40. Москва. Баня. Ордынцев
Мы сидели с Сашкой в его баньке — небольшой, уютной, ладно срубленной.
Крепенького паренька Толяна, который нас сюда привез, Хитрый Пес отпустил. Не совсем, конечно. Дожидался в машине. Надо полагать, Толян был человек доверенный — водитель, телохранитель, истопник, повар. И жуткий болтун — он сказал мне неразборчивое «3-д-р-с-те», а дальше вместо праздного шевеления воздуха обходился короткими кивками и звуками, напоминающими выстрел из пневматической винтовки — «п-п-н-ял».
— Сань, ты только без политинформаций, — попросил я. — Попроще как-нибудь…
— Сейчас без политики нельзя на базаре рваными носками торговать, — усмехнулся Сашка. — Ты сформулируй задачу…
— Как мне быть с Джангировым? — сократил я до предела сложнейшее уравнение со многими неизвестными.
— Ну, это просто, — засмеялся Хитрый Пес. — Забудь о нем… Как там поэт предлагал? Как косой дождь, пройди стороной… Нет в твоем поле зрения никакого Джангирова…
— Сань, ты что — на всю голову трахнулся? Что ты мне говоришь?
Серебровский достал из фигуристого ведра со льдом бутылку, разлил по рюмкам вязкую от холода водку, подвинул ко мне по янтарно выскобленной столешнице. Взглянул на меня из-под мерцающих стеклышек модных очков:
— Если ты станешь доставать его всерьез, он тебе устроит небывалые неприятности. Ну а уж если ты и после этого не уймешься, он тебя убьет… Это довольно просто…
— Ты это всерьез?
— Серьезнее я был только в тот день, когда узнал, что из пипки можно не только писать, но и получать другие очень важные удовольствия… Ты хоть знаешь, кто на самом деле Петр Михайлович Джангиров?
— Об этом пишут во всех газетах, — пожал я плечами.
— Н-да, тут уж ничего не скажешь — это надежный источник информации! — восхитился Сашка. — Еще?
— Наши оперативные разработки…
Хитрый Пес пренебрежительно махнул рукой:
— Вряд ли тебе известно, что Джангиров является одним из главных спонсоров и добытчиком денег для всей красно-коричневой компашки — от коммуняк до фашистюг… Он — современный Парвус…
Я почему-то подумал некстати, что основная задача секретных опертехслужб поставить «жучки» прослушивания не в офисе, не в спальне, не в залах совещаний, главное — засунуть «жучка» в баню! Вот где делается современная история!
Серебровский подвинул ко мне ближе блюдо с бутербродами, сказал заботливо:
— Кюшай, дорогой, кюшай! Калории для мозга нужны… И слюшай мине очинь-очинь внимательно — неохота гулять на твоих поминках…
— Слушаю, — согласился я послушно.
— Он играет за несколькими столами одновременно… И часто делает ставки друг против друга…
— Смысл?
— Ему нужно непрерывно раскачивать, трясти, валить нынешний режим… Он поддерживает коммуняк, фашистов, чеченцев, «зеленых», самых оголтелых солдафонов в армии — весь протестный электорат…
— Цель?
— До президентских выборов осталось девять месяцев…
— Срок нормальной беременности…
— Вот именно! — воздел палец Серебровский. — Шансы Ельцина катятся к нулю. И наша непредсказуемая отчизна может выносить в своем загадочном лоне такое чудовище, что всему миру мало не покажется…
— Сань, а тебе не кажется, что ты сильно демонизируешь Джангирова? — спросил я осторожно.
— Когда мне что-то кажется, я крещусь… — сказал спокойно и очень серьезно Хитрый Пес. — Я за ним присматриваю не менее заинтересованно, чем ты…
— Почему?
— Потому что если его наймиты победят на выборах и Ельцина выкинут, то к власти придут не уличные крикуны-придурки, а вынырнет из темноты Джангиров… И, как говорит мой охранник Толян, устроит нам — новым богачам — общее карахери…
— И вы, новые богачи, спокойно дожидаетесь, когда вам Джангиров сделает харакири? Ты видел когда-нибудь выпущенные кишки?
— Господь избавил… Но ты зря полагаешь, будто мы спокойно дожидаемся… — Сашка с аппетитом захрустел соленым огурчиком.
— А что вы делаете?
— Мы потихоньку договариваемся…
— О чем? Если не секрет…
— Не секрет… От тебя не секрет… Но пока говорить об этом рано… Придет время… Скоро… Я тебе все расскажу… А может, и помощи попрошу…
— С удовольствием! — заверил я и засмеялся. — Если, по твоим словам, Джангиров не пришьет меня…
Сашка снова наполнил рюмки, задумчиво сказал:
— Зря смеешься! Он очень опасный субъект. Как все сильно обиженные люди… Я вообще думаю, что мир двигается энергией обиженных, их мечтой и надеждой расквитаться с миром… С судьбой… Человечество состоит из обиженных…
— А как же мы с тобой? А великий везун Кот Бойко? — поинтересовался я.
Сашка, не чокаясь, выпил, долго молчал, потом грустно сказал:
— Мы еще просто не дожили до черного дня, когда нас обидят… Но однажды, к сожалению, и нас обидят…
— Саня, да что с тобой? — удивился я. — Ты знаешь, кого в зоне называют «обиженными»?
— Знаю… Лагерных «петухов», опущенных… Но в жизни судьба может любого человека поставить раком. Да так, что и опущенным в бараке не снилось… Все мы перед Богом обиженные…
— А чем же Джангиров так уж сильно обижен? — по-прежнему не понимал я.
— Судьбой… Он много раз был у самого финиша… Ни разу не победил… А ведь ко всему, что происходит в стране, почтенный Петр Михалыч очень даже сильно приложил свою пакостную ручонку… Помнишь, в «Пятнадцатилетнем капитане» злодей подложил под компас топор? Смешно звучит, но этот ничтожный таракан Джангиров загнал наш государственный корабль не в Америку, а в Африку… Не он один, конечно, но благодаря им мы живем в условиях российской демократии — бандитской, продажной и нищей…
— Расскажи подробно, — попросил я.
— Да пожалуйста! Для хорошего человека дерьма не жалко, — сказал Сашка. — Только пошли в парную, ляжем-пляжем на полок, трепаться удобнее…
В парилке Сашка отмерил в ведерко хлебного квасу, пива, эвкалиптовой настойки, залил крутым кипятком и плеснул на каменку. Разлеглись на досках в клубах прошибающего до костей пара, наверное, выглядели как шкодливые ангелы в пенных клочьях облаков.
— Итак, чтобы понять историю возвышения, падения и нового расцвета Петра Джангирова, нужно, как говорили в старину романисты, обратиться мысленным взором лет на двадцать назад, — лениво говорил Сашка. — Не очень точно знаю, как он возник в Высшей школе КГБ, где подружился со скромным преподавателем Сергеем Крыловым…
— Это тот, что стал начальником штаба МВД? — переспросил я.
— Да! Ты не перебивай, а слушай… — одернул меня Сашка строго. — Судя по рассказам, Крылов был человеком блестящим — умным, образованным, безупречно честным. Кто-то однажды представил Крылова начинающему министру Щелокову, и тот сразу понял, как ему нужен грамотей и идеалист Крылов, — и за пять лет никому не ведомый доцент из Высшей школы КГБ проскакал из подполковников в генерал-лейтенанты. А тогда генеральские эполеты давали не как сейчас…
— Наверное, — заметил я, — сейчас, по-моему, генерал-полковников больше, чем раньше было просто полковников.
— Вот Крылов этот самый и сманил в МВД своего приятеля Джангирова, объяснив, какие открываются возможности.
— А чем он мог Джангирова привлечь в МВД? Это непрестижный, карьерно-невыгодный переход…
— Много ты понимаешь! С подачи Крылова Джангиров смог предложить свой великий проект — создание «Интермила».
— Чего? «Интермила»? Что это?
Сашка покровительственно засмеялся:
— Эх вы, молодежь! Ты даже не слышал об этом! А идея была действительно очень толковая — создать международную полицейскую организацию наподобие «Интерпола», но только для Восточного блока. Социалистический «Интерпол»!
— Забавно! — покачал я головой. — Спустя много лет такая региональная контора была создана для Европы — «Европол» называется…
— Короче говоря, Щелоков облобызал Джангирова, велел проработать проект во всех деталях и посулил ему пост директора «Интермила» и экс-официо — место замминистра союзного МВД… Ходить бы со временем Джангирову в больших генералах, но тут очнулся Великий Немой — Юрий Владимирович Андропов…
— Уж наверное! Вряд ли ему понравилось покушение на монополию — все закордонные делишки были в его епархии…
— Ну да! А если учесть, что он и так задыхался под ярмом мамалыжной орды…
— Мамалыжная орда — это кто да кто? — настойчиво расспрашивал я. В Сашкином рассказе о давным-давно отгремевших событиях, об исчезнувших людях и их интригах я надеялся найти зацепку, ключ к тактике борьбы против Джангирова.
— Неразлучное трио — друзья Брежнева с молдавских времен, земляки, собутыльники, соседи и даже какая-то родня: министр МВД Щелоков и первые заместители Андропова — генералы Цвигун и Цинев. Этих-то вообще называли «мухи цеце за шиворотом Андропова»… Они его обложили так, что он помочиться не мог без их пригляда… Но Андропыч их все равно переиграл…
— Мочиться перестал?
— Нет, мочиться он перестал позже… Перед смертью… На диализе… А тогда он их самих заставил обмочить портки… Говорят, что это он сыскал для Гали Брежневой молодого здоровенного майора из конвойных войск МВД, заведовал там комсомольской работой…
— Чурбанов? Нормально! Настоящий принц-комсорг…
— Ничего-ничего! Этот парень быстро доказал, что сила в яйцах важнее изощренного ума… Брежневу очень нравился набриолиненный красавец — не чета этим скрюченным, пузатым лысикам… Велел его продвигать в МВД, а министра назначил ему в «дядьки», как Петруше Гриневу дали Савельича…
— Кому он заячий тулупчик отдал?
— Никому! Он его стал потихоньку сдирать с Щелокова… Андропов ввел в щелоковекую твердыню троянского осла… Майор Чурбанов очень быстро превратился в генерал-полковника и первого зама министра… А поскольку всем было ясно, что завтра он займет щелоковское кресло, то крушил он все в министерстве по-черному…
— Надо полагать, начал с самых способных людей, — предположил я.
Сашка одобрительно хлопнул меня по спине веником:
— Молодец! Наука в лес не идет — соображаешь помаленьку… Заставил он Щелокова выгнать самого умного человека в системе — Крылова… И разгромил его мозговой центр… Все проекты реформ накрылись… Опального Крылова отправили на выселки — начальником академии, Джангиров болтался не у дел…
— И самый умный из-за этого застрелился?
— Не из-за этого… В наших славных традициях не только лишить нужного человека места, но и вывалять его в говне по уши. Возбудили уголовное дело — видите ли, Крылов спер себе на дачу какие-то рваные половики! Это Крылов-то! Которому было достаточно мигнуть, и ему бы внесли на блюдечке миллион…
— Рублей или долларов? — на всякий случай поинтересовался я.
— В те времена доллары еще не котировались… Но Крылову это было безразлично, он скорее всего и разницы-то не понимал… Понимаешь, он был честный человек — без всякой лигатуры… Щелоков пальцем не шевельнул в его защиту, по-черному кинул его. Вот Крылов и выстрелил себе в сердце…
— Кто знает, может быть, Щелоков об этом вспоминал через несколько лет? Когда вставил себе в рот карабин…
— Не думаю, — покачал головой Сашка. — Он наверняка горевал о том, как его горько обидели, как все до единого разбежались…
— А что Джангиров с «Интермилом»?
— Это слово — «Интермил» — не велено было произносить вслух. А Джангирова вывели за штат. Тут-то его и подобрал снова Андропов, которому выдержки и терпения было не занимать. Тем более что тучи сгущались — все чаще сочился слушок, что Брежнев намерен поднять Щелокова в Секретари ЦК, надзирающего за всеми силовыми структурами, а Чурбанову отдать наконец МВД. Щелоков таким макаром стал бы партийным контролером Андропова. Но случилась невероятная удача — в Москве убили майора госбезопасности Агапова…
— Наверное, шпионы из Гваделупы?
— Ага! Майор работал в секретариате центрального аппарата КГБ. Воскресным вечером он возвращался из гостей к себе домой на метро. Естественно, в некотором подпитии. Его подсняли на станции «Ждановская» три постовых милиционера, нормальные лимитчики, вывели из метро, ограбили и избили до смерти. Тело бросили на пустыре в овраге… Андропов вызвал Джангирова и приказал ему найти во что бы то ни стало убийц…
— А то! — восхитился я. — Этот Агапов был замечательным объектом для скандала! В секретариате по должности через его руки должно было двигаться множество секретных бумажек…
— Ну, естественно! КГБ наверняка и распространил слухи, что он убит агентами ЦРУ, или МОССАДа, или каких-то других страшных злодеев. А на третий день Джангиров блестяще справился с заданием — нашел всех трех убийц. Андропов — сразу же в ножки к Брежневу! Необходимо тщательное расследование во всей системе МВД! Тотальная чистка этого загнившего аппарата. Правды ради надо сказать, что аппарат этот по сравнению с КГБ сильно подразложился в условиях общего загнивания всей страны…
— Любопытно, какая лютая ненависть всегда была между работниками этих смежных ведомств… Мы комитетчиков называли «свояки»… Но, как я понимаю, в тот раз Андропову ничего не обломилось?
— Ничего! Или почти ничего… Ментов-убийц быстренько расстреляли, кого-то из начальников, по мелочи, повыгоняли, но вопрос о назначении Щелокова Секретарем ЦК усох, и Андропов выиграл один ход. И стал готовиться к следующему рывку — он уже вплотную приблизился к высшей власти в державе…
— Смотри, как им там, наверху, неймется. Старые, больные, полуживые, а дерутся насмерть, клочья летят. Ну что, спрашивается, ему было не подождать, пока бровастый Леня хвост откинет?
— Для этого ему по меньшей мере нужно было перейти в партийный аппарат, — сказал Сашка. — По существующей традиции глава КГБ не мог занять высшее место в партии и стране. Тем более что вся компашка вокруг Брежнева мечтала выпихнуть Андропова из шефов страшной всемогущей конторы — в толпе партфункционеров легче затоптать. Перед Андроповым стояла неразрешимая дилемма — если не перейти в ЦК, он не имеет шансов на лидерство, а перейдя — утрачивает мощь вездесущего КГБ. И тогда он сыграл поистине гроссмейстерскую партию…
— Эт-то понятно! Е-2 — Е-4, пешку в дамки, и всем старым пердунам — киндермат! Давай-давай, рассказывай…
Сашке нравилась роль знатока придворных тайн, этакого Нестора-летописца всех этих махновских гадостей, и рассказывал он с удовольствием — я знал, что, кроме меня, ему некому поведать это невесть как добытое знание. Сашка слез с полка, достал из деревянного ведра распаренные веники — дубовый и березовый, взмахнул ими — каленый вихрь промчался над нами, капли зашипели на камнях.
— Лежи смирно, морду засунь в шайку с водой, — скомандовал он мне. — А я буду не спеша излагать повесть временных лет… Может, под березовыми батогами запомнишь лучше.
…В конце лета 1979 года Андропову по прямому телефону позвонил резидент в Австралии. Это было неслыханным нарушением всех действующих правил, но шеф КГБ нисколько не рассердился — это был звонок судьбы. Только событие невероятной важности и небывалой срочности могло подвигнуть резидента на такое нарушение всех принципов секретности и субординации.
Звонок того стоил: в городе Канберре пьяный сотрудник торгпредства СССР задавил пешехода — женщину с ребенком. Сам-то торгаш был никто, и звать его было никак. Но фамилия ему была Самохвалов. А папа его был ближайшим советником и помощником Генерального Секретаря ЦК Брежнева. Резидент звонком опередил сообщение посольства в ЦК. Андропов сразу же набрал по «вертушке» номер Самохвалова и попросил подъехать к нему. Пока ничего не подозревающий Самохвалов ехал из Кремля до Лубянки, гонцы всесильного шефа политической полиции уже летели в Австралию.
Андропов объяснил перепуганному папаше Самохвалову ситуацию, успокоив надеждой, что парень будет сидеть в австралийской тюрьме никак не больше пятнадцати лет — дипломатическим иммунитетом запастись заранее ведь не удосужились! И поменять его довольно сложно — ни одного австралийского шпиона, как назло, в нашей кутузке не парится. Взволнованный папаша был готов на все, да Андропов ничего и не требовал, кроме надежной, верной, товарищеской дружбы.
Через двое суток группа Андропова отбила в Канберре юного Самохвалова.
Заплатили, запугали, заблатовали, объяснили, привезли и изготовили на месте бездну бумаг и справок, подключили нужных людей. Выкарабкались! Вывезли домой!
И благодарности папаши не было предела — за сына был счастлив, и опасного для него самого зловонного скандала удалось избежать.
С того момента повелась их ничем не омрачаемая дружба. Самохвалов информировал Андропова о таких нюансах настроений и отношений в брежневском узком кругу, о таких застольных разговорах у большого Хозяина, которые даже в КГБ не просачивались.
Андропов объяснил Самохвалову, что в связи с его неизбежным переходом в ЦК необходимо подготовить достойную ему замену. От Самохвалова многое зависит, поскольку он является наиболее авторитетным и объективным советником генсека.
По мнению Андропова, лучше всех справится на посту его преемника Председатель украинского КГБ Виталий Федорчук.
Самохвалов был несказанно удивлен подобным выбором — Федорчук, ничем не проявивший себя долболом, сидел на своей синекуре, поскольку с днепропетровских времен был младшим и верным сподвижником Брежнева. Андропов загадочно улыбался и говорил:
— Вы сами понимаете, что при выборе главы нашего непростого ведомства предстоит произвести взаимные уступки и размены…
Все были уверены, что Андропов костью ляжет, защищая свое кресло от притязаний «мамалыжной мафии». А в Киев полетел полковник Джангиров с личным пакетом к Федорчуку. Федорчук в присутствии Джангирова вскрыл конверт с надписью «В личные руки», достал из него пустой чистый лист и долго, недоуменно крутил его в «личных руках». Джангиров пояснил:
— Юрий Владимирович просил передать вам на словах… В ближайшее время предстоит его переход в ЦК, битва за его кресло будет кровопролитная. Несмотря на то, что вас от места главы КГБ отделяет много ступенек, Юрий Владимирович остановил свой выбор на вас… Это абсолютный секрет. Если сейчас хоть одна живая душа, даже ваша жена, узнает об этом разговоре, вы не увидите кресла на Лубянке как своих ушей. Поэтому ждите… Я не могу вам сказать, когда это произойдет, через три недели или через два года, но однажды вас вызовут в Москву, и вам будет предложено место председателя КГБ. Знайте, что это вам обеспечил Юрий Владимирович…
Федорчук был потрясен и неслыханно благодарен, на партбилете поклялся хранить молчание. Если бы ему хватило ума и смелости проследить за перемещениями полковника Джангирова в следующие пять дней, Федорчук обнаружил бы, что посланец Андропова с аналогичной миссией посетил несколько людей, похожих на самого Федорчука своей биографией, ничтожностью личности и занимаемой должностью… Андропов был уверен, что один из этих шести ряженых должен попасть на его место.
В делопроизводстве существует понятие «справка-заместитель». Это когда из картотеки вынимают какое-то досье и в связи с его особой ценностью кладут на его место картонку с надписью — кто, для каких целей, с чьего разрешения и на какой срок изъял оригинал документа. После возвращения досье на место справка-заместитель ликвидируется. Андропов отвел Федорчуку место справки-заместителя.
События развивались с катастрофической быстротой — СССР уже вошел в свои восьмидесятые, роковые годы. В домашних советах в брежневском кругу Самохвалов и Черненко убедительно доказывали, что на место Андропова должен прийти только свой, такой, как старый днепропетровский земляк, товарищ, собутыльник и младший подносящий к столу — вроде Виталия Васильевича Федорчука.
И в один прекрасный день ошеломленному многотысячному аппарату конторы был представлен Федорчук, как новый шеф КГБ, преемник всемогущего Андропова, надежная рукоять карательного меча державы. Опиралась держава на эту рукоять ровно семь месяцев, из-за чего Федорчук среди комитетчиков снискал кличку «семимесячный». Но за это время свою историческую миссию он выполнил. Умер Брежнев, и Федорчук совершенно неожиданно для всей брежневской свиты твердо и недвусмысленно поддержал Андропова на выборах преемника генсека.
И первым же своим указом Андропов сделал удар на две лузы — вышиб Щелокова, а министром МВД назначил более ненужного Федорчука. Андропов не знал, что ему отпущено всего пятнадцать месяцев жизни, и в первую очередь решил обескровить МВД, навсегда прекратить конкурентное существование с системой КГБ.
Тем более что это ложилось в рамки его программы борьбы с чудовищной коррупцией, охватившей всю страну. Федорчук забрал, уходя в МВД, своего заместителя генерала Лежепекова, человека достаточно несведущего в оперативных вопросах КГБ, а уж про специфику оперативного сыска милиции вообще не слыхавшего. Но злостью обладал и упорством неслыханными. И под его руководством создал комиссию по реорганизации МВД. Секретарем этой комиссии стал свежеиспеченный генерал Джангиров…
— Вот они вам, ментам, и пустили кровушку рекой, — сказал Сашка.
— Ну, это уже на моем служивом веку было, — заметил я. — В то время я еще такой микроб был, что меня эта косилка не задела. А так — сорок тысяч самых сильных оперов и следаков полетели. За недоверие, за служебное несоответствие, за нарушение норм законности — из системы, без пенсии, без звания, кого-то по тюрягам… Я до сих пор не понимаю — зачем?
— Они устроили ведомственный тридцать седьмой год. Джангиров сломал аппарат правопорядка навсегда — они с Лежепековым вынули из него самые рабочие детали, а поскольку эти детали называются люди, то отправились эти люди искать, где лучше и где глубже — то есть к бандитам… Да и сам Джангиров навел среди финансовых бандюков неплохие связи, отсюда растут ножки его миллионов…
Мы вышли из парилки, я налил себе холодного пива, выпил с наслаждением, спросил неспешно:
— Один вопрос у меня накипел…
— Спроси! Если знаю — скажу, — доброжелательно пообещал Серебровский.
— Я — матерый, уже старый мент, выварился до костей в этом мутном бульоне. И про подвиги бывшего командира своего Джангирова знаю очень мало… Ну, кроме того, что своими глазами видел на заре туманной ментовской юности. А ты-то, Саня, друг дорогой, откуда это можешь знать? Ты ведь совсем по другому делу — продать, купить, акции, аукционы, приватизации… Ты что — платишь за эту информацию?
Сашка громко, искренне расхохотался:
— Ну и дурак же ты, Серега! Конечно, плачу! Платил, плачу и буду платить! Мой советник по безопасности — бывший зампред КГБ. За деньги я снял с него омерту — обет молчания. Он, уже в горбачевские времена, и вышибал окончательно Джангирова из системы. Ты с ним при случае посоветуйся…
