Глава восьмая
Кабинет директора кинотеатра не впечатлял. Обшарпанные стены, старый письменный стол с пишущей машинкой и несколько стульев. За столом сидел сейчас молодой сержант милиции и строго взирал на стоящих перед ним драчунов. По виду алкаша, затеявшего ссору, было понятно, что тот уже горько сожалеет о своем поступке. Зато его подруга материлась от души, не давая никому вставить слово.
– Гражданка Панова! – крикнул наконец милиционер. – Прекратите ругаться, или сядете на пятнадцать суток.
Панова особо не испугалась, но громкость крика убавила.
– Так, так, – задумчиво продолжил мент, крутя в руках потрепанную бумажку. – Значит, гражданин Булыгин Николай Владимирович, вы всего неделю как вышли из мест лишения свободы и уже нарушаете общественный порядок. Нехорошо.
– Так это, начальник, понимаешь, шкет меня разозлил, – начал неуклюже оправдываться собеседник. – Взрослые люди рядом стоят, женщина в возрасте, – показал он рукой на свою спутницу. – А этот даже глазом не ведет, вместо того чтобы ей место уступить, со своей кралей воркует.
– Ты это кого старухой обозвал? – неожиданно завелась его подруга. – Да мне всего двадцать пять недавно исполнилось. Ах ты сучок! Курва тюремная! – с этими словами она вцепилась ногтями ему в лицо.
Лена вместе с Сашкой, стоявшим рядом, шарахнулись от сладкой парочки в сторону.
– Прекратить, – закричал милиционер, но остановить оскорбленную до глубины души Зинку Панову было затруднительно.
Когда ее все же отодрали от Булыгина, лицо у того было исполосовано кровавыми следами от ногтей.
«Не повезло мужику, – неожиданно шевельнулось сочувствие в душе у Саши. – Сначала в челюсть получил, а сейчас еще рожу ободрали».
Успокоив взрослых, вспотевший милиционер обратил свое внимание на подростков.
– Ну, а вы что скажете, школьники? – укоризненно произнес он. – С такого возраста руки распускать – не стыдно? Вроде из пионерского возраста еще не вышли?
– Лев Эдуардович, Саша не виноват, эти пьяницы первые начали, – с жаром принялась объяснять Лена.
– Миронова, помолчи, – ответил милиционер. – Я твоего приятеля спрашиваю.
Сержант Сидоров после армии работал в милиции первый год. Но даже этого опыта ему хватало, чтобы понять, мальчишка, нокаутировавший Булыгина, ведет себя необычно. Вот и сейчас насмешливо улыбается, нисколько не беспокоясь, что попал в неприятную историю. Другой школьник на его месте рыдал бы горючими слезами и признавался во всех своих шалостях.
– Товарищ сержант, понимаете, мужчина хотел меня ударить, поэтому пришлось сделать это первым, – спокойно объяснил парень. – Иначе я бы сейчас был в больнице, а не здесь. Вы гляньте, какие у него кулаки.
Булыгин, слушавший эти слова, тоже глянул на свои пудовые кулаки в наколках и удовлетворенно улыбнулся, на секунду забыв о своих травмах. Лев Эдуардович покосился на него и в который раз удивился, как тощий нескладный подросток смог с одного удара отправить на пол известного всей милиции города драчуна и дебошира, отсидевшего два года в колонии.
«Действительно, повезло пацану, если бы Колька первым ударил, трындец ему бы пришел», – констатировал в уме сержант.
Петров же продолжил говорить:
– Товарищ милиционер, может, отпустите нас, через пару минут фильм начнется, а то билеты зря пропадут.
– Ладно, идите, – буркнул Сидоров. – И ты, Петров, смотри, это уже второй звоночек, третий если будет, мы тебя на учет в комнату милиции поставим как драчуна. А с вами я разговор не закончил, – повернулся он к почти протрезвевшей парочке.
На свои места Петров с Леной попали, когда уже заканчивался киножурнал «Фитиль».
Лена с момента, как они вышли из кабинета, не сказала ни слова. Но Саша чувствовал, что ее все еще трясет от переживаний. Он успокаивающе взял ее руку и осторожно пожал ледяные пальчики. Девочка неожиданно всхлипнула.
– Я с тобой все время в неприятности попадаю, – шепнула она. – Две недели назад на катке, сегодня в кино. Папе завтра все расскажут, опять ругаться будет.
– Разве это неприятности, – так же тихо ответил Саша. – Это так, мелочи жизни.
Он осторожно, носовым платком, вытер у нее слезинки. На этот поступок сзади немедленно донесся комментарий.
– Хи-хи, нежности телячьи.
Саша, обернувшись, увидел двух одноклассников и украдкой показал им кулак. Те сразу заткнулись. Зато старушка, сидевшая рядом, пронзительно зашипела на них, требуя тишины.
Фильм Петрову показался пресным. В его воспоминаниях он был гораздо интересней.
«Да, действительно, – уныло думал он. – В одну и ту же реку дважды не войти. Как теперь жить? Книги прочитаны, песни прослушаны. Кинофильмы просмотрены. Вон Ленка глаз не может оторвать от экрана, ногтями мне всю ладонь исковыряла, а мне тоска, скучно, хоть ты тресни».
Тем не менее о своей задаче Саша не забывал, и вскоре его рука скользнула Лене под куртку и уютно устроилась на тонкой шерстяной кофте. Девочка вздрогнула, но ничего не сказала. Однако после того как его ладонь попыталась сдвинуться ниже, она смущенно прошептала:
– Саша, пожалуйста, не надо.
«Не надо так не надо, – мысленно согласился Сашка. – Торопиться некуда, все еще впереди».
Тем не менее руку он убрал ближе к концу фильма, после того как та совсем затекла от неудобного положения.
Когда они вышли на улицу, Лена, пунцовая от переживаний, требовательно спросила:
– Петров, зачем ты это делал?
– Что это? – притворился тот валенком.
– Ты сам знаешь, что.
– Не знаю.
– Не притворяйся, прекрасно знаешь.
– Да не знаю я ничего!
– Ты меня щупал и куда нельзя руку запускал!
Петров улыбнулся.
– Ничего я такого не делал, не сочиняй, – начал отказываться он. – Просто положил руку, и все. Ладно, давай, я тебя провожу. И надо домой бежать. Время – одиннадцатый час, мама уже все глаза проглядела, наверное.
– Ну, пошли, – легко согласилась спутница и добавила: – Странный ты, Саша, ведешь себя так… вроде и не семиклассник вовсе.
Те несколько минут, что они шли до Лениного дома, Петров пытался понять, что хотела сказать его спутница.
«Может, намекала, что я робко действовал, или наоборот – слишком нахально? Да, женщину понять очень сложно, даже если ей всего шестнадцатый год».
Так и не придя к какому-либо выводу, он распрощался с девочкой и легкой рысцой побежал в сторону дома.
Утром не успел он сесть за парту, как Сережка Егоров, примостившись рядом, возбужденно заговорил:
– Ну ты, Пеша, вообще даешь! Вся школа уже гудит. Говорят, ты Булыгу прямо в кинотеатре отпинал. А потом вас всех мусора замели.
– Ничего я его не пинал, – начал отказываться Петров от незаслуженной славы. – Один раз только дал в ухо.
Однако это признание вызвало еще больше восхищенной зависти в Сережкиных глазах.
– Да ладно, Федька Кротов уже все рассказал. Они со Славкой Харьковским все видели, как Булыга тебя с дивана скинул и как ты его уронил, а потом ногами бил. И как потом тебя за шиворот в кабинет директора волокли, – заявил он.
Дальнейшему разговору помешали звонок и шагнувший в двери учитель истории.
Однако в течение всего урока Петров буквально спиной чувствовал любопытные взгляды одноклассников, горевших желанием уз- нать, что же произошло вчера вечером в кино- театре.
Желания доказывать им, что никого ногами он не бил и за шиворот его никто не тащил, не было никакого. Поэтому он радовался, что бойкот в отношении него все еще действовал.
На переменах стало ясно, что в школе действительно известно о вчерашних событиях. Мальчишеские компании предупредительно расступались, когда он проходил. А в буфете его пропустили без очереди.
Строить из себя скромника Петров не собирался, а потому спокойно взял себе сок с пирожком и уселся за стол.
«Боже мой, как когда-то я мечтал о таком, – думал он печально. – И вот, мечты сбываются, а мне невесело. Ладно, будем жить и думать, как сделать жизнь веселей. А сейчас надо идти на физкультуру».
Однако урок начался с того, что Валентина Степановна, учительница физкультуры, крупная, даже толстая тетка пригласила его в кладовку, где посадила на кучу баскетбольных мячей, лежащих в сетке, села напротив и заявила:
– Петров, ты бессовестный человек!
– Почему? – удивился тот.
– Как это почему? В следующий выходной у нас лыжные соревнования на первенство школ города, а ты еще не в команде.
– Так от нашего класса Витя Васильев выступает. Вы же его сами выбрали, – сообщил Саша.
– Мало ли что я выбрала, а сейчас говорю, ты тоже пойдешь на соревнования, – без тени смущения ответила учительница.
«Понятно, дошли сведения о моих успехах», – сообразил Петров.
– Так я не против, можете меня вписать в заявку, – сообщил он.
– Вот и лады, – обрадовалась Валентина Степановна. – Готовься, побежишь «пятерку» вместе с Васильевым. На «десятку» у нас Фролов и Курганов заявлены.
Когда на построении Саша привычно встал четвертым в шеренге, учительница, удивленно дунув в свисток, сказала:
– Я вроде бы просила всех по росту встать.
Парни недоуменно оглядели друг друга.
– Петров, – крикнула Валентина Степановна, – встань-ка первым!
«Ничего не понимаю! – ошеломленно размышлял Саша, – за два месяца я всех парней перерос. В той жизни такого не было – я так и остался третьим. А сейчас я даже выше Филимонова. Неужели тело растет быстрей из-за того, что в нем взрослое сознание?»
Действительно, как-то незаметно за пару месяцев он перерос сверстников. Недаром Клавдия Васильевна озабоченно вздыхала по утрам, глядя на укорачивающиеся рукава его школьной куртки.
Вечером, добираясь домой на непослушных ногах после второй тренировки, Петров размышлял, что пять часов на лыжах многовато для ученика седьмого класса. Ведь от школьной физкультуры его никто не освобождал. Хотя физкультура отличалась от тренировки, как небо и земля, но все-таки полтора часа на улице пришлось провести. С Мироновой на тренировке поговорить не удалось. Настроение у нее было плохое, она даже успела за несколько минут поругаться со своей подружкой.
«Наверняка перед тренировкой папаня ей пистон вставил, – подумал Сашка. – Ему утром сразу доложили о драке в кинотеатре и что там его дочка засветилась. Пожалуй, в ближайшее время у них лучше не появляться».
Тем не менее Ленкины лыжи он смазал, под многозначительные переглядывания девчонок.
Отец уже знал о предстоящих соревнованиях, ведь все лыжницы школы были его ученицами. Хотя особого интереса у него эти соревнования не вызывали. Для него они были как самодеятельность в сравнении с профессионализмом. Но все же он собирался там присутствовать, чтобы подбодрить своих учениц.
Погода в воскресный мартовский день удалась. Яркое солнце, мороз около десяти градусов и безветрие создавали праздничное настроение. Громкоговоритель на крыше школы играл бодрые марши, а школьные команды под эту музыку готовились к стартам.
Петров интенсивно растирал лыжи, не обращая внимания на завистливые взгляды, бросаемые на его «Эстонию». Да, батя слово сдержал, лыжи у него теперь были нормальные. Но Петр Александрович знал, чем еще поманить сына. В кладовке у него висели лыжи «Ярвинен» ручной работы.
– Когда первый разряд получишь, подарю, – сказал он Сашке в один из дней.
Волнения не было абсолютно. Зато Витька Васильев явно нервничал. Он периодически разглядывал соперников и сообщал с горечью Сашке, кто еще из приличных гонщиков будет сегодня на трассе.
Лица вокруг были в основном знакомые. Удивительного в этом ничего не было, в двухсоттысячном городе на лыжи вставали почти все жители, но заниматься ими профессионально мечтало значительно меньше.
Ленка Миронова тоже не волновалась, она весело смеялась, разговаривая с незнакомой девчонкой, видимо из другой школы. У нее, если не случится ничего чрезвычайного, первое место уже в кармане.
По жребию Сашке выпало стартовать четвертым. Когда он начал движение, спина выехавшего перед ним лыжника уже скрывалась в лесном массиве.
Интенсивно разогнавшись, он попер по лыжне в выбранном темпе. Губы привычно шептали знакомую песню, выдох легким паром вылетал изо рта. Через несколько минут он догнал идущего впереди лыжника и обошел его, как стоячего. Прошло еще несколько минут, и он догнал сразу двух парней, бегущих в паре. Лыжню те не уступали, и обогнать их удалось только на подъеме. Почти сразу лес закончился, и трасса вышла на вырубки. Снег, сверкающий под весенним солнцем, слепил глаза, а легкий ветерок поддувал под легкое трико. Теперь Петрову нужно было соревноваться только с собой. Он шел первым и надеялся, что так будет до финиша. Мысленно он прикинул, что половина дистанции уже позади и через километр можно ускориться. Впереди его ждал длинный тягун, на котором и надо было начать ускорение.
Пройдя вырубки, Александр снова нырнул в лес и понесся к финишу. Когда он выскочил из леса, на финише возник легкий переполох, видимо никто не ожидал, что с «пятерки» так быстро кто-то приедет.
Когда он пересек линию финиша и резко затормозил, к нему подбежал отец и закричал:
– Сашка, да ты молодец! Вышел из шестнадцати минут. С ума сойти, и это в седьмом классе!
– Да ладно, пап, – буркнул Петров. – Посмотрим, как другие пройдут дистанцию. Катуха сегодня классная, да и трасса легковата, подъемов почти нет.
Отец согласно кивнул.
– Все так, сын, но бежал ты сегодня отлично!
Через полчаса Петр Александрович ходил гоголем. Все первые места в возрастных группах заняли его ученицы. И к тому же первое место на дистанции пять километров занял его сын, от которого он таких побед не ждал.
– Ну что, идем домой, – обратился он к Саше. Тот, однако, замялся, поглядывая в сторону компании девчонок, среди которых была и Лена.
– Понятно, – заключил батя, – ладно, давай лыжи, я домой их отнесу. Да, вот, держи, пригодится, мороженым угостишь девушку.
Он неловко сунул в руку сына синюю бумажку. Увидев его вопросительные глаза, добавил:
– Не переживай, мама не в курсе, это, так сказать, НЗ.
«Неплохо, – подумал Саша, – в прошлой жизни батя так деньгами не разбрасывался, правда и я так на лыжах не бегал. Так что сейчас мы с Ленкой двинем в кафе-мороженицу».
Лена предложению явно обрадовалась, но попыталась отказаться.
– Саша, я с тобой уже боюсь куда-то ходить, мы в неприятную историю снова не попадем? Знаешь, как меня папка ругал. Хотел даже ремня дать, да мама отговорила.
– За что ругал-то? – удивился Сашка. – Он ведь сам разрешил в кино пойти.
– Ты отца моего не знаешь, – вздохнула девочка. – Отругает хоть за что, сто причин найдет.
Тем не менее Петров видел, что девочке очень хочется пойти в кафе. Оно открылось в январе, и далеко не все школьники в нем побывали. А уж Лене этого и подавно не светило с их достатком. Хоть участковый милиционер относительно неплохо зарабатывал, но пять детей – это пять детей. Разделить на всех, и его зарплата не видна.
Девочки ничуть не удивились, когда Лена с Сашей попрощались с ними и вдвоем пошли со школьного двора.
За прошедшее время они свыклись с этим и спокойно воспринимали тот факт, что за их одноклассницей ухаживает семиклассник. Хотя со стороны семиклассником его назвать было затруднительно. Парень вполне тянул на ученика девятого-десятого класса, а ростом был повыше многих выпускников. Некоторые девчонки, однако, считали, что Лена сделала большую ошибку, расставшись с Валерой Устиновым. Он так лихо сверкал накладной фиксой, танцевал твист и дрался. Говорили, что и целуется он классно.
Спокойный и рассудительный Сашка Петров выглядел рядом с ним бледновато. Но главное было то, что Лена так не считала. Ей с Сашей было хорошо и комфортно. Походы в кино с Валеркой вспоминались как страшный сон, весь фильм ей надо было бороться с шаловливыми руками, лезущими во все места, под недовольное хмыканье соседей. Додуматься до посещения кафе-мороженицы он тоже не мог. Самое крутое, что он предлагал, было выпить из горла остатки портвейна где-нибудь в подворотне или курнуть бычок.
Зал в кафе был практически полон. Но все же два места им нашлось. Официантка с белым фартучком принесла меню. Петров пробежал его глазами.
М-да, выбор особо не радовал. Пломбир с изюмом, с шоколадом, пломбир с клубничным сиропом, с медом, шампанское, лимонад, ну и крем-брюле, которое он не любил, это было все, что могло предложить это заведение.
Саша с удовольствием взял бы по бокалу шампанского, но прекрасно знал, что ему спиртное не продадут.
Зато Лена читала меню с горящими глазами. Однако как только увидела цены – сорок копеек за порцию пломбира, ее энтузиазм исчез. На вопрос Петрова, что будем заказывать, она робко ткнула пальцем в простой пломбир и вопросительно глянула на спутника.
Никогда в жизни Александр Петрович не чувствовал себя таким Крезом. В каких только кабаках за свою долгую жизнь ему не приходилось сиживать, что только он ни пробовал – от омаров и черной икры до китайских ласточкиных гнезд… Но сейчас – с пятью рублями в кармане – он казался себе сказочным богачом, способным удовлетворить любой женский каприз. Особенно, если он так скромен, как сейчас.
– Пожалуйста, нам два пломбира с клубничным сиропом и два с изюмом, потом, будьте любезны, две чашечки кофе, – вежливо попросил он официантку. Та, стрельнув в него глазами, пошла к барной стойке.
Лена с ужасом смотрела на спутника.
– Саша, ты с ума сошел, это же очень дорого! – прошептала она. – В кинотеатре и то мороженое пятнадцать копеек стоило. А ты сейчас на целых два рубля заказал. У тебя есть такие деньги?! У меня только тридцать копеек. От обедов остались.
Она смотрела на него и чуть не плакала.
– Да не бойся ты, есть у меня деньги, – тихо ответил Саша.
Девушка облегченно вздохнула и расслабилась. А через несколько минут за обе щеки уплетала мороженое.
Подъели они все очень быстро. Петров сначала нехотя ковырял ложкой шарики мороженого, но обнаружив, что оно необычайно вкусное, съел его за пару минут.
«Конечно, здесь еще не знают, что такое пальмовое масло и всяческие Ё и Е, загустители, ароматизаторы», – быстро сообразил он, отчего пломбир показался таким аппетитным.
Заказанную вторую порцию он ел медленней, желая растянуть удовольствие.
«Хм, а ведь и возраст играет свою роль, – подумал он. – Помнится, я был гораздо капризней при выборе еды. А тут мне все хорошо».
Ароматный кофе тоже оказался неплох. Он ничем не напоминал ту бурду, что продавали по четыреста рублей за чашку в аэропортах Москвы.
«Вот почему так, – размышлял он, – в школе обеды никто есть не хочет, котлеты ведрами выкидывают, кофе туда же выливают, а ведь одни и те же люди готовят?»
Тема была интересной, но Лена в этот момент тоже допила кофе и вопросительно смотрела на него.
Расплатившись, они вышли из кафе. На улице еще было светло, но мороз крепчал. Видимо, ночью, несмотря на приближающуюся весну, мороз будет под тридцатник. От городского катка, расположенного неподалеку, доносилась громкая музыка.
– Пойдем пешком до дома, – предложил Саша, ждать автобус на морозе ему совсем не хотелось.
И они пошли по еще оживленным улицам, болтая о всякой всячине.
