Глава пятнадцатая
Первый снег выпал в начале декабря. А спустя пару дней его уже хватало, чтобы пробить лыжню.
Этим делом группа лыжниц Петра Александровича и занималась. Все пятнадцать человек катились змейкой друг за другом, чтобы не только набивать лыжню, но и делать упор для палок.
Как Александр Петрович ни увиливал, но отец вновь вручил ему полтора десятка мелкоты.
– Ничего, все будет нормально, – сказал он, когда сын заявил, что должен сам тренироваться. – На второй тренировке свое возьмешь. Даром, что ли, у нас освещенная трасса появилась.
Сашка мысленно засмеялся. Двухкилометровое кольцо трассы было освещено редкими фонарями, и называть ее освещенной мог только энтузиаст своего дела. Но все же это было лучше, чем ничего. Вторая тренировка начиналась в четыре часа, когда на улице изрядно темнело.
Ленка тренировалась пока еще вместе с группой, но вскоре должна была отправиться на сборы, тренировать ее там собирался Петр Александрович.
Двухнедельные сборы команды должны были пройти на спортивной базе ДСО «Динамо». Поэтому уезжать из города не требовалось. Но для удобства все спортсмены должны были жить в динамовской гостинице.
Незаметно наступил канун Нового года.
«А ведь я здесь уже целый год, – неожиданно пришло в голову Петрову. – С одной стороны, вроде и немного, а с другой – удалось многое изменить в своей жизни. А главное, многое удалось изменить в себе. Так надо держаться и дальше, не отступать от намеченных целей».
И он не отступал. Родители, первое время поражавшиеся его фанатизму в тренировках, сейчас считали поведение сына вполне нормаль- ным. Тем более что в учебе он оставался хорошистом.
В классе Петров еще с прошлого учебного года приобрел репутацию не от мира сего, и его перестали привлекать к общественной жизни, считая сдвинутым на своих лыжных гонках. Только девочки периодически сплетничали между собой, какими качествами при такой нелюдимости Саша смог привлечь Лену Миронову.
«А вот и смог», – насмешливо думал Петров. Он вчера нечаянно подслушал разговор своих одноклассниц в гардеробной. Стоя за вешалкой, он узнал о себе много нового.
– Слушайте, девочки, я не понимаю, почему Ленка Миронова ходит с Петровым, с ним же вообще ни о чем нельзя поговорить, – удивлялась одна.
– Точно, я тоже не представляю, он вообще бревно бревном, – сообщила другая.
– А мне он нравится, – со вздохом сообщила Ирка Серова. – Вы ничего не понимаете, Саша увлечен спортом и хочет стать чемпионом, разве это плохо?
– Ой, брось глупости говорить, – возмутилась Любка Анушенкова. – Никаким чемпионом он не станет, просто слишком высокого мнения о себе. В комсомол вступил, а сам от любой комсомольской работы отлынивает. Даже с нами металлолом не ходил собирать, потому что ему нельзя тренировки пропускать. Надо его на комсомольском собрании хорошенько пропесочить.
На этом разговор завершился, потому что народа в гардеробе прибавилось.
Через пару дней на тренировке Саша увлеченно объяснял второклассницам, как правильно подниматься в подъем, когда к нему подъехал отец.
– Слушай, Сашкец, мы тут вчера с тренерами посоветовались и решили провести соревнования на приз нашей спортивной школы. Скоро Новый год, так что для старшеклассников призом будут билеты на новогоднюю елку в драматическом театре. – Он сделал паузу и спросил: – Побежишь «пятнашку» с десятиклассниками?
– Побегу, конечно, – тут же согласился сын.
– Только матери не говори, – озабоченно сказал отец. – Узнает, убьет и тебя и меня.
Двадцать девятого декабря с утра шел снег, градусник показывал ноль градусов.
Саша не поленился и сбегал на улицу посмотреть на снег. После чего начал дискутировать с отцом по смазке. Они почти кричали друг на друга, когда из комнаты выглянула Клавдия Васильевна и быстро их утихомирила.
После этого они почти сразу пришли к консенсусу, одну лыжу смазали как хотел отец, вторую – как сын. К удивлению отца, лыжа, смазанная сыном, шла практически без отдачи, и накат на ней был не в пример лучше.
Быстро сняв смазку с лыж над газовой плитой, они оделись и направились к школе, где их уже ждали девочки.
На обширном болоте, сейчас представляющем собой заснеженное поле, стояла небольшая дощатая будка. В ней устроились судьи. Рядом с будкой висели транспаранты «Старт» и «Финиш».
Первыми, как обычно, ушли на старт младшие возраста, бежавшие от двух до трех километров.
Сашка, смазавший лыжи девчонкам, болтал сейчас с парнями, большинство из которых не видел с осени. Они вспоминали спортивный лагерь и были совсем не прочь в следующем году поехать туда снова. О предстоящей гонке предпочитали не говорить, как и о прогнозах.
Но вот ушли на дистанцию старшие девочки, им предстояло бежать «пятерку». Парни из девятых и десятых классов через полчаса отправились на «десятку».
На пятнадцать километров тренеры заявили всего восемь человек, выбрав самых выносливых ребят. Учитывая небольшое количество соревнующихся, на старте их выпускали через тридцать секунд.
Сашка стоял, ожидая старта, ноги подрагивали от спортивного мандража. Наконец судья скомандовал:
– Пошел. – И хлопнул его по плечу.
С первыми шагами Петров понял, что со смазкой он угадал. Лыжи не проскальзывали, и пока все было нормально.
На старт он ушел седьмым. На первом пятикилометровом круге ему удалось обойти четырех парней.
– Молодец, хорошо идешь! – крикнул ему отец, на ходу подавая стакан сладкого клюквенного морса. – Второе время пока.
Второй круг он закончил все так же, со вторым временем, обогнав еще кого-то. Только Толя Цветков обходил его почти на полторы минуты. На третьем круге начала накапливаться усталость, но самое главное, стало теплей, и лыжи начали проскальзывать.
– Надо прибавлять, – подумал он, но бежать становилось все трудней. На одном из поворотов он увидел впереди Цветкова, похоже, у него были те же проблемы со смазкой. Даже издалека было видно, как проскальзывают его лыжи.
Понемногу спина Цветкова становилась ближе и ближе. А впереди уже открывалось большое заснеженное болото с транспарантом финиша. Хрипя от напряжения, Сашка обошел Цветкова и начал ускоряться. Он уже предвкушал радость победы, когда носок его лыжи попал в неприметный бугорок. Раздался треск, и лыжа сломалась.
Отстегнув лыжи, он схватил их в охапку и бросился к финишу, утопая по колено в снегу, пот заливал лицо, но времени его вытереть не было. Через пару секунд его обогнал Цветков и первым пересек финишную черту, и только через минуту ее пересек Александр и грохнулся на снег ничком вместе со своей ношей.
– Ну ты зверюга! – воскликнул Цветков, когда Сашка поднялся и, сняв рукавицы, начал руками вытирать мокрое от пота и снега лицо. – Когда меня обошел, я уже надежду потерял, а тут смотрю, ты умудрился лыжей куда-то въехать.
Тут к Толе подбежал Петр Федорович и хвастливо заявил тренерам, стоявшим рядом:
– Я вам что говорил? Цветков будет первым.
– Да ладно заливать-то, – заявил Василий Иванович. – Если бы у Петрова лыжа не сломалась, он бы первое место занял.
– Если бы да кабы, то во рту росли грибы, – парировал Богданов.
Петр Александрович стоял с огорченным видом и молчал. По всему было видно, что он рассчитывал на победу сына, но досадная случайность перечеркнула его надежды. Тем не менее сын пришел вторым, пусть всего из восьми человек, но он был на два года младше любого из них.
Зато Миронова, как всегда играючи, вышла на первое место, пробежав «пятерку» за восемнадцать минут.
Около будки горел костерок, на котором кипел чайник. Саша налил себе полную эмалированную кружку заваренного до черноты грузинского чая и, присев на бревнышко, начал его пить мелкими глотками, чтобы не обжечься. Рядом с ним села Лена.
– Не расстраивайся, – сказала она, – ты еще займешь первое место. Я знаю.
– Да я и не расстраиваюсь, – ответил Саша. – Все и так видели, что мне просто не повезло. Главное, что мы с тобой идем на вечер в драматический театр.
Оживление ушло с Ленкиного лица.
– Ты знаешь, Саш, я, наверное, не смогу пойти, – сообщила она.
На его следующие вопросы она не отвечала, мотая головой.
Был бы Петров обычным подростком, то, скорее всего, так бы и не понял ничего.
«Да ей же просто не в чем идти», – наконец сообразил он.
На его уточняющий вопрос Лена кивнула, и глаза у нее стали мокрыми.
– Не плачь, – бодро сообщил Сашка. – Что-нибудь придумаем.
– Что ты придумаешь, – вскинулась девушка. – Платье купишь?
– Нет не куплю, есть лучший вариант, – улыбаясь, сообщил он.
– Какой? – сразу оживилась Лена. Слезы у нее исчезли, как по мановению волшебной палочки.
«Женщины, женщины, – подумал Александр Петрович. – Имя вам непостоянство».
– Увидишь, – сказал он. – Сегодня мы сходим в одно место.
«М-да, но без батиной материальной помощи не обойтись», – подумал он про себя.
Выклянчив у отца три рубля на неотложные нужды, Саша вместе Леной покатили в сторону дома, договорившись встретиться на остановке через два часа.
Когда они забрались в автобус, было совсем темно. На улице потеплело, и лила капель. Погода была совсем не новогодняя. По дороге Лена пыталась узнать, куда они едут, но Петров молчал.
Только когда они в магазине купили несколько эклеров и кексов, он признался, что сейчас они пойдут к его бабушке.
Когда вместо жилого дома они подошли к зданию театра, Лена возмущенно заговорила:
– Ты куда меня привел, шутник? Это же театр!
– Идем, идем, – сообщил Саша и открыл неприметную дверь. Сразу за ней поднималась узкая лестница на второй этаж. На втором этаже на площадку выходило сразу три двери, на одной из них было написано: «Костюмерная».
Когда они вошли в комнату, до отказа забитую вешалками с одеждой, Лена изумленно раскрыла рот.
– Сашуля! Здравствуй, решил свою бабушку навестить? – раздался пожилой женский голос. Сразу после этого из-за ближайшей вешалки появилась высокая седая женщина, очень похожая на Петра Александровича.
Увидев, что рядом с внуком стоит девушка, она приветливо улыбнулась и засуетилась.
– Ну, что же вы встали, деточки, как неродные, проходите, раздевайтесь, сейчас я вам место освобожу.
Через десять минут они, сидя за маленьким столиком, пили индийский чай из красивого сервиза. А через двадцать минут Саша сидел в одиночестве, дожидаясь, пока две женщины перемеряют все, что только висит в этом зале.
Как ни странно, определились они довольно быстро. Но после этого бабушка села за швейную машинку и быстро подогнала платье под тонкую Ленкину фигурку.
Когда на несколько минут они остались вдвоем, Петров вспомнил, что значит благодарная женщина. Ленка чуть не задушила его в объятиях и целовала взасос до возвращения бабушки.
Следующим вечером они вдвоем отправились в театр. К его огромным входным дверям то и дело подходили очередные парочки.
В гардеробном фойе царило оживление. Слышалась негромкая музыка. Девушки и женщины, сняв верхнюю одежду, исчезали в туалете, выходя оттуда уже при полном параде. Бабушка выбрала для Лены платье серебристого цвета с блестками; сшитое в талию, оно удивительно ей шло. Поэтому, когда Петров с ней под руку поднялся на второй этаж, где была установлена елка, на его спутницу был устремлен не один мужской взгляд.
За высокими стрельчатыми окнами начиналась метель, но здесь, в зале, горел яркий свет, пахло хвоей и мандаринами.
Саша поздоровался с ребятами, также выигравшими билеты, но разговор у них не получился. Вообще, они, похоже, сегодня были самыми молодыми гостями новогоднего праздника.
Прозвучал звонок, приглашающий в зал, и они прошли в партер. Петр Александрович ухитрился купить наградные билеты в третий ряд партера. Солидные дамы и кавалеры, сидевшие там, с удивлением разглядывали молодую парочку, пробирающуюся к своим местам.
Зазвучала музыка Кальмана, и оперетта «Летучая мышь» началась.
Лена смотрела представление, не отрывая глаз. Петров после некоторого размышления понял, что оперетта ему тоже нравится. Все же мир шестидесятых годов был беден на развлечения.
В антракте он предложил Лене навестить бабушку, поблагодарить еще раз за платье. И они отправились к ней.
Та явно обрадовалась внуку с подругой и опять усадила за стол. Когда она принесла кофе, заваренный в большой турке, в костюмерную комнату зашел высокий представительный мужчина с кучерявой бородкой.
– Нина Константиновна, с наступающим Новым годом! – сообщил он заплетающимся языком и уселся за стол. Из внутреннего кармана пиджака он достал плоскую бутылку с надписью «Старка» и поставил перед собой. И только сейчас обнаружил, что за столом он сидит не один.
Мужчина уставился на Лену, как будто никогда не видел девушек.
– Ты кто такая? – спросил он хриплым шепотом.
– Игорь Сергеевич, это подружка моего внука, они пришли на новогоднее представление, – влезла в разговор бабушка.
Мужчина по-прежнему не отводил взгляда от Мироновой, а та начала краснеть от смущения.
– Какая фактура! – восхищенно воскликнул он. – Девушка, почему я вас раньше не видел? Вы не хотите пройти пробу на роль Ани в «Вишневом саду» Чехова? Я начинаю работу по ее постановке.
Александра Петровича такая мужская бесцеремонность начинала напрягать. Но режиссер, или кто он там, не обращал на юношу никакого внимания, полностью уделив его Лене.
– Дети пришли на праздник, – опять попыталась что-то сказать бабушка. Но Игорь Сергеевич закусил удила.
– Нина Константиновна, вы не правы, вы только посмотрите! Какие же это дети? А девушка! Это же вылитая Аня Раневская, полная непосредственности и очарования! Ну, по крайней мере я так вижу. Вы только посмотрите на линию груди, на эту лебединую шею. – По мере своей речи режиссер заводился, его глаза заблестели от возбуждения. Он сграбастал своими лапами руку Лены, лежащую на столе.
– Девушка, вы богиня, я вас умоляю, станьте моей музой, – и это оказались его последние слова.
– Сашка, ты что наделал! – закричала бабушка, когда тяжелая туша режиссера сползла на пол. – Зачем ударил Игоря Сергеевича?
Саша и сам не понимал, с чего так разошелся, и с некоторым смущением смотрел на дело рук своих.
– Да ладно, бабуля, – выдавил он из себя наконец. – Твой режиссер пьян до усрачки, когда придет в себя, даже не вспомнит, что тут было. Подложи ему подушку под голову, пусть проспится. Такую тушу краном надо поднимать.
В это время Лена пришла в себя.
– Петров, я даже не думала, что ты можешь быть таким жестоким. Зачем ты ударил этого мужчину, он предлагал мне стать артисткой! – чуть не плача, воскликнула она.
«Ага, как же, артисткой он предлагал тебе стать! – думал Петров. – В постель он тебя хотел по пьяни затащить, и больше ничего».
Вслух он этого, конечно, объяснять не стал, но постарался как можно быстрей покинуть костюмерную, оставив бабулю приводить в чувство известного в местных кругах режиссера. Когда они уходили, бабушка молча покачала головой и покрутила пальцем у виска, показывая, что думает о поведении внука.
«Вот надо же так подставиться», – злился он, направляясь вместе со спутницей в зрительный зал, где уже собирались зрители. За второй акт Лена практически отошла от неприятного происшествия, и по окончании представления они с удовольствием окунулись в праздничную атмосферу Нового года.
Костюмированные танцы продолжались в театре до трех часов. Натанцевавшись до упада, парочка медленно шла по пустому городу.
– Петров, признайся, ты меня любишь? – спросила спутница. – Ты приревновал меня к этому режиссеру, поэтому его и побил?
– Конечно, люблю, – ответил Саша, и сам удивился, как легко слетели с его губ слова неправды. В этот момент он сам не знал, любит он эту девочку или нет. Она действительно привлекала его, но оставались большие сомнения в том, нужна ли ему такая привязанность в этой жизни.
Домой он пришел в четыре часа утра. Тихонько открыл дверь своим ключом, разделся и на цыпочках прокрался в свою комнату. Однако заснуть ему долго не удавалось. Перед глазами то и дело появлялся пьяный Игорь Сергеевич, лезущий руками Лене под платье.
«Вот пристал, как банный лист к заднице, не выходит совсем из головы, – размышлял он сейчас о режиссере. – Наверное, мало я ему навесил, надо было больше…» – в который раз подумал он. Однако в конце концов сон его все же одолел.
В десятом часу утра в комнату зашел батя и без разговоров сдернул с него одеяло.
– Эй, спортсмен, кто просил разбудить в девять часов? Поднимайся, уже пять минут десятого.
«Развлечения развлечениями, – думал Саша, – но работу никто не отменял».
Всего лишь через полчаса он уже бежал по свеженакатанной лыжне очередную «двадцатку». Вчерашняя гонка была забыта. Впереди маячили новые соревнования.
Все же ради новогоднего дня второй тренировки не было. Поэтому после обеда наступил блаженный миг такого редкого ничегонеделания. Но впереди был еще школьный вечер. Так что к шести Петров уже был готов. Сказать по-честному, ему после вчерашних приключений встречать Новый год в компании сверстников не хотелось. Но Лена так мечтала показать новое платье подругам… Поэтому пришлось собираться. Делал он это один, родители, как всегда, уже ушли в гости, и ему никто не мешал наводить марафет.
Неприятности начались сразу по приходе в школу. Около входных дверей стояла большая компания местной гопоты во главе с Валеркой Устиновым. Они внимательно наблюдали, как Петров с Леной проходят мимо них, и злорадно улыбались.
«Когда пойдем домой, придется глядеть в оба, – понял Сашка, – иначе отделают капитально». И в этот момент споткнулся о подставленную ногу.
Компания разразилась радостным смехом. Однако Саша удержался на ногах, и все сразу замолкли, ожидая, что он ринется в драку. Однако Саша только презрительно фыркнул и, подхватив Лену под руку, прошел в двери.
На школьном вечере Лене было интересней, чем в театре. Там она была такая, как все, а здесь взгляды одноклассниц были прикованы к ее парчовому платью, также как и взгляды учителей.
Парочка веселилась вместе со всеми, водили хороводу вокруг елки и кричали вместе с дедом Морозом: «Елочка, зажгись!»
Однако в груди у Петрова тлел огонек беспокойства, не давая забыть о ждущих его на улице хулиганах. Тлел он не напрасно. Вот только встретить неприятности пришлось гораздо раньше.
Оставив ненадолго Лену, Саша отправился в туалет, где, открыв двери, сразу увидел кулак, летящий в нос. Он был осторожен, ожидая чего-то подобного, поэтому успел отдернуть голову, и кулак пронесся мимо, задев только ухо. Ответным ударом Сережка Филимонов был повержен на пол. И тут понеслось. Сашка только успевал отмахиваться от летящих в него ударов.
«Главное не упасть, – думал он, раздавая тумаки. – Упаду, запинают, суки!»
Справиться сразу с пятью противниками было нереально, спасало только то, что в стремлении добраться до него они мешали друг другу, слишком тесным было помещение.
Уронив держащего дверь пацана на пол, Петров выскочил из туалета и, приглаживая волосы, пошел к ближайшему зеркалу. Наливающийся фонарь под глазом и порванная куртка вконец испортили настроение.
Протолкавшись через толпу танцующих, он подошел к Лене, оживленно болтающей с подругой, и сказал:
– Лена, мне тут немного не повезло, я, пожалуй, пойду домой, а ты оставайся, если хочешь.
– Саша, ты опять дрался, – удивилась Лена. – Что случилось?
– Случился Устинов, – усмехнулся Петров. – Так как, ты остаешься или погуляем?
– Идем гулять, – решительно сказала Лена.
Одевшись, они выбрались из школы через дверь кабинета труда и, утопая в снегу по колено, побрели к забору. Когда вышли на расчищенную тропинку, Петров предложил:
– Пошли ко мне домой, встретим Новый год вдвоем.
– Пошли, – согласилась Лена и взяла его за руку.
