23

Билли тяжело упала на крышу, удар выбил из нее дух, но и прочистил мысли. От того, что напряжение внутри черепа внезапно ослабло, у нее закружилась голова, и Билли перекатилась на спину, уставившись в сумрачное ночное небо над…

Дануоллом. Она вернулась в Дануолл.

Она услышала шорох, возглас изумления или боли, приглушенный толстой резиной и респиратором маски «Китобоев».

Она перекатилась на бок и вскочила на ноги.

Дауд дрался насмерть.

И она должна ему помочь. Потому что все было не так.

Еще на бегу она видела, что кто-то еще – девчонка, долговязая, тощая, со скрытым за капюшоном лицом, – отшатнулась с противоположной крыши, наблюдая за схваткой Дауда и теневого существа. Девочка упала на спину, потом поднялась на четвереньки, изо всех сил стараясь убраться подальше.

Это была она. Она. Билли Лерк в молодости, наблюдавшая за Ножом Дануолла в расцвете сил, который вырезал свиней на улицах. Но теперь она наблюдала, как предводитель «Китобоев» столкнулся с черной зыбкой тенью из Бездны.

Этого не было в прошлом.

Теперь смысла в скрытности не было. Билли закричала и бросилась к Дауду и Тени, которые боролись на самом краю крыши. Дауд барахтался под существом, которое схватило его за горло, выталкивая с крыши и стараясь добраться острейшими когтями до шеи. Дауд пока что отбивался, ускользал от когтей, но проигрывал. Билли чувствовала огромную силу Тени, та перестраивалась просто на глазах, перемещая массу тела, чтобы подавить сверхъестественно усиленную мощь Дауда.

Мощь, которая уступит в считаные секунды.

Билли кинулась на спину Тени, погрузив руки не меньше чем на дюйм в матовое дымчатое тело, прежде чем наткнулась на твердое. Существо заревело – словно волны бились о пляж, – и оттолкнуло ее.

Но Билли уже нанесла ущерб. Дауд вырвался, оттолкнул существо в сторону. Билли перекатилась, оказавшись на спине, пока Тень возилась в стороне. Краем глаза девушка видела, как Дауд падал навзничь с крыши – неожиданное освобождение от хватки Тени не позволило ему прийти в себя и восстановить равновесие. Но даже падая, Нож Дануолла в мгновение ока исчез, а потом появился на ногах на улице внизу. От трех людей, которых он выслеживал, не осталось и следа.

Дауд подождал мгновение, наблюдая за крышей, потом повернулся и побежал. Миг спустя его уже не было.

Билли вновь повернулась к Тени, но существо уже словно растворялось в ее хватке. Она села, цепляясь за пустоту, потом подняла взгляд и увидела, что тварь сгущается в виде маленького торнадо из пыли и тьмы посреди крыши. За ней пылал раскрытый разлом Бездны, заливая черепицу синим электрическим светом, и Тень шагнула в него.

Билли нашаривала опору на крыше, понимая, что все это бессмысленно, что она в прошлом, однако событий, в которых она принимала участия, там не было – по крайней мере, на ее памяти.

Тут она поняла, что разлом переливается и пульсирует, словно собирается закрыться.

Она оттолкнулась от черепицы руками и побежала к этой ране на теле мира. Вблизи она видела ее насквозь, видела крипту… но снова что-то изменилось. Пустой гробницы не было, ее заменил черный зубчатый монолит – словно упавшая глыба из стеклянного камня раскололась пополам, – а за него цеплялось теневое создание, словно изломанное, скрюченное насекомое, сделанное из кружащейся пыли.

Ухнув от натуги, Билли ринулась вперед. В голове гудело, а Осколок ожил от силы, какой не знал уже многие годы. Она почувствовала на коже холодное прикосновение разлома, а потом провалилась в темноту.

Билли вырвалась из сна и хлебнула воздуха всей грудью. День был ярким, а она лежала на чем-то мягком и душистом. Она села, опустив руки на мягкую почву, а когда подняла взгляд, то поняла, что находится в уединенном саду, спрятанном за низкой изогнутой стенкой. Она слышала журчание воды, а обернувшись, могла заглянуть за верхний край стенки. Далеко внизу бежала речка, присыпанная бриллиантовыми осколками света – встающее солнце начинало бликами танцевать по ее волнующейся поверхности.

Это был Ренхевен – значит, она все еще в Дануолле. Сколько прошло времени, Билли не знала; ее мутило, Осколок был центром боли в голове, пульсирующей в унисон с сердечным ритмом. Билли поднялась и подошла к низкой стенке, одной рукой массируя висок.

Потом остановилась и пригнулась. Сосчитала пару секунд, рискнула выглянуть.

Перед ней была беседка с купольной крышей. Внутри Билли увидела женщину с высоко заколотыми волосами, в черном брючном костюме. Женщина мерила шагами беседку, сложив руки на груди и зажав в пальцах обрывок пергамента. Она была не одна – рядом стоял высокий человек в дорожном кожаном одеянии. Он бурно жестикулировал, качая головой, что-то объяснял.

Билли поняла, что не слышит его. Весь мир онемел, не считая журчания реки в нескольких сотнях ярдах под ней и за ней.

Женщина – точно императрица. Но не Эмили. Нет. Ее… мать? Джессамина. А мужчина – это Корво Аттано, королевский защитник.

Сердце Билли забилось. Она знала, что сейчас случится. Знала каждый миг, каждую деталь того, что будет.

И наблюдала, как это происходит. Они появились неожиданно, воздух заколебался в чернильно-черных круговертях за их спинами. «Китобои» со спрятанными за респираторными масками лицами и ножами наголо, готовые к убийству.

Билли помедлила. Это просто сон? Или кошмар? Бездна показывает ей прошлое… или каким-то образом отправляет в него? Она вспомнила о крыше, где затаился, готовый к действию, Дауд.

А потом Билли вспомнила Тень. Нет, это был не сон. Ее сердце екнуло, адреналин наполнил кровь, и она поднялась на четвереньки, выискивая вокруг признаки существа. Она не представляла, что это за тварь, но одно было ясно – оно вмешивается в историю. Билли смогла спасти Дауда, но это действие изменило историю. Последовала ли юная Билли за Даудом в убежище? Сделал ли Дауд свое предложение?

А здесь, сейчас – убийство императрицы Джессамины Колдуин. Что в нем не так? Что будет дальше? Пройдет ли все так же, как в истории? Ее истории, осознала вдруг Билли.

А что если история не одна? Какая из них правильная?

Тени не было и следа, и Билли оставалось только наблюдать, как «Китобои» делали свою работу. Императрица в черном пала от клинка Дауда, пока остальные члены банды держали Корво. Затем юная Эмили Колдуин, облаченная в белое, такая маленькая по сравнению с плечистыми и мускулистыми бандитами вокруг, появилась из-за колонн беседки и угодила в лапы «Китобоя».

Все. Ее заберут, возьмут в заложницы, а Корво обвинят в убийстве ее матери. Билли знала историю – и этот момент всегда казался ей важнее других. Это поворотное событие, когда изменился ход истории – не просто мира, но и ее жизни.

Она больше почувствовала, чем увидела, движение позади, и обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Тень отделяется из-за стенки, а воздух перед ней уже искрился синим из-за открывающегося разлома.

И история изменилась вновь.

Императрица мертва. Но теперь мертва была и Эмили, ее тонкое тельце лежало рядом с матерью, а белый костюм был обильно залит яркой артериальной кровью. Дауд обернулся к Корво, который все еще стоял на коленях, пока «Китобои» удерживали его руки. Если Дауд что-то и сказал, Билли не слышала, а его рот скрывался за респиратором. Миг спустя Дауд перерезал горло королевского защитника, и по его знаку подчиненные отпустили его. Тело Корво повалилось на бок, а миг спустя «Китобои» исчезли из беседки.

Все было не так. Все не могло быть так. Дауд ни за что не убил бы Эмили или Корво. Эмили была козырем, а Корво – пешкой.

Билли развернулась, и перед ней снова сиял разлом, где исчезала Тень. Она стиснула зубы и нырнула за горизонт событий.

Сказать, что дом был грандиозным, – ничего не сказать; хотя он в подметки не годился Дому Четвертого Престола, но впечатлял во многом другом. Во дворце было холодно, почти по-больничному, он казался слишком большим и пустым. В этом же доме, напротив, при той же грандиозности, было тепло и уютно. В разуме Билли возникло слово «тесно», пока она кралась по коридору, ведущему от основания лестницы к проему под аркой, откуда доносились звуки музыки и разговоров.

Она очнулась в затхлой спальне с запертой дверью, и липкая, спертая атмосфера затуманивала разум, пока она не вспомнила, что произошло.

Дауд. Корво. Эмили. Джессамина.

Тень.

Снова разлом Бездны не вернул ее в королевскую крипту. Билли спросила себя, вернет ли вообще.

Возможно… если туда вернется Тень. Теперь было очевидно, что она следовала за ней по пятам, что Билли волочило по времени за ней.

Пока тварь меняла события. Меняла историю.

И теперь пришла в этот… дом? Что ж, дом – не то слово. Особняк, один из величайших. Билли не представляла, где она и в каком времени, но здесь просто разило деньгами. Декор был отдаленно знакомым, он одновременно напоминал все аристократические стили и течения моды – коридор был заставлен плотно набитыми креслами, которые будто создавались лишь в последнюю очередь для удобства, а стены были заклеены обоями с тиснеными цветочными узорами. Теплый воздух намекал на… что? Месяц Урожая, наверное, когда солнце достигало пика.

Идеальный сезон для светского раута.

Билли вышла из коридора на балкон для музыкантов; она быстро спряталась за роскошной бархатной портьерой, потому что концерт как раз был в разгаре – струнный квартет предоставлял приятный, хотя и слегка усыпляющий фон для собрания в просторном зале под ними.

Билли постояла и понаблюдала. Музыканты были одеты в одинаковые красные и белые одежды, явно какую-то униформу, но собравшаяся внизу толпа – насколько она видела – была в бархате: мужчины и женщины в одеждах с одинаковыми пышными рукавами и в плоских круглых шапочках, большинство из которых украшались длинным пером – чем экзотичнее, тем лучше. Одежда казалась странной, но Билли не могла понять, в чем именно.

Тени не было и следа. Осколок в голове Билли помалкивал, и нигде не виднелся специфичный красно-синий след, ведущий к разлому Бездны.

Нужно было подойти ближе. Если она действительно только следовала за Тенью сквозь время, то пришла сюда неспроста. Она не знала, где и когда все это происходит, в чьем она доме, но это было важно. Это обязано быть важным.

Билли отступила в коридор и разгладила одежду. В красной куртке и высоких сапогах она казалась вполне формально одетой.

Достаточно ли формально?

Выпрямившись, она вошла обратно в дверь и встала слева от музыкантов. Двое подняли на девушку глаза, но она кивнула и махнула рукой.

– Охрана, – произнесла она одними губами. Музыканты переглянулись, но продолжали играть, вернув внимание к нотным листам на пюпитрах перед ними.

Пока что неплохо. Она обошла оркестр и направилась к дальней части балкона, где перила встречались со стеной. Все-таки там она будет не так бросаться в глаза, как тут, возле музыкального квинтета.

Отсюда вид на помещение был не в пример лучше. Перед ней располагался бальный зал особняка: пол – черно-белая шахматная доска, стены заклеены зелеными обоями с рисунками, завешаны десятками портретов всех размеров. Высокие окна – куда выше, чем позиция Билли на галерее, – пропускали теплый яркий свет, а еще выше виднелся готический потолок, увешанный мириадами цветных ленточек.

Праздник, причем весьма формальный – и тут Билли нахмурилась, оглядывая людей. Она поняла, почему их одеяние такое странное. Оно было… ну, старомодным. Билли повидала немало образцов одежды на картинах и даже в газетах, и ей казалось, что эта сцена происходила по меньшей мере – насколько давно? – за двадцать-тридцать лет до ее рождения.

Куда же Тень привела ее на этот раз?

На глаза ей попались двое мужчин, одетых не в богатые бархатные костюмы, слишком жаркие для солнечного дня, а в строгую военную форму – ярко-алые мундиры, обшитые мехом треуголки, украшенные высокими цветными плюмажами. Они чеканили шаг посреди зала, пока перед ними с уважительным ропотом расступалась толпа, а потом развернулись кругом у стены. Топнули ногой, и тот, что слева, сделал вдох.

– Лорды и леди, прошу молчания перед приходом его императорского величества Алексея Оласкира!

Как один, толпа обернулась в сторону главного входа в зал, невидимого для Билли, потому что он был прямо под балконом музыкантов. Струнный квинтет тем временем поднялся и, бросив пару взглядов на девушку, приступил к более торжественному произведению.

Толпа внизу взорвалась аплодисментами, когда из-под балкона вышел огромный мужчина в рыжем военном мундире, украшенном значками и медалями и подпоясанном широким синим кушаком, кивая толпе и направляясь к двум солдатам. Там он обернулся к публике; Билли заметила девушку с длинными черными волосами, уложенными в башню на голове, в красном жакете под черным жилетом с высоким воротником, которая подходила к императору, тоже разворачиваясь лицом к публике.

Император Алексей Оласкир. Билли покопалась в памяти. Когда он правил Островной империей? Где-то в конце… тысяча семисотых? Билли не была уверена, хотя видела его выгравированное имя на множестве монет, еще остававшихся в обращении в самых удаленных уголках Островов. Но это объясняло одежду. Она снова в прошлом – на этот раз куда дальше.

Когда император заговорил, Билли отключилась от его голоса и принялась разыскивать в зале Тень. Но нет, ничего, и никаких говорящих знаков от Осколка, никаких цветных пятен в глазах. Билли крепко вцепилась в деревянный поручень балкона. Публика внизу рассмеялась от какой-то шутки императора, снова привлекая внимание Билли. Она взглянула на девушку в красном жилете. Билли точно откуда-то ее узнала, но откуда – не имела понятия. В конце концов, это все произошло за тридцать лет до ее рождения.

– Пускай она разбила мне сердце, – сказал император под очередной смех, – для меня честь принять доброе приглашение руководить свадьбой, – он поднял стакан и обернулся к женщине в красном жилете. – Завтра Вера выйдет за Престона, и Дома Дабхойел и Морэй наконец объединятся. За нынешнего лорда Морэй и будущую леди Морэй!

Когда публика повторила тост и квинтет начал новый праздничный номер, Билли отлепилась от перил балкона, позволяя императору и хозяйке бала исчезнуть из глаз. Покачала головой от изумления.

Вера Дабхойел. Будущая леди Вера Морэй.

Больше известная Билли как… Старая Ветошь. Этот особняк – дом лорда Морэй, и завтра она станет его женой.

А значит, на дворе… тысяча семьсот девяностый год? В двадцать семь лет девушка станет гордой аристократкой и присоединится к супругу в злосчастном путешествии по Пандусии. Там она повстречает Чужого и получит его метку, после чего леди Вера Престон станет кое-чем совершенно иным.

Билли содрогнулась от воспоминания. Она знала, что Старую Ветошь, как и Дауда, пометил Чужой. Годы спустя та же помеченная рука станет могущественным артефактом для Паоло, предводителя Стенателей Карнаки, подарит ему энергию, долгую жизнь и способность обманывать смерть.

Теперь Билли поняла, зачем здесь. Во времени Билли свадьба была свершившимся фактом и предрешила путь Веры Морэй к встрече с Чужим.

Тень каким-то образом хочет этому помешать.

И тут раздался крик.