Глава 23
Горячий февраль
После беседы с Ивановым Путин попросил помощника принести ему зеленого чая и стал просматривать тезисы своего выступления по случаю Дня защитника Отечества. Торжества на этот раз назначили на 20 февраля – 23-го Путин должен был присутствовать на закрытии Зимних Олимпийских игр в Сочи.
Приглашения на финальную церемонию Игр Кремль заблаговременно разослал президентам и премьерам более чем 150 стран, в том числе и Януковичу. Но в те февральские дни 2014 года Виктору Федоровичу было не до Сочи. В его резиденции в Межигорье домашняя прислуга и охранники уже спешно паковали чемоданы и ящики с семейным скарбом.
Янукович готовился к отлету в Харьков. Там он планировал выступить на съезде «Партии регионов» – была надежда, что тамошние регионалы, впрочем, как и многие непартийные люди в городе, поддержат его. Грузчики и офицеры личной охраны президента с мрачным видом таскали ящики и коробки к грузовикам, кузова которых были покрыты синими тентами. И все это делалось перед объективами видеокамер наблюдения – словно напоказ. Похоже, личная охрана президента Украины в спешке прошляпила этот момент.
* * *
Личное приглашение от Путина на закрытие Олимпийских игр лежало нераспечатанным на столе – в кабинете Виктора Федоровича. На большом бежевом конверте с золочеными буквами «Президент Российской Федерации», свернувшись рыжим мохнатым калачом, упоительно спал кот.
Когда стали затихать мужские и женские голоса и где-то рядом звякнули ключи, кот открыл глаза и увидел начальника личной охраны своего хозяина – Константина Кобзаря. Генерал тоскливо глядел на кота, о чем-то раздумывая. Сделал три шага от двери к столу, остановился, махнул рукой и вышел.
В это позднее вечернее время, незадолго до отъезда, Янукович прошелся вокруг дома, с одной стороны которого находились вольеры. В тусклом свете фонарей за железной сеткой величественно топтался страус с большими глазами. Президенту они показались полными печали и недоумения.
* * *
Путин читал наброски своей речи в Государственном Кремлевском Дворце: «Однако в современном мире по-прежнему неспокойно, расширяется пространство рисков и потенциальных конфликтов. В этих условиях мы должны быть не просто бдительными, мы обязаны обеспечить и быть готовыми к любому развитию событий, защитить Россию и ее граждан».
Прочитав этот абзац, Путин взял авторучку и вычеркнул нелепо торчащее в последнем предложении слово «обеспечить». По тексту не было понятно, что именно обеспечить.
А вечером, уже на сцене ГКД, он слегка оторвался от текста и после слов «защитить Россию и ее граждан» от себя и с особым акцентом добавил – «и обеспечить их безопасность, где бы они ни находились!».
И мало кто в зале не догадался, что эти слова, прежде всего, были адресованы тем россиянам, которые жили на Украине. В то время Кремль по два раза на дню предупреждал главарей Майдана, что не даст в обиду «русский мир» в незалежной. И это предупреждение касалось не только юго-востока Украины, но и Крыма.
Переждав аплодисменты после окончания речи, Путин остался на сцене, жестом показывая публике, что хочет еще что-то сказать.
– Уважаемые товарищи, вы тут отдыхайте, а я пойду поработаю. У меня сейчас очень много работы, вы понимаете.
Люди улыбками откликнулись на эти его слова, сказанные не по-президентски простодушно.
Когда Путин уходил со сцены, зал встал и проводил его искренними аплодисментами.
* * *
Вернувшись в свой кабинет, Путин первым делом просмотрел еще «теплые» оперативные донесения МИДа и разведки о ситуации в Киеве и в Крыму.
Тут глухо и пружинисто зажужжал телефон спецсвязи. Звонил Янукович.
Домашний скарб Виктора Федоровича уже был погружен в два итальянских вертолета «Аугуста», скоро надо было улетать в Харьков, а он все еще на что-то, видимо, надеялся – просил какой-то помощи.
По Киеву в те дни уже гулял слух о таинственных военно-транспортных самолетах без опознавательных знаков, «под завязку набитых оружием», которые якобы приземлялись в одном из столичных аэропортов. Но, простояв несколько часов на дальних стоянках, они так и улетели в неизвестном направлении неразгруженными. Хотя киевская молва гласила, что они «абсолютно точно» улетели в Россию. А не разгрузили их потому, что Янукович якобы «не нашел людей, которые хотели бы взять это оружие в руки». Никогда народ так вдохновенно не сочиняет сплетни, никогда так не перемешивает ложь и правду, как во времена войн и смут.
* * *
Виктор Федорович в телефонном разговоре с Путиным все еще пытался построить планы обуздания оппозиции. В тот момент Путин знал реальную обстановку в Киеве, наверное, лучше, чем президент Украины… Он уже знал, что Янукович не контролирует ситуацию даже среди ближайших к нему силовиков. Тот жаловался, что украинские генералы высказывают «противоположные мнения» о том, как надо действовать Верховному главнокомандующему.
– Противоположные мнения генералов хороши в мирное время, а не в такой обстановке, – говорил Путин, – в такой обстановке у генералов на уме должно быть одно мнение – президентское.
Но эти соображения уже не имели никакого практического смысла. Ибо власть ни в Киеве, ни в остальной Украине Януковичу уже не принадлежала.
* * *
Закончив разговор с Януковичем, Путин еще раз перечитал донесения о ситуации в Крыму. И дипломаты, и разведчики сообщали, что дело идет к крымскому Майдану, к смене власти в Автономной Республике по киевскому сценарию. В оперативных документах говорилось, что украинские ультра-националисты вместе со сторонниками меджлиса на полуострове готовят захват Верховного Совета в Симферополе, рвутся к складам с оружием и боеприпасами, жгут флаги Крыма и России, все чаще устраивают нападения на «пророссийски настроенных» крымчан.
Активисты «Правого сектора» и «Национальной гвардии» подбивают местных татар на совместные выступления против «москалей». Участились нападения на российских военнослужащих и членов их семей. «В этих условиях, – читал Путин в одном из донесений, – командование Черноморского флота приняло решение ввести в действие план эвакуации жен и детей военнослужащих в Россию прежде всего из тех гарнизонов и военных городков, где жизни наших людей угрожает наибольшая опасность»…
Это, конечно, лишь отчасти решало проблему. Потому что всех «наших людей» эвакуировать из Крыма было невозможно.
И снова звонил Янукович. На этот раз советов не просил. На этот раз просил спасти его. Он был в панике и сказал, что у него нет никакой уверенности, что «эти бандиты с Майдана» дадут ему возможность вылететь из Киева в Харьков.
– Оболожили со всех сторон! – кричал в трубку Янукович, – если бы не моя охрана, я бы, наверное, уже висел на столбе посреди Крещатика!
Путин успокоил его:
– Виктор Федорович, как говорят немцы, Alte Krähen sind schwer zu fangen!
– Шо-шо? – насторожился Янукович.
– Я говорю, что «Бывалых ворон трудно поймать», Виктор Федорович. Или как говорят шахматисты, пока у короля есть куда ходить, партия не считается проигранной.
– У меня остается один ход – в Россию.
И Янукович двинулся на юго-восток Украины.
Начальник личной охраны Януковича генерал Константин Кобзарь советовал шефу не заезжать в Харьков, а сразу двигать на Донецк. Там, мол, у Виктора Федоровича есть все же поддержка среди земляков и местных бизнесменов… А еще Кобзарь сообщил, что из Харькова поступила информация о готовящемся там покушении на президента.
Но Янукович своего решения поехать Харьков не отменил. Два с лишним десятка офицеров личной охраны во главе с генералом он посчитал достаточным для обеспечения собственной безопасности.
* * *
Переговорив с Януковичем, Путин приказал срочно вызвать к нему министра обороны. А сам стал рассматривать только что принесенную помощником карту Украины. Взгляд его падал то на Харьковскую, то на Донецкую область, то на Крым.
Тут у ВВП тоже были свои соображения. В Крыму у Януковича – какая-никакая поддержка местных регионалов, да и в парламенте тоже. К тому же среди офицеров Военно-морских сил Украины (включая некоторых адмиралов) были и такие, которые оставались верными законно избранному президенту. И при определенном раскладе политической ситуации на полуострове, да и на Украине в целом, все это могло стать серьезным противовесом тем силам, которые с помощью оружия дорвались к власти в Киеве. Еще был какой-то шанс, что Янукович станет главой украинского «правительства в изгнании» и с крымского плацдарма начнет противодействовать киевской хунте. Никто бы не мог сказать, что Янукович «бежал из страны».
И хотя вероятность именно такого поворота событий была мизерной – Путин не был бы Путиным, если бы не взял в расчет и этот «сюжет».
* * *
В тот момент, когда Путин приказал вызвать к нему министра обороны, Сергей Шойгу вместе с начальником Генштаба Валерием Герасимовым был на торжественном концерте в Государственном Кремлевском Дворце. Вынырнув из боковой двери у сцены, офицер Федеральной службы охраны серой тенью прошмыгнул к министру между сценой и первым рядом зала:
– Товарищ генерал армии, вас просит срочно Первый!
…Стремительно шагая по коридорам Администрации Президента, Шойгу был уверен, что любая причина его срочного вызова к ВВП так или иначе связана с Украиной. Но он не знал, не мог знать какой приказ Верховного получит в тот вечер.
Путин встретил Шойгу усталой улыбкой:
– Сергей Кужугетович, надо с глазу на глаз переговорить. Тут такое дело… Нужно срочно спасать Януковича… Есть основания полагать, что его могут ликвидировать. Надо вытащить его с Украины.
Шойгу отозвался мгновенно:
– Если надо – вытащим. Хоть с того света.
Путин перевел взгляд на карту Украины и дробно побарабанил по ней пальцами:
– Ну и, конечно, надо поручить эту задачу тем, кто при всех обстоятельствах может выполнить ее…
– Есть такие люди, Владимир Владимирович…
Беркутовцы по-прежнему защищались лишь щитами…
Путин взял карандаш и приставил его острие к слову «Донецк» на карте. Затем карандашное острие перепрыгнуло на слово «Севастополь»…
Минут через десять в кабинете президента появился и начальник Генштаба Герасимов.
После того, как Путин кратко объяснил ему суть задачи, все трое стали обсуждать наметки «плана спасения» Януковича.
Все детали операции Герасимов должен был оперативно проработать уже в Генштабе, куда генерал армии сразу же и отправился. А по пути на Арбат он из своей машины позвонил оперативному дежурному и приказал срочно вызвать к нему начальника Главного разведуправления Генштаба генерал-лейтенанта Игоря Сергуна и командующего Силами специальных операций полковника Алексея Дюмина. На большом столе в кабинете начальника Генштаба была разложена карта Украины и примыкающих к ней областей.
Уже была полночь, а детальное обсуждение плана операции продолжалось. Мелькали слова «Донецк», «маршрут», «колонна», «связь», «точка встречи», «вертолеты»…
* * *
Через три часа полковник Дюмин со своими бойцами уже летел в военно-транспортном самолете на юг – туда, где в районе российско-украинской границы спецназовцев поджидали в полной боевой готовности вертолеты.
Как только Ил-76 приземлился на одном из южных российских венных аэродромов, Дюмин по телефону «закрытой» связи позвонил начальнику личной охраны Януковича генералу Кобзарю. Из разговора с ним Дюмин понял, что с выдвижением «первого» с охраной из Донецка что-то не ладится и, скорее всего, это выдвижение начнется ближе к ночи.
Кобзарь сообщил также, что двигаться на Крым колонна будет по мелитопольской трассе. Дюмин тактично намекнул, что хорошо бы делать это в стороне от больших дорог, не вытягивая колонну одной автомобильной «колбасой», а разбив ее на несколько мелких групп. Что и было сделано.
Тогда еще Дюмин не знал, что при подъезде к Мелитополю передовые машины президентского кортежа обнаружили засаду у блокпоста. Дорога была перекрыта тяжелым транспортом, справа и слева от нее засели пулеметные расчеты. Передовые машины развернулись в обратную сторону, а за ними в погоню устремился «джип». Но догнать машины, которыми управляли профессионалы президентской охраны, тем более ночью, он не смог.
Позже начальник штаба личной охраны президента Владимир Павленко узнал от земляка – инспектора дорожной инспекции, дежурившего на том блокпосту, что из Киева был приказ расстрелять кортеж Януковича, не оставляя никого в живых…
* * *
Было около трех ночи, когда на связь с Дюминым вышел генерал Кобзарь и сообщил, что за их колонной идет погоня, у одной из машин прострелены колеса, из-за чего ее пришлось бросить, а «пассажиров» пересадить в другие авто. Дюмин посоветовал Кобзарю резко сменить намеченный маршрут и идти «в сторону моря» (запасная точка встречи была тоже согласована).
А потом связь с кортежем Януковича пропала. Если до этого наши спецы радиоразведки фиксировали ее местонахождение по телефонным сигналам, то теперь такой возможности не было.
Время шло. Полковник Дюмин уже начал ловить себя на самой страшной догадке – кортеж все-таки напоролся на засаду и его уничтожили, но еще минут через тридцать Кобзарь позвонил и сообщил, что колонна находится в нескольких десятках километров от назначенной точки. Дюмин приказал вертолетчикам подняться в небо и выйти в заданный район. А сам с несколькими вооруженными спецназовцами сел в армейскую машину и рванул навстречу кортежу Януковича. Проехав километров десять, замаскировали машину в придорожной посадке и стали ждать.
Кобзарь снова долго молчал.
Тут Дюмину позвонил командир вертолетной группы и сообщил, что находится в заданном квадрате, но «гостей» не видит. Дюмин связался с Кобзарем. Тот сказал, что кортеж уже подходит к «точке», но «вертушек не видно и не слышно». Дюмин крикнул:
– Включите фары машин, вертушки вас не видят!
После этого вертолетчики увидели колонну и пошли на снижение.
В это время в густой черноте ночи, на той же дороге, по которой несколько минут назад проскочил кортеж Януковича, замелькали желтые огни фар погони за колонной президента. Большой группе машин, в которых сидели вооруженные люди, ничего не стоило прорваться к точке встречи кортежа с вертолетами и уничтожить людей и боевую технику.
Тогда Дюмин решил задержать преследователей президента Украины. Но едва «Тигр» полковника (в котором находилось и несколько спецназовцев) выехал на дорогу, чтобы занять более удобное место для засады, как по обшивке боевой машины зацокали пули. Звякнуло и рассыпалось лобовое стекло. И тут же – надрывный голос лейтенанта, свалившегося с сидения:
– Товарищ полковник, я ранен…
Ротный Жилин осветил фонариком лейтенанта. Его плечо было в крови.
– Перевязку! – крикнул Дюмин. И приказал водителю на полном газу «рвать к вертолетам», а сам Дюмин с двумя спецназовцами выпрыгнул из машины и занял позицию на взгорке у дороги. Откуда-то из темноты густо били пулеметы, мелькнули еле заметные огоньки фар – погонщики явно решили обойти засаду слева и справа по мерзлой пахоте. Спецназовцы дружно ударили в ту сторону из автоматов.
– Экономь патроны! – крикнул Дюмин.
В короткие промежутки между тарахтеньем автоматных очередей было слышно как где-то за взгорками с бешеным ревом взлетают вертолеты. Они уходили к морю без бортовых огней. Только после этого преследователи кортежа президента Украины, кажется, угомонились – стрельба с их стороны стихла. Желтые языки автомобильных фар вдали лизнули дорогу и исчезли.
А минут через двадцать спецназовцы во главе с полковником Дюминым черными призраками вынырнули из темноты в том месте степной балки, где была назначена точка встречи кортежа Януковича с вертолетами. Одна из вертушек все еще была на земле – офицеры-охранники перетаскивали какие-то ящики из микроавтобуса в салон вертолета.
Дюмин первым делом поинтересовался у летчиков, уложили ли в ушедшую вертушку раненого лейтенанта.
– Да, его увезли первым бортом, – ответил пилот.
* * *
Когда оперативный дежурный доложил министру обороны России, что два борта с «гостями» уже в Крыму, а о «третьем пока нет информации», Шойгу забеспокоился и приказал немедленно выяснить ситуацию – без этого он не мог доложить Верховному о полном завершении операции.
Не дождавшись быстрого доклада, министр позвонил начальнику Генштаба и сказал:
– Может быть, СБУ туда подтянулось и нам придется в тот район еще одну группу наших спецназовцев высаживать и отбивать вертолет?
Герасимов высказал предположение, что, возможно, экипаж не выходит на связь, чтобы не демаскировать себя. Он тут же связался с начальником Главного разведуправления генералом Сергуном. Тот сообщил причину задержки третьего вертолета – в него офицеры личной охраны Януковича все еще перегружали какие-то вещи шефа. Вещей было много, потому вертолет и сидел в ночи долго…
* * *
Когда начальник Генштаба Герасимов покинул Кремль, Путин остался в своем кабинете наедине с Шойгу. Обсуждали обстановку в Крыму. Путин поинтересовался, в каком состоянии находится план обеспечения безопасности объектов и личного состава Черноморского флота, который министр должен был представить ему вскоре. Шойгу ответил, что план уже почти полностью сверстан, остались мелкие детали – утром может представить его.
«Виктор Федорович ощущал себя чужим в своей столице. Да что там в столице – в своей стране…»
Президент заговорил о том, что ситуация в Крыму идет к референдуму. Дальше его слова звучали уже, как приказ:
– Надо не допустить, чтобы его сорвали противники. Надо защитить референдум. Но максимально корректно. Чтобы никто и никогда не сказал, что люди голосовали под дулами автоматов. Это первое. И второе. Судя по вашим докладам и докладам командующего Черноморским флотом вице-адмирала Витко, которые вы мне присылали, ситуация вокруг наших крымских частей и военных городков с каждым днем накаляется. Я обязан принять необходимые меры. Но сначала хотел бы послушать ваши соображения.
Министр был готов к этому разговору:
– Считаю, что самую большую опасность для проведения референдума и для нашего флота в Крыму представляют местные и приезжие вооруженные националисты, а также украинские сухопутные и морские части на полуострове. Нельзя исключать того, что они будут использовать оружие против гражданского населения и личного состава наших частей и кораблей.
Одним из вариантов предотвращения такого сюжета событий министр считал блокирование украинских частей и подразделений силами крымской самообороны. А при необходимости их должны «подпереть» наши военные.
Была очень большая вероятность того, что украинские части попытаются вмешаться в политическую жизнь Крыма и сорвать референдум. А судя по тому, что националисты призывают украинских военных «не отсиживаться в штабах и казармах», реальность такого сценария была высокой.
– Одновременно, – продолжал Шойгу, – нам надо обеспечить безопасность наших частей, кораблей, жилых городков. Но для этого считаю необходимым усилить нашу группировку в Крыму…
Путин согласился с этим предложением.
Шойгу уже выходил президентского кабинета, когда Верховный сказал:
– И еще прошу вас… Никаких разговоров по телефону со мной или еще с кем-либо о том, что мы задумали. Даже по телефонам спецсвязи. То же самое касается всех переговоров ваших подчиненных друг с другом. Чтобы не было ни малейшего признака наших действий в крымском направлении. Никакой вспышки телефонных переговоров. Скрытность, скрытность и еще раз скрытность. А еще прошу вас сделать все, чтобы сбить противника с толку. Надо отвлечь внимание маневрами наших войск подальше от юга, информационной дезой. Ну вы знаете…
Шойгу понимающе кивнул.
«Бои в Киеве продолжались. Офицер личной охраны Януковича получил информацию, что на «первого» готовится покушение…»
* * *
Как только министр обороны возвратился из Кремля в свой кабинет на Знаменке, он сразу вызвал к себе начальника Генштаба:
– Валерий Васильевич, объявляем боевую тревогу. Ночь будет бессонная…
Шойгу рассказал Герасимову о задачах, которые поставил перед Минобороны Верховный Главнокомандующий и потребовал, чтобы Генштаб к утру полностью завершил разработку плана усиления группировки и обеспечения безопасности объектов и личного состава Черноморского флота в Крыму.
Тогда и Путин, и Шойгу, и Герасимов избегали слова «операция». Оно придавало кремлевскому замыслу какой-то слишком военный оттенок. Хотя и Путин, и генералы уже в тогда предвидели, что это в любом случае даст и Киеву, и Вашингтону, и НАТО еще один повод для того, чтобы обвинить Россию в «оккупации» Крыма.
Кремль же должен был показать миру, всем критикам и обвинителям, что Россия, строго в рамках достигнутых в 2010-м году с Киевом договоренностей, имеет полное право ввести на полуостров дополнительные силы и довести свою группировку в Крыму до разрешенной харьковскими соглашениями численности. Зачем? Затем, чтобы надежно обеспечить безопасность кораблей и береговых объектов, военнослужащих и членов их семей от агрессивных выходок националистов. А заодно – и выровнять в Крыму соотношение численности российских военнослужащих с украинскими.
С другой стороны, ситуация на полуострове развивалась так, что она все больше начинала походить на восстание Крыма, не желающего жить в одной упряжке с Украиной, где власть захватили самозванцы, поправ Конституцию страны и достигнутые с законной властью договоренности.
Крым все громче и настойчивей заявлял о своем желании вернуться в Россию, а Кремль прекрасно понимал, что такая ситуация была историческим шансом. Упустить его – предать Крым. Воспользоваться им – восстановить историческую справедливость. Референдум о выходе Крыма из состава Украины и возвращение полуострова в Россию был единственным легитимным способом решения этой проблемы.
Но не было никаких гарантий, что противники референдума не сорвут его, не бросят вооруженные отряды националистов или даже армию на «сепаратистов». А это – гражданская война. Кремлю нужно было гарантированно обеспечить безопасность референдума и застраховать Крым от гражданской войны.
* * *
После звонка Шойгу Герасимов пригласил начальника Главного оперативного управления (ГОУ) Генштаба генерал-полковника Владимир Зарудницкого и приказал срочно завершить работу над планом переброски дополнительного контингента наших войск в Крым.
План должен был учитывать несколько ключевых моментов: необходимо было максимально быстро и скрытно перебросить личный состав и боевую технику на полуостров, в тесном взаимодействии с силами местной самообороны не допустить прорыва в Крым рвущихся «наводить порядок» вооруженных отрядов националистов, обеспечить безопасность референдума и заблокировать возможность вооруженного вмешательства украинской армии.
Одновременно перед Черноморским флотом, его авиацией и частями береговой обороны ставилась задача держать под плотным контролем группировку кораблей НАТО в Черном море.
С этой целью была поставлена задача перебросить в Крым наш самый эффективный комплекс береговой обороны «Бастион».
В случае неблагоприятного развития ситуации нашим подразделениям ставилась задача взять под охрану все важнейшие крымские объекты жизнеобеспечения – транспорт, связь, финансы, водоснабжение, теплоснабжение, снабжение электроэнергией.
На рабочих картах наших командиров были обозначены и все объекты министерства обороны Украины, пограничной службы, внутренних войск, баз хранения.
Самые сложные и крупные зоны ответственности достались командующему войсками Южного военного округа генералу Галкину, начальнику штаба ЮВО генералу Сердюкову, а также командующему Черноморским флотом России вице-адмиралу Витко.
План не исключал и самых крайних вариантов развития событий – ракетно-ядерных ударов НАТО по российским частям в Крыму. На это наши Стратегические ядерные силы были обязаны адекватным образом и мгновенно отреагировать. И хотя такой случай (нанесение ядерных ударов противником по Крыму) рассматривался как маловероятный (и даже невероятный), его наш Генштаб полностью не отбрасывал…
* * *
Все служебные разговоры, которые касались переброски дополнительного контингента наших войск в Крым, даже по внутренним телефонам Генштаба и Минобороны были запрещены. Но если бы их и удалось прослушать матерым спецам ЦРУ, Агентства национальной безопасности США или других американских разведок, часто «пасущихся» на Арбатской площади и Знаменке со своей аппаратурой, они не обнаружили бы и малейших признаков подготовки какой-то грандиозной затеи в «мозговом тресте» Российской армии.
Это была первая бессонная ночь Минобороны и Генштаба в феврале 2014 года. А впереди было еще три десятка таких ночей – до самого конца марта. И все это время офицеры Минобороны и Генштаба (включая министра, НГШ, их замов и начальников управлений) лишь раз в день (а то и раз в неделю) заглядывали в семьи – вся их жизнь была связана тогда с коротким словом «Крым».
В ту ночь, когда был дан старт переброске дополнительного контингента российских войск в Крым, когда генерал Томин успешно провел операцию по «спасению» Януковича, все, кто был в кабинете Путина, разошлись после семи утра.
По длинному коридору вместе с Президентом шли вместе Иванов, Шойгу, Бортников, Патрушев. Когда прощались, Путин сказал всем:
– Кажется, у нас действительно появляется шанс вернуть Крым. Точнее – помочь Крыму вернуться домой…
А через два часа все «ночные сидельцы» Кремля встретились на возложении венков у могилы Неизвестного солдата в Александровском саду.
* * *
К приезду Януковича в Крыму была подготовлена надежно охраняемая российским спецназом резиденция. Там с Виктором Федоровичем вели переговоры «спецпосланники» Президента России. Вместе с Януковичем в них участвовали и некоторые бежавшие с ним из Киева высокопоставленные чиновники. Компания собралась внушительная: президент, главнокомандующий вооруженными силами, генпрокурор, министр внутренних дел, глава СБУ… Ну, чем не правительство в изгнании?
И вроде бы все они говорили, что готовы к такой роли. Но что-то не клеилось. Все члены свиты ездили по Крыму туда-сюда, вели переговоры с украинскими военными, но прошла пара дней и поведение этой команды резко поменялось: «вывозите нас отсюда».
Российские военные морем переправили всех в Новороссийск.
Янукович был в панике и сказал, что у него нет никакой уверенности, что «эти бандиты с Майдана» дадут ему возможность вылететь из Киева в Харьков.
– Оболожили со всех сторон! – кричал в трубку Янукович, – если бы не моя охрана, я бы, наверное, уже висел на столбе посреди Крещатика!
Назад: Глава 22 Иванов
Дальше: Глава 24 Побег президента
