Глава 2
Бобби

Переход из медленной зоны остался позади, а до Фригольда предстояли еще недели пути, но для такого старого корабля, как «Росинант», посадка в атмосфере — дело не столь тривиальное, как в былые времена. Возраст проявлялся самым непредсказуемым образом. Отказывало то, что всегда работало. Так что пора было готовить все что можно.

Бобби щурилась на стенную панель машинной палубы, просматривая длинный список данных, закончившийся уверением корабельной системы, что одну посадку она еще точно выдержит, не сгорев.

По атмосферным тормозным двигателям — зеленый свет, — сообщила Бобби.

— Хм-м? — сонно протянул с панели Алекс.

— Ты там не заснул? Подготовка к спуску — твое дело. А занимаюсь чертовым списком я. Мог бы хоть интерес проявить.

— Не, не заснул, — отозвался пилот. — Просто у меня свой список дерьма.

В его голосе слышалась улыбка.

Бобби закрыла диагностику. Статус маневровых завершал ее рабочий план. Разве только напялить еще скафандр да выбраться за борт, лично заглянуть в сопла, а так она больше ничего не могла сделать.

— Займусь домашним хозяйством, а потом продолжу, — сказала она.

— М-хм.

Бобби собрала инструменты и легким растворителем стерла пролитую смазку. Состав пахнул сладко и остро — на таком масле она стряпала, когда жила одиночкой на Марсе. Тревожность толкала се заниматься подготовкой, даже когда все было в порядке. В прежние времена в таких случаях Бобби без конца чистила и перебирала боевую броню, превращая это занятие в своего рода медитацию. Теперь она так же возилась с кораблем.

На «Росинанте» она прожила больше лет, чем где бы то ни было. Дольше, чем прослужила в десанте.

Машинная палуба была владением Амоса, и механик блюл ее в чистоте. Каждый инструмент на своем месте, нигде ни пятнышка. Не считая масел и растворителей, пахло здесь только озоном, намекающим на близость мощного тока. Пол вибрировал в такт реактору — бьющемуся палубой ниже сердцу корабля.

На переборке рукой Амоса было выведено:

ПОЗАБОТЬСЯ О НЕМ — ОН ПОЗАБОТИТСЯ О ТЕБЕ

Бобби походя погладила надпись и залезла в центральный лифт. «Роси» тормозил очень плавно, на двух десятых g, и бывали времена, когда даже на вдесятеро большей тяге воспользоваться лифтом вместо трапа означало бы признать поражение. Но в последние годы Бобби стали беспокоить суставы, и она больше не считала нужным доказывать самой себе, что не разучилась лазать.

Ей думалось, что настоящий признак старости — когда перестаешь доказывать, что не стареешь.

Люки на каждой палубе раздвигались при подходе лифта и тихо смыкались позади. Пусть «Роси» и миновал свою лучшую пору пару десятилетий назад, ни скрипа, ни отказов Клари не допускала. Она минимум раз в неделю совершала полный обход системы жизнеобеспечения и герметичных люков. Бобби как–то упомянула об этом при Холдене, и он тогда сказал: «Она, раз поломав корабль, до сих пор пытается его починить».

Лифт загудел, останавливаясь на палубе управления, и Бобби вышла. Люк в кабину был открыт. Смуглая, практически лысая макушка Алекса торчала над спинкой пилотского кресла. Команда почти все рабочее время проводила в рубке, и воздух здесь немного отличался от других мест. Когда долгие часы люди сидят в амортизаторах, от запашка пота не избавиться, как бы ни трудились восстановители воздуха. И еще, как везде, где часто бывал Холден, здесь уютно пахло кофе.

Бобби провела пальцем по переборке, ощутила, как потрескивает под нажимом антирастрескивательное покрытие. Темно–серая краска поблекла, и трудно было отличить заплаты на поврежденных местах от пятен старости. Скоро пора менять. Неровную краску она бы пережила, а вот треск означает потерю эластичности. Хрупкая ткань не справится со своей работой.

У Бобби ныли оба плеча, становилось все труднее отличить боль от давнего вывиха при тренировке рукопашного боя от памяти о безжалостной экплуатации собственного тела. За свою жизнь она набрала немало боевых шрамов, но они теперь не слишком отличались от нормальных следов износа. Это как с пятнами на переборках «Роси» — все одинаково вылиняло.

Взобравшись по короткому трапу, она пролезла в рубку, уверяя себя, что радуется ноющим плечам, как когда- то — боли после тренировок. Ее старый сержант говаривал, что боль — друг воина. Напоминает, что ты еще жив.

— Йо! — приветствовал ее Алекс, когда Бобби повалилась в канонерское кресло у него за спиной. — Как наша кляча?

— Старовата, но еще держится.

— Я про «Роси».

Бобби, усмехнувшись, вывела на дисплей тактическую схему. Вдалеке планета Фригольд. Цель миссии.

— Мой брат всегда ворчал, что я слишком увлекаюсь подбором метафор.

— Стареющий марсианский воин в стареющем марсианском воине. — В голосе Алекса снова слышалась улыбка. — Долго подбирать не приходится.

— Я еще не так стара, тумака дать сумею. — Бобби вывела на тактическом экране приближение Фригольда. Пестрый шарик с бурыми континентами и зелеными океанами, кое–где белые завитушки облачности. — Долго еще?

— За неделю доберемся.

— С Жиз давно не связывался? Как там папаша моего будущего младенчика?

— Жизель в порядке, и Кит, по ее словам, благоденствует. В Маринерском технологическом выбрал курс планетарной инженерии.

— На них сейчас большой спрос, — одобрила Бобби.

Она была дружкой Алекса, когда тот женился на Жизель, и дежурила у больницы, когда тринадцать месяцев спустя на Церере родился Кит. Теперь Кит поступил в Верхний университет, а Алекс лет десять как в разводе. Бобби он был лучший друг, а вот в мужья не годился пи- кому. После второй неудачи Бобби предложила: если уж ему так хочется сделать кому–нибудь больно, пусть скажет, кому сломать руку, — хоть время сэкономят.

Без лишних драм можно было бы и обойтись, а все же скоротечный брак Алекса с Жизель создал Кита, а с ним вселенная стала лучше, чем раньше. Мальчику в полной мере досталось скромное обаяние Алекса и царственная красота матери. Когда он выходил на связь с тетей Бобби, ей каждый раз хотелось обнять парня так, чтобы ребра затрещали.

— Будешь отвечать, не забудь передать от меня «пошла нах», — попросила Бобби. В развале брака виновата была не одна Жизель, но Бобби приняла сторону Алекса, и роль лучшего друга требовала во всем винить его бывшую. Алекс спорил, но она чуяла, что он в то же время и благодарен ей, говорящей вслух все, чего он сказать не мог.

— Передам от тебя горячий поцелуй, — пообещал Алекс.

— А Киту передай привет от тети Бобби и скажи, я просила свежих фото. Мои все уже на год устарели. Хочу видеть, догоняет ли меня мой малыш.

— Надо сказать, жутковатое дело — такой вот флирт с мальцом, которого с рождения знаешь.

— Моя любовь чиста, — - возразила Бобби и переключила тактическую на параметры миссии. Население Фригольда только–только дотянуло до трех сотен, все земляне по рождению. Они назвались Ассамблеей суверенных граждан — понимай как хочешь. Однако в сопроводительных колонистского корабля числилось немало оружия и боеприпасов. А за те недели, что «Роси» падал к солнцу Фригольда, местным хватило времени как следует завестись.

Алекс, читавший вместе с ней, заметил:

— Капитану там не помешает поддержка.

— Да уж. Следующим пунктом в моем списке — «поговорить об этом с Амосом».

— И прихватить Бетси?

— Может, до уровня Бетси не дойдет, матрос, — пожала плечами Бобби. Алекс присвоил кличку «Бетси» марсианскому десантному скафандру, который она хранила в грузовом отсеке. Не надевала годами, но содержала в рабочем состоянии и с полным зарядом. Само его присутствие внушало ей теплое, уютное чувство. Пусть будет — на всякий случай.

— Так и запишем, — кивнул Алекс.

— А где, кстати, Амос?

Разница между Алексом благодушествующим и Алексом, изображающим благодушие, была тонкой, но ощутимой.

— Корабль считает, что он в медотсеке, — сказал Алекс. «Кларисса, — подумала Бобби. — Вот дерьмо!»

В медотсеке «Росинанта» пахло антисептиком и рвотой. Антисептик распылял гудевший по комнате маленький полотер, оставляющий после себя блестящий след. Едкий запах желчи исходил от Клариссы Мао.

— Бобби, — улыбнулась та.

Она лежала на кушетке с манжетой автодоктора на плече. Автодок жужжал, гудел, временами пощелкивал. При каждом щелчке у Клари стягивало лицо. Уколы, если не что похуже.

— Привет, Бабец, — сказал Амос.

Здоровенный механик сидел на краю кровати, читая что–то с ручного терминала. Он не оглянулся на Бобби, только приветственно поднял руку.

— Как сегодня самочувствие? — осведомилась Бобби, поморщившись про себя.

— Через несколько минут встану с постели, — заверила Клари. — Я ничего не пропустила в предпосадочной подготовке?

— Нет–нет, — замотала головой Бобби. Скажи она «да», с Клари сталось бы выдернуть трубки из вены и вскочить с кровати. — Ничего подобного. Просто я хотела на минутку одолжить твоего тугодума.

— А? — только теперь Амос поднял голову. — Ты не против, Персик?

— Сколько угодно, — та широким жестом обвела медотсек. — Меня ты всегда застанешь дома.

— Ладно. — Амос встал, и Бобби вывела его в коридор.

Среди вылинявших серых стен Амос, как только закрылся люк медотсека, как будто сдулся. Прислонился спиной к стене, вздохнул:

— Тяжело смотреть, понимаешь?

— Как опа?

— Как у всех, бывают хорошие дни, бывают плохие, — ответил Амос. — Эти железы с черного рынка точат ей в кровь крысиное дерьмо, мы его отфильтровываем. Удалять их ей еще дороже обойдется, вот и…

Он пожал плечами. Выглядел усталым. Бобби так и не разобралась, что за отношения связывают механика «Роси» и его худенькую помощницу. Спать они вместе не спали, кажется, ни разу. Да и разговаривали не часто. Но с тех пор, как у Клари стало портиться здоровье, Амоса почти всегда можно было найти у ее постели в медотсеке. Бобби иногда задумывалась: сделает он то же для нее, случись ей заболеть? Или кто–то другой…

Механик в последнее время и сам как будто похудел. Таких крупных мужчин с возрастом чаще распирает, Амоса же вело в обратную сторону. Если и был у него жирок, так сошел, и руки–ноги выглядели обмотанными веревками старых мускулов прямо под кожей. Дубленой, как сапожная шагрень.

— Ну, — спросил он, — так что стряслось?

— Ты читал мою сводку по Фригольду?

— Глянул.

— Три сотни человек, ненавидящих централизованную власть и обожающих стрелялки. Холден добьется встречи на их территории, обычная его придурь. Надо бы его прикрыть.

— Ага, — согласился Амос. — Я за ним пригляжу.

— А это я, может, возьму на себя. — Бобби мотнула головой в сторону медотсека. Не сказала вслух: «Вид у нее нехорош».

Амос задумчиво поджал губы.

— Ага, займись. Посадка в атмосфере как бы не разнесла нас вдребезги. Дел у меня будет по горло.

Бобби повернулась уходить, но что–то ее удержало. Еще не решив, что сказать, она выпалила:

— Долго осталось?

— На всю ее жизнь, — отрезал Амос и, вернувшись в медотсек, закрыл за собой люк.

Холдена с Наоми она застала за завтраком в камбузе. Пахло омлетом с луковым порошком и чем–то сходившим за перец и еще закипающим кофе. У Бобби уже в дверях заурчало в животе, и Холден, молча толкнув к ней тарелку, принялся накладывать яичницу.

— Пользуйся, больше настоящих яиц не будет до Медины, — сказал он, положив ей порцию.

Наоми дожевала и спросила:

— Что происходит?

— Вы, ребята, читали мою оценку угрозы по Фригольду?

— Глянул, — отозвался Холден.

— Первое поколение колонистов, — подсказала Наоми. — Восемь лет с основания, до сих пор всего одно поселение в полупустынной умеренной зоне. Земледелие малоразвито, большая часть продовольствия выращивается на гидропонике. Имеются козы и куры, но и скотина кормится от гидропонных ферм, а это не самая эффективная система. В планетарной коре — литий, а в полярных льдах застряло на удивление много урана, что дает надежду на легкую добычу гелия, если их инфраструктура дорастет до уровня горнодобычи. Хартия, декларирующая крайнюю автономию личности, поддержана гражданской милицией, включающей все население колонии.

— Да ну? — удивился Холден. — Все население?

— Триста любителей оружия, — подтвердила Наоми и ткнула пальцем в Холдена. — А этот уперся — сойти с корабля и беседовать с ними лицом к лицу.

— Правда? — Бобби закинула в рот полную ложку болтуньи. Аромат не обманул ее ожиданий.

— Непременно лицом к лицу, — кивнул Холден. — А то мы могли бы просто радировать им с Медины и избавить себя от долгой дороги.

— Дипломатия по твоей части, — заметила Бобби. — А меня занимают исключительно вопросы тактики. Чтобы при разговоре с властями Фригольда им было ясно, что стрельба до добра не доведет.

Холден отодвинул полупустую тарелку и, нахмурившись, откинулся на стуле.

— Объясни–ка.

— Право, жаль, что ты не прочел мой обзор.

Наоми, прихватив чашку Холдена, двинулась к кофемашине.

— По–моему, я поняла, к чему она клонит. Кофе будешь, Бобби?

— Да, спасибо. — Бобби вывела на свой ручной терминал тактическую оценку. — Эти люди покинули Землю, чтобы создать колонию на основах суверенитета личности. Исповедуют абсолютное право каждого гражданина оборонять себя и свое имущество, при необходимости летальным оружием. И все соответственно вооружены.

— Это я понял, — кивнул Холден.

— А до самодостаточности им еще не один год. Они почему полагаются на гидропонику — на теплицы не хватает почвы. Там сложности с минеральным составом. Тс деньги, которые им удалось нажить на фьючерсах горнодобычи, целиком ушли Оберону в оплату сельскохозяйственных ресурсов. И они считают, что Союз перевозчиков не вправе устанавливать расценки на жизненно необходимые материалы. Что и привело сюда нас.

Наоми протянула ей чашку исходящего паром, щедро сдобренного сливками кофе. Кивок Холдена, возможно, намекал на беспокойство. Он должен был ее понять.

— Сколько им еще до первого местного урожая? — спросила Наоми, склонившись к докладу через плечо Бобби.

— Не знаю, но проблема не в том.

— Проблема в том, — перебил Холден, — что мы везем им смертный приговор. Так? Собираемся приземлиться и сообщить, что им закрыли торговлю с другими колониями. А они знают, что пригодной к использованию пищи у них на несколько месяцев, а свою не вырастить еще годы. Союз ставит их в безвыходное положение. А прямо сейчас Союз — это мы.

— Да, подтвердила Бобби, радуясь, что до него вроде бы дошло. — Эти люди верят в неотъемлемое право на самозащиту вплоть до летальных средств. Если мы сядем там и сообщим, что они отрезаны, сами дадим им вескую причину захватить наш корабль.

— Не понимаю я этих санкций, — вставила Наоми. — Выглядит слитком уж сурово.

— Драммер, мне кажется, только и ждала такого случая, — мрачно объяснил Холден. — Пока какая–нибудь колония первой рискнет испытать, далеко ли готов пойти Союз для защиты своей монополии на врата. Она намерена прижать первого нарушителя так, чтобы другие и не думали. Готова прикончить одну колонию сразу, чтобы потом не пришлось убивать тринадцать сотен.

Эта мысль повисла в воздухе, как дым над покерным столом. На лице Наоми отразилась тревога Бобби. Холден ушел в себя — как всегда, когда задумывался над трудным и небезопасным вопросом. Трехгодичная отсидка в углу — это круто. Но трехгодичная отсидка, когда вам уже через год грозит голод, — это много хуже. Мягко говоря, достаточный мотив для применения силы. Если не больше того.

— Ну так вот, — заключила Бобби. — Будет интересно.