Эрик надеялся, что после того, что он совершит, общество придет в себя не скоро. То, что 20 апреля он уничтожит сотни людей, было для него не так значимо – важнее сделать так, чтобы миллионы других людей мучились еще много лет. Его мишенью стали они все. Он хотел, чтобы они страдали: ученики школы, жители округа Джефферсон, американский народ, человеческий род.

Эрика забавляла мысль о том, как он возвращается на этот свет в виде призрака, чтобы неотступно изводить тех, кто уцелеет. Для этого он будет издавать такие звуки, чтобы перед их мысленным взором снова и снова вставало то, что им пришлось пережить, и чтобы в конце концов это свело всех с ума. Несколько месяцев Эрику было довольно предвкушения того, что он совершит, но затем парень решил – пора перейти к действиям.

В старшем классе перед самым Хеллоуином он начал готовить арсенал. Он сидел в своей комнате рядом с грудой петард и, разрезая их с одного бока, ссыпал черный порох в металлическую банку для кофе. Когда пороха набралось достаточно, он наклонил банку и тонкой струйкой ссыпал его в баллончик из-под углекислого газа, заполнив почти до краев. Затем он воткнул туда фитиль, запечатал его и отложил в сторону. Одна мини-бомба, «сверчок», готова к взрыву. Он был доволен результатом. И собрал еще девять таких же.

Для изготовления бомб из обрезков труб требовалось намного больше пороха, который насыпался в отрезок трубы из ПВХ. В первый день работы Эрик собрал четыре таких бомбы. Первые три он назвал партией «альфа». Вышло неплохо, но он мог бы сделать и лучше. Он отложил их в сторону и начал изготавливать следующий заряд из отрезка трубы уже по-другому. Это будет первая бомба партии «бета». Получилось лучше, но можно создать еще более совершенную конструкцию. На этом Эрик решил пока остановиться. Он сделал достаточно для одного дня.

Эрик начертил таблицу, чтобы вносить в нее данные о производстве взрывных устройств: название каждой из партий, размер составляющих ее бомб, их количество, содержание шрапнели и мощность порохового заряда. В конце концов, изготовив восемь партий, он оценил качество каждой из них. Шесть из восьми удостоились оценки «отлично», а наименее удавшейся он поставил «нормально».

Во второй день Эрик изготовил шесть бомб из обрезков труб и на этом закончил партию «бета». Позднее он изготовит партии, которые назовет «чарли», «дельта», «эхо» и «фокстрот», используя профессиональный жаргон, которым американские военные обозначают буквы алфавита, правда, для обозначения буквы «b» они используют не «бета», а «браво».

За следующие два месяца Эрик сделал в дневнике почти дюжину новых записей. «Моя цель – максимально возможное уничтожение, – написал он. – Так что я не должен позволять себе поддаться чувствам сострадания, милосердия или чему-либо в этом духе».

Показателем беспощадной жестокости Эрика является то, что он понимал боль и сознательно подавлял любое желание хоть как-то ее облегчить. «Я заставлю себя видеть в каждом, кто мне попадется, просто еще одного монстра из видеоигры, – написал он. – Мне надо будет отключить чувства».

Необходимо помнить одно, он хочет сжечь весь мир. Это будет нелегко. Он начал изготавливать взрывные устройства, и ему пришлось проделать кучу работы. За два дня усердного труда он сумел изготовить только десять трубчатых бомб и столько же маломощных «сверчков». Таким количеством много людей не уничтожишь. «Господи, я хочу сжечь и сровнять с землей всех в этих гребаных местах, – написал он, – но изготовить бомбы такой мощности нелегко».

Эрик на несколько минут отвлекся от работы, чтобы насладиться своей фантазией. Он представил, что половина Денвера охвачена огнем: небоскребы сжигают потоки напалма, емкости с взрывчатым газом детонируют и разносят в клочья подземные гаражи. Рецепты изготовления напалма можно легко найти в интернете. Но надо быть реалистом. «Будет затруднительно раздобыть и приготовить все, что нужно: взрывные устройства, оружие, патроны – затем все это спрятать и наконец заложить бомбы», – написал он. В остающиеся шесть месяцев многое может пойти не так, и, если все откроется, «мы сразу же начнем убивать. Я не собираюсь уходить из жизни без борьбы».

Эту последнюю строчку Эрик повторил почти дословно в очередном эссе для курса английского языка и литературы. Задание состояло в том, чтобы прокомментировать цитату из литературы, и Эрик выбрал следующие строки из трагедии Еврипида «Медея»: «Нет, позволь мне, подобно желтоглазому зверю, растерзавшему тех, кто за ним охотился, улечься на трупы гончих псов и сломанные копья». Так Медея объявила, что не станет умирать без борьбы, написал Эрик. И на странице с четвертью повторил эту мысль семь раз. Давая характеристику Медее, он назвал ее мужественной и отважной, несгибаемой, сильной и твердой, как камень. Это одно из наиболее эмоциональных эссе, написанных Эриком для школы.

Много лет после его гибели считалось, что Эрик был клубком противоречий. Но все нити сходятся вместе в его словах: «Я не собираюсь уходить из жизни без борьбы». У него имелись грандиозные мечты, но он был реалистом. К сожалению, этот его пассаж много лет оставался не известным публике. Время от времени достоянием гласности становились разрозненные цитаты из оставленных им записей, и, будучи всего лишь отрывками, они могли показаться противоречивыми. Что планировал Эрик: перестрелку, авиакатастрофу или террористический акт, который превзошел бы то, что случилось в Оклахома-Сити? Если он был так зациклен на идее массового убийства, то почему убил только тринадцать человек? Пытаться понять Эрика по той скудной информации, которая просачивалась в СМИ, все равно что читать только каждую пятую страницу романа, после чего неизбежно следует вывод, что в романе нет никакого смысла.

Но у доктора Фузильера было преимущество перед остальными: он имел возможность прочитать дневник Эрика от начала и до конца. При отсутствии оговорок основная идея была вполне ясна – люди ничего для него не значили; он стоял выше их всех и был полон решимости это доказать. Смотреть, как мы страдаем, было для него истинным наслаждением. Каждую неделю Эрик придумывал новые красочные сценарии, включающие в себя самолеты, врезающиеся в здания, преданные огню кварталы небоскребов, выброс людей в открытый космос. Но главная цель оставалась неизменной – убить как можно больше людей и сделать это как можно более эффектно.

Если бы мир был устроен так, как того хотел Эрик, он истребил бы весь человеческий род. Однако он мыслил реальными категориями. Вся планета ему не по зубам. И даже один-единственный квартал денверских небоскребов был недосягаем. Но устроить ад в школе оказалось ему по плечу.

Школа стала решением вполне практичным, но выбор конкретного места атаки был отнюдь не произвольным. Если бы мишенью Эрика были спортсмены, он мог бы устроить стрельбу в спортзале. Или убить несколько тысяч болельщиков, заполняющих трибуны стадиона на каждом матче, в котором играла команда «Колумбайн» по американскому футболу. Если бы он хотел истребить тех учеников, которые принадлежали к сливкам общества, то мог бы напасть на них на выпускном балу, который состоялся за три дня до 20 апреля. Но вместо этого Эрик атаковал символ угнетения, фабрику, где происходила сборка людей-роботов, и средоточие всей подростковой жизни.

Для Эрика нападение на «Колумбайн» было перформансом. Смертоносным произведением искусства. Он даже написал в дневнике: «Большая часть телезрителей даже не поймет моих мотивов». Он задумал атаку на «Колумбайн» как убийство, специально предназначенное для показа по телевизору, и его главным опасением было то, что мы окажемся слишком тупыми, чтобы понять суть дела. Самым сильным оружием Эрика являлся страх. Он хотел вызвать в обществе запредельный ужас. Он хотел, чтобы подростки не просто боялись посещать какие-то конкретные мероприятия, такие, как спортивные соревнования или школьные балы; он желал, чтобы они испытывали страх перед повседневной жизнью. И он добился того, чего хотел: родители по всей стране стали бояться отпускать детей в школу.

У Эрика не было политических целей, которые есть у террористов, но сама его тактика носила террористический характер. Профессор социологии Марк Джургенсмайер сформулировал определение главной отличительной черты терроризма: «зрелищное насилие». Террористы задумывают атаки таким образом, чтобы те «своей жестокостью поражали воображение, а масштабы их разрушающего действия вселяли ужас. Такие акты гипертрофированного насилия выстраиваются специально – это приводящий в ступор и внушающий трепет театр».

Для Тимоти МакВея, Эрика Харриса и Организации освобождения Палестины их аудитория всегда находилась далеко – на расстоянии многих и многих миль – и смотрела на то, что те творят, по телевизору. Террористы редко довольствуются одной стрельбой, ибо так ущерб можно нанести только отдельным людям. Они предпочитают что-то взрывать – обычно это здания, и те из них, кто поумнее, тщательно выбирают объект для подрыва.

«В тот драматический момент, когда в результате террористического акта взрывается какое-то здание или наносится ущерб некой структуре, которая, по мнению общества, играет в его жизни центральную роль, исполнители теракта тем самым громко заявляют о том, что реальный контроль над этой структурой и ее значением для общества осуществляет вовсе не светское правительство, а они», – написал Джургенсмайер. Он отметил, что в тот же день 1993 года, когда была произведена первая террористическая атака на Международный торговый центр в Нью-Йорке, еще более смертоносный террористический акт уничтожил кофейню в Каире. По-видимому, оба теракта были совершены под руководством одной и той же группы. В Египте жертв оказалось больше, однако за его пределами взрыв в кафе почти не освещался. «Кофейня – это совсем не то, что Международный торговый центр», – объяснил профессор Джургенсмайер.

Большинство террористов выбирают в качестве целей символы той системы, которая им ненавистна, чаще всего это здания, считающиеся культовыми и принадлежащие государству. Эрик действовал по такому же принципу. Он прекрасно понимал, что центральное место в его плане занимают взрывные устройства. А когда бомбы не сработали, вся суть его атаки была истолкована неверно. Он не только не побил рекорд Тимоти МакВея, но общество даже не поняло, что он вообще пытался это сделать. Эрика не сравнили с теми, кого он считал равными себе. Вместо этого парня включили в число жалких одиночек, которые расстреливают людей.

Эрик опять допустил просчет. На этот раз речь шла о спиртном. Они с Диланом уговорили мать одного из приятелей купить большое количество алкоголя. Она принимала подобные заказы. Эрик попросил текилу и ликер, а Дилан, разумеется, водку. Еще в заказ вошли пиво, шнапс и американское и шотландское виски. В выходные Эрик и Дилан устроили небольшую попойку, после чего Эрик прихватил оставшееся спиртное и спрятал в машине, в нише для колеса. Он очень гордился собой, ведь теперь у него был запас выпивки, которого хватит надолго. Он приобрел металлическую фляжку и наполнил ее мягким, крепким шотландским виски. Собственно говоря, Эрику не нравился алкоголь, ему нравилась сама идея. За тот месяц, что фляжка находилась в его распоряжении, он отпил из нее всего лишь три раза, но само сознание того, что ты можешь глотнуть шотландского виски, когда тебе этого захочется, разве это не клево? Осмелев, Эрик похвастался этим перед приятелем. А этот козел настучал на него отцу.

В тот вечер в доме Харрисов разразилась буря. Уэйн был в ярости. Когда же ты наконец образумишься? Что ты вообще собираешься делать со своей жизнью?

Эрик снова прибег ко лжи. Прикрываясь хорошими оценками, которые были нужны ему в качестве легенды, он навешал отцу на уши новую порцию лапши. Честное слово, написал он в дневнике, в тот вечер он был на высоте. Он даже цитировал реплики из любимых фильмов и делал это совершенно естественно. «Мне следовало бы присудить гребаный “Оскар”», – мечтал он.

Несмотря на ссору с отцом, Эрик сумел убедить занимающегося его реабилитацией социального педагога, что он прекрасно ладит с родителями. За этот период Кригсхаузер после каждого сеанса отмечал, что в семье Эрика все в порядке. Эрик инстинктивно понимал, когда того или иного взрослого можно задобрить, сказав правду, и что именно и кому можно открыть. На занятии по обучению навыкам владения собой и методам недопущения агрессивного поведения, которое он должен был посетить в рамках реабилитации, Эрик в требуемых ответах покорно написал именно то, чего от него ожидали, то есть что занятие было очень полезно. Однако чутье подсказало ему, что Боб Кригсхаузер отреагирует положительно, если он изменит тактику. И Эрик сказал, что, по его мнению, это занятие – пустая трата времени. Боб остался им доволен и в своих записях, сделанных после сеанса, похвалил Эрика за честность.

Доктор Фузильер нашел ответы Эрика интересными по другой причине. На занятии по обучению навыкам владения собой Эрик действительно почерпнул кое-какие полезные для себя сведения. Он перечислил четыре стадии гнева, а также его признаки: учащенное дыхание, резкое сужение поля зрения, напряженные мышцы и стиснутые зубы. Это была информация, которую он мог бы использовать в своих целях. Эрик был вундеркиндом в том, что касалось маскировки истинных чувств и разыгрывания тех или иных ролей с целью достижения желаемого результата, но вундеркинду далеко до профессионала. Открытие для себя мелких демаскирующих признаков, по которым специалист мог бы понять, что он чувствует на самом деле, это было поистине бесценно. Эрик охарактеризовал самого себя как человека, легко усваивающего новые знания, и мимикрия, маскировка под примерно парня, являлась его главным талантом.

Эрик продолжал получать высокие оценки, и учителя были им довольны. Он закончит осенний семестр с хвалебными отзывами в табеле успеваемости относительно позитивного настроя и готовности к сотрудничеству. Дела же Дилана по-прежнему шли хуже некуда. 3 ноября он принес Кригсхаузеру очередной табель. Оценка по математическому анализу была так же плоха, как и прежде, и такой же плохой оказалась оценка по физкультуре. Это просто из-за того, что он опаздывает на уроки, объяснил Дилан.

Ты должен приходить на уроки вовремя, не опаздывая ни на минуту, потребовал Кригсхаузер. И к следующей встрече ты обязан получить удовлетворительно.

Но оценки Дилана упали еще ниже – от «плохо» они скатились до «неудовлетворительно». Кригсхаузер потребовал у Дилана объяснений, но тот попытался отвертеться. Это уже стало системой, сказал Кригсхаузер. Учитель Дилана по математическому анализу отметил его негативный настрой и написал, что Дилан неэффективно использует время, проводимое на занятиях. В чем дело, спросил Кригсхаузер. Дилан ответил, что он читал на уроке книгу. Кригсхаузер не поверил. Дилан не очень-то умел убалтывать людей. Послушай сам себя, сказал Кригсхаузер. И подумай о том, что говоришь. Ты все делаешь по минимуму. У тебя на все есть отговорки. Можно подумать, что ты считаешь себя жертвой.

Кригсхаузер объяснил Дилану, каковы будут последствия, если он и дальше будет учиться спустя рукава. Его участие в программе реабилитации может быть прекращено. А это будет означать обвинительный приговор сразу по нескольким уголовным статьям. И тогда Дилан может сесть в тюрьму.

Эрик изготовил еще три взрывных устройства из партии «Чарли», затем приостановил их производство до декабря. Ему было нужно стрелковое оружие. Но раздобыть его нелегко.

Эрик внимательно прочитал Закон Брейди, принятый Конгрессом в 1993 году. В соответствии с ним в скором времени начнет действовать федеральная система проверки желающих купить короткоствольное огнестрельное оружие на наличие судимости за серьезное преступление. Обойти это препятствие Эрику будет проблематично.

«Пошел ты в жопу, Брейди!» – написал Эрик в дневнике. Ему всего-то была нужна пара стволов, но «благодаря твоему гребаному закону я, вероятно, не смогу получить ни одного!». А ведь они требуются ему только для самообороны, пошутил он. «Я же не какой-нибудь псих, который станет стрелять во всех подряд. Гребаные козлы».

Эрик часто использовал результаты своих изысканий дважды: для выполнения домашних заданий в школе и для реализации своего замысла. На той же неделе он сделал короткое исследование по закону Брейди. В теории это неплохая идея, написал он, если не считать того, что в законе есть лазейки, с помощью которых его можно обойти. Главная проблема состоит в том, что требование проверки желающих купить короткоствольное стрелковое оружие на наличие уголовного прошлого и психических заболеваний действует только для лицензированных торговцев оружием, но не для частных. Поэтому две трети торговцев просто-напросто изменили свой статус, став частными. «ФБР оказало самому себе медвежью услугу», – заключил он.

Эрик понимал, что для осуществления задуманного имеющейся у него огневой мощи не хватает. «На сегодняшний день у меня достаточно взрывных устройств, чтобы убить 100 человек», – заключил он. С помощью топоров, штыков и прочего холодного оружия он, возможно, сможет прикончить еще десять. Больше таким образом не убьешь. Сто десять человек – «этого совершенно недостаточно!»

«Стволы! – написал он в заключение. – Мне необходимы стволы! Дайте мне гребаное огнестрельное оружие!»