Глава первая
Ужин прошел совершенно обыденно. Агнесса, как и за обедом, примостилась на самом дальнем конце стола. Петер сидел напротив, и до приторности услужливый Вейн буквально обосновался за его стулом, то и дело подливая и подливая хозяину вина. При каждом выпитом бокале я морщилась, словно от невыносимой зубной боли. Нет, Петер не пьянел. Его речь оставалась ясной, а язык не заплетался. Но это настораживало еще сильнее. Помнится, Вадим тоже в одно время хвастался, что способен перепить любого своего собутыльника.
Правда, одна сцена меня все-таки насторожила. Она прошла практически мимо моего внимания, поскольку в этот момент я храбро сражалась с огромнейшим куском жареного мяса в отвратительных сальных прожилках. Но тут же умерила свой пыл, когда услышала любезный голосок Агнессы.
— Кстати, господин, — проворковала она, лениво ковыряясь вилкой в предложенном кушанье. — Приходили из деревни. Молочник, мясник. Вроде бы мы задолжали им какую-то сумму.
— Как, опять? — вскричал Петер с таким гневом, что я едва не подавилась вином, которое как раз пригубила. — Безобразие! Я буквально на прошлой неделе передал тебе кругленькую сумму, чтобы ты рассчиталась с ними.
Агнесса вздохнула и печально опустила ресницы, словно говоря — а я-то что могу тут поделать.
У меня начала зверски чесаться переносица. Собственно, она всегда у меня чесалась, когда я чувствовала ложь.
— Это летнее житье обходится мне даже дороже, чем круглогодичное содержание дома в Мефолде, — продолжал злиться Петер. — Никак не пойму, почему такое происходит? Слуг тут всего ничего, продукты должны быть дешевле, поскольку напрямую из деревни.
— Жадность, господин. — Агнесса потупила глазки. — Это все жадность. В городе большой выбор всевозможных лавок, и в погоне за покупателями хозяева их с готовностью идут на скидки. А здешние жители прекрасно понимают, что у вас просто нет иной альтернативы. Вот и дерут такую цену, которую сочтут нужной.
Я мысленно кашлянула.
Складно говорит эта Агнесса, да только врет. Не стоит забывать, что в деревнях конкуренция за сбыт продукции еще ожесточеннее, чем в городе. Потому как у каждого местного крестьянина свое немаленькое хозяйство и своя семья, которую каким-то образом надо обеспечивать. А перекупщики, насколько я помню из своего детства, проводимое у бабушки в Вологодской области, даже за самое свежее парное мясо и молоко дают сущие копейки. И все равно продавали, потому что деваться было некуда. Или за гроши — или на выброс.
— Безобразие, — уже тише пробурчал Петер, подрастеряв свой боевой пыл. — Поскорее бы в Мефолд. Эти летние каникулы когда-нибудь разорят меня.
Я успела заметить, как Агнесса и Вейн мимолетно переглянулись и блондин едва успел наклонить голову, пряча самодовольную усмешку.
Ну-ну, молодежь, вы еще не представляете, с кем связались.
— Я отдам завтра Рейму десять золотых, — завершил Петер с тяжелым вздохом. — Надеюсь, этого хватит на пару недель.
— Господин, наш верный дворецкий уже так стар и подслеповат, — вновь вмешалась Агнесса. — Позволь Вейну полностью взять процесс закупки продовольствия в свои руки. Боюсь, беднягу частенько обманывают.
— Это бы многое объяснило, — задумчиво протянул Петер. — Очень многое.
— Дорогой, я с удовольствием займусь этим, — не выдержав, вмешалась я.
В обеденном зале после этого воцарилась потрясенная тишина.
Петер уставился на меня во все глаза с таким удивлением, как будто у меня на лбу вырос рог. Я на всякий случай потыкала пальцем туда, понятное дело, ничего не обнаружила и воссияла самой радостной из всех возможных улыбок.
А вот Агнесса посмотрела на меня так, что если бы взглядом можно было убивать — я бы немедля пала хладным трупом.
— Простите, госпожа Тереза, — прошелестел ее голос. Она усердно пыталась скрыть свои эмоции, но у нее это слабо получалось. Вон какой змеиный присвист слышится в конце каждого слова. А девушка уже продолжала: — Я немного не поняла. Что вы хотели сказать?
— Что хотела, то и сказала, — ответила я, отметив, что очень тяжело одновременно улыбаться и говорить грубости.
Ну ничего, на своей бывшей работе я и не таких подколодных гадюк переигрывала.
Агнесса аж закашлялась, приложив ко рту изящный кружевной платочек. Затем возмущенно перевела взгляд на Петера, видимо, ожидая, что тот придет к ней на выручку.
— Дорогой, ты же знаешь, что мой отец — тот еще картежник, — зачирикала я, не дав Петеру вымолвить и слова. А то вон как грозно нахмурился и желваками заиграл. Но воспитание не позволит ему перебить женщину, поэтому покорно выслушает до конца. — Я росла без матери. Отец не знал, чем меня занять. Поэтому научил играть. А какая игра без умения быстро и верно считать? Так что складывать и вычитать я умею великолепно. Это во-первых. А во-вторых, в доме отца именно я ведала закупками продовольствия.
— Неужели? — со скепсисом вопросил Петер, воспользовавшись крохотной паузой, которую я сделала, чтобы отдышаться после долгой тирады.
— Да. — Я максимально убедительно кивнула и принялась вдохновенно врать, не сводя глаз со все еще хмурящегося Петера: — Мой отец весьма подозрительный человек. Он не доверял деньги никому из слуг. Но и сам частенько отсутствовал дома. Сам понимаешь. Тут партия, там партия. Поэтому с малых лет я была приучена вести все финансовые дела семьи.
«Ох, опасно, Тереза! — пробурчал внутренний голос. — Чем больше лжи — тем проще в ней запутаться. А если в гости опять заглянет Дуглас? Он без проблем разоблачит все, что ты наговорила».
Я тут же выгнала из головы эту мысль.
Дуглас если и придет, то явно не сегодня. Сейчас слишком поздно. А за вечер я без проблем сумею вывести Агнессу и Вейна на чистую воду. Более чем уверена, что они не только за драгоценностями барона Гейба охотятся, но и втихаря обкрадывают Петера.
Петер неполную минуту с сомнением глядел на меня, как будто ожидал, что в последний момент я передумаю. Затем растерянно пожал плечами и сказал:
— Раз ты этого хочешь, то пожалуйста. Право слово, я думал, тебе будет все это очень скучно и непонятно.
— О нет! — Я хищно потерла ладони, послав насупившейся Агнессе многообещающий взор. — Нет, не будет. Если что я и люблю в этом мире — то приводить в порядок счета и документы.
Кстати, как раз в этом я душой не покривила. Недаром меня начальство всегда хвалило за идеальное соблюдение сроков и условий договоров. А еще очень любило за умение работать с самыми тяжелыми и конфликтными клиентами. Как говорится, вода камень точит, а безукоризненная вежливость — самое неприступное сердце.
Поэтому я наивно захлопала ресницами и опять принялась улыбаться.
Петер пожал плечами, и на этом решение было принято.
Я едва досидела до окончания ужина. Аж подпрыгивала от нетерпения на стуле — так мне хотелось побыстрее сунуть нос в счета. Не сомневаюсь, что я без проблем найду там неоспоримые свидетельства воровства.
Агнесса как-то странно притихла. По всей видимости, после разговора она окончательно потеряла аппетит и отодвинула тарелку в сторону.
Вейн разделял тревогу своей напарницы по темным делишкам. Он настолько неловко прислуживал Петеру, что пару раз едва не облил его, наполняя бокал.
— Да что с тобой? — не выдержав, зло бросил тот, каким-то чудом в очередной раз увернувшись от ярко-алых брызг. — Не видишь, что ли, куда льешь?
— Простите, барон, — едва слышно прошелестел голос Вейна. — Моя вина.
Наконец это воистину бесконечное действо подошло к закономерному финалу. После десерта, к которому никто не притронулся, Петер встал.
— Дорогая, я еще немного поработаю в своем кабинете, — проговорил он, глядя на меня сверху вниз. — Ты можешь присоединиться ко мне. Счета валялись где-то на столе.
Счета валялись!
Я с трудом удержалась от язвительного восклицания. Потрясающая беспечность! Любые документы необходимо держать в полном порядке и в одном месте.
Впрочем, это отличный шанс проникнуть в кабинет Петера. Авось в процессе поиска счетов я обнаружу и загадочную карту.
Петер был настолько любезен, что подал мне руку. Я приняла ее, с демонстративным смирением и послушанием наклонила голову и покинула вслед за ним обеденный зал.
Правда, при этом отчетливо услышала, как Агнесса что-то зло фыркнула себе под нос.
Ничего, привыкай, девочка. В замке теперь объявилась настоящая хозяйка.
Кабинет Петера, как и следовало ожидать, был на втором этаже. Совсем рядом от моей спальни. Тут, как и в гостиной, по периметру комнаты высилось множество книжных шкафов, до отказа набитых всевозможными фолиантами. И мне не нужно было смотреть на обложки, чтобы понять, какая тема так интересует Петера.
Барон Гейб воистину сыграл презанятную шутку со своим единственным сыном. Оставил ему в наследство огромное состояние, правда, вот ведь ирония судьбы, сам Петер оказался не в состоянии расшифровать карту. По всей видимости, к помощникам обращаться он побоялся — а то вдруг обманут и все себе присвоят. Вот и вздумал заняться некромантией. Вызвать дух отца и заставить его дать ответы на все вопросы.
Хм-м…
В голове мелькнуло смутное подозрение. А ведь моя бабка, по слухам, была та еще темная колдунья. Да и сама я обладаю способностями к магии, правда, пока особо не разобралась, какими именно. Но, по крайней мере, с духом барона Гейба без проблем пообщаться сумела. Уж не на это ли намекал Дуглас, когда требовал, чтобы я занялась тем, что умею лучше всего? Тогда становятся понятны и его угрозы про костер. Вряд ли в этом мире одобряют подобные заигрывания с созданиями из мира мертвых.
Любопытные соображения. А главное — очень логичные. В таком случае получается, что наш брак был даже выгоден Петеру. Он в курсе моей семейной истории. Недаром осадил Дугласа за обедом.
А уж не поддался ли он будущему тестю в игре, на кону которой стояла свадьба со мной?
Смелая мысль, но возможная. Агнесса говорила мне, что картежник из моего отца тот еще.
Я украдкой потерла лоб. Ох, как же все тяжело! Эдак скоро у меня от всех этих предположений голова лопнет. Куда уж там обычным кабинетным интригам, когда молодые сотрудники пытаются выслужиться перед начальством, подсиживая работников со стажем.
Я отвлеклась от процесса рассматривания шкафов и быстрым взглядом оценила окружающую обстановку. С трудом удержалась от того, чтобы не цокнуть неодобрительно языком.
Уж очень неубрано было в этой комнате. Письменный стол, над которым плавала хрустальная сфера с огнем, был завален всевозможными бумагами. Множество листов лежало и на полу, оставив для прохода совсем крохотное расстояние.
Я прищурилась, силясь понять, что на них написано. Точнее сказать — нарисовано. Бумага была сплошь покрыта непонятными символами. Особенно часто повторялся круг, вписанный в треугольник.
— Счета, — проговорил Петер и подошел к столу, небрежно ступая прямо по листам. — Где-то они здесь.
Небрежно смахнул целую кипу на стул, что-то небрежно скомкал и отбросил в дальний угол.
— Сдается, твои слуги пренебрегают уборкой не только на верхних этажах, — с намеком произнесла я, осторожно освободила одно из кресел от залежей записок и заметок, после чего села в него.
— О, я запрещаю кому-либо сюда входить, — ответил Петер, ни капли не смутившись. — Видишь ли, тут все лежит в особом порядке. Переложишь один лист — и все пропало.
Именно в этот момент он неловко дернул рукой, перебирая очередную стопку бумаги, и она вся рухнула на пол.
Я иронично вздернула бровь, глядя на Петера. Тот немного смутился, но ничего не сказал, с демонстративным рвением вернувшись к процессу поиска счетов.
— Ага, вот они! — наконец радостно заключил он и протянул мне какие-то мятые бумажки, исчерканные с обеих сторон. С сомнением протянул: — Но я как-то сомневаюсь, что ты сумеешь тут что-нибудь понять.
— Разберусь, не переживай, — заверила я. Скомандовала: — Дай мне чистый лист и ручк… — На этом месте я запнулась, осознав, что в этом мире вряд ли найдется обычная шариковая ручка. Кашлянула и завершила: — И то, чем можно писать.
Надеюсь, мне не вручат сейчас гусиное перо. Иначе извозюкаюсь в чернилах вся с ног до головы. То-то будет умора!
Но, к моему нескрываемому облегчению, Петер протянул мне что-то вроде графитной палочки. Я подвинула кресло поближе к столу, расчистив на нем крохотный уголок, и углубилась в вычисления.
На какое-то время окружающая действительность перестала для меня существовать. Я складывала и вычитала столбиком, перемножала фунты на серебряные и опять складывала.
— Ничего себе! — неожиданно раздалось у меня прямо под ухом.
От неожиданности я вздрогнула и дернула рукой, оставив на бумаге длинный росчерк.
— Как у тебя ловко получается, — продолжал изумляться Петер, который, как оказывается, и не подумал ничем заниматься, а вместо этого завис над моей спиной, с любопытством наблюдая за моими вычислениями. — Это тебя отец научил?
«Это меня школа научила», — едва не ляпнула я, но в последний момент вспомнила, где нахожусь. Поэтому лишь неопределенно пожала плечами.
— Потрясающе. — Петер покачал головой. — Знаешь, все знакомые мне девушки, даже из весьма состоятельных семейств, с пренебрежением относятся к подобному. Ну, читать они, безусловно, умеют. Правда, особой страстью к этому не горят. А уж считать… Обычно для ведения дел нанимается управляющий. Он-то и следит за порядком в счетах.
— При этом зачастую сам приворовывая, — язвительно добавила я. — Хорошо, когда господам плевать на сотню-другую золотых, уплывших из домашнего бюджета в карманы таких шустряков. А вот если едва сводишь концы с концами? За каждый медяк начнешь торговаться.
— Ах да, я забыл, что твой отец почти разорен, — с сочувствием произнес Петер. — Понимаю. Нелегко тебе приходилось.
Я опять усердно принялась писать, пониже наклонив голову — лишь бы не встретиться невзначай взглядом с Петером.
Да не о Дугласе я говорила. Я говорю о своей бывшей жизни. О том страшном тоскливом времени, когда я экономила на еде, лишь бы купить новые сапоги и куртку к зиме, и прятала свои скромные заработки от мужа, способного спустить все мои деньги за один вечер в пьяном угаре.
Несколько минут в кабинете царила тишина. Устав стоять рядом, Петер вернулся к себе за стол. Вновь принялся перекладывать бумажки.
Я изредка косилась на него и каждый раз при этом негромко хмыкала. Мысленно, понятное дело. По-моему, ничем полезным он не занимается. Даже бардак не пытается разобрать. Лишь усугубляет его по мере сил и возможностей.
Кстати, а может быть, среди всего этого хлама и зарыта драгоценная карта? И это своего рода маскировка?
В таком случае Петер выбрал не самый лучший способ спрятать важный документ, раз Агнесса его уже отыскала.
Кстати, насчет последней.
— Ты сказал, что слугам запрещено тут убираться, — проговорила я, по-прежнему опустив голову и усердно делая вид, будто меня занимают только счета. — А что насчет зимы?
— А что насчет зимы? — удивленно переспросил Петер, замерев с каким-то листом в руках.
— Ну, насколько я поняла, зимой полноправной хозяйкой замка остается твоя дочь, — пояснила я и в упор посмотрела на Петера. Вкрадчиво поинтересовалась: — Неужели она ни разу не заходила в твой кабинет?
— Зачем ей это? — сказав это, Петер запнулся.
Вспомнил, наверное, что совсем недавно точно такими же словами ответил мне на вопрос по поводу заброшенной спальни его отца.
— Все девушки любопытны. — Я снисходительно улыбнулась. — Не думаю, что твоя дочь исключение. К тому же чем еще заняться долгими зимними вечерами, как не изучением фамильного гнезда?
— Этот замок — не фамильное гнездо Агнессы! — резко ответил Петер. — Официально она не признана мною. Но я обещал ей хорошее приданое и выгодную партию.
— Выгодную партию? — с еще большим сарказмом повторила я.
Ох, Лариса, язва ты еще та! Хоть не забывай ресничками-то хлопать. А то вон как Петер встрепенулся, уловив в моем тоне ядовитые нотки.
Опомнившись, я словно невзначай провела рукой по лицу, убирая назад пряди, выбившиеся из высокой прически. Пухло надула губки, постаравшись придать себе как можно более невинный и растерянный вид. И тотчас же недовольные морщины на лбу Петера разгладились, правда, до конца не исчезли.
— Извини, милый, — проворковала я. — Но тебе не кажется, что ты выбрал не то место для поиска дочери выгодной партии? Не думаю, что в округе найдутся молодые, симпатичные и обеспеченные парни, за которых Агнесса с радостью пойдет замуж. — Театрально ахнула, испуганно округлив глаза, и пугливым шепотом осведомилась: — Или ты вздумал посватать Агнессу за моего отца?
— Что? — Бедняга Петер аж поперхнулся. Свалил локтем со стола еще несколько стопок бумаг, после чего сипло спросил: — Тереза, ты о чем?
— А что такого? — Я легкомысленно усмехнулась. — Да, мой отец вдовец. Но никаких проблем со здоровьем у него нет. Он наверняка проживет еще много лет. В гостях часто у тебя бывает. Со стороны все выглядит именно так, будто ты пытаешься свести моего отца со своей дочерью.
— Чушь какая! — во весь голос воскликнул Петер.
Ага, проняло все-таки. Но я была бы не я, если бы не продолжила бить по нащупанному больному месту. И я затараторила, силясь закрепить успех:
— Правда, это будет весьма забавно со стороны. Моя падчерица станет моей же мачехой. Но чего только в жизни не случается. Смех, да и только!
— Тереза, не мели ерунды!
Обычно весьма сдержанный на эмоции Петер покраснел от гнева. Грохнул по столу кулаком, разметав остатки листов.
— Я пускаю Дугласа в свой дом лишь по той причине, что он твой отец, — буквально прорычал он, пунцовый до кончиков ушей. — Уж прости за откровенность, но он мне не нравится. Я считаю его манеры и его бестактность чудовищными. И никогда, ни за какие деньги я не выдам Агнессу за него замуж. Это просто исключено!
Настоящая Тереза на моем месте испугалась бы такого взрыва эмоций. Возможно, даже расплакалась бы, огорченная столь нелицеприятным мнением мужа о своем отце. Но настоящая я мысленно взвыла от восторга. Так-так, мой хороший. А вот теперь ты угодил в ловушку. Люди наиболее уязвимы, когда охвачены пламенем чувств. Сейчас, когда твоя извечная холодность и рассудительность исчезли, ты выложишь мне все как на духу.
— Тогда кого ты прочишь ей в женихи? — медовым голоском осведомилась я. — Сколько ей лет? Пятнадцать? Шестнадцать? Самая пора для помолвки. И вообще, милый мой, ты не считаешь, что это слишком опасно?
Петер явно не поспевал за ходом моих мыслей. Он грозно нахмурился, видимо, силясь сообразить, каким образом помолвка может быть опасна для Агнессы.
— С кем ты оставляешь Агнессу, когда на большую часть года переезжаешь в Мефолд? — прямо спросила я. — Со стариком дворецким, который не сумеет дать отпора даже разъяренной курице, что уж говорить про грабителя? С кухаркой? Угу, так и представляю себе эту битву на поварешках с разбойниками, если они заберутся в замок.
— В замке есть еще и Вейн, — нерешительно возразил Петер.
— Тот симпатичный молодой блондин, — медовым голоском пропела я. — Да, уверена, он сумеет выручить Агнессу из беды. Но напомни мне твою историю любви с ее матерью. Разве она не начиналась так же? Скучающий отпрыск богатого семейства и красивая крестьянка, помогающая по хозяйству. А ведь этой парочке даже проще в данном случае. Никакого присмотра на протяжении многих месяцев.
Когда до Петера дошло, о чем я ему так усердно толкую, он вскочил на ноги, да так резко, что тяжелое дубовое кресло отлетело в сторону.
— Ты… — От негодования ему не хватало воздуха, поэтому он начал самым натуральным образом задыхаться. — Ты!..
Я спокойно взирала на его приступ ярости. Рассудком я прекрасно понимала, что Петер не посмеет ударить меня. Не из того теста он сделан. Прав был барон Гейб. Его сыну точно не хватает твердости и решимости.
Запал Петера, как я и ожидала, иссяк стремительно. Он в один момент как-то сгорбился, словно постарев мигом на десяток лет. Отвернулся и поднял упавшее кресло, после чего устало опустился в него. Поставил на стол перед собой локти, зарылся лицом в ладони.
Сердце внезапно кольнула жалость к нему. Так и хотелось подойти, приобнять его, сказать что-нибудь доброе и ободряющее.
Но уж раз взялась за дело — надо продолжать. Самое время нанести последний сокрушительный удар по репутации Агнессы.
— Дорогой, — негромко начала я, постаравшись, чтобы в голосе прозвучало максимум сочувствия, — мне очень жаль. Мне правда очень жаль, что приходится говорить тебе подобное о твоей дочери. Но я тоже девушка. И лучше понимаю, что творится у нее в голове.
— Я не верю, — глухо отозвался Петер, не убирая рук от лица. — Агнесса не такая. Да, я дал ей, пожалуй, слишком много свободы. И ты права, такую взрослую девочку уже негоже оставлять без присмотра. Поэтому следующую зиму она проведет со мной. Но нет ведь никаких доказательств того, что между ней и Вейном что-то есть.
Я встала. Неслышно обогнула стол и положила перед Петером листок со своими вычислениями.
Тот не удержался и бросил на него быстрый любопытствующий взгляд через растопыренные пальцы.
— Посмотри, сколько мяса должны были съесть в твоем замке, если верить счетам, — мягко проговорила я. — Сколько зелени и сыров. Не видишь ничего странного?
Петер нехотя взял листок в руки. Неполную минуту слепо вглядывался в ровные ряды чисел. Затем с тихим полустоном-полувсхлипом уронил его и опять обхватил голову руками, как будто страдал от невыносимой головной боли.
— Мне очень жаль, — повторила я и все-таки легонько погладила его по плечу.
Еще несколько секунд Петер сидел, прерывисто дыша. Затем встал, подхватил со стола листок, неопровержимо обличающий махинации его дочери, и двинулся к дверям.
— Я должен поговорить с Агнессой, — кинул он мне, не оборачиваясь. — Немедленно! Подожди меня здесь.
И еще через пару секунд я осталась в долгожданном одиночестве.
Отлично! Полагаю, разборка между Петером и его дочерью займет приличное время. А значит, я успею обыскать его кабинет и найти эту проклятую карту, о которой мне все уши прожужжали.
В этот момент за моей спиной послышалось осторожное покашливание. Я резко обернулась, но никого не увидела. Правда, взгляд упал на зеркало в старинной деревянной оправе.
Неужели меня вновь вздумал навестить дух барона Гейба? Поболтаем в таком случае. Кому, как не ему, знать, где спрятано столь необходимое мне.
И я смело подошла к зеркалу.
Как и следовало ожидать, в отражении за своей спиной я увидела легкое белое облачко. Правда, теперь в нем даже смутно не угадывались очертания человеческой природы.
— Прости, — прозвучало едва слышно. — Этот кабинет далеко от места моей смерти. Поэтому мне так тяжело находиться здесь.
— Да ничего страшного, — успокоила я призрака. Тут же продолжила: — Ну, и где карта?
— Лариса, а ты удивляешь меня, — проговорил призрак, словно не услышав моего вопроса. — Я не думал, что в тебе столько хитрости.
— Жизнь научила. — Я пожала плечами, не чувствуя ни капли раскаяния. — И потом, вы сами говорили, что именно такая жена нужна Петеру. Вы правы, он слишком нерешителен и… как бы это сказать… слишком далек от житейских вопросов. Первый раз вижу, чтобы человека так нагло обворовывали, а он не замечал ничего дурного.
Облако за моей спиной зарябило, и интуицией я осознала, что барон Гейб почему-то недоволен всей той сценой, что произошла только что в кабинете.
— Собственно, а что вам не по нраву? — прямо спросила я. — Я не сказала Петеру ни слова лжи. Я просто заставила его задуматься над вещами, которые на его месте были бы очевидны любому.
— А еще избавилась от соперницы, — донеслось до меня почти беззвучное.
— Я не люблю, когда у меня путаются под ногами, — честно призналась я. — Это во-первых. И не я посчитала Агнессу соперницей. Она первой назвала меня таковой. А во-вторых, я по-прежнему не понимаю, что вам не нравится.
— Мне не нравится способ, к которому ты прибегла, — честно ответил призрак. — Лариса, я хочу предупредить тебя. У настоящей Терезы был дар. Рано или поздно, но он проявится и у тебя. Будь осторожна. Далеко не все чары разрешены в нашем мире. А ты уже слишком близко подобралась к опасной черте. От умения убеждать до умения заставлять мыслить другого человека так, как тебе надо, — даже не шаг, а гораздо меньшее расстояние.
— Хватит говорить загадками! — раздраженно фыркнула я. — Я уже сыта ими по горло. Неужели так тяжело сказать прямо, что вы имеете в виду?
Молчание длилось так долго, что я подумала, будто барон Гейб не ответит вовсе. Однако именно в тот миг, когда я окончательно потеряла терпение и собиралась отвернуться, занявшись поисками, белесое облачко опять затрепетало.
— Скажи, а что ты будешь делать с сокровищами, если тебе повезет найти карту и расшифровать ее? — полюбопытствовал призрак.
Ух ты, о таком я как-то не задумывалась раньше.
В самом деле, а почему я с таким рвением взялась за поиски карты?
Угрозы Дугласа меня не особо испугали. Нет, не буду лукавить, они меня встревожили, но лишь потому, что я не понимала, какие карты против меня он держит в рукаве. Выражаясь знакомым для него сленгом картежников.
Наверное, самым верным было бы отдать драгоценности Петеру, если, конечно, мне повезет их отыскать. Но сердце почему-то неприятно царапала эта мысль. Петер… Он, бесспорно, красив. Однако то влечение, которое я почувствовала при первом взгляде на него, со временем испарилось. Сейчас мне приятно с ним разговаривать, приятно на него смотреть. Но в постели с ним я себя не представляю, а если и представляю, то весьма смутно. Боюсь, все действие будет до безобразия скучным и наверняка мне придется взять все в свои руки. Хм-м… Несколько пошловато прозвучало, впрочем, ладно.
Но самое главное: как сам Петер отреагирует на находку? Что, если он поблагодарит меня — а потом отправится кутить в столицу, оставив меня прозябать в этом замке в компании с ненавидящей меня Агнессой? По крайней мере, на ее месте я бы вряд ли воспылала добрыми чувствами к мачехе, благодаря которой вскрылись все махинации.
Да уж, хорошенький «подарок» мне сделала Лия. Впрочем, я думала об этом сегодня уже множество раз. Или она надеялась, что стерпится-слюбится? Как ни крути, но на фоне того же Вадима Петер более чем выигрывает.
Ах да, и об этом я уже рассуждала.
Стыдно признаваться, но все чаще в моей голове звучал подленький шепоток при думах о спрятанных драгоценностях. Деньги способны решить если не все, то большинство проблем. Зачем по доброй воле лишаться такого средства власти над окружающими? Интересно, есть ли в этом Средневековье служба по поиску исчезнувших или сбежавших людей? А если есть — насколько эффективно она работает? Я не сомневалась, что не пропаду на просторах Орленда. В конце концов, не единственная ведь эта страна в мире.
— Планируешь оставить все себе, — без намека на вопрос резюмировал барон Гейб, легко расшифровав причины моего затянувшегося молчания. — Лариса, я буду откровенен с тобой. Ты новичок в этом мире, еще не успела познать все законы магии. Но на драгоценностях лежит проклятие. Только представитель рода Теоль сможет к ним прикоснуться. Любого другого, кто осмелится завладеть ими, ждет скорая и страшная гибель.
Я скептически хмыкнула. Свежо предание, да верится с трудом.
— Твое право не верить, — спокойно произнес призрак. — Но подумай вот о чем. Я столько сил потратил на зашифровку карты. При этом я прекрасно знал, что рано или поздно ее увидит кто-нибудь посторонний. Слишком безалаберен в подобных вопросах Петер. И неужели ты считаешь, что я не предпринял бы каких-нибудь дополнительных мер предосторожности?
— Я вообще не понимаю, зачем вы все это затеяли, — пожалуй, слишком резко сказала я. — Вручили бы сыну на смертном одре заветную шкатулку — и дело с концом. А то карты какие-то, шифры. Воистину детские забавы!
— Петеру тогда было двадцать, — смущенно отозвался призрак. — Гессанта, моя жена, тоже стояла одной ногой в могиле. И я боялся, что он промотает все за пару лет, оставшись без присмотра и угодив в дурную компанию. А еще я надеялся, что он попытается расшифровать код сам. То есть усядется за книги, примется восполнять огрехи в образовании.
Вот так новость! Так Петер еще и неуч?
— Нет, не подумай дурного, — тут же заюлил барон Гейб, видимо, угадав мои мысли по выражению лица. — Петер, конечно, обучен и грамоте, и счету, и этикету. Знает географию и историю. Но лишь в тех пределах, которые позволяют ему без проблем поддерживать светские беседы. Особого рвения он никогда не проявлял. А я так надеялся…
Призрак не договорил. Но в его фразе послышалась нескрываемая горечь, которая и без того сказала слишком многое.
Все родители мечтают, что дети в чем-то их превзойдут. По всей видимости, Петер стал настоящим разочарованием для его отца, раз он даже не захотел отдать ему наследство.
— В общем, Лариса, думай сама, — завершил барон Гейб уже серьезнее. — Я уже говорил тебе, но повторю. Ты будешь хорошей супругой моему сыну. Противоположности притягиваются. Твоя твердость будет уравновешивать его мягкость. И ты не позволишь всяким проходимцам разбазарить мое состояние. Ты способна вывести на чистую воду любого обманщика и мошенника. И эпизод со счетами это явственно доказал. Я даже не сомневаюсь, что именно ты и найдешь сокровища. Но учти, воспользоваться ими ты не сумеешь. Если ты попробуешь присвоить их — то немедленно погибнешь.
И облачко за моей спиной растаяло.
Я наморщила нос. Н-да, в каждой бочке меда, как говорится, есть ложка дегтя. И барон Гейб дал ясно мне понять, что отделаться от Петера так просто не получится.
Дверь, ведущая в коридор, неожиданно с грохотом отлетела в сторону, едва не слетев с петель. И в кабинет разъяренной фурией ворвалась Агнесса.
— Ты! — Ее указательный палец был воинственно нацелен мне прямо в грудь. — Ты!.. Что ты себе позволяешь?
О небо, ни минуты спокойствия в этом доме! Что опять случилось-то?
Ах да, по всей видимости, Агнесса явилась на разборки, получив неплохую взбучку от отца.
— Что я себе позволяю? — с демонстративным спокойствием полюбопытствовала я и скрестила на груди руки.
— Я ведь отнеслась к тебе по-хорошему! — Лицо Агнессы покрывали некрасивые пятна волнения. — Мне было тебя по-настоящему жалко. Что приятного быть выданной замуж насильно? Да еще и в результате проигранной картежной игры? И чем ты мне отплатила?
Я с некоторой неуверенностью переступила с ноги на ногу.
И в самом деле, как-то некрасиво получилось по отношению к девушке. Она никак мне не навредила. Подумаешь, плела свои интриги, но направлены они были против Петера, а не против меня. А я натравила отца на дочь.
Но отступать и каяться в своих прегрешениях было поздно. Поэтому я пожала плечами и спросила:
— Чем я отплатила? Прости, я не понимаю.
— Все ты понимаешь, — с ненавистью выдохнула Агнесса, сжав кулаки.
При виде этого мне стало несколько не по себе. Драка никак не входила в мои планы. К тому же это… вульгарно как-то. Женские разборки всегда выглядели для меня донельзя смешными и постыдными. Эти таскания за волосы, толкания, размахивания остро наточенными ноготками… Мерзость настоящая.
Агнесса покачнулась было ко мне, и одновременно с этим я вжалась в стену, стукнувшись затылком об зеркало. Но почти сразу девушка остановилась, сгорбилась и рухнула в стоявшее позади нее кресло. Не заплакала даже — завыла, спрятав лицо в раскрытых ладонях, совсем как Петер недавно.
Ну все, теперь мне по-настоящему стыдно. Да, я не новичок в подковерных интригах. Но мои клиенты никогда не рыдали взахлеб, максимум — грозили судом.
Я кашлянула. Агнесса взвыла еще громче и отчаяннее. Я скривилась, как будто съела кислейшее яблоко, и все-таки сделала пару шагов по направлению к ней.
— Я ничего не делала, — пробормотала я, остановившись рядом с девушкой, но не смея положить руку ей на плечо. — Я просто разбиралась со счетами. И заметила там много несоответствий.
«И еще намекнула на возможный роман между тобой и слугой».
Правда, об этом я по вполне понятным причинам предпочла умолчать.
— Отец выгнал Вейна, — с трудом выговорила Агнесса, постоянно запинаясь из-за душивших ее рыданий. — Повелел ему собирать вещи и убираться на все четыре стороны.
Весьма логичный шаг со стороны Петера. Получается, не такая уж он и тряпка, раз так решительно разобрался с возможным ухажером дочери, даже не имея никаких доказательств связи между ними.
— Мне жаль, — обронила я и замолчала, поскольку просто не представляла, что еще сказать.
— Ты когда-нибудь любила? — Агнесса зло кулаком утерла слезы и уставилась на меня исподлобья. — Только скажи правду!
— Любила, — честно ответила я, вспомнив Вадима.
Эх, если бы не моя любовь к нему, я бы не потеряла столько лет, силясь выбраться из постоянной нищеты.
Говорят, розовые очки бьются стеклами внутрь. Наверное, именно это и произошло в моем случае. Неудачный брак ожесточил мою душу. И заставил навсегда уяснить одну истину: любить надо прежде всего себя. Иначе рискуешь в один не самый прекрасный момент остаться с разбитым сердцем.
— Ах да, того конюха. — Агнесса криво ухмыльнулась. — Наслышана об этом.
Ну надо же! Интересно, вся ли округа знает про мой неудавшийся роман? Точнее, не мой, а настоящей Терезы, но это уже не суть важно. А самое главное: кто обо всем разболтал? Вряд ли Лия. Ходящая между мирами не показалась мне особой болтуньей. Да и вряд ли у нее на это было время. Все-таки процесс переноса души из одного мира в другой — не так уж прост и быстр.
Неужели мой так называемый отец постарался? В таком случае он полный остолоп. Кто же рассказывает направо и налево всем о похождениях дочери, которую вот-вот выдашь замуж?
Впрочем, я забываю еще одного непосредственного участника событий. Самого конюха. Что, если он не поторопился убраться подобру-поздорову, а предпочел остаться?
Н-да, вот только пылкого возлюбленного мне не хватало. Еще, не приведи небо, попытается меня выкрасть и таким образом спасти от нелюбимого мужа.
— И кто же тебе поведал об этом? — словно невзначай поинтересовалась я, благоразумно отступив от девушки.
Вроде бы она в достаточной степени успокоилась. Как бы не накинулась, желая поквитаться за разлуку с Вейном.
— Неважно, — быстро ответила Агнесса. — Считай, что птичка одна напела.
Поймать бы эту птичку и свернуть ей голову. Ну, или в крайнем случае вырвать слишком говорливый язычок.
— Тогда почему ты об этом спрашиваешь? — все так же спокойно и тихо продолжила я расспросы.
— Я просто не понимаю, почему ты так поступила со мной. — Агнесса всхлипнула было, но неимоверным усилием воли удержалась от нового приступа рыданий. — Ты ведь прекрасно знаешь, каково это: быть в разлуке с тем, кого по-настоящему любишь. Или такова была твоя месть? Решила разрушить чужое счастье, раз уж не получилось отстоять свое?
— Да не хотела я разрушать твое счастье! — Я чуть повысила голос, раздраженная необходимостью оправдываться. — Я просто показала твоему отцу счета. И несоответствия в них. Или ты не знала, что Вейн обкрадывал Петера?
— Этого не может быть! — твердо заявила Агнесса. — Не может — и все! Да, именно Вейн занимался закупками для замка. Рейму было тяжело ходить к деревню, поэтому полученные от отца деньги он тут же передавал Вейну. К тому же это логично: он из деревни, поэтому знает, где и у кого что покупать. Но он же не виноват, что в последнее время все так подорожало.
Ого, вон оно как поворачивается! В честности Агнессы я не сомневалась. Интуиция и многолетний опыт с самыми сложными и капризными клиентами в нашей фирме доказывали мне, что девушка не врет. Она действительно была не в курсе афер Вейна.
Любопытно, а кому принадлежала идея отыскать сокровища покойного барона? Агнессе или Вейну? И если последнему — то не сбежал бы тот, получив желаемое и бросив подельницу на произвол судьбы?
Кстати!
А ведь в Агнессе течет кровь рода Теоль. Как там сказал барон Гейб? Только его потомок сможет безбоязненно владеть драгоценностями. На всех иных, мол, падет проклятие.
И у меня в голове забрезжило смутное подобие плана.
Я подошла к креслу и села. Внимательно посмотрела на Агнессу, которая выудила из кармана платья носовой платок и тщательно промокала глаза, видимо, стыдясь своего недавнего взрыва.
Главное, чтобы Петер не помешал нашему разговору.
— Что? — хмуро спросила Агнесса, почувствовав мой взгляд. — Злорадствуешь?
— Размышляю, — мягко поправила я. — Думаю, могу ли тебе доверять.
— Доверять? — Агнесса удивленно хмыкнула. — Ты о чем вообще? После всего, что случилось, я и близко к тебе не подойду.
— Девочка моя, — начала было я покровительственным тоном, но тут же запнулась.
Постоянно забываю, что для всех окружающих Агнесса младше меня всего на пару лет, хотя в действительности нас разделяет куда большая разница в возрасте.
— Агнесса, — начала я заново, — я готова поклясться перед тобой чем угодно в том, что не наговаривала твоему отцу на Вейна. Моя вина состоит в одном: я хорошо умею считать.
«И еще лучше умею делаю прозрачные намеки на всякие пикантные обстоятельства», — мысленно добавила я.
Да, я немного лукавила сейчас. Но особой вины за собой не ощущала. В конце концов, я ни разу не сказала Петеру прямо, что Вейна и Агнессу связывают романтические отношения. Лишь позволила себе усомниться в том, что симпатичный парень и совсем еще молоденькая девушка, которая, что называется, и пороха не нюхала, способны долгое время жить под одной крышей и не влюбиться друг в друга.
Точнее, сейчас я была практически уверена, что как раз Вейн не испытывал особых чувств к Агнессе. Лишь использовал ее для достижения собственных целей. Осталось главное: убедить и ее в этом.
— Нравится тебе или нет, но твой приятель на самом деле обкрадывал Петера, — продолжила я. Агнесса вскинулась было встать, на ее щеках вновь заалели пятна гнева, но я не дала ей вставить и слова, чуть повысив голос: — И не спорь со мной. Доказательства неоспоримы. Счета говорят сами за себя, а ты сама признала, что только он занимался закупками.
Удивительное дело, но чем дольше я говорила — тем сильнее менялся тембр моего голоса. Он становился все глубже. В нем пробудилась непонятная вибрация.
Я смотрела на Агнессу в упор, поэтому видела, как ее зрачки вдруг расширились. Девушка словно впала в транс. Она обмякла в кресле и качала головой в такт каждому моему слову.
Неужели мой магический дар вновь дал о себе знать? Хм-м… А неплохая, кстати, способность: умение зачаровывать людей голосом. Еще бы разобраться, как ее пробудить в нужное время.
— Вейн использовал тебя, — с нажимом произнесла я. — Я знаю, что вы вдвоем пытались отыскать спрятанные драгоценности покойного барона Теоля. И не сомневаюсь, что он бросил бы тебя и сбежал, как только вы достигли бы успеха.
На длинных ресницах Агнессы повисли две крупные слезинки. Но она сморгнула их и вновь уставилась на меня с обреченностью беззащитной мышки перед голодным питоном.
Внезапно мне почудился под ухом укоризненный вздох. Я оглянулась, но возле меня никого не было. Наверное, неупокоенной душе барона Гейба не понравилось то, что я сейчас делала. Призрак предупреждал меня, что некоторые чары являются незаконными в этом мире. А, да ладно! Кто меня в этом захолустье поймает с поличным? Явно не Петер. У моего супруга, по-моему, вообще никаких магических способностей нет.
— Я предлагаю тебе сделку. — Я украдкой облизнула пересохшие после долгой тирады губы. Теперь мы подходим к самому сложному. Что, если Агнесса притворяется? Если она только делает вид, будто попала под мои чары? У меня ведь нет никакого опыта, чтобы прояснить этот вопрос.
Агнесса смотрела на меня спокойно и совершенно без эмоций, ожидая продолжения. Эх, рискну! Если она притворяется, то воистину из нее бы получилась гениальнейшая актриса.
— Зачем тебе обманщик в напарниках? — вкрадчиво спросила я. — Ты умная девушка. Наверняка сама не раз задавалась вопросом, что же именно привлекло в тебе Вейна: красота или происхождение? Или ты абсолютно уверена в его чувствах?
— Нет, — глухо ответила Агнесса, глядя на меня по-прежнему с пугающим равнодушием. — Я сомневалась. Но… Я гнала все дурные мысли прочь. Вейн был единственным, кто предложил мне помощь. Потому что я не хочу такой судьбы, которую уготовил мне отец. Выйти замуж за нелюбимого, забыть все свои мечты увидеть другие страны. Я так много читала в детстве! Да что там, только это мне и оставалось делать. Отец никогда особо не обращал на меня внимания. Благо, хоть нанял женщину, которая дала мне хоть какие-то знания. И я грезила… Я видела во снах величественные горы и древние города. Восходы и закаты над морем, когда вода настолько алая, что напоминает свежую кровь…
Агнесса замолчала. На ее глазах опять сверкнули слезы.
Надо же, а девочка настоящий романтик. Впрочем, и я была такой же в ее возрасте. Думала, что весь мир покорно ляжет к моим ногам. Стоит только закончить университет, как я непременно найду отличную интересную работу, начну путешествовать, заведу множество друзей по всему миру.
Эх, кто бы объяснил мне, тогдашней, что рутина и быт затягивают надежнее, чем самая опасная трясина.
Ладно, не будем о грустном. Вернемся к проблемам настоящего.
— Я скажу тебе правду, — набравшись решимости, произнесла я. — Я… я не люблю твоего отца. Он, безусловно, замечательный человек. Благородный, красивый. Относится ко мне со всем уважением, хотя вполне мог бы выместить злость за подлый поступок моего отца. И он не любит меня. Зачем нам портить жизнь друг другу?
— Ты так любишь того конюха? — полюбопытствовала Агнесса.
Она несколько раз моргнула, словно силясь скинуть с себя наваждение, и я мгновенно насторожилась. Сдается, те чары, к помощи которых я каким-то непонятным даже для себя образом прибегла, начинают слабеть.
— Нет, я хочу свободы, — честно ответила я. — Роб был лишь способом сбежать из дома. Ты и я желаем одного и того же. Почему бы нам не работать сообща?
— В смысле?
— В прямом.
Я понимала, что поступаю, мягко говоря, неумно, выкладывая свой план Агнессе. Она еще расстроена и злится на меня. Вдруг сразу после завершения разговора помчится с докладом к отцу? Но почему-то в глубине души я была полностью уверена в том, что поступаю правильно. Поэтому я продолжила:
— Я знаю, что ты и Вейн хотели отыскать спрятанные сокровища барона Гейба.
— Откуда?.. — нахмурилась было Агнесса, но тут же выдавила из себя кислую улыбку, пробормотав: — По-моему, об этом проклятом кладе знает вся округа. И каждый жаждет так или иначе урвать оттуда кусок.
— Почему бы нам не объединить усилия? — спросила я. — У тебя есть карта. И что-то мне подсказывает, что я сумею ее расшифровать.
— Да, но почему я должна верить тебе? — Агнесса недоверчиво покачала головой. — Вдруг ты тоже решишь обмануть меня, присвоив все себе?
Я открыла рот, собираясь поведать ей о проклятии, лежащем на драгоценностях. Но уже через секунду благоразумно прикусила язык.
Нет, Лариса, не глупи. Не стоит выкладывать сразу все карты на стол. Пусть у тебя останется хотя бы один козырь.
Но в любом случае нам было не суждено продолжить столь задушевную беседу. В коридоре послышались быстрые шаги, и через несколько мгновений в кабинет ворвался Петер.
Видок у моего мужа был тот еще. Я привыкла видеть его каким-то расслабленным. Но сейчас он грозно играл желваками и то сжимал, то разжимал кулаки.
— А, ты здесь, — бросил он Агнессе, которая при появлении отца вжалась в спинку кресла. — Хорошо. Уж испугался, что дурости хватило за этим вором помчаться.
На этот раз Агнесса проглотила оскорбление в адрес своего возлюбленного.
— Иди в свою комнату, — приказал Петер. — И учти: следить за тобой я не собираюсь. Запирать тем более. Хочешь уходить вслед за Вейном — уходи прямо сейчас.
Агнесса покорно встала, низко опустив голову. Исподлобья посмотрела на меня, и мое сердце испуганно сжалось.
Ну вот и проверим, насколько я хорошо разбираюсь в людях. Если Агнесса сейчас выложит отцу содержание нашего недавнего разговора, то вряд ли Петер обрадуется. Скорее, уверует, что его окружают одни предатели. И сошлет меня куда подальше из замка. В тот же монастырь, к примеру.
Агнесса открыла рот, и я мысленно застонала. Принялась подбирать слова, готовая отрицать до последнего все, что скажет девушка.
— Доброй ночи, Тереза, — неожиданно вежливо проговорила Агнесса. Мазнула по отцу взглядом, ничего не сказав ему, и тут же вышла.
Едва за ней закрылась дверь, как с губ Петера сорвался глухой стон. Он сгорбился, опершись двумя руками на стол. Скривился, как будто от невыносимой внутренней боли.
И опять меня кольнуло сочувствие. Как ни крути, но эту игру затеяла я. Значит, и ответственность за ссору между дочерью и отцом тоже лежит на мне.
Я неслышно скользнула к супругу. Провела ладонью по его спине, каменной от напряжения.
— Прости, — чуть слышно шепнула я.
— Почему ты извиняешься передо мной? — измученно спросил Петер, продолжая буравить невидящим взглядом столешницу перед собой. — Это моя вина. Ты… ты права. Агнесса совсем еще ребенок. Не стоило ей давать столько свободы. А я трус. Пошел самым легким путем. Оставлял ее на долгие месяцы под присмотром слуг, потому что боялся забрать с собой в городской дом. Не хотел подкидывать дров в костры сплетен. Конечно, мои друзья и знакомые знали, что у меня есть дочь. Но я глупо надеялся, что если они никогда не увидят Агнессу, то каким-нибудь образом моя ошибка молодости будет забыта.
— Ты ведь любил ее мать, — напомнила я. — Жестоко называть ребенка, рожденного от взаимной страсти, ошибкой. Агнесса-то уж точно ни в чем не виновата.
Моя рука все еще лежала на плече у Петера, поэтому я почувствовала, как он дернулся после моих слов. А еще через миг он вдруг стремительно развернулся ко мне.
Движение вышло настолько неожиданным для меня, что я машинально отпрянула было. Точнее — попыталась это сделать, потому что Петер схватил меня за руки, не давая сделать и шага прочь.
Ой. Ой-ой-ой. Что-то мне это не нравится. Помнится, в Средневековье слишком болтливая жена могла получить и хорошую оплеуху от мужа, если переходила грань дозволенного. Причем руки распускали как бедняки, так и аристократы.
Неужели Петер осмелится ударить меня? Странно, он не выглядит как человек, способный на это. Но недаром, впрочем, говорят, что в тихом омуте черти водятся.
Но, странное дело, в глазах Петера я не увидела гнева. Он смотрел на меня так, как будто впервые увидел.
И что он так глазеет? Как будто у меня на лбу рог вырос.
Пауза все длилась и длилась. Воздух в кабинете, казалось, сгустился от напряжения до такой степени, что его смело можно было черпать и есть ложками.
— Знаешь, Тереза, чем дольше я общаюсь с тобой — тем больше ты меня удивляешь, — наконец вымолвил Петер. — Все чаще мне кажется, что передо мной не восемнадцатилетняя девушка, а моя ровесница. Причем умудренная горьким опытом.
Я мысленно усмехнулась.
Ну в принципе он не так уж и далек от истины. Сколько ему лет? Если Агнесса родилась, когда ему было двадцать, то, получается, около тридцати пяти, может, чуть больше. А за моими плечами десятилетние отношения, последние годы из которых прошли в законном браке. И каждый из них шел в двукратном размере.
— Мне пришлось рано повзрослеть, — уклончиво проговорила я. — Не так-то просто жить без матери с отцом, который винит тебя в своем вдовстве.
— Да, я понимаю, — с какой-то загадочной интонацией отозвался Петер, по-прежнему глядя на меня с непонятной настойчивостью, словно силился рассмотреть что-то на моем лице.
Неожиданно он наклонился ко мне еще ближе. Так, что теперь я чувствовала тепло его дыхания на своих губах.
Внутри все задрожало от предчувствия поцелуя. И я совершенно не собиралась с негодующим воплем отталкивать Петера прочь. С какой стати? Он мой муж, я его супруга. А мужчины у меня не было даже сказать страшно сколько.
Хм-м… Правда, тут есть небольшая загвоздка. Дуглас сказал, что настоящая Тереза успела хорошенько развлечься с конюхом, однако Лия восстановила девушке девственность. Пожалуй, это будет презанятный опыт для меня.
Но Петер лишь целомудренно чмокнул меня в лоб.
Я едва не взвыла в полный голос от разочарования. Руки так и зачесались самой обнять Петера, привлечь его к себе. Пусть я и не влюблена в него, но, что скрывать очевидное, как мужчина он очень ничего.
Естественно, ничего из этого я не сделала. Боюсь, после такой выходки бедняга точно решит, будто его жена малость не в себе. Или же одержима каким-нибудь демоном сладострастия. Не забывай, Лариса, что в этом мире первый шаг всегда делает представитель сильного пола.
— Иди спать, Тереза, — негромко проговорил Петер. — Сегодня был очень долгий и очень тяжелый день. Подумать только, ты очнулась буквально этим утром. С моей стороны было безумием позволять тебе столько времени оставаться на ногах. Вдруг болезнь вернется?
Я ничего не ответила, силясь не показать своего разочарования от столь прозаического завершения романтической сцены. Вместо этого склонила голову, молчаливо продемонстрировав согласие, развернулась и тихонечко выскользнула из кабинета.
Закрывая за собой дверь, я увидела, что Петер вернулся за стол. Поставил на него бутылку вина, выуженную откуда-то из-под стола, бокал и сел, горестно подперев подбородок кулаком. По всему было видно, что эту ночь он проведет в непростых размышлениях о будущем своей дочери.
