— Бре-е-еннер... Я знаю тебя, Бре-е-е-ннер...

— Это хорошо, что наконец мы можем поговорить без посредников, напрямую. Вырываться не пытайся, все равно не получится, а если вдруг что — смотри, огнеметчик готов сжечь тебя при малейшем подозрении... Будем говорить спокойно?

— Бу-у-удем... — Доминатор без посредничества разума Отто в целом говорил легко и без акцента, лишь слегка растягивал в словах гласные. Значит, за это время, проведенное в теле, он выучил язык. Возможно, доминаторы не просто альфа-симбионты, как я думал прежде. Может быть, они нечто большее...

— Отпустите его! — приказал я дубликатам, и те выполнили приказ, отступив назад.

Опасные ребята и послушные.

— Для начала назови свое имя!

— Имя? Называй меня Пятый. Это родовое имя. Оно означает, что наш клан — пятый в очереди к вершине Великого Муравейника.

Я старался не обращать внимания на растягивание гласных букв в его речи и вскоре перестал это замечать.

Все термины доминатор переводил весьма условно, но я отчетливо помнил архитектурно нечеловеческие города чужого мира и гигантские пирамиды муравейников, пронзавшие облака. Поэтому если предположить, что существовал некий главный Муравейник — аналог императорского дворца, то мой оппонент занимал весьма высокую позицию на пути к трону.

— Хорошо, Пятый.

— Я буду с тобой говорить только при гарантии, что меня после отпустят. Иначе наша беседа теряет для меня всякий смысл. Пыток мне бояться нечего — их испытаю не я, а тело, которое я ношу. И тело это тебе небезразлично, ведь оно принадлежит твоему клану, Бреннер.

— Ты забываешь, Пятый, что я могу уничтожить и тело моего дяди, и тебя в нем. Все равно дядя, по сути, мертв. Ты подчинил его, уничтожив личность. И ты не можешь покинуть его тело, не разрушив его. Поэтому я сейчас сомневаюсь, как поступить. С одной стороны, сведения, которые ты можешь дать мне, потенциально — лишь потенциально — могут оказаться полезными. С другой стороны, этого может и не произойти. Ведь все уже кончено, не так ли? Мы отбили все ваши атаки. Признаю, они были разносторонними и опасными. Но теперь все, конец. Ваш корабль на орбите Луны уничтожен, маяк погашен, никто больше не отыщет к нам дорогу через космический эфир, подземные черви взорваны, распространение «дыхания» удалось остановить, попытка убийства императора предотвращена. Бредински мертв, Лизу я рано или поздно поймаю, ты тоже в моих руках. Кажется, я сделал все возможное и невозможное. Не так ли?..

— Это еще не конец, Бреннер, это только начало! Он лишь попробовал играть разными картами — так вы говорите? Сделал несколько ходов, и пусть ты отбил их все, но не хвались раньше времени... ты многое сумел, но это все... ерунда, мелочи... все твои удачи сгорят в пекле грядущей войны.

Я скептически приподнял бровь.

— Большой межмировой войны. Слишком уж сильно вы подняли голову тут в своей заштатной империи. Придется поставить вас на место.

— А какое дело доминаторам до нас? — искренне удивился я. — Кажется, все возможные точки соприкосновения между нашими мирами закрыты, никакие общие дела нас не связывают. Я верю, что несколько доминаторов еще остались у нас здесь, да по всему миру тоже с десяток-другой наберется, не так ли? И вы что, решили отомстить Руссо-Пруссии? Объявить нам войну? Смешно, тебе не кажется? И это сейчас, когда у нас в столице одно за другим открываются новые посольства, когда мы вышли на создателей энерготанков напрямую, когда суммарное вооружение империи превышает все предыдущие показатели в несколько раз! И именно в этот момент нам объявляют войну? Странно. И глупо.

— Ты просто многого не знаешь, Бреннер. Не все так очевидно, как ты это хочешь показать. Не забывай, два посольства из четырех до сих пор закрыты. Это о чем-то говорит? Вам не доверяют, на вас никто не ставит...

— Ничего, как-нибудь справимся, — отмахнулся я. — Справлялись же до этого...

— Против вас сейчас объединились все. Бритты, франки, колонисты — решено совместными усилиями раздавить вашу жалкую империю, приструнить наглецов, щелкнуть по носу. Слишком уж вы обнаглели, слишком жирные аппетиты выказываете и при этом не хотите делиться. Не по-соседски!

Отто ухмыльнулся, показав крепкие желтые зубы. Доминатор полностью владел телом дяди, включая мимические мышцы.

— А у меня иная информация. — Я вспомнил старика Теодора Лестарка — высокопоставленного представителя Организации. Он приехал в город не воевать, а налаживать контакты.

Корабль с популяцией я уничтожил, но сколько еще доминаторов осталось в нашем мире? Что, если их больше, чем я думаю?

Тогда время играет строго против нас. Чем дольше мы тянем, тем более удачно они могут подобрать себе тела. Да, не каждого возможно подчинить, но человек слаб, и сопротивляться твари из чужого мира может не каждый.

Это значит, что пора объявить полномасштабную охоту на доминаторов. Не только в Руссо-Пруссии, но и по всему миру. Пусть это станет целью моей жизни, найти всех тварей до последней и уничтожить. Никакой пощады, никаких исключений. Им нет места в нашем мире.

Эти случайно полученные сведения вывели меня к глобальной проблеме, определили цель моей жизни.

— Хорошо, Пятый, оставим ненадолго будущее, вернемся к прошлому. Каким образом ты получил это тело?

— В этом нет секрета. Моя раса часто меняет тела-носители, и нужные, полезные особи нередко удостаиваются чести стать временным носителем для одного из нас. Ведь они отдают в пользование не только тела, но и знания, умения. Этот господин подвернулся мне некоторое время назад. Я тогда носил костюм... хм... не важно. Но как раз пришла пора менять одежду, и я выбрал твоего дядю. У него в голове оказалось полным-полно забавных проектов и, что тоже важно, контактов. Пару проектов я помог ему реализовать, например, подводную лодку — эта штука мне еще пригодится. Я специально давал Отто частицу собственной воли, дабы он понимал что делает. И это пошло нашему союзу только на пользу. А через какое-то время он вышел на господина Бредински, а его помощница Лиза только-только прибыла из Фридрихсграда.

Во время рассказа у меня сжимались от бешенства кулаки. Костюмы, одежда — доминаторы нас воспринимают как предметы гардероба! Вот же твари! Нет нам места рядом! Смерть им!

Стало трудно дышать. Едва контролируя ярость, клубящуюся у меня в груди, я задал вопрос:

— В Лизе тоже есть доминатор?

Я боялся ответа. Клянусь, при положительном ответе тут бы я его и убил, наплевав на всю информацию, которой он владеет.

Но, к счастью, он покачал головой:

— Нет. Представитель моей расы не потребовался.

— А что... что ты с ней сделал? И что ты сделал с Бредински?

— Как вообще ты догадался, Бреннер? Как узнал, что в теле твоего дяди появился новый владелец? — вопросом на вопрос ответил Пятый. — Ведь я предельно усилил маскировку, прилагал максимум усилий, чтобы выглядеть адекватно. Старался ничем не выдать своего присутствия. Но ты понял, хотя и не сразу. Все эти рассуждения про жестокость — чушь! Что выдало меня, Бреннер? Ответь, и я отвечу на твой вопрос!

Он выжидающе замолчал. Сейчас, когда Пятый почти перестал контролировать себя, дядя Отто выглядел жалко. Ввалившиеся щеки, глубокие мешки под глазами, желтый цвет кожи, мелко дрожащие руки, как у больного старика, — весь вид его оставлял желать лучшего. Доминатор был прав, пытки повредили бы лишь самому дяде, но никак не подселенцу внутри. Чтобы до него добраться, нужно было вскрыть тело Отто и вытащить доминатора наружу. Но в таком случае я терял сразу и дядю, и возможность диалога — в своем естественном виде доминаторы не обладали речевым аппаратом.

— Я расскажу тебе, Пятый, — хищно улыбнулся я. — Дело в том, что с некоторых пор я чувствую вас, тварей. Бывает, не сразу, но через какое-то время обязательно. Мой организм словно настроен на охоту за такими, как ты. И там на подводном корабле я просто не успел понять... но позже во дворце я тебя унюхал, почуял, ощутил... называй, как хочешь. Я понял, кто ты есть!

— Ты слишком многое унес из нашего мира, — задумчиво произнес доминатор. Глаза дяди Отто осуждающе смотрели на меня. — Ты стал слишком опасен, Бреннер. Теперь я понял, она была права. Тебя нужно было уничтожить первым. Я же посчитал тебя фигурой недостаточно важной, за что и поплатился.

— Она? — переспросил я. — Кто она? Лиза?

— Да, Бреннер, и Лиза. И даже твой бывший учитель Бредински. Ты видел отголоски ее личности в просветленных в подземельях. Но ты еще не знаком с ней и ее полномочным представителем в твоем мире.

«Просветленные» — это он говорит об измененных, о тех, кто попал под «дыхание», если я правильно догадался. Только бы не спугнуть, только бы дать ему договорить. Ведь доминатор не понимает, что сейчас делится крайне важными сведениями, выводя на свет главного игрока, стоящего за всеми нашими бедами.

— Это все козни Организации, — отмахнулся я, заманивая доминатора в ловушку. — Они никак не могут простить прошлогоднее поражение, вот и задумали новый ход. Все им там за океаном неймется!

— Нет, Бреннер. Она — это та, которой я служу, та, кто владеет всем сущим, кто овладеет когда-то и тобой. У нее нет ни конца, ни начала — она прародительница всего вокруг. Она же несет с собой бесконечность и конец. Именно частицу ее света, малого агента, принесла с собой твоя Лиза, побывав за гранью жизни, а потом распространила его дальше, поместив отпечатки и на своего куратора, и на других, и теперь все мы, причастные, благодарны твоей жене за такой великий дар. Впрочем, она тоже не осталась внакладе, получив новые возможности и для тела, и для разума.

Вот те на! Да он же боялся! Он превозносил Лизу и ее новую хозяйку, но при этом боялся обеих всем своим существом — доминатор был в полном ужасе. И так ли случайно он поднял эту тему? Не хотел ли он, чтобы я узнал?..

— О ком ты говоришь, Пятый? Кому ты служишь? Кому служит Лиза?

— У меня только одна госпожа, — заговорил он неистово, словно его могла в этот момент услышать та, кого он восхвалял. — Если ты умный человек, ты склонишься, узнав ее имя. Ты подчинишься ее воле и тогда будешь прощен. Иначе лютая смерть ждет тебя, Бреннер. Тебя и всех твоих близких.

— Вот только угрожать мне не надо, — недобро сощурился я. — Или мы будем говорить по-другому...

— Это не угроза, Бреннер, это констатация факта. До сих пор ты не имел дела с серьезными врагами, но теперь в твоем мире появилась она. Это и есть ответ на твой вопрос, что случилось с твоей девицей и ее куратором. Они стали одни из первых, кто принял ее, кто подчинился ей, пусть и не сразу...

— Да, черт тебя раздери, о ком ты говоришь?

— Ее имя Бездна! И она уже здесь!

Я замер, ошеломленный. Значит, это было не видение тогда в клинике, когда император вызвал черный луч. Прямо перед его появлением я почувствовал всей своей сущностью новое явление, и даже дал ему название — Бездна, и теперь я слышу это же имя от доминатора. Совпадение? Не думаю.

И тут для меня разрозненные куски внезапно сложились в единое целое. Это была секунда просветления. Откровение.

Я внезапно понял, что в тот самый момент, когда Костас начал эксперимент, Бездна и пришла в наш мир. Она посмотрела вокруг его глазами и приняла жертву. Все те люди погибли ради нее, чтобы она обрела достаточно энергии и смогла войти в наш мир. Поэтому луч не сумел погубить корабль доминаторов, он просто отдал силу Бездне.

Заодно я получил ответ на вопрос, почему черный луч не разрушил корабль доминаторов. Просто Бездна решила этого не делать. Зачем ей губить своих верных подданных. Она пришла через Костаса, немного огляделась по сторонам, подыграла, но ровно в меру необходимого, но ментальной энергии эксперимента не хватило и для Бездны, тогда она просто временно затаилась.

А потом я отправился в прошлое, и Бездна каким-то образом оказалась там со мной и в итоге сумела передать возрождающейся после смерти Лизе своего малого агента, как назвал его доминатор.

Куда же она делась в тот момент? Вернулась ли обратно, дожидаясь результатов своих действий? Боюсь, доминатор был прав, а Бездна (или малый агент Бездны) проник в разум Лизы и надолго там закрепился, прорастая.

Когда Лиза отправилась в Колумбиану, малый агент уже прочно жил в ней. И там за океаном Лиза начала свою деятельность, завербовав и Бредински, и других. Года хватило ей, чтобы целиком изменить тамошний расклад сил. Еще бы, малый агент обладал невероятной ментальной энергией и был связан с праматерью Бездной напрямую.

Тогда в четвертом корпусе «Зонненшайна» Бездна показалась мне некоей всеобъемлющей сущностью, частью силы которой Костас просто воспользовался — словно взяв взаймы у богов, пусть этого займа и оказалось недостаточно, — однако Пятый говорил о ней как о личности.

— Здесь? Каким образом?

— Нет, малый агент остался в Колумбиане, но все носители печати являются его ушами и глазами.

Еще порция информации. Осталось только узнать, в чьем именно сознании прячется агент, после чего отправиться за океан и разобраться с ним по-свойски.

Тело дяди Отто внезапно дернулось, глаза его резко закрылись. Кажется, малый агент наконец понял, что я получил лишнюю информацию. Это откровение — не было ли оно прощальным подарком настоящего дяди Отто, его предсмертным даром?..

Но если откровение не обмануло меня, то не может ли быть так, что Бездна или ее малый агент в прямом смысле смотрят на мир чужими глазами. СМОТРЯТ В ЭТО МГНОВЕНИЕ.

И только эта мысль зацепила край моего сознания, я понял, что угадал, и собрался, как только мог, сжав всю волю в кулак и молясь всем демонам ада, чтобы уцелеть.

Дядя Отто, он же доминатор Пятый, выпрямился на стуле. Спина его была прямой как палка. Ладони ровно лежали на столе, пальцы были выпрямлены, подбородок чуть задран вверх, глаза полуприкрыты.

По моему сознанию ударило извне словно тараном — ментальный удар невероятной мощности, но я выдержал, я был готов к атаке, хотя и не знал, в каком именно виде случится первое нападение.

— Ну что же, Кирилл Бенедиктович, — вновь заговорил Отто, вот только голос принадлежал не моему дяде и даже не доминатору, а кому-то третьему, — попробуем для начала побеседовать спокойно, без угроз.

Он открыл третий глаз посреди лба, оставляя два других глаза закрытыми. Я видел такой цвет глаз у измененных, там, в туннелях под городом, и здесь, в подземельях дворца. Это цвет я бы не спутал ни с чем.

Серо-стальной цвет зрачка — цвет свинцового тяжелого неба далекого мира.

Сама Бездна заглянула ко мне на свидание.

— Здравствуй, Бездна! — сказал я.