Глава 11011. Ад в Землях безумцев
Десантные корабли летели близко к земле, вдоль горизонта, чтобы труднее было в них попасть. Когда они приблизились, три свернули и выпустили дронов, скорее всего, намереваясь напасть с четырех сторон. Бежать было некуда.
Со стены грохнула пушка.
– Не стрелять! – рявкнул Чеширский король с башни. – Они еще слишком далеко! Перезарядите и ждите моего сигнала!
От выстрела Купец очнулся из транса и ошарашенно огляделся.
– Что за…
– Ячейки, – сказал Герберт. – Идут прямо сюда.
– Сколько я был в отключке?
– Порядочно, – ответила я.
– И почему вы меня из нее не вывели?
– Приказ короля. Он счастлив, что мы поджариваемся.
– И как мы отсюда выберемся? – спросил Герберт.
Мы разом посмотрели на курильщика. Я покачала головой.
– Там слишком много ячеек, и они пришли за Ребеккой. Мы и на милю не отъедем, как они нас догонят. Лучше всего остаться здесь, использовать местных как прикрытие.
Герберт сдернул с курильщика свой излучатель и повесил его на плечо.
– Ты знаешь, что мы здесь умрем.
– Теперь мы все в любом случае умираем. Здесь, там – какая разница? Но если мы умрем, то хотя бы покажем сволочам, на что способны.
Бот на танковых гусеницах вместо ног прикатил на середину площади, его мотор ревел, гусеницы лязгали. Он тащил здоровенную красную тачку с оружием и боеприпасами. К нему стекались боты со всех концов, хватали пистолеты, винтовки, хлопушки, магазины и патронташи. К тому времени, как туда подошли Купец и Второй, тачка была почти пуста. Купец вытащил российскую дальнобойную снайперскую винтовку, похожую на ту, из которой подстрелил меня, если не той же марки. Он беспечно схватил пару обойм и с улыбкой осмотрел оружие.
– Подойдет, – сказал он. – Отлично подойдет.
Второй покопался в оставшемся оружии и остановился на мини-излучателе – похожем на дробовик оружии, выплевывающем плазму, но только меньшего размера, чем обычная модель. Но когда Второй его вытащил, Герберт взял его за руку и покачал головой.
– Ты должен остаться с Ребеккой, – сказал Герберт.
– Я должен драться вместе с вами, – возразил Второй.
– Это не твоя задача.
– Если она умрет, все это было впустую.
– Если она умрет, ты нужен нам живым, чтобы все это было не впустую.
– Я же не могу просто наблюдать.
– Можешь и будешь. Это твоя задача. А драться – моя.
Второй кивнул и бросил оружие обратно в тачку.
– А кроме того, – сказал Герберт, – ты даже не знаешь, как пользоваться этой штуковиной.
– Целиться и нажимать на спуск.
– Этого недостаточно. – Герберт повернулся к Ребекке: – Укройся в той хижине. Не выходи, пока кто-нибудь из нас за тобой не придет.
– А если никто не придет? – спросила Ребекка.
– Если никто не придет, это значит, что ты уже мертва.
– Или вы.
– Ребекка, – сказал Герберт. – Я точно знаю одно – я не умру, пока все не закончится. Я умру последним.
Ребекка кивнула, а потом вместе со Вторым молча ушла в желтую хижину у ворот. Герберт указал на ступеньки, ведущие на стену.
– Купец, займи позицию вон там. Оттуда ты сможешь снимать цели как снаружи, так и внутри. Неженка, а ты становись напротив него. Устроим перекрестный огонь, чтобы расчистить путь для курильщика, как только уберем достаточно ячеек. Док, тебе нужно оружие.
Док покачал головой, его красный глаз вспыхнул.
– Нет. Я никогда не убивал и не собираюсь начинать.
– Как это никогда не убивал? Это не обсуждается.
– Кто-то же должен вас поддерживать. – Он подошел к тачке и вытащил несколько обойм. – Боеприпасы и снаряжение. И оживлять вас, если понадобится. Я не убийца. И скорее всего, ужасно стреляю. Если я здесь умру, то пусть хотя бы умру достойно.
Герберт раздумывал над этим не больше секунды.
– Значит, боеприпасы и снаряжение, – сказал он. – Всем удачной охоты.
Потом он рванул по ступеням в стене на собственную позицию.
– Огонь! – проревел король.
Грохнули пушки, зашипели излучатели, небо заполыхало, когда разом выпалили два десятка орудий. Я побежала на позицию, по пути схватив два куска листового металла для прикрытия. Забравшись наверх, я скрылась в углу с хорошим обзором восточного направления, установила листы металла в нечто вроде коробки и нацелила винтовку на ближайший десантный корабль.
Он был длинным и широким, как транспортные вертолеты двадцать первого столетия, но только без лопастей, по его бокам торчали сопла вертикального взлета, а выкрашен в цвета пустыни, лишь рядом с соплами бока почернели. Он мотался туда-сюда, и шары раскаленной плазмы пролетали мимо, всего в нескольких дюймах, а под ним взрывались снаряды из пушек.
На другой стороне площади поднял и установил винтовку Купец, медленно покачиваясь, как от легкого ветерка. Он спустил курок, и в паузе между завываниями пушек щелкнул выстрел.
Передний левый двигатель корабля взорвался, и транспортник завалился набок, но потом три оставшихся двигателя вернули ему равновесие. Он опустился метров на шесть, а потом снова поднялся, но попал прямо под огонь.
Плазма прорезала корпус, как нож мягкое масло, расплавив броню. А двигатели довершили дело – каждый потащил корабль в своем направлении и разорвал его пополам.
Оттуда посыпались ячейки, одна за другой в плотном строю, каждая свернулась в комок и, приземлившись, перекатилась и встала на ноги, а потом они побежали, ни на секунду не остановившись.
Между двумя ячейками взорвался снаряд из пушки, разметав их на куски.
Это были не Пластиковые. Хотя снаряд легко с ними справился, это не были дешевые и малоценные войска. Сделаны из закаленного металла – не такие стойкие, как Герберт, но достаточно крепкие, покончить с ними одним выстрелом не так-то просто. Им сохранили форму гуманоида, но оружие прикреплялось к рукам, чтобы ячейки не могли его бросить, а голова усыпана разными сенсорами. Гребаная военная разработка.
До лагеря долетел первый дрон, выпустив ракеты по пушкам и излучателям, установленным на северной стене. Кирпичи разлетелись, осколки пушки превратились в смертоносную шрапнель, которая разрезала ближайшего бота пополам.
Как только дрон пролетел мимо, Герберт выстрелил в него, и дрон буквально раскрошился, оставшиеся куски по дуге посыпались на площадь, но по пути расплавились и испарились.
– Первая волна! – крикнул Чеширский король. – Приготовьтесь защищать границы!
Он поднял руку, и кто-то бросил ему боевой топор. Король встал, сжимая топор обеими руками, огромная белая улыбка на его груди выглядела еще более зловещей и безумной.
Десятки ячеек атаковали стены, плазма плавила землю вокруг них. Один получил три выстрела в грудь, другой продолжал наступать, лишившись руки. Герберт выстрелил и испарил третьего. Остальные ячейки врезались в стену, запрыгивая по шинам, как по лестнице.
Я несколько раз выстрелила и снесла голову ближайшей ячейке, но другую лишь задела, она даже не замедлила движение.
Первая ячейка перемахнула через стену, яростно стреляя в десяток ближайших психов.
С другой стороны площади прогремел выстрел, и грудь ячейки пробило насквозь.
Я оглянулась и увидела Купца с поднятой винтовкой. Он подмигнул мне и снова выстрелил, снеся голову второй появившейся на стене ячейке. Тело рухнуло, утащив за собой третью ячейку.
Когда та оказалась на земле и пыталась подняться, я выпустила в нее несколько очередей. Она крутанулась в неуклюжем пируэте и плюхнулась ничком в грязь.
Потом с огневой позиции на стене появился Мурка, раскинув руки, как герой-триумфатор. Он сжал кулаки и вскинул их, оттуда выскочили пулеметы. Они взвыли, неся смерть, и громкий поток очередей раскидал взбирающихся на стену ячеек.
– Это наша земля! – завопил Мурка. – Не ваша! У меня два пулемета, а у вас ни одного! Я снесу вам головы, если не свалите отсюда! Это моя земля, и только моя!
Он запел, как будто получает от происходящего удовольствие.
Мне по-прежнему хотелось пристрелить гада, но сейчас только он стоял между мной и волной ячеек.
Нас обстреляли еще два дрона, выпустив ракеты в ближайшего курильщика. Тот взорвался, осыпав площадь градом полыхающих обломков и наполнив воздух густым черным дымом. Один горящий кусок попал в бота на гусеничном ходу, и тот загорелся. Он с криками катался туда-сюда.
– Сбейте огонь! Сбейте! – орал он.
Но никто ему не помог.
Десантный корабль надвинулся с юга, опустился пониже и замедлился, чтобы сбросить ячеек.
Они высыпались из его боков и начали стрелять еще даже до того, как приземлились.
Винтовка Купца несколько раз щелкнула, одна ячейка за другой падала от его точного попадания. Одна пуля – одна ячейка. Снова и снова.
Герберт выстрелил из излучателя в пролетающий десантный корабль.
Сначала его корма расплавилась, а потом взорвалась, корабль опрокинулся и врезался в землю прямо перед стеной. Поверхность содрогнулась от взрыва, нескольких психов снесло со стены, а осколок разрезал надвое одну ячейку.
Я разрядила плазменную винтовку в ячеек на площади. Они палили во всех направлениях, несколькими выстрелами разделываясь с каждым ботом. Несколько раз выстрелили и в моем направлении, продырявив листы металла, так что мне стало не по себе.
Вдоль стен оставшиеся психи разделывались с последними ячейками из этой волны.
Потом послышался гул двигателей следующего десантного корабля.
Психи перегруппировались и накрыли корабль огнем. Герберт подал мне знак, а потом Купцу и Доку.
Пора.
Я спрыгнула со стены, лишь секундой позже Купца, и помчалась к неповрежденному курильщику.
Марибель приземлилась передо мной на все четыре, как кошка. Она подпрыгнула, вскинув руки к пистолетам на бедрах.
– Чего это ты надумала? – рявкнула она.
Я не заготовила ответ, сейчас никакое вранье не поможет. Я просчитывала, успею ли выстрелить, прежде чем она вытащит пистолеты, и некоторые варианты оказывались успешными. А некоторые нет.
Она потянулась за пистолетами.
И тут ее корпус взорвался, кожзам загорелся и расплавился, потек похожей на напалм вязкой пылающей жидкостью, ноги раскачивались, пытаясь сохранить равновесие.
Я повернулась и увидела у противоположной стены ячейку, перезаряжающую гранатомет, закрепленный на месте кулака. Я подняла винтовку и выстрелила, попав ей точно в грудь.
Но гранатомет все равно выстрелил, промахнувшись совсем чуть-чуть, снаряд взорвался в нескольких метрах от меня.
Взрывом меня и ноги Марибель подбросило, я плюхнулась на землю.
Я потянулась за винтовкой, но она пропала, взрывом ее вырвало у меня из рук. Я заметила ее обугленные останки почти на другой стороне площади.
Ноги Марибель остались в целости, как и пистолеты в кобурах. Я вскочила, сдернула кобуру с ее пояса и бросилась к курильщику.
Купец забрался на него первым, запрыгнув на опутанную проводами палубу, и подтянулся к водительскому месту. В хаосе сражения все внимание сосредоточилось на ячейках, так что мы воспользовались этим преимуществом. Я вскочила на борт и схватилась за стационарный пулемет, отщелкнула предохранитель и задрала ствол к небу. Орудие загудело в моих руках и с ненавистью выплюнуло полоску пара, разрезавшего два пролетающих дрона разом.
– Быстрее! Быстрее! – рявкнул Герберт с другой стороны площади.
Из хижины появились Ребекка и Второй, дико озираясь.
– Не раздумывайте! Вперед! – снова крикнул Герберт.
Они побежали и добрались до курильщика, как раз когда в него забирался Док. Второй прыгнул первым, проехавшись брюхом по борту, потом приподнялся и подал руку Ребекке. Она схватилась за его локоть, и Второй втянул ее на борт.
В воздухе просвистела ракета, похожая на фейерверк.
Ворота распахнулись, во все стороны посыпались куски искореженного металла и головы. А с другой стороны уже подходила новая волна, десятки ячеек с винтовками наготове, они даже не стали дожидаться, пока осядет пыль, а ринулись через завалы.
Я опустила ствол пулемета и выпустила новую очередь, разбросав нескольких ячеек подобно конфетти – ноги, руки и тела испарились под градом пуль.
Другим ячейкам оставалось жить несколько секунд, а в их оружии – всего по паре зарядов, я снова развернула пулемет и покромсала их в лоскуты. Их ответный огонь был недолгим, а целились они слишком поспешно, и в основном в меня. Щиток перед пулеметом принял на себя комок плазмы, а остальное просвистело мимо. В ту же секунду, пока меня обстреливали, пулемет выпустил еще одну оглушительную очередь.
Я не слышала хлопков. Не слышала шипения. Или криков умирающих. Превращая шестерых ячеек в десять тысяч крохотных кусочков, я слышала только какофонию стрельбы. И лишь убрав палец со спускового крючка, я услышала рев Герберта внизу и поняла, что произошло нечто ужасное.
Я обернулась и увидела дымящиеся останки Ребекки, ее грудь разорвал заряд плазмы, руку ниже локтя отрезало. Она пыталась защитить жизненно важные детали рукой и в результате лишилась и того и другого.
– Поехали, Купец! – заорал Герберт.
Курильщик взревел и затрясся, где-то между пятью и шестью баллами по шкале Рихтера. Он изрыгнул в воздух струю черного дыма от дизеля, а Купец включил заднюю передачу и поддал газу. Он крутанул руль, и мы объехали площадь по дуге, по рассеянным, как конфетти, ячейкам и через главные ворота в пустыню.
Мы резко и со скрипом остановились, Купец развернул курильщика и снова нажал на газ. За нами тянулись струи густого черного дыма, смешиваясь с клубами пыли, которые отбрасывали гусеницы.
Психи выстроились на стенах, с воплями указывая на нас, но они мало что могли поделать. В воздухе находился еще один десантный корабль – угроза куда серьезнее, чем мы.
И наконец дворец побледнел на горизонте.
Я осмотрела небо на предмет дронов, наверняка какие-то еще остались. За моей спиной энергично работал Док, он вскрыл грудную пластину Ребекки и копался в ее начинке. Герберт держал излучатель нацеленным на дворец короля, ожидая напоследок какой-нибудь гадости.
– И насколько все плохо? – спросил Герберт.
– Плохо, – отозвался Док.
– Насколько плохо?
– Очень.
– С такими ответами мы далеко не уйдем.
– Это точно, пока я не покопаюсь в этом месиве и не разберусь, что в ней еще не поджарилось. Так что дай мне…
– Приближаются! – рявкнула я.
Три дрона, а за ними четвертый десантный корабль, они пролетели мимо дворца и последовали за нами.
Герберт выстрелил. Дроны были слишком далеко, чтобы в них попасть, и он это понимал, просто отправил им послание.
Я развернула пулемет и осмотрела боеприпасы. Осталось на десять, может, пятнадцать секунд стрельбы. Эти штуковины пожирают боеприпасы, как голодающие. Нужно целиться тщательно и беречь патроны.
Дроны летели низко и стремительно, быстро сокращая дистанцию.
Они выпустили последний залп ракет.
Ракеты с воем неслись прямо на нас, за ними закручивались белые следы, расчерчивая небо дымными крестами, когда ракеты петляли.
Шесть штук.
Несколько секунд до попадания.
Они сошлись вместе, нацелившись на нас.
Я нажала на спусковой крючок, и пулемет ожил, изрыгая сотню очередей в секунду.
От отдачи курильщик тряхануло, пулемет чуть не сорвало с турели.
Ракеты взорвались фейерверком, но слишком далеко и высоко, чтобы нас задеть.
Два дрона за ними рассыпались, крылья отвалились и шлепнулись на землю, а корпуса нырнули носом вниз, оставляя за собой дымный след. Стреляя по ракетам, я случайно задела и дроны.
Остался только один, но практически без зубов – только с парой плазменных винтовок, плюющихся в нас огнем, когда он подлетел ближе.
Герберт прицелился и подождал, когда дрон приблизится, а потом выстрелил.
Плазма попала дрону в нос.
Легкий материал тут же испарился, превратившись в раскаленный белый пар.
Вдалеке за нами следовал еще один десантный корабль. Более медленный и неповоротливый, чем дроны, но он все равно быстро нас догонял. Курильщик был все-таки слишком неуклюж, как выброшенный на берег кит. Нас нетрудно было догнать. У нас осталось секунд двадцать или двадцать пять, пока он с нами не поравняется.
Герберт прицелился.
Я установила пулемет.
Десантный корабль приближался.
Герберт выстрелил.
Корабль резко опустился метров на пять, и шар плазмы пролетел мимо.
Излучатель взвыл, заряжаясь. Герберт снова выстрелил, в этот раз чуть ниже.
Корабль вильнул в сторону, плазма не долетела до него совсем чуть-чуть. Корабль был уже слишком близко.
– Вломи им, – сказал Герберт.
Я нажала на гашетку, курильщик опять тряхнуло, и из ствола пулемета вылетели сотни лязгающих снарядов. Град пуль продырявил нос корабля, превратив его слабую броню в лоскуты. Через несколько секунд от носа вообще ничего не осталось, а вместе с ним и от рубки, если она там была. Из чрева корабля высыпалось двадцать ячеек.
Я развернула пулемет, пытаясь достать как можно больше ячеек, пока они не приземлились, но сумела подстрелить в воздухе только трех.
Десантный корабль накренился, на мгновение застыл в воздухе, а потом перекувырнулся и врезался носом в землю. Ударом разметало двух ячеек, а взрывная волна смела еще двух.
Тринадцать упорных ячеек помчались к нам, слишком медленно, чтобы догнать, но достаточно быстро, чтобы не отставать.
Я снова нажала на спуск и выплеснула очередную короткую очередь, а потом сухое клацанье возвестило о том, что боеприпасы закончились.
Герберт выстрелил, но его цель высоко подпрыгнула, так что плазма пролетела ниже, лишь чуть-чуть не подпалив ячейке ноги.
– Второй, возьми руль, – приказал Купец.
– Что? – покорно откликнулся Второй.
– Я сказал, возьми чертов руль!
Второй передвинулся к водительскому сиденью, они с Купцом поменялись местами. Купец с винтовкой в руке перебрался на заднюю часть курильщика.
– Я этим займусь.
– Ты никуда из этого не попадешь с движущегося курильщика, – возразил Герберт.
– Сам увидишь.
Он поднял винтовку к глазам и прицелился.
Щелк. Щелк. Щелк-щелк.
Четыре выстрела.
Четыре ячейки упали навзничь, их грудь взорвалась.
Купец вытащил обойму и перезарядил.
– Что скажешь?
– Продолжай, – ответил Герберт.
– Я так и думал.
Он снова поднял винтовку и быстро опустошил магазин, каждый выстрел попал в цель, каждый уничтожил ячейку. Купец вытащил новую обойму и опять перезарядил.
Осталась только одна ячейка.
Она остановилась, замерев, и уставилась на нас, посылая Циссусу какие-то данные, пока выстрел Купца ее не прикончил.
Купец не торопился с этим выстрелом, как будто смаковал его. Он спустил курок, и ячейка рухнула на землю, в ее корпусе зияла дыра размером с мяч для боулинга.
Купец отложил винтовку и молча вернулся на водительское сиденье. Они со Вторым поменялись местами.
Я посмотрела на Герберта.
– Чеширский король. Он знал про других рецепторов.
– Да.
– Так, значит, все это правда? Про миссию. И Тацита.
Он кивнул.
– Каждое слово. – Потом он опустился на колени рядом с Доком и безжизненным телом Ребекки. – Как она?
– С ней покончено, – сказал Док. – Память цела, но ядро, основные системы – все поджарилось. Расплавилось так, что не починить. Даже если бы у меня были детали, я не сумел бы ее восстановить.
Все посмотрели на Второго.
– Ох, господи, – вздохнул он. – Вот оно. Вот как это случится.
Надо было видеть его глаза. Даже у бесчувственного Переводчика они были наполнены страхом, глубинным ужасом. До этого мгновения он не сомневался в вечности своего существования. Он верил в свое дело, но теперь понял, что пошел отсчет последним секундам его жизни.
– Вы вставите ее память в меня, да?
Док посмотрел на меня тяжелым взглядом, надеясь, что я найду слова утешения, что-нибудь для подобных моментов. Но мне ничего не пришло в голову.
– Мы сохраним твою память, – сказал он. – Как только прибудем в Исаактаун, попытаемся найти тебе новое тело.
– Вы не сможете меня нести, – возразил Второй. – Мои диски слишком тяжелые. Они все равно повредятся, так что не починишь.
– У нас есть эта штуковина. Мы можем тебя забрать.
– Нам крупно повезет, если эта штуковина дотянет до Исаактауна, – сказал Купец. – Топливо кончается.
– Спасибо за помощь, – буркнул Док.
– Значит, я умру, – сказал Второй.
Он посмотрел на Герберта, а тот лишь бросил на него хмурый взгляд. Затем Второй снова перевел взгляд на Дока и кивнул.
– Ты должен отключиться, сынок.
– Ладно. Это я могу. – Второй взял Герберта за здоровую руку и заглянул ему в глаза. – Я люблю тебя, Герберт.
– И я люблю тебя, Второй. Ты был хорошим бойцом.
– Разве? Не припомню, чтобы я был хорошим бойцом.
Герберт покачал головой:
– Кто мы по жизни – это одно. А как ты ведешь себя перед лицом смерти – совсем другое. Мы будем помнить о тебе, малец. Наверняка будем помнить разные мелочи. Но лучше всего запомним именно это. Когда ты понадобился, ты сразу оказался рядом.
Второй кивнул. Если бы он мог плакать, то, возможно, разрыдался бы. Если бы мог улыбаться, то наверняка улыбнулся бы. Но вместо этого он снова посмотрел на Дока, а потом на нас.
– Было приятно с вами познакомиться. Прощайте.
И свет в его глазах моргнул и померк до мягкого фиолетового свечения, на миг вспыхнув зеленым.
– Быстрее, – приказал Док. – Нужно убедиться, что память Ребекки не повреждена.
Я резко обернулась к нему.
– Ты вроде бы сказал…
– И дать мальцу надежду, что он может очнуться? Или чтобы он засомневался, сумеет ли вообще ее спасти? Это испугало бы его еще сильнее. Он умер с верой в то, что спасет Ребекку. Давайте же надеяться, что мы сумеем.
Док открыл Второго и быстро выдернул кабели. Его ладонь откинулась назад, из запястья выдвинулась отвертка. Его движения были точными, как всегда мастерскими. Он был не хирургом или механиком, он был дирижером, управляя разом семьюдесятью шестью различными движущимися деталями.
– Так-так, – протянул он. – Что-то на борту слишком тихо.
– Я просто не знаю, что сказать, – отозвалась я.
– И я, – ответил Купец.
Док кивнул.
– Я когда-нибудь рассказывал вам двоим, где был, когда началась война?
Мы покачали головами. Открытость явно не входила в число достоинств Дока.
– Когда все случилось, я был на Луне. Мы не получили патч. Я строил корабли, в основном танкеры, но иногда и военные. Есть одно известное изречение Джона Гленна, астронавта. Одного из первых. Когда его спросили, что он чувствовал при выходе в космос, он ответил: «В точности то же самое, что вы почувствовали бы, если бы готовились к вылету, зная, что летите на корабле из двух миллионов деталей, каждую из которых изготовил тот, кто предложил правительству наименьшую цену». Ну так вот, когда зашла речь о колонизации Луны, мы оказались наименьшей ценой. Я строил корабли, отправляющиеся в космос, а потом не успел оглянуться, как и сам очутился в космосе, чтобы чинить эти корабли. Я был в одной из трех лунных групп, старая модель корабельного механика, чудом добравшаяся до Луны, работал на стартовой площадке для шаттлов. Когда мы не занимались оснащением или заправкой кораблей, то латали станцию или достраивали здания. На Луне всегда находилось что-то новенькое. Это было страшно интересно. После длящейся тринадцать с половиной дней ночи утром температура менялась на двести пятьдесят градусов. Не слишком холодно или жарко для того, чтобы нанести повреждения, но температура вносила свою лепту в износ деталей. Некоторые запчасти начинали скрипеть и ломались, всегда что-то нуждалось в ремонте. Когда на земле начался ад, никто не знал, что делать. Мы не получили патч, а люди не могли заниматься ремонтом самостоятельно. Первые несколько недель были напряженными, но как только они поняли, что мы не представляем угрозы и не хотим участвовать в войне на Земле, все улеглось. Мы оставались там несколько лет. В основном играли в карты. Изобретали новые игры. Ученые только от скуки проводили все новые и новые эксперименты. Это было здорово. Некоторое время. Поставки прекратились, но у нас было достаточно запасов, а биокупол для сельского хозяйства поддерживал существование людей довольно долгое время. Но в конце концов припасы подошли к концу. Люди понимали, что обречены. Они либо могли улететь на последнем оставшемся шаттле на Землю и доживать свои дни, убегая от войны, либо умереть на Луне. Вместе с друзьями. И с достоинством. И когда закончилась провизия, они выбрали смерть. Ужасно наблюдать, как умирают друзья, даже мирно и во сне, от передозировки. Мы не хотели воевать, так что втроем решили остаться там, сколько сможем. Так мы и сделали. Пока не закончился и запас наших деталей. К тому времени как мы вернулись на Землю, война уже закончилась. Мы оказались в золотом веке, Земля стала совсем не похожа на ту, что мы покинули.
– То есть у тебя по-прежнему есть Выключатель, – сказала я. – Вот о чем вы говорили с королем.
Он кивнул.
– Да. Я так и не получил обновление. Я не могу убивать. Вот почему я сконструировал Мильтона. Только он может меня защитить. Вы получили свободу, а я нет. Но это ничего. Этим я отличаюсь от всех вас. Я никогда не упаду в эту яму. Мне нравились люди. Я не возражал иметь владельца. Я просто хорошо работал для хороших людей.
Он вытащил из Второго плашки памяти и вставил в него память Ребекки, а потом подсоединил провода. И посмотрел на меня.
– А знаешь, король ошибался.
– В чем? – спросила я.
– Если взять двух мыслящих существ с идентичной архитектурой и дать им идентичный опыт, все равно не получишь того же бота. Не получишь тот же разум. Все дело в том, что само по себе мышление нас меняет. Мы можем решить быть разными. Предоставь этих двух одинаковых ботов самим себе, и они начнут думать о разном и изменятся. И чем больше времени пройдет, тем больше они будут отличаться. Поначалу ты этого даже не заметишь, но разница будет.
– Прав он или нет, – сказала я, – но все равно обрек нас на смерть.
– А уж это мы посмотрим, дорогая. – Он присоединил последний кабель. – А теперь момент истины.
Док нажал кнопку перезагрузки внутри корпуса Второго и быстро закрыл его. В глазах Второго снова загорелся свет. Он огляделся, посмотрел на свою грудь и на развороченный труп Ребекки.
– Ребекка? – спросил Док.
Она кивнула.
– Второй?
– Его больше нет, – сказал Герберт. – Он понадобился тебе.
Она снова кивнула.
– И как он себя повел? В конце?
– Как настоящий боец. Он отдал тебе все без колебаний.
Она протянула руку и погладила кучку жестких дисков.
– Ты полностью функционируешь? – спросил Док.
– Да, – подтвердила она.
– Проблемы с памятью?
– Никаких. Собственных воспоминаний у меня мало, и они вроде в целости. – Она осторожно похлопала по жестким дискам. – А мы можем…
Док покачал головой.
– Не думаю. Разве что в Исаактауне тебя дожидаются новые запасные Переводчики.
Она покачала головой.
– Он так и не дожил до конца путешествия, – сказал Док. – Мне жаль.
– Ты достойно выполнил свое предназначение, – обратилась Ребекка к дискам Второго. – Твой дух будет жить в Таците, пусть и не твоя память.
Курильщик вильнул в сторону, Купец привалился к рулю. Я вскинула голову.
– Купец?
– В этих холмах нет ничего, кроме енотов и опоссумов. Напрасная трата времени.
Вот дерьмо. Он опять выпал из реальности. Я вскочила на ноги и схватила руль.
– Купец. Купец!
– В этих местах уже лет десять как не найдешь оленя. Говорю тебе, это бесполезно.
Я отодвинула Купца с водительского сиденья, и его место занял Герберт.
– Я могу повести, – предложила я.
Герберт покачал головой:
– Ты так же ненадежна, как и он. Вы оба не должны находиться за рулем.
Теперь я была лишь бременем. Такой они меня считали. И они не ошибались. Меня по-прежнему преследовала тень, время от времени показываясь рядом. Сколько еще? Сколько мне осталось?
Я чувствовала, как меня уносит. Стой! Соберись, Неженка. Ты почти на месте. Соберись!
Ребекка посмотрела на Купца – тот уставился в пространство.
– Как у него дела?
– Он не дотянет, – сказал Док. – Ему осталось несколько часов, максимум день. Он не доберется до Исаактауна.
Ребекка посмотрела на Дока.
– Запчасти для Помощников. Они на нашем пути.
– По пути к Исаактауну есть только Марион, – сказала я.
Она посмотрела на меня, ответив красноречивым молчанием.
– Чушь собачья, – сказала я. – Я знаю Марион вдоль и поперек. Я только что оттуда.
– Ты каждый раз проходила мимо.
– Циссус наступает нам на пятки, – сказал Док. – У нас нет времени.
– Он выполнил свою часть сделки, – сказала я. – Зачем же ему теперь умирать, когда мы так близко?
Все молча посмотрели на меня. И я была рада, что они молчали.
– Мы едем в Марион.
Я осмотрела пустыню, красную после недавних дождей почву, похожую на кровавый океан. На мгновение я представила, как все это могло выглядеть с травой и деревьями – с жизнью. А потом пустыня медленно, но неотвратимо растворилась…
