Я дергаю на себя ящик прикроватной тумбочки. Может, там лежат осколки разбившейся вещи? Однако ящик практически пуст. В нем лежат карандаш, скрепка, написанный от руки список – смятый и снова разглаженный. Похоже, это список школьных дел на конец учебного года. «Экзамен по литературе. Библиотека. Экзамен по естествознанию. 22. Открытка для Дж.».

Экзамены у нас проходили в июне. Что может означать число двадцать два? И в честь чего Калеб хотел подарить мне открытку? Ничего в голову не приходит. Да и ни одной открытки не помню. Затем до меня доходит. «Дж.» – это Джулиан. А двадцать два – это дата. Двадцать второе июня – вечеринка брата в честь окончания школы.

Калеб не пришел на нее. Я постаралась не выдать лицом своего разочарования, так как Джулиан был счастлив и у нас дома собрались все его – нет, наши – друзья. Я знала, как все потрудились ради сегодняшнего дня, какие смешанные эмоции испытывали родители: они радовались за сына, но грустили из-за того, что им предстояло отпустить его из родного гнезда.

Я пыталась веселиться вместе со всеми, но уже опускался вечер, а Калеб весь день не отвечал ни на мои сообщения, ни на звонки. Папа жарил мясо на гриле, мама болтала с родителями ребят из бейсбольной команды Джулиана. Я следила за тем, достаточно ли напитков, и при необходимости приносила лед. Отвечая на всякие родительские «Джесса, ты не могла бы…», я наконец отвлеклась от мыслей, на которых зациклилась: «Почему он не пришел? Почему не предупредил? Почему не отвечает на мои звонки?»

– Джесса, – позвал папа из-за раздвижных стеклянных дверей. – Ты не могла бы оказать мне услугу и посмотреть, чем там заняты парни? Убедись, что они там не делают глупостей.

Я закончила укладывать нарезанные фрукты.

– А поконкретнее, пап? Какие именно глупости?

– Ну просто… – Папа возвел глаза к небу, словно ища там ответа.

Похоже, он не знал, как подобрать нужные слова для объяснения дочери-подростку. Но я и так прекрасно поняла, о чем он говорил. С террасы недавно пропал контейнер со льдом, в котором охлаждалось дешевое пиво. А с заднего двора доносились уж больно радостные крики. Однако папа не хотел ущемлять ребят. Он хотел дать им попраздновать на славу.

– Мне стоит проверить, не приносят ли они там в жертву греческим богам девственниц? – пошутила я.

Лицо у папы не просто покраснело, а стало пунцовым. Ух ты! Я использовала слово на «д», которое строго воспрещалось в отцовско-дочерних разговорах.

– Что-то вроде того, – пробормотал он, зайдя в дом, и забрал со стойки поднос с фруктами.

В этот момент вошла Хейли, в сарафане и балетках, с накрашенными красной помадой губами. В руке она держала упакованный подарок. Я улыбнулась ей и ознакомила с миссией, которую на нас возложил папа.

– А поконкретнее? Какие именно глупости? – уточнила она.

Папа со стоном опять возвел глаза вверх и что-то тихо проворчал. Хейли так и не поняла, почему я согнулась от смеха.

– Мы со всем разберемся, пап! – крикнула я ему в спину, когда он понес поднос во двор.

За углом дома, на пятачке под покровом деревьев, Джулиан с несколькими товарищами по команде играл в футбол. Правда, спустя секунду я поняла, что это вовсе не футбол. Брат в одиночку пытался пробиться с мячом через команду из пяти человек.

– Эй, Джулиан! – позвала Хейли. Он остановился и оглянулся. – Нужен напарник?

Брат покачал головой и снова сорвался с места, но был сбит с ног Максом и Лиамом почти у самодельной очковой зоны. Он вытянул руку к траве между деревьями, где стоял пропавший контейнер с пивом.

– Это считается, – заявил он, не дотягиваясь до контейнера всего пару-тройку дюймов.

Макс вытащил из контейнера пиво и протянул ему.

– Только потому, что это пиво – твое, – ответил он, и они засмеялись.

Макс помахал рукой, а Джулиан закричал:

– Кто следующий?

Хейли повернулась ко мне с улыбкой.

– Как думаешь, это глупости или нет?

Подруга скинула балетки и вытянула руку в сторону мяча.

– Давайте его сюда. Только нас двое!

Я со смехом разулась.

– Не-не-не, – покачал головой Джулиан и наградил каждого из своих друзей твердым взглядом.

Однако Макс, засмеявшись, бросил мяч в мою сторону.

– Посмотрим, на что вы способны!

Я поймала мяч и повернулась к подруге.

– Готова?

– Минуточку.

Хейли завязала волосы в хвост и выжидающе присела. Я улыбнулась ей.

– Поехали, – сказала она.

Игра началась.

Я бросила мяч Хейли, давая ей возможность добежать, докуда она сможет. Лиам подхватил ее сзади в свои медвежьи объятия, и она заверещала:

– Мое платье! – А когда он опустил ее на землю, со смехом метнулась прочь, крича через плечо: – Лошки!

Подруга бежала прямо на Джулиана, который, я это знала точно, ни за что на свете не пропустит ее, поскольку ее победа принесет его младшей сестренке и ее лучшей подружке пиво. И тут Хейли, не сводя глаз с Джулиана и не глядя на меня, бросила мяч в сторону, зная: я держусь рядом. Мне оставалось лишь пробиться через оборону Макса.

Я бежала прямиком на него, думая, что он в последнюю секунду не выдержит, отойдет и пропустит меня. Однако он не сдвинулся с места и предупреждающе покачал головой. Я налетела на него левым плечом. Макс гораздо выше меня и согласно непреклонным законам физики, конечно же, должен был меня остановить. Он обхватил меня за талию руками, и я застопорилась, но попыталась отбиться, и Макс потерял равновесие. Его тело накренилось, и мы начали заваливаться назад.

Макс, охнув, шлепнулся на траву, а я – на него. Он все еще обхватывал меня руками, зажав между нами мяч.

– Победа! – донесся крик Хейли.

Мы с Максом расхохотались.

– Ты в порядке? – спросила я его.

Он уронил руки и откинул голову на траву.

– Буду, когда ты с меня встанешь.

Я выпустила мяч, поднялась, разгладила платье и протянула Максу руку. Хейли позади подтрунивала над Джулианом:

– Считал себя единственным крутым Уитвортом, Джулиан? Тогда позволь познакомить тебя с твоей сестрой.

Макс забросил руку мне на плечи, он тяжело дышал.

– Неплохая игра, Джесса.

Хейли рылась в контейнере с пивом, а Джулиан буравил ее хмурым взглядом, скрестив руки на груди. И тут я почувствовала, как Макс напрягся. Поспешно убрав с моих плеч руку, он крикнул:

– Попытаешь удачу, Калеб?

Я тоже напряглась. Повернулась к дому и увидела Калеба, прислонившегося к стене и молча наблюдавшего за нами.

– Хей! – Я побежала к нему. – Ты приехал!

По его лицу невозможно было понять, о чем он думает. У меня же в голове скакали мысли: «Где ты был? Где тебя носило? Почему ты не отвечал на мои сообщения?» Под мышкой у него был зажат конверт с отпечатанным на нем именем Джулиана.

– Прости, что опоздал, – всего лишь сказал Калеб.

Но празднество устраивалось не ради меня, и мне не хотелось его омрачать.

– Идем! – Я подхватила Калеба под руку. – Я только что заработала тебе пиво.

И все дурное было позабыто.

– Полагаю, это объясняет, почему сборы занимают у тебя столько времени.

Слова Ив выдергивают меня из воспоминаний. Она стоит в комнате, у самой двери. Ногти на ее босых ногах накрашены темно-бордовым лаком. Ив застала меня уставившейся в окно, но не заметила лежащий на тумбочке у кровати листок со списком.

– Я просто кое-что вспомнила, – объясняю я.

Ив делает шаг ко мне.

– Что ты вспомнила, Джесса?

Я сглатываю, чувствуя себя загнанной в угол. Такое ощущение, будто эта комната и вправду является бункером, как называл ее Калеб, и выбраться из нее невозможно. Узкую лестницу преграждает Ив. Окно за спиной расположено слишком высоко над землей, а внизу – голый бетон.

– Рождество. – Я киваю в сторону золотой ленты на полке, поблескивающей в сумеречных лучах солнца. – Она осталась от подарка, который я подарила Калебу.

– Нашла еще что-нибудь интересное?

Я не понимаю, Ив спрашивает меня об этом из любопытства или она знает, что меня в этой комнате ждут сюрпризы? Возможно, Калеб приводил сюда свою бывшую девушку. Возможно, его мама знает об этом и хочет меня таким образом наказать – надеется, что я сама все раскрою.

– Нет, – отвечаю я. Не проглочу наживку. Ни из ее рук. Ни из рук кого-либо другого. Я медленно отступаю, обводя рукой стойку у изголовья кровати.

В ту секунду, когда я произношу это слово, мои пальцы касаются какого-то провода, ремешка. Чего-то, незаметно проходящего через переднюю спинку кровати. Я усилием воли заставляю себя не смотреть туда. Мне нужно дождаться ухода Ив.

– Я скоро уйду – говорю я. – У меня завтра экзамен. На сегодня я заканчиваю собирать вещи.

Ив явно недовольна. То ли напоминанием о том, что для меня жизнь продолжается и я делаю вид, будто мне не наплевать на такие обыденные вещи, как экзамены, то ли затянувшимися сборами из-за моих постоянных отлучек. Ив так же сильно не хочет меня больше видеть, как я хочу во всем разобраться. Вот только мне тяжело покидать эту комнату. С каждой убранной вещью здесь остается все меньше и меньше Калеба. Я не хочу спешить со сборами, страшась того, что тут совсем ничего не останется. И в то же время страшась того, что останется слишком много. Из тех вещей, которые я не желаю знать. Которыми Калеб не хотел со мной делиться и скрывал от меня.

– Я завтра приду пораньше, – обещаю я Ив. – И побольше успею сделать.

Ничего не ответив, она идет вниз, и я замечаю на лестничном пролете вторую тень – Мия, спрятавшись за угол, подслушивала наш разговор. Как только Мия уходит в свою комнату, а Ив пропадает из виду, я прослеживаю пальцами ремешок, свисающий с передней спинки кровати, и нахожу болтающийся у стены предмет. Это маленький бинокль, и я уверена: принадлежит он не Калебу. Приходят воспоминания о тепле и сменившем его резком холоде. Я несколько секунд сжимаю бинокль в ладони, а затем быстро прячу его в сумочку и ухожу.