Первое официальное собрание двух компаньонов было проведено прямо у Крамлер-билдинг, в облаке, составленном из их собственных выдохов и подземного пара, выходящего из-под решетки в мостовой.

— Это хорошо, — сказал Джо.

— Угу. Я знаю.

— Он сказал «да», — напомнил Джо своему кузену, который стоял, одной рукой лениво похлопывая себя спереди по пальто. Лицо Сэмми выражало такую панику, словно он оставил в кабинете Анаполя нечто чрезвычайно важное и теперь страшно об этом тревожился.

— Да, верно. Он сказал «да».

— Сэмми. — Джо ухватил блуждающую руку Сэмми, арестуя ее в процессе обыскивания карманов, галстука и воротника. — Это хо-ро-шо.

— Да, это хорошо, будь оно проклято. Я только надеюсь, что мы с Божьей помощью и впрямь все это провернем.

Потрясенный столь явным и внезапным выражением сомнения, Джо отпустил руку Сэмми. Вообще-то его совершенно заворожило отважное применение Сэмми «науки возможности». Все утро, в течение грохочущей поездки сквозь мерцающий мрак под Ист-Ривер, дальше под вой клаксонов мимо высоченных конторских зданий, когда они вышли со станции подземки, где их непосредственно окружали десятки тысяч мужчин и женщин, еще дальше под звон телефонов и перемежающуюся щелканьем жвачки болтовню клерков и секретарш к конторе Шелдона Анаполя, где возникла хитровато-раздраженная громада самого Анаполя и полным ходом пошли разговоры о цифрах продаж, конкуренции и способах получения наличных, Джо испытывал странное чувство. Все увиденное и услышанное так точно соответствовало почерпнутым им из фильмов понятиям о жизни в Америке, что если бы прямо сейчас на Двадцать пятой улице приземлился аэроплан, откуда выпорхнула бы дюжина одетых в купальные костюмы Фей Демократии, явившихся наградить его президентством в «Дженерал Моторс», контрактом с «Уорнер Бразерс», а также пентхаусом на Пятой авеню с плавательным бассейном в гостиной, Джо с тем же завидным отсутствием удивления спокойно бы это приветствовал. До сих пор ему и в голову не приходило предположить, что демонстрация его кузеном отважной предпринимательской уверенности — всего лишь сплошной блеф. Джо даже как-то забыл о том, что на улице сейчас восемь градусов Цельсия, а у него нет ни шляпы, ни перчаток, что его желудок так же пуст, как его бумажник, а также что они с Сэмми — всего-навсего пара зеленых юнцов, скованных путами поспешного и сомнительного обещания.

— А я в тебя верю, — сказал Джо. — Я тебе доверяю.

— Рад слышать.

— Я серьезно.

— Хотел бы я знать почему.

— Потому, — признался Джо, — что у меня нет другого выхода.

— Эх-ма.

— Мне нужны деньги, — сказал Джо, а затем рискнул добавить: — Будь они прокляты.

— Деньги. — Это слово, похоже, оказало на Сэмми благотворный эффект, резко выводя его из тупого обалдения. — Да. Ладно. Хорошо. Прежде всего нам нужны «негры».

— Негры?

— Ну, парни. Подручные.

— Художники?

— Давай пока что звать их просто парнями.

— Ты знаешь, где мы можем их найти?

Сэмми немного подумал.

— По-моему, знаю, — сказал он. — Идем.

Они пустились в направлении, которое показалось Джо скорее западом, чем востоком. Пока они шли, Сэмми явно глубоко затерялся в раздумьях. Джо попытался представить себе ход мыслей кузена, однако частности представленной задачи были ему неясны, а потому вскоре он бросил это занятие и принялся просто шагать рядом. Походка Сэмми была неспешно-кривоватой, и у Джо возникли определенные сложности с тем, чтобы нечаянно не уйти вперед. Повсюду слышалось какое-то гудение, которое Джо вначале приписал циркуляции крови у себя в ушах, пока не понял, что этот звук производит сама Двадцать пятая улица — сотни швейных машинок в потогонной мастерской наверху, вентиляционные решетки в задней части пакгауза, поезда, прокатывающиеся глубоко под черной гладью дороги. Бросив попытки думать в унисон со своим кузеном, верить в него или ему доверять, Джо просто топал с гудящей головой к Гудзону, потрясенный необычайной новизной своего изгнания.

— Кто он? — спросил наконец Сэмми, пока они пересекали широкую улицу. Взглянув на указатель, Джо с некоторым недоверием определил в улице Шестую авеню. Шестая авеню! Гудзон! Подумать только!

— Ты о ком? — спросил в ответ Джо.

— О нем. Кто он и что он делает?

— Он летает.

Сэмми покачал головой.

— Супермен летает.

— Почему бы и нашему не летать?

— Просто мне кажется, я бы…

— Проявил оригинальность.

— Если получится. Попытайся хотя бы без полетов. Никаких полетов, никакой силы ста человек, никакой пуленепробиваемой кожи.

— Ладно, — сказал Джо. Гудение словно бы немного отдалилось. — А другие, которые кроме Супермена, что они делают?

— Ну, Бэтмен…

— Он летает — как летучая мышь.

— Нет, он не летает.

— Но он слепой.

— Да нет, он только наряжается как летучая мышь. Никаких качеств летучей мыши у него нет. Он в основном кулаками машет.

— Довольно туповато.

— На самом деле очень клево. Тебе понравится.

— Тогда, может, другое животное?

— Гм, ну да. Сейчас. Ага, ястреб. Хокмен.

— Угу, да, ястреб. Но ведь тогда он будет летать.

— Проклятье, ты прав. К черту все птичье семейство. Тогда, гм, лиса. Акула. Шаркмен.

— Тогда он будет плавать.

— Ну и пусть плавает. Черт, нет. Я знаю одного пацана, который работает в магазине Чеслера, так он говорит, что они уже делают парня, который плавает. Для «Таймли».

— Может, лев?

— Лев. Ага, лев. Лайонмен.

— Он сможет быть сильным. Очень громко рычать.

— У него суперрык.

— Этим суперрыком он наводит страх.

— И бьет посуду.

— Все плохие парни разом глохнут.

Они рассмеялись. Но Джо тут же прекратил.

— Думаю, нам следует быть серьезными, — сказал он.

— Ты прав, — согласился Сэмми. — Значит, лев. Нет, не знаю. Львы ленивы. Лежат на солнышке и баклуши бьют. Как насчет тигра? Тайгермен. Черт, нет. Тигры убийцы. Проклятье. Ладно, давай дальше посмотрим.

И они начали проходить скрижали царства животных, сосредоточиваясь, понятное дело, на хищниках: коте, волке, филине, леопарде, барибале. Они также обсудили приматов: макаку, гориллу, гиббона, павиана, мандрила. Сэмми заметил, что Мандрилмен смог бы использовать свою чудесную разноцветную задницу, чтобы сбивать с толку противников.

— Будь серьезен, — снова укорил его Джо.

— Да-да, извини. Послушай, давай плюнем на животных. Все наверняка будут думать про животных. Через два месяца, можешь мне поверить, к тому времени, как наш парень выйдет на сцену, повсюду уже будет бегать весь чертов зоопарк. Будут птицы. Сикарахи. Всякая подводная нечисть. И могу поспорить на что хочешь, там будет штук пять парней, зверски сильных, неуязвимых и способных летать.

— А если он движется со скоростью света? — предложил Джо.

— Угу. Пожалуй, быстро двигаться никогда не мешает.

— Или если он может делать так, чтобы что-то сгорало. Если он может… слушай! Если он это самое… ну, знаешь. Стреляет огнем. Из глаз!

— Его глазные яблоки растают.

— Тогда он руками. Или он это самое… он сам превращается в огонь!

— В «Таймли» уже и это делают. Там есть огненный парень и водяной парень.

— Тогда он превращается в лед. Везде делает лед.

— Рассыпчатый или в кубиках?

— Что, не годится?

Сэмми покачал головой.

— Лед, — сказал он. — Со льдом особо много не напридумаешь.

— А если он превращается в электричество? — попытался Джо. — Или в кислоту?

— Он превращается в томатный соус. Он превращается во-от в такое сомбреро. Слушай, стоп. Остановись. Давай просто постоим.

Они остановились прямо в середине тротуара между Шестой и Седьмой авеню, и в этот самый момент Сэм Клей испытал то глобальное озарение, которое он впоследствии склонен был рассматривать как неоспоримое касание самой кромки прозрачного ангельского крыла цвета доллара, какое даруется только раз в жизни.

— Вопрос не в этом, — сказал Сэмми. — Будь он кот, паук или какая-нибудь долбаная росомаха. Будь он громадный или крошечный, будь он способен стрелять пламенем, смертоносными лучами или бочками шесть на девять, будь он способен превращаться в огонь, камень, воду или каучук. Он мог бы быть марсианином или призраком, богом, демоном, магом или монстром. Ага? Все это просто не имеет значения потому что прямо сейчас по Нью-Йорку катится целый вагон и маленькая тележка таких, как мы. И каждый тощий нью-йоркский пацан вроде меня, который верит в то, что есть жизнь на альфе Центавра, которому школа уже во-от такую плешь проела и который может почуять, что там есть бакс-другой, пытается в этот вагон запрыгнуть. Эта банда прямо сейчас расхаживает по всей округе с карандашами в руках и бубнит: «Он как сокол… нет, он как торнадо… нет, он как чертов сенбернар!» Понятно?

— Понятно.

— И что бы мы ни придумали, как бы мы его ни одели, какой-нибудь другой персонаж с теми же самыми примочками, в точно таких же ботинках и с той же самой фиговинкой на груди уже там есть или завтра появится. Или его максимум через полторы недели с нашего парня сварганят.

Джо внимательно слушал, дожидаясь вывода из этой речуги, но Сэмми, похоже, вдруг полностью потерял нить. Тогда Джо проследил за пристальным взглядом своего кузена, но увидел лишь пару британских на вид матросов, закуривающих сигареты от единственной, прикрытой крепкими ладонями спички.

— А значит… — пробормотал Сэмми. — А значит…

— А значит, вопрос не в этом, — подтолкнул его Джо.

— Ну да, я об этом и говорю.

— Тогда продолжай.

Они пошли дальше.

— «Как?» — не вопрос. «Что?» — не вопрос, — сказал Сэмми.

— Вопрос — «почему».

— Да, вопрос именно «почему».

— Почему, — повторил Джо.

— Почему он это делает.

— Что делает?

— Ну, одевается как макака, ледяной кубик или консервная банка с долбаной кукурузой.

— Чтобы бороться с преступностью, разве не так?

— Ну да, чтобы бороться с преступностью. Бороться со злом. Но ведь то же самое делают и все эти остальные парни. Дальше они никогда не заходят. Они просто… то есть этим вроде как правильно заниматься, вот они этим и занимаются. И что, это очень интересно?

— Понимаю.

— Вообще-то только у Бэтмена… ага, вот это как раз и хорошо. Именно это и делает Бэтмена клевым, а никаким не тупым, хотя он только одевается как летучая мышь и месит народ.

— А какая причина у Бэтмена? Какое у него «почему»?

— Его родителей убили, понимаешь? Жестоко и хладнокровно. Прямо у него на глазах — когда он еще был ребенком. Их убил грабитель.

— Тогда это месть.

— Но это интересно, — сказал Сэмми. — Понимаешь?

— И он свихнулся.

— Ну-у, не знаю…

— Поэтому он и облачается в костюм летучей мыши.

— Вообще-то напрямую об этом не говорят, — сказал Сэмми. — Но можно догадаться, что это лежит между строк.

— Значит, нам нужно прикинуть, в чем здесь «почему».

— Да, «почему», — согласился Сэмми.

— По кочану.

Джо поднял взгляд и увидел перед собой низкорослого и пухлого парнишку. Физиономии парнишки, если не считать больших черных очков, было почти не видно под искусной маскировкой из теплого шарфа и отороченной мехом кожаной шапки-ушанки.

— Привет, Джулиус, — сказал Сэмми. — Это Джо. Джо, это мой местный приятель, Джули Гловски.

Джо протянул руку. Джули с сомнением ее поизучал, затем протянул свою маленькую ладошку. На нем также было черное шерстяное пальто и вельветовые брюки не по росту.

— Этот парень — брат того, о котором я тебе рассказывал, — сказал Сэмми, обращаясь к Джо. — Его брат делает хорошие деньки на комиксах. А ты что здесь забыл?

Где-то в глубине своих одеяний Джули Гловски пожал плечами.

— Мне нужно с братом увидеться.

— Вот здорово. Нам тоже.

— Да? Это еще зачем? — Джули Гловски задрожал. — Только говори скорей, пока у меня от такой холодрыги яйца не отвалились.

— От холодрыги? А может, от атрофии?

— Очень смешно.

— А я вообще остряк.

— Дурак ты, и шутки твои дурацкие.

— Очень смешно.

— А я вообще остряк. Так что у тебя на уме?

— Почему бы тебе на меня не поработать?

— На тебя? Поработать? А что делать? Шнурки продавать? У меня дома по-прежнему целая коробка стоит. Моя матушка их использует, когда фаршированных цыплят готовит, чтобы их зашивать.

— Нет, не шнурки. Знаешь моего босса, Шелдона Анаполя?

— Откуда мне его знать?

— Тем не менее он мой босс. Он занимается бизнесом вместе со своим сводным братом Джеком Ашкенази, которого ты тоже не знаешь. Но этот самый Ашкенази издает «Пикант науку», «Пикант поединки» и тому подобное. Теперь они, знаешь, собрались комиксы издавать. И ищут таланты.

— Чего? — Джули высунул свою черепашью физиономию из тени шерстяного панциря. — Думаешь, они могут меня нанять?

— Могут, — сказал Сэмми. — Если я им посоветую. Ведь я там теперь главный художник.

Джо посмотрел на Сэмми и удивленно поднял бровь. Сэмми пожал плечами.

— Вот мы с Джо, к примеру, прямо сейчас готовим новое издание. Там будут приключенческие герои. Все в костюмах, — добавил он, импровизируя. — Знаешь, вроде Супермена, Бэтмена. Синего Жука. Всякие такие ребята.

— Типа в трико?

— Вот именно. В трико. В масках. Во-от с такими мышцами. Комикс будет называться «Человек в маске», — продолжил Сэмми. — О главном герое мы с Джо уже целиком позаботились, но нам нужен поддерживающий материал. Как думаешь, сможешь что-нибудь изобрести?

— Ё-моё, Сэмми, ясное дело. Не сомневайся.

— А как насчет твоего брата?

— Конечно, он всегда лишнюю работу ищет. Его сейчас «Кролика Ромео» за тридцать баксов в неделю напрягли делать.

— Тогда ладно, его мы тоже берем. Мы вас обоих берем, но с одним условием.

— С каким еще условием?

— Нам нужно место для работы, — сказал Сэмми.

— Тогда идем, — сказал Джули. — Думаю, мы сможем работать в Крысиной Дыре. — Когда они направились вперед, а высокий доходяга отстал на несколько шагов, закуривая сигарету, Джули подался к Сэмми и шепотом поинтересовался: — Черт возьми, а это еще что за приятель?

— Вот этот? — спросил Сэмми, беря Джо под локоть, выдвигая его вперед и словно бы выводя на сцену принять заслуженные аплодисменты. Затем он ухватил кузена за волосы и стал водить его головой из стороны в сторону, одновременно ухмыляясь ему в лицо. Будь Джо молодой женщиной, Джули Гловски мог бы подумать, что Сэмми находится с этой самой женщиной в нежных отношениях. — Он мой партнер.