26
Ноябрь 2015-го
«Эй».
Одно слово; один слог; всего две буквы. Но не успели они возникнуть на экране, как сердце у Софи заколотилось.
Она откинулась в кресле и вытянула шею — глянуть, чем занимается в кухне Иэн. Он увлеченно пытался вытащить пробку из винной бутылки.
Софи вновь посмотрела на экран.
«Эй».
Как ответить? С тех пор как они познакомились с Эдамом в Марселе, прошло три года. Три года она не слышала от него ни слова. Три года с того несуразного поцелуя в коридоре у ее номера. С тех пор она писала ему не раз — и все время с легким налетом стыда и неловкости. В последнем сообщении она отправила ему контактные данные своего скайпа. И вот Эдам пишет ей. Что отвечать? Что она вообще могла бы ему сказать, чтобы выразить смесь сложных, неоднозначных чувств?
Подумав чуть-чуть, Софи напечатала:
«Эй».
Сзади приближался Иэн с полным бокалом красного вина. Софи быстро щелкнула мышкой по иконке на панели задач внизу экрана. Окошко скайпа исчезло, возник файл «ПауэрПойнта», который она готовила для загрузки в «Мудл».
Иэн поставил бокал на стол рядом с ней.
— Эй, — сказала она.
— Эй, — отозвался он.
Она отхлебнула вина.
— Спасибо, — проговорила Софи и поцеловала Иэна.
— Начну готовить ужин, — сказал он.
— Ты письмо уже прочел? — спросила она. — Я его распечатала.
— Нет. Думал, это не к спеху. Ты говорила, что оно, вероятно, не важное.
— Вероятно, так и есть.
— Хорошо, — сказал он и собрался уйти.
— Но это раздражает, — сказала она.
Он замер; обернулся.
— Ладно, сейчас прочту.
— Не к спеху, — сказала она. — Оно, вероятно, не важное.
— Прочту сейчас, — сказал Иэн и вернулся в кухню.
Как только он ушел, она вновь щелкнула по иконке скайпа. Там было новое сообщение.
«Просто хотел сказать спасибо за то, что ты написала и сообщила о конференции».
Недавно она нашла повод написать ему: привлечь его внимание к грядущей лондонской конференции по музыке в кино, на следующий год. Совершенно не уверенная в том, зачем это делает, и отчасти в надежде, что он ответит отрицательно, Софи написала:
«Приедешь?»
«Увы, нет».
Разочарование было острым — и мгновенным. Да, было в нем и облегчение, но разочарование главенствовало.
«Есть чем заняться?»
«В некотором роде. Я вообще-то ухожу с работы. Хватит с меня академии».
Вернулся Иэн, принес плошку чипсов, поставил к ней на стол, рядом с ее бокалом вина. Софи вовремя успела щелкнуть по иконке «ПауэрПойнта».
— Чем занимаешься? — спросил Иэн, глядя на экран.
— Админкой всякой.
Он поцеловал ее в макушку.
— Нескончаемо, да?
— Иногда прямо так и кажется.
— Вот сейчас суну рыбу в духовку — и сразу прочту письмо.
— Ладно.
Иэн удалился. Софи написала:
«Уходишь? Как так?»
Подождала ответа. Прошло несколько минут.
— Может, стоит сначала рис поставить! — крикнула она в кухню.
— Ладно.
«Причин всегда много разных — работа раздражает, внутренняя политика бесит, сама знаешь, думаю, — но в конце концов все упирается в деньги. Не могу я дальше преподавать по контракту без перспективы постоянной ставки, при этом у меня <$20 000 в год. К счастью, подвернулось кое-что».
«Кое-что?..»
— С ума сойти, — сказал Иэн из кухни.
— Что такое?
— Письмо это.
— Я тебе говорила.
Она все еще ждала ответного сообщения. Пока ничего.
— Ты рис поставил?
— Ой-й… забыл. Сейчас.
«Ага — сочинение музыки. Для видеоигр. У меня друг создал продюсерскую компанию, зовет к себе».
«Великолепно! По-моему, в этом куда больше творчества, чем учет статистики приема или заполнения бумажек по стратегическому воздействию».
«Только не говори, что ты со времен Марселя успела заделаться циником».
Вот оно. И первым об этом заикнулся Эдам. Первым поднял тему.
«Может, я всегда была чуточку циником. В ту неделю просто не показывала».
— Как думаешь, в фольге рыбу запекать?
— Да. И, может, положи укропа какого-нибудь, если у нас есть.
— Гляну.
Звук открывающейся дверцы холодильника, поиски в ящиках.
— Пишут, используйте до конца сентября.
— Уверена, что все обойдется.
«Прости, что с тех пор не выходил на связь. Концовка показалась несколько напряженной».
«Не беда. Может, оно и к лучшему!»
«У тебя-то как дела?»
Вот уж сложный вопрос — как мало какой еще. Она помедлила минуту или больше и написала:
«По-всякому. Не знаю, получал ли ты мои письма, но, по-моему, я в одном из них говорила, что»
Иэн вновь возник сзади — с бутылкой белого вина. Софи быстро переключилась обратно на «ПауэрПойнт».
— Готова к добавке?
— Да, пожалуйста.
Он налил ей в бокал и спросил:
— Это же не серьезно, правда?
— Не серьезно? Что? Что не серьезно? Кто сказал, что серьезно?
— Ну, письмо.
— О. Да… Нет, не думаю, что это серьезно. Не может быть серьезно. Глупость это все какая-то.
— А что именно ты сказала на этом семинаре?
Из кухни донеслось громкое шипение, с таким звуком перекипает рис.
— Блин! — Иэн убежал разбираться.
Софи продолжила печатать:
«у меня новая работа, в Лондоне. Отлично все, но приходится проводить две-три ночи не дома, от этого иногда бывают трудности. Но Иэн не получил в прошлом году повышения по работе, а зарплаты нам нужны обе, однозначно».
«Вечно все упирается в деньги! Прочел тут статью на неделе, там пишут, дескать, если кандидат от демократов (кем бы он/а ни был/а) не победит на выборах в следующем году, то именно потому, что большинство средних американцев больше не может менять автомобиль раз в пару лет».
«Мы наш не меняли пять!»
«Вот-вот».
«Только послушайте нас, людей с бедами первого мира».
Вернулся Иэн. Софи опять переключила окошки.
— Так что ты говорила?
— Когда?
— На семинаре.
— О… ну, в голову только одно приходит… — Софи вдохнула. — Ладно. Короче, есть у меня студентка Эмили, она трансженщина.
— То есть?..
— То есть биологически она мужчина, но определяет себя как женщину.
— В смысле, она пол меняет?
— На некотором этапе, да, но это долгий процесс. Нужно прожить два года женщиной, и тогда можно оперироваться.
— То есть сейчас надо говорить «он», а не «она»?
— Нет, она хочет местоимение женского рода. И ладно.
Иэн нахмурился.
— Ну да. Но женщина, которая написала жалобу, — не Эмили.
— О чем и речь. Это-то самое дурацкое и есть.
— Она кто? Подруга ее, что ли?
Зазвонил телефон.
— Отвечу, — сказал Иэн. — Это мама.
— Можешь в кухне поговорить?
— Конечно.
Ушел. Софи подождала, пока не услышала, как Иэн заговорил с матерью, узнала тон, всегда более подобострастный, чем в разговорах с кем бы то ни было еще, а затем прочитала последнее сообщение от Эдама.
«Ну ладно, у меня занятие через несколько минут. Надо бы подготовиться».
«ОК. Чё ж их задерживать».
«Но я рад, что мы опять на связи. И прости еще раз, что так долго не отзывался».
«Как уже было сказано, не беда. Прости, что приставала».
«Я этому рад».
«Ну беги давай».
«Я тебе свой новый почтовый адрес дам. Учебный после декабря уже не будет работать».
«Отлично. До связи!»
«ОК. Пока».
«Пока ххх».
Разговор завершился, она откинулась в кресле и глубоко вздохнула, успокаиваясь. Пару раз быстро отхлебнула вина. А затем разлогинилась в скайпе и пошла в кухню посмотреть, не надо ли с чем помочь.
* * *
Съели рыбу. Получилась суховатая. Распечатка письма лежала на столе рядом с Иэном. Теперь уже заляпанная мелкими жирными брызгами.
Письмо было от Мартина, декана факультета, где работала Софи. В нем говорилось о жалобе, полученной от первокурсницы: на прошлой неделе Софи якобы допустила у себя на семинаре трансфобные замечания. Ее приглашали в кабинет к декану завтра к четырем часам дня — чтобы Софи могла изложить свою версию произошедшего, прежде чем возникнут дальнейшие разбирательства.
— Но ты бы ни за что ничего трансфобного себе не позволила, — сказал Иэн. В исполнении Иэна это слово показалось Софи странноватым.
— Само собой, нет, — отозвалась она. — Это недоразумение.
Она обратилась мыслями к семинару прошлой недели. Эмили Шэмма — из тихих студентов, и Софи запомнила всего два прямых взаимодействия с ней на том семинаре. В самом начале она закинула Эмили довольно простой вопрос — в надежде вытащить студентку на контакт: показала ей две версии «Крика» Мунка и попросила определить, какая была написана раньше. Ответ (как считала Софи) был довольно очевиден, но Эмили не смогла прийти к однозначному решению. Софи ее за это никак не принизила, терпеливо объяснила правильный ответ и продолжила вести семинар. Позднее, когда все уже расходились, у них случилась краткая — и тоже незавершенная — дискуссия о том, в среду или в четверг на предпоследней неделе семестра состоится их занятие один на один.
— И все? — спросил Иэн.
— По-моему, да, — ответила Софи. — Больше ничего вспомнить не могу.
— Ну тогда прям так и скажи Мартину, и все будет в порядке.
— Конечно, будет, — согласилась Софи. Набила рот рисом и выбросила всю эту историю из головы, задумалась о разговоре с Эдамом и далее — о тех нескольких пьяных от солнца днях в Марселе, о поездке на Фриульские острова, о лунном купании при Каланк-де-Моржире — и потому Иэна почти не слушала, а он, судя по всему, о том письме тревожился больше, чем она, глянул на распечатку еще раз, натужно рассмеялся и проговорил:
— Сплошная ерунда какая-то. Даже имя студентки-жалобщицы. Ну, в смысле, кто, господи ты боже мой, станет называть дочку Кориандр?
