо подготовлены правильные решения, а за случайностями внимательно проследят опытные специалисты. Не так оно и сложно, если знать про человека чуть больше, чем он знает о себе, – стены лабиринта уже окружают его, выстроенные обществом и им самим, надо только повернуть всё верным образом и идти по получившимся коридорам. Цель окупит все расходы.

Если, разумеется, не случится на пути нечто дикое и невозможное – такое, знаете ли, которое совсем не хочет жить, не думает о завтра, о родне, о подругах… Словом, если не случится Ника.

– Да за что?! – искренне повторил я вопрос, от которого уже ощущался стойкий скрип песка на зубах.

Должна же быть в основе ее действий хоть какая-то логика! Ну или диагноз…

Задумавшись, прошелся по крыше, поглядывая вниз в поисках знакомого зеленого лоскута платья в толпе. Но ближнюю перспективу закрывали кроны яблонь, росших у стен корпуса, а вдали все сливалось в единую пеструю картину людского моря – чуть поредевшую с началом первых экзаменов.

Я подошел к сломанной мною двери, присел рядом, оценивая масштаб работ по ремонту (потому что по правилам Светы нельзя ломать и не чинить… Да и не только поэтому). Приподнял створку, ставя ее вертикально, и занялся погнутыми от удара петлями. Вместе с монотонной и несложной работой пришло спокойствие.

Ладно, разберем все с самого начала… Ника порвала документы. От гнева Артема спас ее я. Но если бы документы были моими, кто бы спас ее от меня?

Возможно, в голове ей виделась определенная картина моих действий… Хотя я не особо представляю иных путей, кроме как: «выключить» ее точным ударом в подбородок; громко и честно сообщить народу, что девушке плохо; расчистить место, дождаться экипажа «скорой», которых тут около десятка дежурит; представиться ее знакомым и взяться сопроводить до клиники, только вот не до городской, а своей, где девушка пару дней проспит на особенном внутривенном (безусловно оздоровляющем) питании до приезда отца, с которым и можно будет обсудить мотивы ее поступка и стоимость его последствий. Она же мне жизнь спасла, так что – просто деньги. Разумеется, до прибытия ее родни я бы спокойно сдавал экзамены (а если оно затянется – то и учился) по второму комплекту документов…

Допустим, Ника предполагала, что бить ее сразу не будут, и для начала хотя бы спросят сакральное: «За что?» Кстати, за что, а?! Спокойствие… только спокойствие…

Вот она говорит свое: «Самойлов! Ты не будешь тут учиться!», рвет мои документы, и я действительно понимаю, что не смогу (забываем про второй комплект бумаг и иные варианты). Пожалуй, единственное, что позволит ей удалиться с гордо поднятой и целой головой в такой ситуации – это и есть мой долг жизни… Только его списать придется подчистую.

Нахмурившись, шагнул вглубь чердака, установил петли в железной раме дверного проема и яркой вспышкой электричества от рук намертво приварил конструкцию.

Выходит, Ника готова списать долг жизни, лишь бы меня тут не было. Более того, зная, как влетела с Артемом, все равно пытается мне воспрепятствовать. И это вместо логичной в таком случае паники, попытки вымолить у Шуйского прощение и эмиграции в другую страну вместе со всей родней… Все бросает в бой, лишь бы мне навредить. Да как так-то?..

Тут уже мое собственное любопытство не даст спать спокойно, пока не выясню причины.

Проверил обновление телефона – пришли контактные данные Ники, адреса – домашний и съемной квартиры, наименование ее банка, номер и марка машины вместе с реквизитами удостоверения личности.

Тут же набрал Никин номер, выслушал сначала длинные, а затем короткие гудки. Перенабрал и убедился, что добавлен в черный список. Шикарно, просто шикарно…

– Действительно, зачем экономить мое время… – с легким раздражением проворчал я. – Вот мои партнеры всегда тактично сообщали, почему я не должен жить. А тут – детство какое-то…

Отряхнувшись от налипшей на чердаке паутины, зашагал вниз по лестнице, через тишину волнительно притихшего здания.

Посмотрел на часы и вбил по памяти одиннадцать цифр, за которыми в это время можно было услышать Диму.

– Есть ответ на мой вопрос?

Тот самый, самый острый и многажды в последние часы повторяемый…

– Пока нет… – замялся старый товарищ.

– Что, и подруг у нее нет, которых можно осторожно расспросить? С кем-то же она общается? Социальные сети, фотографии с раутов… Где-то же она принята? При каком дворе, в чьей свите, кто покровительствует? – подсказал я очевидные пути поиска информации.

– Там ситуация выходит странная… Ощущение, что нигде не принята, – произнес он осторожно, как некоторые специалисты озвучивают вымученное трудом и по́том «ничего не найдено». – И ни с кем не дружит…

– Димка, ей двадцать один год. Красивая девушка из хорошей семьи, – усомнился я.

А в ответ тишина – будто недоуменно плечами пожали.

– Дим, она Целитель, – почувствовал я легкое раздражение, – не может она прозябать в безвестности. Да после турнира о ней вся страна знает!

– Стоп… как Целитель? – удивились на том конце провода, и послышался звук спешно перелистываемой бумаги. – Она же на обычном медфаке учится! Вот, сейчас снова анкету поднял. Никакой ошибки – кафедра хирургии, четвертый курс.

– Чего?.. – протянул я после некоторой паузы.

Нет, есть любители забивать гвозди микроскопом, этого у нашей страны не отнять. Но Целитель ранга Ники, даже если взять ее уровень трехлетней давности, это примерно как светило хирургии с двадцатилетним стажем… Да ей хватило бы краткой методички с парой цветных изображений «сюда лечи, туда не лечи», чтобы человека с того света достать (разумеется, при наличии грамотных ассистентов и оборудованной операционной). Хотя меня она вообще вытащила без каких-либо медикаментов – а я, говорят, был уже пару минут как не совсем живой…

– Вот что, Дим, – произнес я во внимательную тишину, – начинай-ка собирать слухи, любые.

– Принято, – чуть растерянно ответили мне и отключились.

Убрал телефон и привалился к стене. Родителей бы ее расспросить… Но это уже не уровень Димкиной структуры – даже такие аристократы в пыль его сотрут за расспросы о родне. Тут самому нужно.

С Никиным факультетом действительно бред какой-то. Учиться, при ее таланте, на простого хирурга… Ну разве что ей просто нравится резать людей – пришла отчего-то тревожная и беспокойная мысль.

Вновь взгляд на часы – вроде как еще полчаса до конца экзамена.

День подходил к четырнадцати часам, промелькнув суетливо и напряженно. И быть ему с таким же характером до самой вечерней поры – еще два экзамена: математика и информатика. Для тех, кто претендует на элитный факультет, все на сегодня завершится уже в шестнадцать тридцать. Остальным же придется подождать с отдыхом и прогулками по вечерней столице.

Зато завтра у всех выходной перед очередным штурмом. Отдыхать вряд ли кто станет – предварительные оценки должны вывесить, так что толкотни и очередей возле списков будет достаточно.

Настроение слегка испортилось – экономику, благодаря одной персоне, я успешно завалил. Положение смягчает то, что на «Мировую политику» и не стремился, да и не даст обучение там практической пользы – какой смысл пять лет общаться с сыновьями влиятельных фамилий, если полезнее вести дела с их родителями?.. Но если мне и математику так провалят!.. Я сжал ладони в кулаки и зорко огляделся.

Ники, разумеется, рядом не было. Но это не беда – для любого деятельного зла у нас найдется интересное занятие.

Быстрым шагом обошел парковки, выглядывая красный трехдверный «ауди» с обозначенным в досье Ники номером. Обнаружил у левого крыла здания, прижатым между массивным черным «БМВ» и серебристой «Ладой» в очередном кольце «восьмерки» парковочных мест.

– Отлично, просто отлично, – потер я руки, откашлялся и с невозмутимым видом подошел ближе.

Правая рука легла на ручку двери, из-под ладони вырвалась череда крохотных электрических звездочек, почти невидимых в солнечном свете, и автоматика двери с приятным звуком деблокировала замки.

Теперь – одним движением распахнуть створку, снять с ручника и закрыть все обратно, вернув блокировку дверей. И напоследок – небольшое дружеское подталкивание, чтобы машина тихонечко сдвинулась с места вперед, в направлении припаркованной напротив машины – а если повезет, то и двух…

При здешнем уклоне дороги получилось диво как хорошо – вот всего пару секунд, и глухой стук металла о металл сменился громким и возмущенным воплем трех сигнализаций. Да тут еще и желающие встать на Никино место (отсутствие водителя в машине их не смутило) умудрились въехать в крыло «ауди» и разнообразили окружающее пространство разъяренным звуком клаксона.

– Какая дивная, должно быть, получится схема ДТП… – вдохнув полной грудью, мечтательно произнес я. – Часа на три-четыре.

– Это что тут? – поинтересовался обеспокоенно подошедший слева мужчина.

– Машину на ручник не поставили, – осуждающим тоном пояснил я ему.

– Ай-яй-яй. Сразу видно – женщина за рулем.

– Совершенно безответственные и легкомысленные создания, – поддакнул я ему и с довольным видом отправился обратно.

Неплохо бы еще Артема перехватить перед математикой. Дружеское участие и, опять же, алиби никогда не бывают лишними.

– Как твои успехи? – умудрился я перехватить друга прямо у выхода из здания.

Математику принимали в противоположном корпусе физического факультета, позволяя размять ноги и подышать воздухом в движении от кабинета в кабинет.

– Все написал, – уверенно кивнул он. – Последнее задание – в трех вариантах, с учетом сезонного колебания температур и отрицательной конъюнктуры рынка. Пусть видят, как я подготовлен. Как я сосредоточен. Как остр мой ум…

– Как мощны твои лапищи, – поддакнул я.

– А это они узнают, если моя оценка будет меньше ста баллов, – поднял он палец. – У тебя-то, наверное, все по плану? – поскучнел он.

– Да как сказать… – не удержался я от кислого выражения лица.

– Да неужели?.. – остановился Артем на шаг впереди и с интересом заглянул мне в глаза. – Великий планировщик пролетает мимо экзамена?

– Там форс-мажор, – вяло отозвался я, обошел его и двинулся дальше.

Жаловаться на девчонку? Вот еще…

– Подожди. Или ты специально решил меня оставить одного на «Мировой политике»? – помрачнел он. – Бросить друга! Подумать только…

– Да дорешаю я эти задачи. Приду ночью и дорешаю, – тяжко вздохнув, уверил его.

– То есть тебе времени не хватило? И что значит «ночью приду»?! Там же охрана, вооруженный пост!

– Если охраннику позвонят из дома и скажут, что они заливают соседей, какое ему будет дело до каких-то там бумажек? – покосился я на Артема, продолжая идти дальше. – Все будет нормально. Никто не пострадает.

А ремонт я им как-нибудь косвенно компенсирую. Люди верят в страховые службы…

– Так что случилось-то?

– Выгнали с экзамена.

– Ха!

– То есть твою работу мне на всякий случай проверять не надо? Вдруг тебе там помарочку какую поставили, «штрихом» замазали правильный ответ…

– Это было очень сочувственное «ха», – тут же поправился Артем, – преисполненное негодования и соболезнования.

– Ну-ну…

– Ты, кстати, не увиливай от ответа. За что выгнали?

– Неучтенный фактор, – без всякой охоты произнес я. – В общем, Ника…

– Она что, бессмертной себя считает? – нахмурился Шуйский. – Знаешь что… я тут подумал – и решил ко всем чертям порвать их герб.

Было ли в том уже продуманное решение или злость за содеянное в мой адрес наложилась – не поймешь. Скорее, второе: есть в Артеме такое собственническое, хотя и не афишируемое открыто – мол, его я человек и никому меня обижать не дозволено… Я, в общем-то, тоже грешен и искренне считаю, что это мой медведь…

Но наказание страшное – свести род из аристократов в обычные мещане. Если никто не вступится – а кто же вступится за свободный род? – быть беде…

– Тебе же дома лучше не появляться… – хотел было взять я паузу на обдумывание.

Только вот ответа не дождался. Глянул в его сторону и уловил спокойный и уверенный взгляд княжича – такой, с каким идут вперед своими силами, не оглядываясь на родню.

– Серьезно?! – не удержался я от восклицания.

Тот, подтверждая, прикрыл глаза.

Оставалось только головой покачать, не разменивая на слова (тем более в толпе) прошедший беззвучный диалог.

То есть на всех Еремеевых, со слугами, союзниками и наемниками, ныне одного Артема хватит… Это как так-то?

Три года прошло с тех пор, когда он был в ранге «ветеран». Вернее, этот ранг Артем получил еще до турнира, на котором прошел через смерть, но пережил своих врагов. По результатам таких событий в его новом ранге «учитель» не было никаких сомнений. Невероятный, к слову, для его тогдашнего возраста, близкий к гениальности. Но – и всё. От «учителя» до «мастера» была пропасть в десятки лет… либо ряд новых подвигов, в которые надо было умудриться влезть с риском для жизни и как-то выжить без посторонней помощи. В обычной же ситуации такой путь не проходят за три года. А ранг «учитель» – это, конечно, здорово, но глава Еремеевых именно в этом ранге и обретается, имея вдобавок немалый жизненный опыт и свиту, которая не станет просто смотреть, как убивают господина. В общем, самоубийственная затея.

Но если предположить, что там, на турнире, Артем пережил не один подвиг, а несколько…

Тогда становится понятно, почему директором нашей школы поставили «виртуоза». Я, в гордыне своей, искренне полагал, что это из-за меня и моего проекта строительства новой ГЭС на реке. Тем более что директор появился сразу после пробных взрывов для изменения русла (тогда и познакомились, вместе сочтя электрогенерацию региона достаточной).

А оно вот как – из-за Артема… Есть такие техники Силы, которыми может обучать только «виртуоз» – единственный, кто может проконтролировать, чтобы обучаемый не убил себя в процессе и не уничтожил все вокруг… Техники ранга «мастер» и выше…. В общем, никто ему на этом модном факультете ничего не сделает, скажу я вам. Подавятся.

– Просьбу помнишь мою? Не торопись пока, – попросил я Артема искренне.

– До каких пор? Пока она тебя не убьет?

– Нет. Просто с ней что-то непонятное… – выдал я чуть сумбурно.

– Это я заметил, – вздохнул он. – Особенно с ее головой… Ладно. Вот сейчас сорвет тебе еще один экзамен – тогда поговорим, – зашел он в здание, к которому мы успели подойти, первым.

– Да не должна, – оглянулся я в сторону парковки.

Пострадавшие авто в сторону быстро оттащат, а вот оформление бумаг – дело не быстрое. Никто просто так не отпустит виновницу, пока протокол не будет подписан. Разве что она бросит все, нарвавшись на огромный штраф, лишение прав и эвакуацию машины. Но кто нормальный на такое согласится?

– Вот блин… – тут же почувствовал я неладное. – Артем, я догоню! – крикнул другу вслед, а сам принялся лихорадочно набирать Димкин номер.

– Максим, хорошо, что ты позвонил! Тут такое дело… – начал он было чуть взбудораженно.

– Это потом. Ставлю задачу: мне нужно срочно знать, где находится эта Еремеева. Вплоть до метра. Технически решаемо?

– Можно подтянуть передвижной комплекс. Сейчас уточню, где он… – В трубке послышался шелест нажимаемых клавиш на клавиатуре. – Минут двадцать… И – уже отправил, – опередил он меня.

– Сойдет, – кинул я взгляд на часы. – Отбой.

Выйдет почти минута в минуту с началом экзаменов. Вряд ли эта сумасшедшая начнет раньше.

Ожидать решил отойдя в тень парковых деревьев, цепко выглядывая подозрительную особу в зеленом платье. Ясное дело, не с пустыми руками ожидал – успел купить букет роз возле главного корпуса и замаскировать в его центре железный прут (потом приварю обратно в ограду). Это в целях самообороны – мало ли… вдруг отмахиваться придется от бешеной… Кулаками даму – оно как-то не по-джентльменски, а вот букетом – где-то даже красиво плюс дополнительная дистанция.

Не дождался – техника подъехала раньше. Обычный белый микроавтобус «фольксваген» – старый, но чистенький, без каких-либо надписей. Если не заметить, как сбился на секунду значок интернета в сотовом телефоне, сообщая о потере связи, а потом снова вернулся – и не догадаешься, что в сети сотовых операторов неожиданно появилась новая базовая станция – с очень сильным и стабильным сигналом, подсоединиться к которому ринулись все устройства в ближайшей округе. Правда, им тут же отказали в обслуживании, и они подключились обратно.

Вернее, отказали в обслуживании всем, кроме одного-единственного сотового телефона, сигналы которого бережно перекинули к настоящей базовой станции, выступая в роли даже не шпиона-ретранслятора, а вполне легальной усиливающей антенны. Никакого криминала – только вот микроавтобус, продолжая медленно передвигаться по перегруженной парковке, довольно быстро триангулировал сигнал и скинул координаты абонента.

Софт в моем телефоне привязал полученные координаты к местности и отобразил искомый сотовый мерцающей точкой в объемной диораме комплекса МГУ.

И не на парковке, как я искренне рассчитывал. И даже не чуть в стороне, в машине инспектора. Какого-то демона Ника находилась в подвале здания, в котором должен проходить мой следующий экзамен. Никакой ошибки – возле мерцающей точки горела красным минусовая отметка местности, заданная относительно моего местоположения. А я между тем продолжал находиться в саду перед зданием.

– На пять минут опоздаю, ничего страшного… – Еще один взгляд на часы и на здание передо мной.

Не сказать чтобы я прямо рванул внутрь – для этого надо бы ориентироваться в здании, в которое попал впервые в жизни. В телефоне была только схема, по которой вход в подвал располагался с тупиковой лестницы первого этажа в правом крыле здания. А вот огонек пеленга был слева, царапая интуицию. Понятно, что бешеной лисе сто верст не крюк, и добраться ей туда ничего не стоит. Но лазить по подвалам девушке – непременно испачкать платье и прическу. А ужасный внешний вид ну никак не сочетается с женской местью. Вон когда Ленка меня в последний раз бросала, на одних визажистов с парикмахерами, по оперативной информации, угрохала среднегодовой доход обычной семьи. В общем, если совесть Ники и подсказывает грядущее покаяние за ее выкрутасы, то поверьте – в ее воображении, даже лежа шеей на колодке палача, у нее приталенное платье и идеальная укладка волос. Короче, у меня две сестры, я примерно разбираюсь…

Поэтому свернул влево и почти добежал до конца коридора, когда краем глаза отметил некое несоответствие возле крашенной в серое двери с надписью «огнеопасно!» под желтым треугольником с восклицательным знаком внутри. На вход в подвал не похоже, но косяк двери явно вдавлен внутрь, а сама дверь слегка приоткрыта…

А вот за осторожно приоткрытой створкой оказался уже вполне себе привычный спуск вниз, из рифленых металлических ступеней вдоль коридора с бело-зелеными стенами.

Над головой по низкому потолку уходили вниз трубы, замотанные в серую от пыли изоляцию. Где-то там, ниже, монотонно гудели механизмы. А я тихонько крался вниз, подняв букет в замахе.

Спуск венчала еще одна дверь, тоже немного приоткрытая. И характерный запах природного газа, сочившегося в проем, оцарапал обоняние, перебивая уже привычные запахи сырости и пыли.

– Совсем рехнулась?! – бросился я вперед, резко влетел вовнутрь и вопросом пригвоздил отшатнувшуюся и попятившуюся Нику.

Девушка стояла в длинном подвальном помещении, большую часть которого занимали протянувшиеся вдоль правой стены желтые трубы, украшенные белыми манометрами и массивными черными вентилями. С низкого потолка светили три закрытые толстым стеклом круглые лампы, освещая серый бетон пола и замершую фигурку девушки на нем.

«Поздно!» Мелькнувший в глазах Ники страх пропал, сменившись злым торжеством, а из пальцев картинно проявился лепесток огня.

Но еще раньше я оторвал верхнюю пуговицу от пиджака, наполнил ее Силой и метнул вперед. Артефакт, замаскированный под обыденную вещицу (потому что перстни мне нельзя), звонко упал на бетон пола, немного прокатился по нему и замер возле дальней стены. А пожар – его не было. Хотя запах газа все еще чувствовался, а колдовской огонь по-прежнему горел в руке Ники.

Где-то наверху заревела сигнализация – умные датчики наконец-таки сработали то ли на утечку, то ли на огонь…

Осознав, что ничего не получилось, Ника, как подломленная, стекла по правой стене на пол, обхватив колени руками и уперевшись в них лбом.

Быстро оглядевшись, завернул вентиль, манометр возле которого нервно дрожал стрелкой. Сумасшедшая!

– За что? – нашел я в себе силы спросить спокойно.

Букет упал на землю, рассыпавшись розами и гулко прозвучав стальным прутом – плечи девушки вздрогнули.

– Ты не будешь тут учиться… – произнес тихий голос.

– Это я уже слышал. – Шагнул в ее сторону, но замер после того, как она попыталась отползти от меня назад.

– Я не хочу видеть тебя тут каждый день.

– Для этого ты решила меня взорвать?

– Тебя не убьешь, – послышалось с горьким сожалением. Затем она взметнула голову и с яростью посмотрела мне в глаза. – Ты не представляешь, как бы я этого хотела.

– Н-но… за что? – Получилось совсем растерянно.

– Потому что ты чудовище. – Ярость сменилась дрожащими нотками близких слез. – Ты мне всю жизнь испортил. А я, я… Я ведь тебе жизнь спасла! – И в этом вопле было столько отчаянного непонимания и обиды, что в этот раз на шаг отступил я сам. – Это я должна спросить: за что?!

Сверху послышался звук распахнутой двери и спешные шаги по ступеням.

– Подожди… но я же ничего тебе не сделал!.. – искренне развел я руками за миг до того, как на спину навалились, приказывая стоять на месте и не двигаться.

Желания сопротивляться не было – просто какой-то ступор одолел. Настолько горьким и искренним было обвинение, в котором я не находил моей вины. А мне не так часто спасали жизнь, чтобы быть равнодушным к подобному.

Краем глаза отметил, как Нику довольно грубо поднял с места полицейский, рявкая на нарушительницу. Не услышал, что она ему ответила – но через секунду вел он ее вполне обходительно, смущенно отшагнув назад. Мои же руки пытались заломать куда как более активно, но что-то у них не выходило.

– Это он во всем виноват, – произнесла Ника строго, остановившись напротив меня.

Тогда-то и отпустило ошеломление. Аккуратно вернул себе руки, повернулся и подбородком указал возмущенно пыхтящему лейтенанту на угол комнаты.

– Там валяется артефакт в виде пуговицы. Отключится – взлетим все на воздух. Принесите его мне. – А когда уловил сомнение в его глазах, спокойно ответил на взгляд и добавил: – Стоит полмиллиарда. Пропадет – знаешь, с кого спрошу?

И чтобы избежать лишних вопросов, лениво крутанул вокруг себя цепь из искрящихся звездочек.

Вроде как проняло – и к пуговичке метнулся пулей, подняв ее с великой осторожностью. Газом-то еще как тянет, а жить-то хочется…

Пуговицу я принял небрежно, отделавшись благодарственным кивком.

– Эта тут пожар решила устроить, – указал я взглядом на Нику. – Хотела сорвать экзамены. Я ее диверсию пресек. Девку – в околоток и высечь.

Хотя нет, физические наказания века два как отменили. А зря-а!

В свете подвального помещения вспыхнули яростью девичьи глаза.

– Вы кому верить собрались, городовой? – прозвенел злостью ее голос. – Я, кажется, ясно назвала свою фамилию?!

Лейтенант громко прокашлялся и демонстративно хрустнул подошвой по стеблям рассыпанных на полу роз.

– Вот что, ваши милости, – переглянувшись с подчиненным и понятливо улыбнувшись (да что б он понимал?!), произнес старший по званию, до того опекавший Нику, – мы в ваши дела лезть не собираемся, но порядок для всех один. Просим проследовать в отделение, а там пусть начальство разбирается. Хорошо?.. – протянул он просительно, а затем построжел голосом: – А упираться будете – я мигом его сиятельство попрошу вмешаться. Пинком под зад из Москвы оба улетите!

– Может, раз трагедии не случилось, разойдемся миром? – мягко улыбнувшись, не согласился я с таким развитием событий. – Утечка устранена, опасности больше нет, а героям – заслуженную награду? – обозначил я ладонью движение к карману брюк.

– А я не против проследовать в отделение и дать показания, – отчего-то стала смирной Ника и даже глазки потупила.

– А у меня экзамены, – понял я ее коварство и нервно дернул кистью. – И нет времени на формальности.

– Преступник всегда торопится бежать с места преступления, – поделилась она мнением с лейтенантом бархатным голоском.

А тот и млеет, скотина.

– Впрочем, – добавила она, – я не против дать показания одна. – И посмотрела на меня с торжеством.

Знаю я ее показания. Сейчас там и террористический акт будет, и приставания к целомудренному газовому вентилю…

– Вы бы перед тем, как ее выслушивать, проверили списки розыска госавтоинспекции! – одернул я лейтенанта голосом.

– То есть это… тоже ты, чудовище?! – вспыхнули потупленные было глазки.

– Так! – гаркнул старший. – Оба пойдете! Развели мне тут театр! Тут, между прочим, физфак! Тут люди спортом занимаются, а вы дурью маетесь! А ну пошли, оба! Пожалуйста! Ну будьте добры, а?.. – добавил он с досадой.

И мы были добры – чтоб эту Нику об колено и ремня пожестче…