Глава 16
Алекс
– ерьезно? – удивился Арнольд Мфаф, один из приданных им Фредом запасных пилотов. – Приспособили рельсовую вместо движка? Чтобы выдернуть корабль с нисходящей орбиты?
Алекс пожал плечами, хотя в груди стало тепло от гордости.
– Все рассчитала Наоми, – сказал он. – Я только вел на помочах «Роси», исполнявший ее приказы. Но… ну, да.
– Психи ненормальные, – сквозь смех выговорил Арнольд.
– На самом деле выбора не было, – сказал Алекс. – Приходилось импровизировать, иначе бы не выкрутились.
Сидевшая напротив Сандра Ип улыбалась ему. Алекс не знал, означает ее неотрывный взгляд, что женщина пьяна, или эротическое приглашение, или понемногу от того и другого. В любом случае, он поймал себя на том, что улыбается в ответ.
– Жаль, что меня там не было, – сказал Мфаф.
– Я бы скорее предпочел, чтобы меня там не было, – ответил Алекс. – Теперь, когда все закончилось, гораздо смешнее. Тогда это было из серии: «Ой, дерьмо, мы все погибнем!»
– Так всегда с приключениями, – заметила Бобби, и ленивая улыбка Ип, почти не изменившись, переключилась на нее. Так что скорее от выпивки. – Хорошие истории получаются из дерьмовых ситуаций.
– Мне рассказывали, что ты дралась врукопашную с протомолекулярными солдатами, – сказал Мфаф.
– А из этого даже хорошей истории не выйдет, – отрезала Бобби. Она смягчила неловкость улыбкой, но определенно закрыла тему. Мфаф поерзал, ему бы явно хотелось продолжать. Вытянуть из Бобби подробности, хоть какие-нибудь.
– Ну вот, если уж пошел разговор о полетах, – вмешался Алекс, – ты бы послушал, как мы с Бобби удирали от Свободного флота.
– По-моему, мы об этом уже рассказывали, – возразила Бобби.
Алекс моргнул и заглянул в свой стакан. Она была права. Рассказывали, и, похоже, не одна Ип набралась на этих посиделках.
– Точно, – признал он. – Раз так, если хочешь поболтать о полетах, добудь еще выпивки.
Он поднял руку и откинулся назад, чтобы попасть в поле зрения разносчика.
Бар «Голубая лягушка» располагался в порту и, как подозревал Алекс, видывал лучшие времена. Круглые столики примостились в просторных светящихся кругах, обозначавших кабинки, – в одной из них и устроилась компания. Только вот свет был грязноват, и столы выщербились. Свое меню на каждый вид обслуживания: еда, напитки, фармакопея, секс. Пустая сцена сулила живую музыку, или бурлеск, или караоке – только попозже. Не сейчас. И еще здесь пахло. Не мерзко, не гнилостно, а устало. Так пахнет использованная смазка или старый герметик.
Разросшаяся команда «Росинанта» заняла три столика. Справа от Алекса сидел ухмыляющийся этаким зловещим Буддой Амос с Клариссой Мао, Сан-ю Стейнбергом и голым по пояс юношей, заказанным, как подозревал Алекс, из меню. Слева с головой ушли в разговор Наоми и Чава Ломбо, а Гор Дрога и Зах Казанзакис слушали со стороны, откинувшись на спинки стульев. Другие столики занимали флотские из команд Земли и Марса. Их щеголеватые мундиры и военные стрижки казались здесь не на месте, словно упрекали местную архитектуру, ожидали от нее чего-то большего. Там и здесь кучковались местные, будто обороняли осажденные позиции. В их брошенных украдкой взглядах сквозила не столько угроза, сколько изумление. Музыка, сочась из скрытых динамиков, не заглушала разговоров, омывая бар мерцающими волнами звука, не торжествующего и не печального.
Управляющий – темнокожий, с холодными голубыми глазами и вечным усмешливым прищуром – поймал взгляд Алекса, кивнул и послал к нему разносчицу. Женщина улыбалась почти искренне. Алекс заказал еще по одной для всех и, вернувшись к разговору, понял, что речь уже идет о другом.
– Когда я служила, на этот счет имелись правила, – рассказывала Бобби.
– Но были же и способы: их обойти? – возразила Ип. – В смысле только не говори, что весь марсианский флот соблюдал целибат.
Бобби пожала плечами.
– Отношения с человеком, которым ты командуешь или которому подчиняешься, – не шутка. Позорная отставка с потерей всех льгот, а может, и тюремный срок. Не скоро отмоешься. Но я-то служила не во флоте. Я из десанта. Если в свободное время кое-кто тренируется в паре, никого не волнует, лишь бы на операциях не сказывалось.
– Я слышал, они что-то подмешивают в еду, снижают либидо, – сказал Арнольд.
Бобби пожала плечами.
– Если и так, мало снижают.
– А на «Росинанте»? – Теперь Ип обращалась лишь к Алексу. Определенно, за этим вопросом стояло не только спиртное. – Ваши правила не против дешевого, склизкого братания?
Алекс хмыкнул, не зная, смущаться или возбуждаться.
– Наш капитан с самого начала чертовски близок со старпомом. Ему было бы трудновато подчинить нас другим правилам.
Улыбка Ип дрогнула.
– Ты ведь из флотских, да? Ты с этой канониршей когда-нибудь…
Алекс пожалел, что заказал по новому кругу. Ему понадобится ясная голова.
– Мы с Бобби? Не-а. Ничего не было.
– Мы с ним не так много летали, – добавила Бобби. – И вообще… не в обиду тебе, Алекс.
– Я не обижаюсь.
– Правда? – Ип подалась к нему, абсолютно невинно прижалась коленкой. Или не невинно – но тогда уж абсолютно не. – И даже не хотелось?
– Ну, – сказала Бобби, – однажды ночью на Марсе… Думаю, нам обоим было немножко одиноко. Попроси он, я бы, наверное, согласилась.
– Не знал. – Алекса вдруг обдало жаром, он не мог взглянуть Бобби в глаза. – Ты мне не говорила.
Ип еще крепче прижалась к нему бедром, склонила голову к плечу. Вопрос был ясен: «Тебя это еще волнует?» Алекс улыбнулся в ответ. «Да нет, и никогда особо не волновало».
Наоми повысила голос, перекрывая гул разговоров и музыку. Она нависла над столом, грозила Чаве пальцем. Слов Алекс не разбирал, но достаточно хорошо изучил ее интонации, чтобы понять – она не сердится. Не по-настоящему. Сердилась Наоми тихо.
Вернулась разносчица с подносом выпивки, Ип потянулась к ней за стаканом и к прежней позиции не вернулась. Алекс немного расслабился. Этой конкретной ошибки он давно не делал. Должно быть, перебрал.
– Отлучусь на минутку, – сказал он. – Поищу гальюн.
– Возвращайся скорей, – сказала Ин.
– Положись на меня.
Проходя через зал в помещение за стойкой, Алекс чувствовал себя персонажем пошлого анекдота. Спаривающиеся после боя солдаты – самый старый и затертый сюжет. Но тому есть причины. Напряжение после боя было не похоже на другие знакомые ему ощущения, и надежда от него избавиться пьянила и пробирала до костей. Это касалось не только их с Ип. Дело было даже не в сексе. Он знавал матросов, так притершихся к кораблю, что походили на картинку из учебника, а после акции их пробирало на слезы или часами рвало. Он помнил пилота – ее звали Дженет – та страдала бессонницей. Не могла спать без снотворного. Каждую ночь вставала на час между двумя и тремя ночи. Только не во время акций. Тогда она спала как младенец ночь напролет. Это идет от приматов, чьи тела приспособились к плейстоценовой саванне. Страх, облегчение, похоть и радость упакованы в одно маленькое нервное сплетение где-то в глубине миндалины, и бывает, их замыкает.
Перелет с Земли выдался коротким и трудным и, казалось, затянулся на целую вечность. Дистанционные датчики не выявили активной угрозы между портами Луны и Пояса, но в воздухе всю дорогу дымом висела мысль: не падают ли на Землю незамеченные камни? Или на Марс. Не опережает ли их Марко Инарос – как опережал всегда? Даже Фред Джонсон выглядел озабоченным, вышагивал по коридорам, сцепив руки за спиной. Близилась битва за Цереру. Первый открытый бой в этой войне, начавшейся с засад. Единому флоту предстояло узнать, что может натворить шайка астеров на краденых марсианских кораблях, и были причины полагать, что натворить они могут многое.
Когда выхлоп из дюз осветил Цереру, у Алекса комок подкатил к горлу. Бой на дальней дистанции. Пуск торпед на границе дальности, по непредсказуемым векторам с надеждой быстро подобраться вплотную, увернувшись от залпа ОТО. Он гадал, не умудрился ли Марс разработать торпеды-невидимки, и если да, добрались ли до них изменники, снабжавшие Свободный флот. Он часами просиживал в пилотском кресле, перебирая все выплюнутые приемными датчиками «Роси» аномалии, даже те, что не выглядели опасными. А когда засыпал, продолжал ту же работу во сне.
Когда поступила информация, что Свободный флот разбегается на полной тяге, семечками рассыпается по космосу, он – вместе со всеми пилотами единого флота – искал в этом стратегический смысл. Отследить маневры и тягу, понять, где они сойдутся, что на уме у врага. И ни разу он не поймал никакой угрозы. Уверенность, что замысел есть, а у него просто не хватает ума его распознать, скапливалась в основании черепа, пока глаза не полезли из орбит. Утешало одно: военные Земли и Марса, жившие и дышавшие тактикой боя, пребывали в таком же недоумении. Когда расставленный Свободным флотом капкан защелкнется, они так все и умрут, удивляясь.
Только капкан так и не защелкнулся.
Когда пристыковались первые корабли: два военных транспорта с Земли и один с Марса, – Алекс затаил дыхание. Церера – портовый город Пояса – выглядела беззащитной и заманчивой, как сыр в мышеловке. Диспетчерская дала разрешение на посадку. Единый флот занял причалы, солдаты хлынули в порт, момент для контратаки настал и миновал. Стекались сообщения – многие прямо к Фреду Джонсону. Свободный флот ушел. Никакого вооруженного сопротивления. Ни одного солдата, всего несколько мин-ловушек, пустые склады и резервуары, служба безопасности ободрана до минимума и спешит сдаться любому, кто согласится взять вожжи.
Битвы за Цереру не случилось. Вместо боя единый флот с местными инженерными службами латал системы жизнеобеспечения и восстановительные установки, спасая станцию от гибели. Фред Джонсон все время до посадки «Росинанта» провел, гоняя по направленному лучу переговоры с оставшейся на Луне Авасаралой и с каждым готовым ответить с Марса, где вотум недоверия Смиту разросся до полномасштабного конституционного кризиса. Едва причалили, Фред со свитой безопасников затерялся в вихре совещаний с местными группами АВП и исхудавшим, ошарашенным административным аппаратом.
Остальная команда отправилась в бар.
Поначалу странно было – и до сих пор странно, если задуматься, – как население Цереры встречало новых захватчиков. Все, кто попался Алексу на глаза, отдавали смесью растерянности, облегчения, гнева и какой-то неопределенной печали, облаком пара расползавшейся по коридорам. Церера была крупным портом, годами не зависела от внутренних планет, а теперь те ее отвоевали. Или, может быть, спасли. Никто как будто не понимал: видеть в едином флоте карающий молот Земли или окончательное доказательство, что АВП Фреда Джонсона – легитимная политическая сила. Или произошло что-то еще более значительное и удивительное?
Жители Цереры робко улыбались, унося в глазах осколки ярости и чувства потери. Даже здесь, в «Голубой лягушке», где команду встретили с распростертыми объятиями и угощали лучшим из того, что осталось, флотские и местные не смешивались, сомневаясь друг в друге. Апартеид исторического выбора. Алекс поймал себя на мысли, что у стойки собрались астеры, а за столиками внутряки, только и это было не так. Ип, Мфаф и все люди Фреда принадлежали к АВП. Даже разделение между людьми было новым, и никто еще не разобрался в новых негласных правилах.
Выйдя из мужского туалета, Алекс уперся в стену звука. За несколько минут его отлучки кто-то затеял караоке и теперь выкрикивал непристойный вариант «Но волвере» Ноко Дада, пропуская мелодические вставки. Задержавшись у края стойки, Алекс окинул взглядом столики, высматривая уголок, где бы можно было перекинуться словцом наедине с Сандрой Ип.
Холден сидел один, ссутулившись над белой кружкой и угрюмо оскалившись. Алекс встревожился. За его столиком болтали, перебивая друг друга, Бобби с Ип, а Мфаф смеялся, слушая их. Ип обернулась к нему, ухмыльнулась, похлопала по стулу рядом с собой. Алекс поднял палец – одну минутку – и свернул к Холдену.
– Эй, партнер, – окликнул он. – Ты как, не рассыпался?
Холден поднял глаза и огляделся, словно не понимая, где очутился. Сказал, помедлив:
– Да нет, ничего.
Алекс склонил голову набок.
– Похоже, три варианта ответа в одной фразе.
– Я… а, да, так и есть, верно. Все хорошо. – Он кивнул на золотистый пакетик в руке у Алекса. – Это что?
Алекс показал. Он получил пакетик в автомате мужского туалета. На фольге красовалась голова дракона и какие-то бессмысленные надписи иероглифами.
Холден наморщил брови.
– Отрезвитель?
Почувствовав, что краснеет, Алекс спрятал смущение за улыбкой.
– Да, подумалось, что скоро может возникнуть ситуация, когда каждый должен быть в состоянии согласиться на то, на что соглашается.
– Ты всегда был джентльменом, – заметил Холден.
– Мама меня правильно воспитывала. А если серьезно, ты в норме? Просто так таращишься на свой кофе, будто обзываешь его нехорошими словами.
Холден заглянул к себе в чашку. Песня закончилась неумелой трелью. Хлопали слабо и редко. Холден повертел кружку на столе, раскрутив черную жидкость. Слышно было, как фаянс скребет по столешнице, пока звук не заглушил новый мотив, под который женский голос завел на астер-креольском песню Чеба Халеда. Голос Холдена, когда тот заговорил, едва слышался сквозь музыку:
– Я все вспоминаю, как мой папа обозвал астеров головастиками прямо при Наоми. И как она это приняла.
– С семьей бывает трудно, – сказал Алекс, – особенно когда замешаны сильные чувства.
– Верно, но я о другом. – Холден растеряно развел руками. – Я всегда думал, если давать людям полную информацию, они поступают правильно, понимаешь? Может, не всегда, но обычно. Чаще, чем неправильно.
– Всякому случается быть немножко наивным. – Прежде чем слова сорвались с языка, Алекс спохватился, что не совсем понял Холдена. Может, надо было принять таблетку отрезвителя еще в туалете.
– Я про факты, – продолжал, словно не услышав его, Холден. – Я думал, если сообщать людям факты, они сделают выводы, а раз факты верны, выводы тоже обычно окажутся верными. Но мы живем не фактами. Мы живем историями. Обо всем. О людях. Наоми сказала: когда упали камни, на корабле Инароса ликовали. Были счастливы.
– А, да. – Алекс потер верхнюю губу костяшками пальцев. – Если подумать, может, они там все мерзавцы.
– Они не людей убивали. В головах у них что? Они нанесли удар во имя свободы и независимости. Или во имя справедливости: за всех астерских детишек, что растут на гормональной дряни. За все корабли, отобранные за то, что не успели оплатить регистрацию. И дома у меня то же самое. Отец Цезарь – хороший человек. Он мягкий, добрый, он забавный, и для него все астеры – Свободный флот и радикалы из АВП. Прикончит кто Палладу, он сперва озаботится падением очистительных мощностей, а потом уж вспомнит, сколько на станции было дошкольников. И задумается, не писал ли стихов сын менеджера с этой станции. И что взрыв станции означает, что Энни из центральной бухгалтерии так и не отпразднует свой день рождения.
– Энни? – переспросил Алекс.
– Я ее выдумал. Кто угодно. Дело в том, что я не ошибался. Насчет говорить людям правду. Я ошибался в том, что им нужно знать. И… может, я сумею это исправить. В смысле, по-моему, я должен хоть попытаться.
– Понятно… – сказал Алекс. Он давно потерял нить мысли, но Холден хоть выглядел уже не таким угрюмым. – То есть ты собираешься что-то сделать.
Медленно кивнув, Холден залпом допил остатки кофе, поставил кружку и хлопнул Алекса по плечу.
– Да. Собираюсь. Спасибо тебе.
– Рад был помочь, – сказал Алекс. И в спину уходящему Холдену добавил: – Если помог.
Когда он вернулся к своему столу, Сандра Ип разливала содовую. Бобби с Арнольдом сравнивали впечатления от скалолазания без страховки при разной силе тяжести, а Наоми с Клариссой Мао выбрались на сцену и ждали своей очереди к микрофону. Ип углядела в руке у Алекса край блестящего пакетика и улыбкой пообещала ему что-то очень-очень приятное. Однако она, как видно, заметила что-то в его лице или осанке и, когда пилот сел, спросила:
– Все в порядке?
Алекс пожал плечами.
– Скажу, когда узнаю.
