Кожа
Я очень любил придорожные аттракционы, вышедшие в обилии из Южной пустыни в шестидесятые. В детстве родители иногда возили меня в такие места, имеющие историческую ценность, но только в самые крупные, минуя захудалые.
Я же запасался брошюрами и проспектами всех-всех туристических точек в проезжих отелях. Планировал, что когда вырасту, обязательно посещу их самостоятельно.
Но по прошествии лет, многие из них просто исчезли. "Кожа" - это моя дань уважения тем несбывшимся поездкам. И все же, я не сержусь на родителей. Дом в "Коже" тоже имеет очень важное историческое значение. И семье из рассказа не следовало в него заходить.
***
Бежево-белый указатель на краю дороги казался крошечным и хоть Эд и был в контактных линзах, ничего разобрать так и не смог. Поэтому он притормозил, поравнявшись с указателем.
– Что там? – обратился к Бобетт.
– Пишут: «Историко-архитектурный памятник. Дом Чапмэнов. Одна миля.»
Эд обернулся к детям.
– Остановимся?
– Ага – сказала Пэм.
Эда неопределенно пожала плечами.
– Значит сделаем остановку.
Эд ехал медленно, позволяя другим легковушкам и грузовикам идти на обгон, пока не заметил следующий бежево-белый указатель. Шоссе свернуло на неприметную узкую дорогу, идущую по прямой через луг к лесу на другой стороне.
– Вот мы и приехали! – воскликнула Пэм. Она отстегнула свой ремень безопасности и начала подпрыгивать на сидении. Бобетт, услышав щелчок ремня, строго взглянула на дочь поверх подголовника.
– Юная леди, верни все как было.
– Я лишь...
– Быстро.
Пэм снова пристегнулась.
Дорога вошла в лес и вскорости вывела на поляну, где расположилась приземистая коричневатая хижина. Она не была сложена из бревен, но походила на деревянную, крышу покрывал дерн. Спереди были распахнутые окно и дверь.
– Ладно, – произнес Эд, – выгружаемся. Приехали.
Прошло уже несколько часов после обеда в «Бургер Кинге» в Шайенне и их ноги затекли от неподвижности. Пэм и Эда выпрыгнули, затопав по гравию своими теннисными туфлями, пока Эд со стоном выбирался наружу. Бобетт вышла и потянулась. В машине работал кондиционер, и они не чувствовали, как жарко снаружи. Было явно больше тридцати по Цельсию и безветренно. На голубом небе - ни облачка, а из кустарников слышалось монотонное гудение цикад.
– Надеюсь тут есть где освежиться, – сказала Бобетт.
Эд улыбнулся.
– Ага, вон там, в кустах.
– Очень смешно.
– Ты чего? У нас остались бумажные стаканчики из под колы.
Бобетт покачала головой.
– Фантазер.
Они обогнули небольшую засохшую лужу и приблизились к хижине, остановившись рядом с табличкой, вмонтированной в цементное основание.
– Дом Чапмэнов, – громко прочитал он. – Построен в 1896. Дом Чапмэнов является самым старым из сохранившихся домов из кожи в Вайоминге.
Он нахмурился.
– Дом из кожи?
Подойдя ближе к хижине, Эд рассмотрел, что она не деревянная, как показалось сначала, а сделана из потемневших коричневатых кож животных. Кожу натянули на деревянные рамы, причем в некоторых местах так сильно, что солнечный свет вырисовывал паутину вен внутри.
Бобетт передернуло.
– Мерзость.
Эд пожал плечами.
– Думаю ресурсы на строительство в те времена были весьма скудные. Кто знает? Может у них не хватало нужных инструментов чтоб использовать традиционные материалы.
– Тут деревянные рамы, – язвительно произнесла она. – И я не вижу вокруг недостатка в древесине и камнях.
– Ладно, заходим.
– Я, пожалуй, останусь тут.
– Да идем.
– Нет.
– Как знаешь.
Он обернулся к девочкам.
– Ну а вы?
– Идем! – воскликнула Пэм взволновано. Они с Эдой последовали за ним сквозь низкий дверной проем в хижину. Внутри было темно. Вероятно, дверь и окно с востока давали достаточно света утром, но сейчас освещения недоставало. Вдоль стены шла низкая скамья, тоже из кожи, а в центре находилась яма для разведения костра. Пол был в грязи.
Наверно, они должны были прийти в восхищение, восторг или хоть как-то проявить интерес, но все эмоции будто остались снаружи. Оживленные разговоры Пэм и Эды смокли, к удивлению любопытство переросло в страх. Что-то неопределимое и болезненное внутри хижины заставляло чувствовать себя неуютно. Его внимание привлекла небольшая круглая заплатка из кусочка светлой кожи на стене у окна.
– Эд! – позвала Боббетт снаружи. Ее голос звучал слишком громко с явным намеком на панику.
Это стало хорошим предлогом чтобы покинуть хижину, и они ретировались на свет. Бобетт все еще стояла возле таблички.
– Что такое?
– Хижина сделана из кожи людей, – сказала она. – А не из кожи животных. Читай.
Он снова принялся читать. Согласно табличке, дом Чапмэнов был одним из нескольких домов, сделанных из человеческой кожи в Вайоминге в конце девятнадцатого века. Кто их построил так и осталось загадкой.
Он взглянул на Бобетт. Ее трясло.
– Уезжаем прочь, – сказала она.
Он кивнул и указал девочкам садиться в машину. Перед тем как самому захлопнуть дверь, сделал фотографию хижины. Не слишком и хотел этого, но ведь обычно они всегда фотографировали на память посещенные места.
По шоссе ехали в тишине. Эд пытался сфокусировать на дороге, но в мыслях снова и снова возвращался к небольшому круглому кусочку кожи у окна хижины. Не мог выбросить из головы, что кусочек кожи мог быть с головы ребенка. Это угнетало и заставляло гнать по шоссе, чтобы как можно скорее увеличить расстояние от хижины.
Спустя какое-то время он увидел еще один бежевый указатель.
– Костяной дом, одна миля, - прочитала Пэм.
– Остановимся? – поинтересовалась Эда.
– Не сегодня, – ответила Бобетт. – Найдите себе с сестрой какое-нибудь занятие.
Костяной дом, подумал Эд. Не трудно догадаться, что за материалы использовались для постройки. По шее поползли мурашки.
Их универсал мчался вперед. Полдень давно миновал и по подсчетам в Синглтон они должны были прибыть к пяти часам. Они забронировали номер в «Бэст Вестерн» и надеялись, что его придержат, несмотря на небольшую задержку.
А от Синглтона было уже где-то часов пять до Йеллоустона, где на четыре ночи был заказан номер в «Олд Фейтфул Инне».
Он чувствовал себя выжатым и разбитым и не мог дождаться, когда сможет завалиться на гостиничную кровать. Мечтал лишь о сне. И чтобы этот день наконец закончился. Около пяти въехали в предместье Синглтона. Город был крошечным, пара домов, немного деревьев, заправка Экссон, заправка Шелл, ресторан, их отель, несколько магазинчиков. Один из тех колоритных городков, где они мечтали остановиться, когда составляли маршрут, штудируя дорожные гиды.
Но было тут что-то не то со зданиями, Эд ощутил это, когда въезжал на стоянку. Что-то неправильное. Взглянув на стену отеля, он понял, что именно.
Дома были сделаны из кожи и костей, постройки имели кровавый оттенок.
Он повернул в ту же секунду, выруливая обратно к шоссе.
– Что ты творишь? – воскликнула Бобетт, ухватившись за сиденье и пытаясь сохранить равновесие. – Ты же угробишь нас.
– Мы уезжаем.
– Но у нас же бронь!
Он бросил взгляд на девочек на заднем сидении.
– Глянь на здания, – прошептал он жене. – Взгляни из чего они.
Всмотревшись в окно Бобетт стала бледной.
– Это не возможно.
Им помахал идущий по тротуару мужчина, одетый в рабочие фермерские штаны и клетчатую рубашку.
– Мы убираемся отсюда. – Произнес Эд. – Мне плевать, даже если потребуется ехать всю ночь.
Их отпуск завершился раньше запланированного. Гейзеры, медведи и природные красоты Йеллоустона не особо их воодушевили и через пару дней они вернулись домой, сократив каникулы вдвое.
Дорогу обратно специально выбрали в объезд Синглтона.
Ранее возвращаться домой было не в радость. Дом после поездок выглядел крошечным, а соседи скучными. Но сейчас вернуться было неплохо и даже соседи казались по-своему приветливыми. Путешествие рядом друг с другом в комфортабельной машине соединяло их воедино, но возвращение заставило разойтись по своим углам. Эд и Бобетт подались в гостиную и на кухню, а Пэм и Эда в свои спальни.
Обычно они без умолку делились впечатлениями о минувшем отпуске, Пэм особенно, но сейчас никто о поездке и не заикался, что только радовало Эд. Он по традиции сдал пленки в печать и спустя несколько дней сидя в машине перебирал проявленные снимки. И там было оно.
Он уставился на фото. Дом Чапмэнов притаился в темноте окружающих его деревьев, коричневая кожа на снимке казалась обычным деревом. Можно было различить небольшую дверь и окно, а разум дополнял картину крошечным кусочком детской кожи. Он порвал и выкинул фото на аптечной парковке, перед тем как ехать домой.
Девочки были необычно пассивными после возвращения, Эда больше чем Пэм. Бобетт пыталась разговорить их за едой, но в ответ получила лишь скупые односложные ответы. После обеда те снова спрятались по комнатам.
– Я не знаю, что с ними происходит, – сказала Бобетт, моя посуду. – Без тебя я пыталась разговорить их, но они игнорировали меня. Я подумала, может ты попробуешь. В смысле, я понимаю, это был не самый удачный отпуск. И в дороге приключились странные и пугающие вещи, но ведь по-настоящему то ничего плохого не произошло. Это же не конец света.
Эд медленно кивнул поднявшись на ноги.
– Я попробую.
Оторвавшись от мытья посуды, она оглянулась.
– Спасибо, я..
Но он уже вышел из кухни.
Приблизившись к закрытой двери Эды, прислушался, но не различил ни музыки, ни звуков ТВ, ни разговоров, ничего. Переместился по коридору к двери Пэм, из-за нее доносился шепот.
Шепот и непонятный скребущий звук.
Он открыл дверь.
Обе девочки сидели на кровати Пэм. Каждая держала по столовому ножу, которые очевидно позаимствовали на кухне. Листы газеты, раскрытые на разделе личных объявлений, были расстелены между ними на кровати, а сверху лежал частично освежеванный кот. Эд вытаращился на него. Большая часть черно-белого меха животного была счищена, оголив светло-розовую кожу. Он опознал Джейка, любимца миссис Миллер.
Пойманные за своим занятием девочки взирали на него, их руки были перепачканы в кошачьей крови.
Хотелось заорать на них, задать им трепку, сказать, что завтра всей семьей они идут на прием к психиатру, но его голос прозвучал на удивление тихо и спокойно.
– Девочки, а что вы делаете?
– Строим кукольный домик, – сказала Эда.
Он кивнул.
– Приберитесь только тут перед сном.
Притворив за собой дверь, он услышал, как сестры закрылись на щеколду, и направился на кухню заверить Бобетт, что опасаться нечего.
Спустя два дня, он застал в гараже Пэм с собакой Джансеков. Животное было огромным и у дочки были проблемы с ножом. У нее за спиной стоял кукольный домик, взятый сестрами за основу, поверх его пластиковых рам они натянули еще до не конца высохшую кожу кота миссис Миллер.
– Как движется? – спросил он.
Пэм испугано дернулась. И то ли ужас, то ли отвращение промелькнуло на ее лице, но потом она вернулась к своему занятию.
– Мы еще учимся, – сказала она.
– А где Эда?
Пэм хихикнула.
– Пошла за дополнительным строительным материалом. Она такая копуша.
– Вы, девочки, будьте осмотрительны.
– Будем, пап, – сказала она.
Эд вышел из гаража и прикрыл за собой дверь. Его терзало чувство, что что-то было неправильным. Он ощущал это, но не мог вникнуть в суть.
Вернувшись домой он застал в гостиной Бобетт, она занималась на велотренажере и смотрела Опру. Это выглядело так обыденно, что даже ввело его в ступор. На мгновение у него в голове почти прояснилось, и он почти смог докопаться до истины, что ускользала от него в гараже. Еще чуть-чуть и все стало бы на свои места, но все снова затянулось пеленой. Тут он с досадой осознал, что все еще таращится на тренировку жены.
Та обернулась и слегка нахмурилась.
– Что-то не так?
Внезапно его наполнило яростью, что она так быстро смогла вернуться к нормальной жизни после поездки, будто ничего и не произошло. Как же она легкомысленна и невыносима тупа. Ведь, определенно, что-то шло не так. Он просто не мог понять что.
– Я схожу в магазин, – сказал он.
– Отлично. – Она продолжила крутить педали. – Захвати по дороге молока.
Он рассеянно кивнул и вышел за порог, сунув в карман ключи.
Вернулся спустя несколько часов, когда уже стемнело и время ужина прошло. Он бродил по магазинам торгового центра, с трудом пытаясь вспомнить, что ему надо купить. Когда глаза выхватили это на прилавке, все сомнения пропали.
Теперь в руках он сжимал пакет и шел по подъездной дороге к дому. Ему навстречу из мрака вышли Пэм и Эда, что особо не стало сюрпризом. Каждой он вручил по свертку.
– Это вам, – сказал он.
Достал сверток и себе, бросив пакет наземь.
Они вскрыли упаковку.
Бобетт мыла посуду, когда они вошли. Ее лицо изображало недовольство из-за того, что остывший ужин так и остался нетронутым на столе. Она развернулась на шум за спиной, но нравоучения так и не сорвались с губ, потому что заметила ножи для разделки мяса у них в руках. Ее взгляд скользил от мужа к дочкам.
– Что вы делаете? – спросила она тихо и испугано.
– Дом нуждается в смене внутреннего оформления, – ответил он ей.
Бобетт попятилась, но бежать было некуда. Слишком потрясенная она вжалась в раковину и даже не пыталась закричать, когда они втроем двинулись на нее.
Эд ухмыльнулся.
– Пора поменять обои в гостиной.
Он первым использовал свой нож по назначению, а девочки присоединились.
Перевод IW-GDK
