Глава 4
Поражение света.
Благоприятна в трудностях стойкость.
«Книга Перемен»,
тридцать шестая гексаграмма «Мин-и»
Удар. Еще удар. И еще. Кулаком, локтем, голенью. Жестко и сосредоточенно Александр Кравчук долбил тяжелый боксерский мешок. В первую очередь он пытался выбить тягостные размышления из своей головы.
Неделя минула с тех пор, как в пирокинетическом исступлении Кравчук разнес дом Всеволода Сухоставского. Тело политика еще не передали родне. А вот некоторые слухи о конфликте Александра со своим ментором расползаться начали.
Накануне ему нанес визит скользкой наружности гражданин. Пришелец представился кем-то вроде поверенного Сухоставского и обозначил определенные сомнения по поводу непричастности Кравчука к трагической гибели шефа. Даже пытался строить теории, рассуждая о выгоде гибели Всеволода Петровича для «КравТех».
Субъект, ясное дело, был незамедлительно выкинут из офиса, но первый звоночек для пирокинетика прозвучал. Пришла пора ускорить осуществление планов, прежде чем зазвонит колокол…
Александр легко оттолкнулся от пола, провернулся в воздухе и нанес мощный удар ногой аккурат в центр мешка. Жалобно заскрипела массивная цепь. Каратэка остановил качающийся снаряд, подставив предплечья, и принялся дорабатывать в боксерском стиле.
Вторая напасть также не заставила себя ждать. Смерть Сухого цепной реакцией заморозила незавершенные проекты Кравчука. Вследствие простоев деньги инвесторов таяли с космической скоростью. Чтобы сохранить доверие заинтересованных лиц и не оказаться погребенным в долговой яме, Александру необходим был научный прорыв. А его-то как раз и не наблюдалось.
Физик Гинзбург молчал, хотя обещал выйти на связь в ближайшее время. Более того, даже заявки на закупку нового оборудования взамен испорченного от Льва Давидовича не поступало. Кравчук пытался не давить на хрупкую душевную организацию пожилого ученого, но ведь керосином уже воняло за версту.
Исследования необходимо ускорять!
Поводов для расстройств добавило внезапное появление мутного фээсбэшника, с которым по неведомым причинам стал якшаться младший брат. Любитель погонять в перчатках сразу не понравился Кравчуку. Хитровыделанный тихоня. Он явно что-то замышляет и не преминет воткнуть нож в спину в неподходящий момент.
Короче говоря, на данном этапе абсолютно всё работало против Александра. Невидимая петля затягивалась, с каждым днем сокращая пространство для маневра. И это в то время, когда он так близок к достижению цели всей своей жизни — разгадке Ядра.
Нет. Нельзя допустить, чтобы внешний мир победил! Пора дать сдачи! Всегда, в любых условиях нужно бить в ответ!
Александр подпрыгнул вновь. Правая голень описала широкую дугу, с громким шлепком впечатавшись в верхнюю часть боксерского мешка. Вот так он поступит с каждым недругом! Иккэн-хисацу, «одним ударом — наповал». Важнейший и самый любимый принцип каратэ.
Наскоро приняв душ и позавтракав витаминным коктейлем, Александр надел джинсы, футболку, легкий пиджак и спустился в гараж.
Обгорелый скелет любимого BMW наводил на мрачные мысли.
Кравчук прыгнул в желтый с черной полосой «Шевроле Камаро», и меньше чем через час мощное авто ревело мотором на территории «КравЛаб».
Он не стал предупреждать Гинзбурга о прибытии. Александр вообще слыл большим любителем внезапных проверок работы подчиненных. К тому же он пребывал в полной уверенности, что посреди недели люди будут на местах.
Каково же было удивление Кравчука, когда, спустившись в лабораторию, он не встретил ни единой души! В центральном зале, оборудованном многомиллионной техникой, часть которой вышла из строя несколько дней назад, не наблюдалось никаких признаков деятельности.
— Эй! — позвал он.
Разумеется, ответа не последовало. Кравчук в три прыжка взбежал на этаж выше и распахнул дверь в кабинет Гинзбурга.
Физик находился на месте. Откинувшись на спинку кресла, он сидел в полумраке помещения, задумчиво вращая свой любимый перстень на левом мизинце.
— Лев Давидович, в чем дело?! Где ваши люди?
— Дома, наверное, — безразлично пожал плечами ученый. — Я распустил команду.
— Вы — что?
— Они больше здесь не работают.
Александр щелкнул выключателем. Загудели флуоресцентные лампы. Гинзбург поморщился от вспыхнувшего света.
Медленно, не сводя с физика гипнотического взгляда, Кравчук приблизился к его столу. Это получилось хищно, будто кобра подползла к намеченной жертве.
— По какому праву вы приняли такое решение?
— По принципу морали, — ответил Гинзбург и развернул свой монитор дисплеем к Александру.
На экране шел репортаж об уничтожении особняка Сухоставского. Звук был отключен, но он не требовался, чтобы догадаться, о чем мог вещать закадровый голос. Гинзбург поднялся с кресла, облокотился на стол.
— Я не позволю, чтобы мои подопечные трудились на безумного убийцу, — твердо заявил он.
Градус напряжения мгновенно взлетел до небес.
— Это очень смелое заявление, Лев Давидович, — с расстановкой прошипел Кравчук.
Пожилой ученый достойно выдержал тяжелый взгляд работодателя.
— У меня есть доказательная база. Время взрыва, озвученное в новостях, в точности совпадает со всплеском активности Ядра. Разрушение объекта и электромагнитный импульс, уничтоживший технику в том поселке, вполне попадают в диапазон сил, продемонстрированных вами. Поначалу я подумал, что это просто совпадение. Но когда огласили фамилию погибшего, все встало на свои места. Ведь у вас назрел серьезный конфликт с вашим наставником! Верно, Александр?
Кравчук сделал глубокий вдох, стараясь держать себя в руках.
— Лев Давидович, вы не можете прекратить работу именно сейчас. К чему дурковать? Ядро прогрессировало. Разве вы не видите новых возможностей?
— Я вижу человека, наделенного уникальной силой. Не гнушающегося использовать ее в деструктивных целях. Вы — олицетворение сверхъестественного зла, молодой человек! И я боюсь вас. Боюсь так сильно, как никого никогда не боялся.
Александр фыркнул.
— Вы чего несете, док? Какое еще зло? Я тот, кто обеспечил безбедную старость вашим внукам.
— Все деньги я переведу обратно на ваш счет в ближайшее время.
Александр внезапно потерял контроль над собой.
— Да к черту деньги, старый идиот! — взорвался он.
На столе Гинзбурга вспыхнули раскиданные бумаги. Ученый отскочил назад, опрокинув кресло.
— Мне нужен результат! — ревел Кравчук. — Ты слишком слаб, чтобы довести начатое до конца! Ты — жалкий трус, а не ученый! Я все сделаю сам.
Развернувшись, он вылетел из кабинета. Гинзбург схватил стоявший в углу огнетушитель и направил на стол щедрую струю пены. Затушив пламя, ученый поспешил за Александром.
Кравчук вновь спустился в центральный зал. Стремительной походкой он подошел к защитному саркофагу. На волевом лице отчетливо читалась решимость фанатика. Он припал к монитору, зачарованно уставившись на парящий, словно в невесомости, артефакт.
— Что вы задумали?! — крикнул за спиной подоспевший Гинзбург.
Не обращая на него внимания, Кравчук начал вводить код деактивации экранирования саркофага. Увидев это, зеленые глаза ученого расширились от ужаса.
— Александр, не вздумайте! Энергия Ядра окончательно разрушит лабораторию!
— Нет, не разрушит, — произнес сам для себя Кравчук, забивая командную строку. — Я чувствую. Я близок.
С удивительной для себя самого прытью Лев Давидович подскочил к Александру и со всей силы толкнул того в плечо. Выпад получился неслабый, а главное, неожиданный. Кравчук налетел на стеллаж возле стены, повалив на пол что-то из рабочей утвари.
На лице бизнесмена отразилось самое настоящее недоумение.
— Ты что делаешь, дятел?!
Гинзбург заслонил собой рабочую панель саркофага, ощетинившись, словно бойцовский пес.
— Вы не ведаете, что творите! Ваши действия погубят всех нас!
Кравчук оскалился, указал на дверь.
— Пошел вон, ничтожество!
Гинзбург стоял на месте, уперто глядя исподлобья.
— Я не позволю вам…
— Вон, я сказал!!!
Лев Давидович судорожно перевел дыхание. Ему было страшно. Очень.
— Нет, — севшим голосом выдавил он.
— Да чтоб тебя!..
Кравчук тяжелым катком наехал на профессора, ударив того ногой в грудь. Пожилой человек отлетел от установки на добрый метр. В последний момент он ухватился за край стола, удержавшись на ногах.
Грудь защемило, дыхание сперло. Все поплыло. Гинзбургу требовалось приложить значительное усилие, чтобы остаться в сознании и не грохнуться на пол. Сквозь темные пятна, пляшущие перед глазами, он видел, как Кравчук вновь подступился к панели саркофага. По прикидкам ученого, для деактивации защитных функций установки безумцу осталось прописать пару-тройку команд.
Видимо, мысль о неминуемом конце не только его собственной жизни, но и всей цивилизации придала Льву Давидовичу небывалые силы. Почти сравнявшись в безумии со своим новоиспеченным противником, физик схватил со стола клавиатуру и в исступлении помчался на Кравчука.
Александр прописал последнюю команду. Оставалось нажать клавишу ввода, и Ядро вновь вернется в полное его распоряжение — а уж он-то теперь точно знал, что нужно делать.
По центральному залу пронесся хриплый старческий вопль. Обернувшись, Александр увидел, как в его сторону на всех парах несется пожилой профессор. Глаза широко раскрыты в каком-то ненормальном героическом порыве, над плечом — занесенная для удара клавиатура.
— Стой, дурак! — Кравчук инстинктивно выставил руку, чтобы защититься от удара.
А затем произошли две вещи.
Во-первых, одной рукой он таки успел щелкнуть клавишу «Enter». Ряд введенных команд побежали в процессор, приказывая отключить экранирование и поднять крышку саркофага. Ядро освобождено.
А во-вторых, он не смог сдержать импульс. Бурлящая внутри него кипучими страстями невидимая энергия послушно соскользнула с ладони. Помещение озарила яркая вспышка. Профессор Гинзбург замер как вкопанный буквально в шаге от Александра. Взятая на вооружение клавиатура уже преодолела треть намеченной траектории, выцеливая затылок Кравчука.
Только это был уже не профессор. Совершив непоправимое, Кравчук медленно опустил руку. Как ребенок, из шалости убивший домашнее животное, он растерянно смотрел на то, во что превратился Лев Давидович.
Одежда на теле ученого сгорела в одно мгновенье вместе с кожей. Вместо умных зеленых глаз зияли две казавшиеся бездонными дыры. Обугленный череп наводил ужас уродливым оскалом обнаженных челюстей. Покрытый серым пеплом скелет замер в последнем броске, скрюченными головешками сжимая остатки пластика.
— Твою… мать…
Александр стоял напротив мертвеца, безвольно свесив руки.
Саркофаг пришел в движение.
Поднялся защитный экран — тяжелая крышка из свинцового сплава, призванная уберечь окружающих от воздействия разного рода излучений. Разъехались в стороны неожиданно тонкие створки самого саркофага.
Словно надутый гелием шарик, всплыло Ядро. Опасного для человечества выброса, о котором предупреждал Гинзбург, не случилось. Поднявшись на высоту человеческого роста, артефакт, похожий на искрящегося золотым светом ежа, замер на несколько секунд, словно оценивая обстановку, затем поплыл к Александру.
Однако Кравчук происходящего в упор не замечал. Он оторопело таращился в глазницы мертвеца. Казалось, сердце перестало биться.
Он сделал это вновь — лишил человека жизни. Вот только если уничтожение Сухоставского еще можно пытаться оправдать в своих же глазах, то Гинзбург… Никакой угрозы тщедушный старик не представлял, и уж конечно, злодеем не был. Просто дед, обезумевший от страха перед решительными действиями своего работодателя.
— Блин, как же так, док… — застонал Кравчук, а две черные дыры продолжали неумолимо засасывать его тяжким грехом смертоубийства.
Однако раскисать было не время. Волевым усилием Александр взял себя в руки и принялся прокачивать сложившуюся ситуацию.
В целях информационной безопасности центральный зал не был оборудован системой видеонаблюдения. Охране, контролировавшей все остальные помещения на территории, было невдомек, что здесь происходит, да и доступа к лабораторным установкам не имел никто, кроме ученых.
Следовательно, об убий… о гибели Гинзбурга никто не знает. На проходной ведется строжайший учет прибывших и убывших с объекта людей. Если Гинзбург не отметится при выходе с территории, могут поползти ненужные слухи. Как быть?
Легко. Лаборатория оборудована скрытым подземным ходом, расположение которого неизвестно даже охране. То есть плечистые парни в черном камуфляже, конечно, в курсе, что где-то имеется тоннель, но расположение входа в него — тайна за семью замками.
Следовательно, можно обстряпать все таким образом, словно Гинзбург уже давно тайно покинул «КравЛаб». Александру оставалось лишь предупредить охранников на КПП и сказать им, чтобы ученого задним числом вычеркнули из списков пребывающих на территории. Едва ли «вратари» усомнятся в словах босса.
Такой вариант казался Кравчуку вполне убедительным — ведь порой он сам уходил с помощью секретного тоннеля.
Оставалось главное — избавиться от тела.
Лаборатория располагала двумя камерами термической обработки. Обычно они применялись при проведении экспериментов со сверхмалыми или сверхвысокими температурами. Идеально.
Кравчук нацепил рабочий халат и прорезиненные перчатки. Подступил к застывшему в нелепой позе трупу, не зная, с какой стороны за него ухватиться. В конце концов взялся за плечи.
Он ожидал, что при соприкосновении останки рассыплются в труху, однако скелет оказался на удивление прочным. Кравчук оторвал его от пола и перетащил в одну из термокамер. Попытался поставить — не ставится.
В чем дело? Александр посмотрел вниз, и оказалось, что у трупа отвалились ступни. Кравчук обернулся. Вон они, прилипли к полу в том месте, где покойного настиг смертоносный импульс психокинетической энергии.
Ругнувшись, Александр бережно опустил головешки на пол камеры. Вернулся к ступням, кое-как отклепал от кафеля, подкинул ко всему остальному.
Следом отправились фартук и перчатки.
Закрыв герметичную дверь, Александр припал к смотровому окну и задействовал пирокинез. Труп ученого вспыхнул с таким неистовством, будто был из бумаги, облитой бензином. Александр увеличивал внутреннее напряжение, повышая температуру горения.
В памяти всплыли тела двух наемников, сожженные за домом.
«Это уже четвертое твое убийство… Ты еще способен остановиться?..»
Останки Льва Давидовича обратились в прах. Кравчук нажал клавишу постобработки. Потоки сжатого воздуха и мощнейший брандспойт очистили камеру от улик, унося крохотные частицы выдающегося физика в канализацию.
Александр глубоко вздохнул, пытаясь унять подступившую дрожь. Он прошел в служебный туалет, умылся холодной водой и вытерся бумажным полотенцем.
Тела больше нет.
Следы борьбы? Лаборатория пострадала вследствие вышедшего из-под контроля эксперимента — тому в случае чего будет масса подтверждений со стороны команды исследователей.
Практически идеальное преступление…
«Послушай себя — что ты несешь?! Говоришь как закоренелый убийца. Но ты же не такой. Не можешь быть таким. Ты не монстр! Ты лишь преодолеваешь преграды».
Александр окончательно взял себя в руки. И наконец обратил внимание на Ядро.
Артефакт по-прежнему парил возле раскрытого саркофага. Источаемое им яркое золотое свечение озаряло и без того светлое помещение. Это было прекрасно и пугающе одновременно.
Влекомый смутными догадками, Кравчук потянулся к «ежу». Излучение тут же скользнуло на ладонь. Эфемерный свет проник под кожу, помчался по сосудам и костям, пока не остановился в груди Александра — у самого сердца.
Его тело приобрело мягкую золотую ауру, и несколько секунд он светился изнутри. Артефакт вновь изменил облик, тяжело упав в руку Кравчука мрачным увесистым шаром, напоминающим пушечное ядро.
Что-то произошло, хотя Александр не мог с уверенностью сказать, что именно. Артефакт вернул привычную форму.
Абсолютно точно Кравчук знал лишь одно: пора рвать когти. Только что он лишил жизни человека и избавился от тела, аки заправский хитмен. Как ни крути, произошло убийство, пускай и непреднамеренное. А хитменам негоже задерживаться на месте преступления.
Вернув себе твердость руки и решительность действий, Александр извлек из ниши под стеллажом переносной контейнер. Черный ящик с маленьким смотровым окошком и набором кнопок на корпусе по своему назначению являлся уменьшенной копией защитного саркофага. По форме же он напоминал переноску для домашних животных. В принципе, мобильная камера и была мини-саркофагом, предназначенным для транспортировки ядра на дальние расстояния.
Кравчук поставил устройство на пол, нажал одну из кнопок. Створки крышки отошли от основы и сползли в стороны. Из недр контейнера поднялось гнездо держателя. Кравчук поместил в него Ядро. Стальные зажимы зафиксировали артефакт, работа механизма повторилась в обратном порядке. Створки «переноски» закрылись с едва различимым щелчком.
Александр поднял контейнер, взвесив в руке. Тяжеловат, но обузой не будет.
Неуловимо печальным взглядом Кравчук окинул центральный зал. Когда теперь он решится зайти сюда в следующий раз?
Постояв секунду, он направился к лифту. Вскоре желтый «Шевроле» налегке покинул территорию объекта.
Проезжая через ворота КПП, Александр как бы невзначай бросил охране, что господин Гинзбург давно покинул лабораторию, воспользовавшись подземным ходом. Его можно смело вычеркивать из журнала дежурного.
Всю дорогу до дома Александра терзали непривычные мысли: он совершенно не понимал, в кого превращается. Осознание своего «я» таяло, как подожженная бумага.
Кравчук продолжал хвататься за привычный образ крутого парня, авторитарного руководителя, щедрого мецената, но в глубине души все явственней ощущал трещину, расколовшую его личность. Романтик, увлеченно гнавшийся за мечтой, уступал место прагматичному монстру. Огненный демон, дремавший в нем и сдерживаемый полтора десятилетия, вышел на свободу и собирался как следует порезвиться за все упущенные годы. В течение пятнадцати лет он набирался сил, злости и решимости доводить дело до конца там, где пасует романтик.
Не без горечи Александр понимал: не будь он столь категоричен, давал бы хоть изредка выход силе, заточенной в нем, возможно, бессмысленного убийства профессора Гинзбурга удалось бы избежать.
Желтый «Шевроле Камаро» с ревом въехал на территорию особняка, остановился перед главными воротами. Александр выбрался из машины с контейнером в руке.
Он прошел в дом, отметив отсутствие прислуги. Хорошо. Меньше всего на свете сейчас хотелось с кем-нибудь контактировать.
Бросив «переноску» на широкий диван, Кравчук прошел к барной стойке, плеснул полстакана виски и залпом выпил. Его трясло. Адреналин уходил, а вот осознание содеянного, наоборот, заполняло разум.
Перед внутренним взором зияли черные глазницы Гинзбурга. Кажется, Александр мог рассмотреть частички пепла на их внутренней стороне. Ужас…
Он налил еще виски и, отойдя от стойки, опустился на диван рядом с миниатюрным саркофагом.
Ядро звало. Тихой музыкой абсолютной истины. Александр понимал, что необходимо сделать. Он знал это всегда, но лишь слова Гинзбурга о связи Кравчука с артефактом убедили его в своей правоте. Им необходимо стать единым целым — две энергии, поющие в унисон.
Одним махом осушив стакан, Александр поднялся с дивана, взял контейнер и вышел на лужайку позади особняка. Предполагая, что потребуется много свободного пространства, он удалился от дома метров на тридцать.
Он поставил контейнер на идеально постриженную траву и опустился перед ним на колени. Щелкнул замок, створки крышки расползлись в стороны. Выехал подаватель, услужливо выставляя артефакт. Ядро поприветствовало человека коротким всплеском волнообразных колебаний золотистого оттенка.
Кравчук не шевельнулся. Со смесью решительности и восхищения на лице он любовался артефактом. На губах играла хмельная улыбка, а разум никогда не был столь свободным и чистым — будто с него смахнули пелену. Мужчина недоумевал, как мог он пребывать в невежестве целых пятнадцать лет?! Ведь ответ на главный вопрос всегда был в нем и только в нем самом…
Александр достал Ядро из зажимов, поднес к лицу. Предмет отозвался переменой внешнего вида: по темному корпусу побежали энергетические кольца…
Внезапно Александр уловил стремительно приближающееся шуршание чьих-то ног по траве. Он резко обернулся и едва успел заслонить лицо. Сокрушительный удар коленом хоть и пришелся в подставленную руку, но оказался невероятно точен и силен. Белая вспышка. Голова дернулась назад, тело перелетело через раскрытый контейнер. Ядро выскользнуло из руки.
Используя инерцию, Кравчук перекатился через голову, на бойцовском рефлексе вскочил в стойку.
Перед глазами плыло. Он едва различал нападавшего.
Им оказался парень среднего роста, одетый в джинсы и коричневую кожанку. Более подробно рассмотреть противника Кравчук не успел. Неизвестный явно не собирался давать жертве возможности опомниться и ринулся в атаку.
Кравчук встретил выпад классической связкой, исполненной на чистом автоматизме. Быстро повернулся на левой ноге и выстрелил йоко-гери правой. Противник охнул, приняв удар в незащищенную грудь. Не успел уклониться и от правого кулака Александра, прилетевшего в щеку тяжелой булавой.
Нападавшим был Артем Лапшин, и, разумеется, мощный уракен Кравчука не нанес ему ни малейших физических повреждений, но заметно сместил его центр тяжести. Голова дернулась, увлекая за собой тело. Сгруппировавшись, Артем использовал инерционный момент себе на пользу, пяткой левой ноги рассекая воздух в акробатическом колесе.
Кравчук даже не увидел выпад противника. Удар пришелся практически в висок. Оба мужчины повалились на землю. Только в отличие от Лапшина Александр едва держался на плаву. В ушах звенело, картинка перед глазами расплывалась. Он попытался подняться, но сил хватило лишь на то, чтобы встать на четвереньки. Кравчук потерял ориентацию в пространстве.
Артем бросился на него, как ягуар на добычу. Накинул «замок» на шею и крепко сжал захват, абсолютно лишив противника возможности дышать. Кравчук пытался вырваться, но Артем умел выполнять чоук с профессионализмом бойца джиу-джитсу.
— Тебя просили не убивать, — прошипел Лапшин на ухо Кравчуку. — Просто засыпай. Я заберу артефакт и уйду.
Александр не поверил услышанному. Артефакт… Ему нужно Ядро?! На Кравчука, решившего, что к нему наведался наемник, желающий поквитаться за убитых дружков, такое откровение подействовало более отрезвляюще, чем ледяной душ.
Внутренний демон проснулся без малейших усилий. Глаза расширились, источая ярость берсерка.
Кравчук взмахнул руками, выбрасывая импульс психокинетической энергии. Земля под мужчинами взорвалась, как от гранаты. Пространство вокруг вспыхнуло огнем. Ударная волна оказалась такой мощной, что у Артема просто не хватило сил удержать захват. Противников разбросало в разные стороны.
Лапшин не имел ни малейшего понятия о том, что же, черт возьми, произошло. О способностях Кравчука он имел лишь поверхностное представление, почерпнутое из скупого досье Германа-Эрика. Похоже, знакомиться с феноменом пирокинеза предстояло на практике.
В оседающей пыли он поднялся, стряхивая с кожанки кусочки земли.
К тому времени Александр уже стоял в десяти метрах от налетчика, готовый атаковать. Он перехватил инициативу, намереваясь отыгрывать первым номером в крайне жесткой манере.
По траве к ногам Артема побежали огненные ручейки, он ощутил, как покрывается коконом психокинетической энергии Кравчука.
Возле Лапшина заплясали искры и всполохи огня, точно кто-то решил побаловаться мини-фейерверком. Давление нарастало, кислород вокруг Артема непостижимым образом выгорал, затрудняя дыхание. Трава поблизости моментально обратилась в пепел. Контур тела Лапшина засиял насыщенным оранжевым свечением.
«Какого черта? — подумал Александр. — Сукин сын уже должен полыхать, как китайский фонарик!» Он принялся наращивать интенсивность воздействия.
Кравчук пытается его сжечь, запоздало дошло до Артема. Низкорослый ублюдок задействовал дар пирокинеза! Защитных свойств ауры пока что хватало для нейтрализации психокинетического воздействия, но надолго ли ее хватит? Артем этого не знал, в подобную переделку он попал впервые.
Артем двинулся на Кравчука, но это оказалось делом проблематичным. Ему приходилось словно бы толкать невидимую стену, и по мере приближения к пирокинетику каждый шаг давался все сложнее.
Мужчин разделял десяток метров. Не так уж много, но сложнее дистанции Артему преодолевать не доводилось. Казалось, он двигался навстречу работающей турбине самолета.
Воздух вокруг искрился и полыхал. Краем глаза Артем наблюдал разноцветное сияние наподобие северного, вызванное воздействием ультравысоких температур. Приподняв голову, он увидел, как небо переливается всеми цветами радуги.
Сократив расстояние до Кравчука до шести-семи шагов, Артем обнаружил, как ему показалось, самое настоящее расслоение пространства. Некие вибрации проходили сквозь обоих мужчин тонкими белесыми нитями, увязывая с тем, что было, есть и будет.
Он наблюдал искажения, вызванные противоборством двух диаметрально противоположных сил психокинетиков.
Несколько лет назад, отправляясь на Объект-17, Артем прихватил с собой томик «Дао-дэ-Цзин». Психолог порекомендовал ему ознакомиться с основополагающим трудом Лао-цзы в период, когда Лапшин тяжело переживал гибель Феди Щербинка. Не все удалось усвоить из той книги, но о взаимодействии инь и ян — фундаментальном законе мироздания — Артем начитался вдоволь.
И вот теперь он понимал: противоборство антиподов — пассивное защитное свойство его ауры и активный наступательный дар Кравчука — никогда еще не было столь метафизичным.
В голове Лапшина мелькнула мысль: как жаль, что у него нет специальных научных знаний, тогда он, возможно, сумел бы дать название неизвестным частицам и причудливым образам, которые неслись сквозь него. Возможно, то были боги, или внезапно кристаллизировавшийся поток времени, или что-то совсем чуждое нашим знаниям и представлением. В любом случае реальность Артема искажалась, рябила, полыхала — и не было тому конца.
А в то же самое время в сотне километров южнее Сергей Кравчук сидел в позе лотоса на тонкой циновке позади дома Владимира Малахова. Он был одет в старую синюю футболку с иероглифами тэквондо, черные свободные брюки и кеды. Годы занятий боевыми искусствами позволили телу без проблем занять сложное положение.
Глаза прикрыты, дыхание ровное, ладони сложены внизу живота. В воздухе кружились полтора десятка яблок. Широким кольцом поспевшие к осени плоды медленно плыли по часовой стрелке вокруг головы телекинетика.
Профессор Малахов находился в стороне, наблюдая за успехами протеже.
— Возьми три, — сказал он.
Из травы поднялось одно яблоко, затем еще два. Они присоединились к уже левитирующим плодам, вливаясь в ровное кольцо.
Со стороны действо напоминало детскую карусель. Карусель из яблок.
— Хорошо, — почти шепотом произнес Владимир Данилович. — Теперь в другую сторону.
Вращающиеся плоды замерли, поплыли в обратном направлении.
— Немного опусти каждое третье яблоко, а каждое второе — подними.
На отстраненном лице Кравчука не промелькнуло ни единой эмоции. Зато какая-то часть фруктов отделилась от общей массы, спустившись сантиметров на двадцать вниз. Другая часть на то же расстояние поднялась. Теперь вокруг Сереги крутились сразу три фруктовых кольца.
— Пусть центр вращается противоположно остальным, — подкинул очередную задачку Малахов.
Средний яблочный обруч остановился, двинулся в другую сторону. С этого момента нижнее и верхнее кольца крутились по часовой стрелке, центральное — против.
— Измени плоскость вращения верхнего кольца.
Не прекращая движения, левая часть верхней «карусели» приподнялась, переворачивая все кольцо. Несколько секунд спустя эта часть яблок встала вертикально по правую руку от Сергея.
— А теперь левитируй сам!
Длинные брови Сереги едва заметно дрогнули. Он, не покидая позы лотоса, без проблем поднялся над циновкой. Однако изменение вида психокинетической работы нарушило контроль над фруктовыми кольцами. Внимание переключилось с внешних объектов на собственное тело. Бухая вразнобой, два десятка яблок попадали обратно в траву.
Сергей чертыхнулся, сбрасывая оцепенение. Он вышел из «лотоса» и, опустив ноги на землю, упер руки в бока. Парень был явно недоволен своими результатами.
— Не могу я, блин… Не получается.
— Терпение, — ободряюще улыбнулся Малахов. — Это как атрофированная мышца. Требуется время, чтобы вернуть ей силу. Совершай усилие каждый день — и постепенно выработаешь навык.
Кравчук покачал головой.
— Слишком долго! Я летать научился почти за неделю. Можете повторить трюк Оби-Вана? Активируйте нужные участки моего мозга!
— Это очень опасно, — серьезно ответил Малахов. — Совместное использование левитации и кинетики является многосложной задачей. Если загрузить весь алгоритм без практической отработки, мозг может не выдержать.
— Просто я не думаю, что у нас есть много времени на подготовку…
Малахов поправил очки, желая что-то сказать, но его прервала мощная вибрация, от которой они оба пошатнулись. Возникшая силовая дуга исказила восприятие окружающего мира, открывая вид на совершенно иную локацию.
Сквозь небольшой сферический портал, появившийся посреди дворика, учитель и ученик наблюдали за схваткой двух яростных противников.
— Эй, это же наш дом! — воскликнул Сергей. — И это Санек!
— Да, и с ним Артем, — мрачно констатировал Владимир Данилович.
Мужчины стали свидетелями абсолютно недоступной для понимания картины. Брат Сергея излучал невиданное количество энергии, в тот момент как «вечный» пытался приблизиться к нему, преодолевая психокинетическую стену. Все происходило в межпространственном окне, не превышающем по размерам тарелки для спутникового телевидения.
— Это происходит в данный момент?! — спросил Сергей. — Лапшин нападает на моего брата прямо сейчас?
Малахов молчал. У него не нашлось ответа на поставленный вопрос.
Продержавшись в общей сложности около пяти секунд, видение начало затухать, теряя четкость. Окно в пространстве потихоньку смыкалось.
— Понятно, — сказал Сергей. — Держитесь!
Он подхватил наставника под руки и резко взмыл ввысь. Вместе они полетели к особняку, с каждым мгновением наращивая скорость.
До Кравчука оставалась пара шагов. Артему казалось, что протяни он руку — и схватится за отворот его пиджака.
Вот только поднять руку Лапшин не мог. Не получалось просто шевельнуться.
В радиусе метра сила Кравчука была столь велика, что даже вооруженный мистической броней Артем оказался бессильным. Он мог лишь безмолвно смотреть в искаженное гневом лицо противника, в его почерневшие от ярости глаза.
К тому же у Артема обнаружилась куда более существенная проблема: его коричневая кожанка начала тлеть! Черные узоры побежали по рукавам, оголяя плоть.
Не может быть! Энергетика Кравчука достигла столь невиданной мощи, что смогла пробиться сквозь защитное поле Артема! Лапшин, конечно, не полыхал факелом, но пирокинез противника уверенно выжигал его тело, словно луч солнца, пропущенный через огромную линзу.
Неожиданно для себя Артем испытал чувство, которое, как он думал, утратил за последние несколько лет, — боязнь смерти.
За год войны в Сирии его столько раз пытались застрелить, взорвать, зарезать и сжечь, а он всегда оставался без единой царапины. Артем сам не слышал, но поговаривали, что местные прозвали его «альмашиу шабах» — «ходячий призрак».
И тут выясняется, что не такой уж он неуязвимый! Куртка быстро превратилась в опаленные лохмотья, кожу неприятно покалывал жар огня. Растерянный по дороге жизни страх вновь вернулся к молодому человеку, заставляя быстрее соображать и искать выход из ситуации.
Тем временем с выжженной земли поднялось Ядро. Вновь это был не шарообразный кусок металла, а переливающийся золотистым светом «еж». Артефакт приблизился к противникам.
Александр уловил движение слева от себя и немного отвлекся. Артем понял это по тому, как ослабло психокинетическое давление. Обретя способность шевелить конечностями, Лапшин решил не терять время на размышления.
Сложив ладонь в хиракен, «лапу леопарда», он совершил финальный рывок, стремительно сокращая дистанцию, и точно клюнул костяшками пальцев в столь удачно подвернувшуюся сонную артерию Кравчука.
Пирокинетик мгновенно потух и повалился наземь. Тут же прекратилась вакханалия шумов и красок, бесновавшихся на заднем дворе. «Северное сияние» лениво рассеялось, уступив место хмурому сентябрьскому небу. Рябь и причудливые образы искривленного пространства исчезли.
Чувствуя непривычную для себя усталость, Артем опустился на четвереньки. Никогда за последние годы он не выдыхался так основательно, как сегодня. Гипервитальность позволяла диверсанту длительное время обходиться без отдыха, а на восполнение запасов энергии уходило не больше часа. Сейчас же из Лапшина будто высосали все, до последней капли. Дикая энергетика Кравчука взвинтила активность биощита Артема до запредельных мощностей. Пришлось задействовать скрытые резервы организма — те, что заложены природой на десятилетия жизненного пути.
Артем тяжело дышал. Кровь стучала в висках, затуманивая сознание. В памяти он вернулся во времена, когда слыхом не слыхивал о психокинетиках, не подозревал о спящем в нем даре. Вот бы так было всегда…
Немного придя в себя, Лапшин обнаружил, что от идеально постриженной, тронутой первой желтизной травы не осталось и следа. Он держался за серую безжизненную твердь, более всего напоминавшую поверхность Луны. От воздействия немыслимых сил почва превратилась в кусок камня, неспособный приносить хоть какие-то плоды.
Лапшин с трудом поднялся и увидел пепел. Огромные серые хлопья медленно падали с неба, орошая убитую почву. Снег ядерной зимы накрывал лунную поверхность покрывалом Армагеддона.
Артем покрутился на месте, осматривая зону поражения. Вся растительность в радиусе двадцати метров была мертва.
Но он и вовсе остолбенел, когда повернулся лицом к особняку Кравчука. Задняя стена, неподалеку от которой развернулась битва психокинетиков, оказалась вогнутой внутрь. Никаких трещин, дыр или обвалов. Часть дома просто деформировалась таким образом, будто в нее врезался гигантский футбольный мяч.
Артем сорвал с себя истлевшие клочья кожанки, оставшись в потемневшей футболке. Повернулся к артефакту. Золотой «еж» беззвучно парил в паре шагов от него, испуская яркое свечение.
Лапшин не знал, как поступить. Его силы истощены. Он чувствовал пустоту внутри себя. И совершенно не факт, что защитное поле организма сможет совладать с губительным воздействием артефакта.
С другой стороны, он уже находится в непосредственной близости от «ежа». И никаких негативных эффектов не ощущает. К тому же Артем видел, как спокойно Кравчук держал объект — а у него не было никакой ментальной защиты.
В любом случае стоять здесь, предаваясь размышлениям, — только время терять. Кравчук придет в себя с минуты на минуту. И далеко не факт, что Артему удастся выиграть следующий раунд.
Отбросив сомнения, Лапшин сделал шаг к парящему «ежу» и сжал артефакт в ладони.
Почти сразу частичка золотистого света побежала по руке, укрываясь где-то в районе груди. Ощущение пустоты, немощи и уныния быстро сменялось благодатью, внутренней полнотой. Вместе с чувством легкой эйфории вернулась сила.
В этот момент Артем обнаружил, что держит в руке тяжелый металлический шар, а вовсе не светящийся артефакт.
Мобильный саркофаг валялся на боку далеко в стороне. Быстро разобравшись в работе механизма, Артем поместил Ядро в гнездо с фиксаторами. Железная клешня спрятала артефакт в недрах сверхпрочной «переноски», створки крышки со щелчком закрылись. Схватив модуль за ручку, Лапшин поспешил убраться с поверхности Луны.
Желтый «Шевроле Камаро» к тому времени припорошило внушительным слоем пепла. К счастью, психофизические излучения, столь экзотично деформировавшие особняк Кравчука, обошли автомобиль стороной.
Артем вдавил кнопку запуска двигателя, взревел мотор. Через несколько секунд железный зверь покинул территорию усадьбы.
Лапшин достал мобильник из кармана джинсов, набрал единственный вбитый в него номер.
— Я слушаю, — отозвался Герман-Эрик.
— Артефакт у меня, — быстро проговорил Артем.
Он старался, чтобы голос звучал ровно и нейтрально, но пережитое напряжение не так-то просто было скрыть.
— Уже? Потрясающе! Вези его.
— Нет.
— Нет?
— Я меняю условия сделки.
— …
— Теперь, если хочешь заполучить объект, сперва придется предоставить мне «тройку смертников».
— Но ты и так получишь их координаты, когда доставишь артефакт!
— Послушай, паря… Я не слишком-то доверяю ребятам, которые так умело скрываются под личинами других людей. Мне нужны гарантии.
— Какие еще гарантии, Артем?!
— Моей гарантией станет артефакт. Ты получишь его сразу после того, как я расквитаюсь со своими кровниками.
— Артем… перестань дурковать и приезжай. Мы все обсудим.
— Мы уже обсудили. Мои условия предельно ясны. Я залегаю на дно вместе с артефактом. Звони, когда будет что сказать по существу.
Артем дал отбой, бросил трубку на соседнее сиденье. Он гнал «Камаро» в Москву, а на его лице играла довольная улыбка.
Наконец-то он начал играть в эту игру по своим правилам.
Подлетая к особняку брата, Сергей пришел в ужас от той картины, которая открылась ему с высоты. На лужайке позади дома виднелось огромное пятно — серая проплешина посреди зелени.
Когда они с Малаховым приземлились, Сергею почудилось, будто они ступили на безжизненную Луну. Серая затвердевшая почва. Мертвые, скрюченные деревья. Воронка, точно после взрыва. Непостижимым образом вогнутая стена дома. И — пепел. Много-много пепла. Он был повсюду, размеренно кружа над полем битвы психокинетиков.
О том, что здесь произошло, мужчины могли лишь догадываться. Создавалось впечатление, будто военные устроили тут испытания миниатюрного ядерного заряда.
Раскинув руки, Александр лежал без сознания неподалеку от воронки. На правой скуле чернела внушительная гематома. Сергей живо метнулся к брату. Малахов замешкался, прислушиваясь к ощущениям. Странные вибрации пронизывали это место.
Серега проверил пульс на шее брата. Уверенное ровное сердцебиение.
— Саня! — Он потряс Александра за плечи. — Давай, бро, приходи в себя.
Старший Кравчук никак не реагировал. Серега отвесил пару оплеух. Дедовский способ сработал безотказно. Александр издал глухой стон, вяло покрутил головой.
— Какого хрена… — пробурчал он. И вдруг, вспомнив что-то, резко вскочил, хватая брата за грудки и отводя кулак для удара. Черные глаза наполнились звериной яростью.
— Эй, стой! — закричал Серега. — Это твой брат! Твой брат!
Секунду Александр ошалело всматривался в лицо Сергея — и только потом признал.
— Блин… — Он отпустил брата, завертел головой. — Где он?! Где ублюдок, напавший на меня?!
— Мы только что прилетели — здесь никого не было.
— «Мы»?
— Я и дядя Вова. — Сергей повернулся к Малахову, который продолжал стоять с таким видом, будто пытался распробовать воздух на вкус.
— Нет, нет, нет! — запаниковал Александр, вскакивая на ноги. — Не может быть, нет!
Он вращался юлой, выискивая что-то на серой земле, а потом замер и разразился самыми грязными ругательствами.
— Сукин сын украл Ядро! — кричал Александр. — Он украл мое Ядро!
Последовала новая тирада, состоявшая главным образом из непечатных выражений.
— Я прикончу его! Выжгу сердце на хрен, не вынимая из груди!
Вдруг Александру резко поплохело. Навалилась нестерпимая слабость, ноги подкосились. Серега подхватил начавшего заваливаться брата и усадил на землю.
— Эй, бро, ты чего? Ты совсем бледный!
— Сердце… — просипел, держась за грудь, Александр. — Сердце щемит… Усталость дикая…
Рядом на корточки опустился Владимир Данилович.
— Дядя Вов, что с ним? — спросил Серега.
— Перерасход энергии, — внимательно осматривая Александра, ответил Малахов. — Он как следует выложился. Залез в резервы, поэтому организм дает сбой.
— Вы можете как-то помочь?
Малахов помедлил.
— Думаю, да. Но ведь Александр Николаевич не позволит мне проникнуть в свое сознание?
Владимир Данилович снял перчатку, попытался коснуться плеча Александра. Тот оттолкнул протянутую руку.
— Лапы убрал…
Малахов красноречиво взглянул на Сергея.
— Он сможет восстановиться своими силами? — спросил тот.
— Конечно, сможет. Но потребуется больше времени. Они с Артемом очень старались убить друг друга. Видел? — Он кивнул на вогнутую стену дома. — Это результат искажения реальности. Думаю, там появилась брешь, через которую мы наблюдали их схватку. А теперь представь, какие запасы ци потребовались, чтобы совершить подобное.
— Какой… какой еще Артем? — спросил Александр.
— Артем Лапшин, — ответил Владимир Данилович. — Беглый преступник, которого я разыскиваю. Он — психокинетик, как и вы. Обладает гипервитальностью — повышенной живучестью. Его наняли те же люди, что стоят за Сухоставским.
В памяти Александра всплыл разговор с Мишей Творческим, бывшим криминальным авторитетом и оккультистом, а ныне — режиссером в своем собственном театре. Тогда он сказал, что некие силы направляют конфликт Кравчука и Сухого. Видимо, то была не пустая болтовня.
— Значит, за Сухим реально кто-то был?
— А вы думали, он по собственному желанию вознамерился забить курицу, несущую для него золотые яйца?
— И ваш Артем работает на тех же людей?
— Вероятно, да.
Малахов поправил очки.
Александр поморщился от боли в сердце.
— Ты знаешь, где сейчас этот ублюдок?!
— Нет.
— Ты же крутой экстрасенс! Найди его, блин!
— Я не знаю, где Артем, — повторил профессор. — Извините.
— Понятно… Тогда вали с моей лужайки! Все равно толку от тебя нет.
— Сань, полегче, — вступился за наставника Серега. — Лучше скажи, как вообще Ядро оказалось в нашем доме?
— Я забрал, а что?
— На кой хрен?
Перед глазами Александра размытыми пятнами проносились одни и те же обрывки воспоминаний: безлюдная лаборатория… спор с физиком… пылающее Ядро… обугленный скелет… прах, смываемый с пола термокамеры. Брату не нужно это все знать. Во всяком случае, сейчас.
— Слушайте, я так и буду здесь лежать? — сменил тему Александр. — Давайте, заносите меня в дом. Хоть какое-то полезное дело сделаете.
Переглянувшись, Владимир Данилович и Сергей помогли пострадавшему добраться до гостиной. Александр понемногу приходил в себя — сердечный ритм восстановился, боли в груди унялись, с лица сошла бледность.
Мужчины уложили Александра на диван, возле которого стоял пустой стакан из-под виски. Сергей взял его, поднес к носу.
— Это как понимать? — спросил он у брата.
— Как расходы на терапевтические нужды… И раз взял — плесни коньячку, а?!
Серега вскинул брови.
— Коньячку? Ты себя видел? Три раза чуть не сдох по дороге!
— Малой… Мне накостылял какой-то ущербный говнюк… Он же забрал главную вещь всей моей гребаной жизни… В довесок я загинаюсь в собственной гостиной… Хуже уже не будет. Наливай.
Сергей помедлил, сомневаясь в адекватности задумки, но перечить не стал и поплелся к барной стойке.
Александр повернулся к Владимиру Даниловичу, стоявшему у дивана.
— Ты ж фээсбэшник, да?
— В некоторой степени.
— Да пофиг… Пока вы тащили меня в дом, я не увидел своей тачки. По ходу, молодчик ваш еще и ее забрал.
— Вы уверены?
— Слушай, я на ней приехал. Оставил у главного входа. Сейчас ее там нет. И если ты не откатил ее в подземный гараж, значит, ваш недоносок гоняет по Москве на шикарном «Камаро».
Малахов недовольно дернул бровью.
— И вы только сейчас решили сообщить?
— Старичок, я тут, вообще-то, подыхаю тихой сапой.
Владимир Данилович достал мобильник.
— Опишите ее.
Александр надиктовал характеристики и номер машины.
— Приметный автомобиль, — заметил Малахов. — Артем избавится от нее при первой возможности.
Он собирался передать информацию Громову, но тут мобильник сам заиграл в руке. Звонил Артур Волжанский. Малахов, отойдя в сторонку, ответил на вызов.
— Привет, старина! — Голос товарища, как всегда, звучал напористо и энергично. — Есть интересные новости?
— Да пока ничего особого. А у тебя?
— А у меня есть. И я уверен: вас, мои унылые друзья, они весьма обрадуют!
— Ты что-то выяснил по моей просьбе?
— Разумеется. Я порылся в старых записях, сделал пару звонков… Короче, есть список телепатов, подпадающих под твой запрос. Интересует?
— Еще как.
— Я так и думал. Тогда надо нам встретиться. Всем троим. Сумеешь вытянуть «железного Феликса» на рандеву?
— Будет непросто, но я попробую.
— Попробуй и сделай, старина. Сейчас самое время отпустить прошлое и объединиться. Согласен?
— Резонно.
— Вот и я о том же. Значит, смотри… Сегодня я в жутком цейтноте, а вот завтра самое то! Как тебе такой расклад? В девять утра.
— Мне-то нормально. Надо уточнить у Эдуарда.
— А чего уточнять? Он же генерал, он в любой момент может.
— Ну, не скажи…
— Короче, ориентируемся на утро. А там скорректируем по необходимости.
— Хорошо. Где встречаемся?
Артур Валентинович обозначил место — элитное кафе с обособленными комнатками для встреч и бесед.
Попрощавшись, Владимир Данилович дал отбой и тут же позвонил генералу Громову.
Когда Серега вернулся со стаканом в руке, брат пытался улечься поудобней.
— Только все сразу не пей.
— Ты б вообще три капли налил, — пробурчал Александр, забирая стакан.
— Кому дядя Вова звонит?
— Надеюсь, дружкам из ФСБ. Та мразота угнала «Шевроле».
— «Бамблби»?!
— Хреново, да... — фыркнул Александр и сделал внушительный глоток. — Себе тоже налей.
Сергей красноречиво поморщился.
— Так и помрешь здоровеньким?
— Я еще не встречал никого, кто бы умер от здоровья.
— Тогда мне подлей.
— Простите, бар закрыт.
— Говнюк…
К братьям подошел Малахов.
— Все нормально? — спросил Серега.
— Да. Я передал информацию по вашей машине, Александр. Ее начали отрабатывать.
Александр вяло отсалютовал стаканом.
— Аллилуйя, брат.
Владимир Данилович повернулся к Сергею.
— Звонил Волжанский. У него появилась информация по телепатам, в числе которых может оказаться Эрик. Мы встречаемся завтра в девять утра.
— Отлично, — кивнул Сергей. — Намечается прогресс.
— Хотелось бы.
— Тогда оставайтесь у нас. Переночуете, а утром поедете на встречу.
— Нет, нужно идти. Эдуард Евгеньевич ждет в оперативном штабе. Будем оттуда мониторить поиски Артема.
— Вас подкинуть?
— Нет, Сереж, спасибо. Я вызвал такси. Будь с братом. Если, не дай бог, его состояние ухудшится — сразу звони.
— Добро, — кивнул Сергей.
Малахов посмотрел на Александра. Тот вальяжно разлегся на широком диване со стаканом в руке. Пытался бодриться, однако Владимир Данилович прекрасно видел, насколько сильно измотан молодой человек.
— Знаете, я ведь могу помочь вам, — сказал Малахов. — Вы сразу почувствуете себя лучше.
— Но для этого вам придется порыться у меня в голове?
Малахов кивнул
— Тогда не мечтай, старичок.
Владимир Данилович спорить не стал. Попрощавшись с братьями, он отправился к главным воротам дожидаться такси.
— Зря ты с ним так, — сказал Сергей. — Владимир Данилович — классный дядька.
— Ага… — рассеяно отозвался брат и отхлебнул коньяка. — А про какого Волжанского он говорил? Кто такой Эрик?
— Чувак, это долгий рассказ.
Александр устало улыбнулся.
— Похоже, что мы куда-то торопимся? Все кончено, поезд ушел, шансы упущены… Мне остается только бухать, лежа на диване, и слушать заунывные байки своего мелкого братца.
— Чувак, серьезно…
— Да я прикалываюсь, — отмахнулся Александр. — Давай, рассказывай, чего вы мутите со старым фээсбэшником.
— Ну ладно…
Серега подхватил стул, развернул его стальной спинкой вперед, сел напротив брата. Он поведал обо всем вкратце: пересказал ключевые события, назвал главные имена, стараясь, чтобы Александр получил представление о том, кто и по какой причине на него напал.
Закончив говорить, младший брат спросил у старшего, что он обо всем этом думает.
— Мутная хрень, — емко выразил свое мнение Александр. — Мой мозг сейчас не способен обрабатывать такой объем данных.
— Ты сам попросил рассказать.
— Ну, не пить же мне в тишине, — ухмыльнулся Александр, делая очередной глоток.
— Придурок, — покачал головой Серега.
— Зато теперь я хоть немного догоняю, почему на меня набрасываются какие-то уроды.
Александр нахмурился, оглядев брата с головы до пят.
— Что на тебе за тряпье, малой?
Серега машинально посмотрел на свою одежду.
— Я только что рассказал тебе про эзотерическую замануху, а тебя больше волнует, во что я одет?
— Встречают по одежке. А я помню эту футболку! Ты в ней в десятом классе гонял!
— Для тренировок с дядей Вовой — в самый раз.
— Решил поспарринговать с шаолиньским дедушкой?
— У нас другие тренировки. Он помогает расширять границы моих способностей.
— И как успехи?
Вместо ответа Сергей поднял ладонь. Стакан с остатками коньяка выскользнул из руки Александра, перекочевал к Сереге.
— Эй! — возмутился старший брат.
— Дядя Вова объяснил, что моя левитация — лишь одна из форм проявления телекинеза. Если я способен поднимать в воздух сам себя, то и воздействовать на другие предметы тоже смогу.
— Поздравляю. Стакан верни.
Стеклянный сосуд медленно поплыл от Сергея к брату. Александр протянул руку. Когда его пальцы скользнули по граненой поверхности, стакан резко отпрянул назад.
— Твою-то медь!
Серега широко и довольно заулыбался.
— Клево, да?!
— Охренеть как! Дай сюда!
Со второй попытки Александру удалось захватить парящий в воздухе предмет. Недовольно хмурясь, Кравчук сделал глоток. Он слишком устал, чтобы злиться на брата взаправду.
— Ты уже достаточно напился, чтобы рассказать, что произошло?
Александр помедлил, лениво прокручивая в уставшем мозгу, о чем следует поведать брату, а о чем лучше умолчать.
— Помнишь, Гинзбург сказал, что свяжется со мной, когда будут подвижки в эксперименте? Он не звонил, а мне надоело ждать. Я решил отправиться в лабораторию и самостоятельно провести эксперимент над Ядром.
— Какой еще эксперимент?
— Гинзбург говорил о моей связи с артефактом, о том, что, задействуя пирокинез, я подпитываю Ядро…
— И ты решил поехать в «КравЛаб» и попытаться передать часть своей энергии артефакту?
Александр несколько раз кивнул.
— Что-то мне подсказывает, Лев Давидович не был в восторге от твоей затеи, да? — предположил Сергей.
Александр внимательно смотрел на брата. Вновь побежали воспоминания о содеянном: почерневший скелет, головешки на полу термокамеры… Да, пожалуй, можно было согласится, что Л. Д. Гинзбург без энтузиазма воспринял порыв Александра. Вот только Сереге знать такое совсем не обязательно.
Сейчас он стал последней опорой для старшего брата. Моралист и со всех сторон правильный мальчик, Сережа не простит брату убийство ни в чем не повинного человека, будь случившееся хоть трижды случайностью. Он может отвернуться от Александра, и вот тогда будет потерян последний маяк во время шторма, которым с недавних пор является жизнь бизнесмена.
— А его не было в лаборатории, — соврал Александр.
— Как так?
— Вот так просто. Зря я показал, на что способен. Он увидел репортаж о Сухоставском, сложил два и два и сбежал, заявив, что не собирается работать на психопата-пирокинетика.
— Странный ход… Мне казалось, он так оживился, когда ты продемонстрировал свои возможности!
— Да, но опять же это было до того, как ему на глаза попался репортаж.
— Неужели он не понял, насколько вы близки к разгадке?!
— Ученые… — философски изрек Александр. — Тонкая душевная организация.
— И когда он об этом сообщил?
— Сегодня утром. По телефону. Я сразу же помчался в «КравЛаб» — хотел, чтобы старый пень повторил свои слова, глядя мне в глаза! Но он уже смылся. Как и вся его команда.
— Остальные ученые тоже свинтили?!
— Ага. Он их распустил.
Серега сокрушенно покачал головой.
— Бредятина… Ты же хорошо им платил. Устроил пострадавшего сотрудника в дорогую клинику!
— Такие дела, бро… Ты думаешь, что знаешь кого-то как облупленного, а он нежданчиком делает финт ушами.
Сергей задумчиво потер лоб.
— Ты не думал, что он может… ну… стукануть ментам об убийстве Сухого?
— Нет, — твердо заявил Александр. — Никому он не стуканет.
— Уверен?
— Он же оставил себе выплаченные бабки.
— Слабый аргумент.
— Ну… что имеем.
Одним махом Александр допил коньяк и протянул стакан брату.
— Ладно, братка, я, пожалуй, вздремну. Что-то мне хреновенько.
Серега кивнул на щеку Александра.
— Синяк расплывается.
— Ты себя-то видел?! У самого бланш на полрожи.
Сергей дотронулся до подбитой щеки. Синяк, полученный в схватке с наемником, противно ныл.
— Да уж… пропустил оплеуху.
— А еще чемпион Мособласти! Я таких чемпионов в лоб ушатывал!
— Ага, особенно сегодня!
— Неубиваемый говнюк не в счет! Он читерит.
Сергей фыркнул, покачав головой.
— Зря ты отказался от помощи дяди Вовы.
— Нет уж! Лучше потерплю.
Он потянулся на диване, устраиваясь поудобней.
— Вздремну пару часиков — и все наладится.
— Дело твое, — сказал Серега, вставая со стула с пустым стаканом в руке. — Не парься по поводу Ядра. Мы что-нибудь придумаем.
Последних слов брата Александр не слышал. Он заснул, едва сомкнулись веки.
Артем сидел внутри старого драндулета и не спеша курил сигарету. Шел третий час ночи. Он припарковался на темных задворках спального района, где окрестности освещала лишь круглосуточная палатка с шаурмой.
Сквозь мутные окна витрины Артем наблюдал за ленивыми телодвижениями полноватого таджика в заляпанном фартуке. «Гость столицы» изо всех сил старался не заснуть.
Периодически к шаурменной парами-тройками подбегали гуляющие гастарбайтеры. Артем предположил, что неподалеку находится стройка, а в районе, где он решил переждать ночь, для ее тружеников организовали ночлежку.
Узбеки, таджики, киргизы, взвинченные и усталые, понурые и навеселе — разрозненными группами они проходили мимо Артема, чтобы через десяток метров нырнуть в темный подъезд и обрести покой на остаток ночи.
Лапшин скинул «Камаро» почти сразу же, как только вернулся в Москву после вылазки за артефактом. Час он перемещался на общественном транспорте, ускользая от всевидящих очей камер видеонаблюдения. После нападения бойцов спецназа приходилось осторожничать еще больше.
В одном из дворов он угнал видавшую виды «девятку». Ни сигнализации, ни пижонской электроники, ни GPS-трекера. Чистой воды олдскул. Отследить невозможно. Идеальный вариант.
В бардачке нашлись пачка сигарет и упаковка жевательных пластинок.
С наступлением темноты Артем отыскал, как он поначалу думал, безлюдный переулок и припарковался у тротуара. Теперь он сидел в темноте салона, выкуривал дешевые сигареты и жевал просроченную жвачку. Периодически его мысли возвращались к Раисе Петровне. В съемной комнате остались ноутбук и солидная часть денег; Артем надеялся, что старушка найдет их и какое-то время сможет пожить безбедно.
Замелькавшие ближе к полуночи гастарбайтеры раздражали, но особо не беспокоили. Сложно представить более бесполезных свидетелей.
Черный контейнер с артефактом стоял на пассажирском сиденье. Там же лежал пистолет.
На тротуар метрах в двадцати от «девятки» Артема выскочили трое: женщина и двое мужчин. Она была пьяна, одета слишком смело для прохладной сентябрьской ночи и предпринимала слабые попытки отделаться от спутников. Те держали ее за руки и тащили к входу в ночлежку. Легкая добыча.
Артем затянулся сигаретой. На приборной доске ожил мобильник. В тишине салона виброзвонок рычал, как голодный тигр.
— Алло, — ответил Артем, не спуская глаз с приближающейся троицы.
— Почему не спишь? — спросил Герман Песков.
— Чтобы кое-кто не разгуливал по моей голове.
— Ты нам нужен полным сил.
— Не парься. Я могу обходиться без сна очень долго.
Троица вошла в тусклый свет, сочившийся из витрины палатки. До «девятки» им оставалось метров десять.
— Тебе не надоело валять дурака, Артем?
— Зачем звонишь?
Герман-Эрик вздохнул.
Троица остановилась. Женщина уже на повышенных тонах объясняла, что с гостями столицы ей не по пути. Мужчины терпеливо улыбались, но не отпускали ее.
— Я узнал, где этим утром окажутся Громов и Малахов.
— Сразу оба?
— Сразу оба. Прекрасная возможность для тебя побыстрее разобраться с делами и уже привезти мне чертов артефакт.
— Не суетись. Потом останется Волжанский.
— Тут все сложнее.
— Почему?
— Вчера он улетел из России.
— Печалька. В твоих интересах поскорее выяснить, где он заляжет.
— Артем, ты издеваешься? Хочешь отправиться за ним в другую страну?!
— Именно.
— Исключено. Это слишком рискованно. Тебя сцапают раньше, чем ты передашь мне артефакт.
— Мне нужны все трое, браток. Только после этого ты получишь свою колобашку.
— Не загоняйся! Разберешься завтра с Громовым и Малаховым, закинешь предмет ко мне, а там уже будем думать.
— Все трое.
— Артем!..
Троица вновь двинулась по тротуару. Мужчины вели себя все более настойчиво и нетерпеливо.
— Диктуй место и время, — сказал Лапшин.
— Девять утра, кафе «ДрамМа». Знаешь, где это?
— Нет.
Герман продиктовал адрес.
— Закончишь там — дуй ко мне, понял?
Артем не ответил. Он отключил телефон, бросил его на пассажирское сиденье, поменяв на «вальтер». Гастарбайтеры и трепыхающаяся девица как раз поравнялись с «девяткой».
Артем резко распахнул дверцу, ударив одного из мужчин. От неожиданности тот повалился на тротуар. С сигаретой в зубах и пистолетом в руке Лапшин вылез из машины.
Второй кавалер легкомысленной пьяной барышни что-то загомонил на неизвестном Артему наречии и выхватил нож.
В принципе, достань он хоть катану, бензопилу или когти Фредди Крюгера, это не произвело бы на Артема никакого впечатления. Но бывшему оперативнику не хотелось возиться с насильниками, привлекая лишнее внимание. Он просто продемонстрировал ствол.
Ножевик и его вскочивший товарищ поняли все без лишних слов. Перекинувшись парой фраз, они сперва попятились, а затем бросились наутек, сгинув в одной из подворотен.
А вот дамочка, кажется, не врубилась. Она глядела на Лапшина расфокусированными глазами, едва держась на ногах.
Артем бросил окурок, растер подошвой кроссовки.
— Вали отсюда, дура, — процедил он, махнув пистолетом.
Барышня расценила все по-своему. Взвыв по-собачьи, она потрусила в том направлении, откуда пришла, пока не свернула в подворотню. Кажется, ту же самую, в которой десять секунд назад скрылись ее ухажеры.
Артем покачал головой, сел за руль и захлопнул дверцу.
Торговец шаурмой высунулся из окошка палатки. Возможно, надеялся увидеть сцену кровавой расправы, кто знает…
Артем завел мотор и медленно отъехал от тротуара. Не зажигая фар, он отправился колесить по району. Нужно было где-то переждать ночь.
