Глава 24
Син

Монитор лежал перед ним на столе, распластанный во всю ширину. Над экраном плавала трехмерная проекция улыбающихся ему Наталии с Эльзой. Изображение было не из лучших. Син снимал сам, и вышло нерезко. Зато дело происходило в парке, где они праздновали второй день рождения Чудовища, и улыбающаяся дочка была перемазана в ванильной глазури, а Нат положительно сияла от счастья. Одно из любимых его воспоминаний.

«Как только прибудет „Тайфун", я смогу перейти к главному. Это почти наверняка означает, что моя должность на Медине вскоре станет постоянной. Пожалуйста, начинай думать о переезде на новое место. Твоя работа всегда была связана с налаживанием пищевой промышленности колоний, а здесь как раз самый центр всего. А водоснабжение к вашему с Чудовищем прибытию я непременно налажу. Для вас, детки, только чистая вода, даже если мне придется разобрать станцию по винтику и собрать заново. Еще я…»

— Губернатор, — раздалось из монитора, и Син вздрогнул от неожиданности.

— Да?

— Здесь майор Оверстрит. Говорит, неотложное дело.

— Хорошо. — Син закрыл снимок и сохранил письмо, чтобы закончить позже. — Пусть войдет.

Оверстрит почти во всем выглядел противоположностью своей предшественнице. Полковник Танака была высокой, почти долговязой, а он — коренастым коротышкой с толстой шеей и кулаками как боксерские перчатки. Такой светлой кожи, как на его выбритой голове, Сину ни у кого не доводилось видеть, а глаза были: голубыми, как льдинки. Довольно экзотическое сочетание черт для марсианина.

— Губернатор, — приветствовал Оверстрит, четко отдав честь.

— Вольно, майор.

Оверстрит чуть расставил ноги и сцепил руки за спиной. После надменной безмятежности Танаки Оверстрит являл образец дисциплинированного десантника. Сину нравилось с ним работать.

— Губернатор, с прискорбием сообщаю о новом террористическом акте. К сожалению, опять с потерями.

«Потери» в данном контексте могли означать одно: погибшего лаконца.

— Благодарю, что не выпустили слухов в эфир, — сказал Син. После покушения он распорядился ио возможности замалчивать всякую террористическую активность. Население Медины должно было почувствовать, что под властью лаконцев им живется безопаснее. — Кто и где?

— Младший лейтенант Имари, служба поддержки жизнеобеспечения. Она искала неполадку в системе воздушной фильтрации, и поиски привели ее в узкий тоннель у наружной поверхности барабана. Маломощное самодельное взрывное устройство с дистанционным детонатором. Лейтенант Имари погибла на месте. Один из ее техников получил легкие ранения, ему оказывают помощь на «Предштормовом».

— Имари, — повторил Син, с усилием связывая имя с лицом.

Он встречался с ней всего несколько раз. Приятная женщина, хороший профессионал:. И ее таланты были бы весьма востребованы в переоборудовании системы жизнеобеспечения.

— Мы знаем кто?

— Мои саперы были на месте через несколько минут, — доложил Оверстрит. — Химикаты, использованные для взрывчатки, проследили до складского отсека на втором уровне барабана. Я вывел записи. Почти все, имевшие туда доступ, идентифицированы. Десантники уже собирают их.

— Отличная работа, майор, — похвалил Син.

Оверстрит, о какой бы проблеме ни докладывал, неизменно предлагал ее решение. На этом: фоне ужасную оплошность с Танакой легко было счесть за удачу.

— Правила распорядка позволяют обращаться с любой террористической ячейкой как с военной силой противника, — продолжал Оверстрит. — Но если кто–то из этих идиотов не утаил оружия, ручаюсь, мы всех возьмем живыми. Так что вам решать, сэр.

Оверстрит держался так, словно вовсе не имел своего мнения. Прикажи ему Син расстрелять на месте всех сидящих в тюремных клетках, спокойно внесет в список дел на день. Ни лекций о стародавней войне с астерами, ни подколок насчет неопытности начальника.

— Рано или поздно пришлось бы выносить дела в суд, — сказал Син. — Почему бы не начать с этого инцидента? На создание гражданской юстиции для Медины и колоний понадобится время. Местная система слишком громоздка.

— Да, сэр, — кивнул Оверстрит. — Я распоряжусь, чтобы мои люди собрали все улики и передали их адвокатам. Мы не полиция, но с радостью сделаем все возможное для судебного процесса.

Син откинулся назад и кивнул ему на ближайшее к столу гостевое кресло.

— Вы выдающийся работник, майор. Встали на место полковника Танаки без сучка без задоринки. Ценю.

Оверстрит подтянулся, расслабился, но не позволил себе агрессивной фамильярности предшественницы.

— Танака была прекрасным наставником. Она дала мне подробные инструкции по… моим новым обязанностям. Гладко прошедшая замена — и ее заслуга.

— М-м… — протянул Син. — Так или иначе, я рекомендовал присвоить вам звание подполковника, более подобающее вашему посту. Для официального повышения ожидаем только ответа Лаконии. Срок службы у вас вполне достаточный и досье безупречно. Я не предвижу затруднений.

— Благодарю вас, сэр, — начал Оверстрит, но прервался, отвлеченный сигналом монитора с запястья. — Быстро работают. Докладывают, что все семеро подозреваемых уже доставлены в изолятор. Исполнители ожидают ваших приказов. Поместить их до суда в открытые ячейки? Пусть вся станция увидит их за решеткой. Это будет поучительно.

— Да, я… — начал Сии и передумал. — Нет. Если ваш изолятор закрытый, оставьте их там. Я бы хотел с ними побеседовать.

— Разумеется, — ответил Оверстрит и проговорил в монитор: — Молот Оскар Майк. Нужен транспорт и конвой на четвертый уровень, отделение один три один один ель браво. Готовность пять минут.

Син изучил подробную историю Медины от ее создания вдохновенной религиозной сектой землян до похищения силами АВП, превратившими ее в самый негодный в мире военный корабль, а из него — в центр экспансии человечества за сеть врат.

Син находил в идее корабля поколений некое мрачное очарование. Огромный риск ради детей — ему это было понятно. Он сам сейчас так рисковал. Пытался выстроить налаженную империю во благо Чудовища Эльзы и ее будущих детей. Ему виделась романтика в путешествии, конца которого ты не увидишь, ради лучшего будущего для внуков. Но вот цифры расчетов этого столетнего путешествия его ужасали. Цена была, мягко говоря, очень высока, а вероятность успеха — очень мала. Син решил, что в расчете риска участвовал элемент веры, которой ему не хватало. Сам он держался мнения, что вера — это для тех, кто плохо знает математику.

Секция 1311 ЕБ оказалась бывшим складом фуража для скота. Один из множества отсеков, построенных во времена, когда Медина еще называлась «Наву» и готовилась к межзвездному странствию. На станции полно было таких реликтов, переделанных под новые цели. Семь астеров сидели на полу, руки стяжками связаны за спиной. Четверо мужчин, две женщины и один неопределенного пола или бесполый и слишком юный для сознательного решения стать террористом.

Син вошел в сопровождении пары десантников в силовой броне. Следовавший за ними Оверстрит занял позицию у двери. Четверо охранников из десанта четко отсалютовали и продолжили наблюдение за пленными. Для пятнадцати человек помещение было слишком тесным.

— Я — губернатор станции капитан Сантьяго Син, — назвался он, успев одновременно заглянуть в глаза каждому из семерых. Младший ответил на его взгляд со свирепой яростью, неуместной на его красивом бесполом лице.

— А нам плевать, — огрызнулся один из мужчин.

Стоявший рядом десантник пнул говорившего ногой под ребра. Син махнул ему — не надо.

— Мне нужно, чтобы все вы очень внимательно меня выслушали, — продолжил он. — При изготовлении бомбы использованы вещества со склада, на котором работали вы семеро. Эта бомба убила одного лаконского офицера и ранила другого.

— Хорошо, — бросила одна из женщин.

— Ничего хорошего, — не меняя тона, возразил Син, — потому что это криминальное действие карается расстрелом. В данный момент нет оснований очистить кого–либо из вас от подозрений в соучастии. Вы либо сотрудничаете с террористической ячейкой, либо вы и есть ячейка, подложившая бомбу.

— Лучше умереть свободным астером, чем жить рабом, — произнес младший. У него был певческий голос: высокий и чистый.

Син задумался, не лучше ли было беседовать с пленниками порознь. Сейчас все семеро выступали друг перед другом. Каждый доказывал остальным свою верность. И это мешало разобрать, насколько они в действительности готовы сломаться.

— Достоинства централизованного правления мы обсудим позже, — ответил Син. — Пока я делаю одно предложение, и другого не будет. Покинув это помещение, я намерен представить назначенному судье улики и потребую признать вас всех винновыми в террористическом акте. Вас выведут в публичное пространство и расстреляют.

— Так себе предложение, — заметил первый, потирая ушибленные ребра.

— Пока судья оценивает доказательства, вас будут держать в отдельных камерах. Первый, кто окажет содействие в расследовании террористической активности на станции, останется жить.

— Стань предателем и спаси свою шкуру, — подытожил младший. — Вы вовсе не знаете астеров.

— Я знаю людей. Знаю, что сохранить жизнь и спасти семью — немалая награда за ценную услугу империи. В вашей жизни остался единственный выбор. Не ошибитесь.

Не дав им времени выкрикнуть оскорбление, Син развернулся и вышел. На ходу приказал Оверстриту:

— Держать в отдельных камерах, на таком расстоянии, чтобы не слышали друг друга. Перед каждой камерой поставить часового. На случай, если кто–то решит принять мое предложение.

— Есть, — ответил Оверстрит. Но в его тоне проскользнуло сомнение.

Син остановился. Оверстрит озадаченно повернулся к нему.

— Вас что–то тревожит, майор?

— Я уважаю ваше решение, сэр…

— Верховный консул Дуарте поручил нам завоевать население станции в качестве первого шага к завоеванию населения колоний. Для этого мы вовлекаем их в сферу наших интересов. Внушаем, что так называемое доносительство — в действительности поведение добрых граждан. Это первый шаг на пути к построению сотрудничества, на которое мы надеемся.

— Понял, — отозвался Оверстрит и добавил: — Десантники — никудышные полицейские, сэр. Мы не обучены такого рода работе. Очень не помешало бы создать силы безопасности из готовых к сотрудничеству местных с участием десанта.

— Хорошо. Не стесняйтесь использовать свои полномочия в этой части. Вы в полном праве предлагать амнистию тем, кого считаете полезным.

— Передам это вниз по цепочке, — сказал Оверстрит. Он уже деликатно теснил Сина по коридору к их маленькой автоколонне.

— Еще одно, — заметил Син. — Думаю, уместно провести полную проверку протокола безопасности. Назовем это дополнительным обзором.

— Могу провести, если желаете, сэр, — согласился Оверстрит. — Можно спросить, с какой целью?

Он имел в виду: «Вызывают ли меня на ковер?» Вот еще одно последствие расставания с Танакой. Кое в чем люди будут меньше ему доверять. Будут подозревать его в желании свалить недостатки системы на них. Наказать за то, в чем нет их вины.

— Нам нужно… — начал Син и спохватился. — Мне нужно пересмотреть всю нашу систему безопасности. Кое–что придется изменить уже только потому, что мы здесь, с этими людьми, а не в аудиториях академии. Не знаю пока какие, по перемены неизбежны. Я рассчитываю узнать от вас не только что мы делаем, но и почему. И что, по вашему мнению, следует изменить.

— Стало быть, всесторонний отчет, — протянул Оверстрит, но удовольствие от оказанного доверия перевешивало озабоченность лишним поручением. — Я этим займусь. Возвращаетесь в офис, сэр?

Син готов был согласиться, по задумался.

— Нет. Нет, отвезите меня в офис Кэрри Фиск. И предупредите ее о нашем визите.

По дороге в офис Ассоциации Миров Син вернулся мыслями к письму домой. не слишком ли оптимистично считать, что, удержав пространство Кольца, они уже выиграли войну? Это, но меньшей мере, упрощение. Лакония могла полностью контролировать доступ к мирам через врата, но каждый отдельный мир мог счесть, что их–то не завоевали. Даже если поставить в каждом мире лаконского губернатора, подвесить на орбите корабль флота и наполнить улицы лаконскими десантниками, каждый отдельный человек мог считать себя лично непобежденным. Строительство империи — это бесконечная цепь микроскопических приближений, которые дают на снимке все большую зернистость, и каждое зернышко — потенциальный предатель. Медина представляла собой микрокосм проблем, которые будут встречаться повсюду. Политическую оппозицию следует рассматривать как фрактал.

Сина прислали сюда губернатором, и чем внимательнее он вглядывался, тем лучше понимал, что означал этот пост. Не просто чиновник, обеспечивающий гладкое функционирование станции и движение через кольца. Он создавал матрицу, по которой все человеческие миры будут превращаться в новые Лаконии. Семь астеров решили, что ради убийства младшего офицера стоит рискнуть собой. Эта позиция нерациональна. Враг, так плохо знающий математику, способен на все. Колонистские миры могут счесть оправданным нападение на транспортный корабль силами сотни человек с винтовками или предпринять самоубийственную атаку на Медину. Сину надо было продержаться лишь несколько недель: приход «Тайфуна» обезопасит их от всяких безумных затей. Кэрри Фиск могла бы донести до всех мысль, которая предотвратит такие глупости.

Офисное пространство Ассоциации Миров размещалось в секторе, окруженном фермами. Его составляли три громоздкие конструкции из нетканых фибергласовых полотнищ, окрашенных в светлый тон, на котором выделялись переплетающиеся соты эмблемы. Син догадывался, что этот знак должен был символизировать взаимосвязь колец в сети врат. Для штаб–квартиры организации, централизованно управляющей тринадцатью сотнями миров, помещение выглядело наспех состряпанной дешевкой. То ли дело тяжеловесные каменные здания на Лаконии, выстроенные для будущего правительства всего рода человеческого.

Кэрри Фиск занимала кабинет на третьем этаже самого большого строения. В комнате было много пустого места, здесь стоял только один стол с четырьмя стульями. Светло–зеленая краска на фибергласовых стенках шелушилась. Син задумался, как прошла бы их первая встреча, случись она тут, а не у него в кабинете. Насмотревшись на обстановку, он бы, пожалуй, вовсе отказался от мысли сотрудничать с Фиск.

— Мадам президент, — начал Син, взяв ее за руку. — Я рад, что вы нашли время для столь непредвиденной встречи. Это майор Оверстрит, глава десантников на Медине.

Кэрри пожала ему руку и неловко кивнула Оверстриту.

— Конечно, губернатор, всегда рада, — сказала она, жестом предлагая им сесть. Син сел, Оверстрит остался стоять. — Чаю?

Син взмахом руки отказался от предложения.

— Боюсь, у меня нет времени на светские церемонии. Я прошу вас передать важное сообщение для миров ассоциации и тех правительств, которые пока не сочли нужным официально в нее вступить.

— Да–да, — отозвалась Кэрри. Право, не человек, а пугливая мышка.

Син невольно задумался, как умудрилась подобная личность возглавить что бы то ни было, не говоря уж о новорожденном правительстве галактической республики. Однако до их появления она делала успехи, а значит, в ней могло скрываться больше, чем заметно взгляду. А если и нет, ее еще можно было перекроить так, как ему требовалось.

— Мне пришло в голову, что, пока «Сердце бури» занимается флотами Сол, а новые силы для охраны станции Медина еще не подтянулись, некоторые неосведомленные члены вашей организации или те, кто официально к ней еще не присоединились, могут увидеть в этом момент нашей слабости.

— Я не… — начала Кэрри.

— Однако необходимо, чтобы все уяснили, насколько неверен и опасен такой взгляд, — перебил ее Син. — Вы как президент нового Лаконского Конгресса Миров направите сообщение всем планетам сети.

— Президент чего?

— Новое название теснее свяжет вашу группу с империей. Важно, чтобы вас воспринимали как законного и доверенного представителя Лаконии. Вы сообщите им, что любые враждебные акции из–за колец–врат, будь то набитый солдатами корабль или брошенный со злости камень, приведут к полной стерилизации обитаемой планеты по ту сторону такого кольца.

Кэрри на миг остолбенела.

— Господи Иисусе, вы это серьезно?

— Я заметил, что многие социальные организации силовых структур старого человечества выказывают вопиющее неумение просчитывать риски. Они способны на обреченную атаку, вообразив, что на кону лишь их собственные жизни. Доводы рассудка с такими людьми бесполезны. Я должен дать им понять на эмоциональном уровне, во что обойдется такая атака. Я уничтожу всех до единого жителей планеты. Полагаю, даже у бывших радикалов АВП есть родные, которые им небезразличны, и они не станут с такой готовностью рисковать ими ради романтики героической гибели.

На Сина уставились яркие голубые глаза Оверстрита. Син чувствовал: десантник заново оценивает его.

— Я ни в чем подобном участвовать не могу, — отрезала Кэрри.

— Можете, — настаивал Син. — Потому что я введу такой закон оккупационной власти независимо от того, предупредите ли вы людей. Думаю, лучше, чтобы все это поняли до того, как кому–то пришлось бы заплатить столь ужасную цену. Вы не согласны?

Син встал, и Оверстрит открыл перед ним дверь. Кэрри Фиск таращилась на них из–за стола. Син не увидел в ее лице ожидаемого страха. Скорее, тупое смятение.

— Прошу вас опубликовать это уведомление до конца дня, — бросил он. — Формулировки оставляю на ваше усмотрение, главное — не упустите сути. Доброго дня, мадам президент.

Он покинул комнату и еще не оправившуюся от удара Фиск. Оверстрит легко пристроился к его широкому шагу.

— С вашего позволения, сэр? — сдержанно и официально заговорил он. Как с чужим.

Син ощутил мгновенное раскаяние. Следовало бы перейти с Оверстритом на ты. Он забыл, а сейчас уже поздно менять привычки. Он даже не знал его имени. А мог бы позаботиться.

— Прошу вас, майор.

— Вы готовы отдать приказ о такой атаке?

— Только если буду вынужден, — сказал Син.

Оверстрит ответил не сразу, а когда ответил, в голосе его не было ни намека на интонацию.

— Ясно, — произнес он.