Глава 3
Зачем коммунистам оружие?
Дорожная сеть России, видимо, лучше развита, чем мы до сих пор предполагали.
Ф. Гальдер
Ага! Еще один кремлевский фальсификатор!
В. Суворов
1
«В 1933 году германский полковник Гейнц Гудериан посетил советский паровозостроительный завод в Харькове. Гудериан свидетельствует, что кроме паровозов завод выпускал побочную продукцию — танки. Количество выпускаемых танков — 22 в день» (с. 27<27>).
И где же он такое свидетельствует? В каком это таком кошмарном сне оккупанта могли ему эти 22 танка присниться? Что он, вслед за автором в перебежчики подался? Или у него в этот день был адаптационный синдром к русской водке? Где сноска? Где? Где она, я вас спрашиваю?
А, между прочим, цитата такая есть. Только звучит она несколько иначе. На самом деле Гудериан свидетельствует, что «еще в 1933 г. я знал, что единственный русский танковый завод выпускал в день 22 машины типа „Кристи Русский“».
Значительно менее однозначно, а? Во-первых, лично он там не был, лично эти 22 танка не видел, а только «знал». А, кстати, если и был, не мог же он целый день у ворот с блокнотом сидеть, значит, ему эти сведения кто-то из услужливых экскурсоводов нашептал. Русский феномен. Показуха-с. Или дезинформация. А может — и то, и другое. И, во-вторых, о какой достоверности может идти речь, если немец даже не знает, что типа «Кристи Русский» в РККА нет, а есть БТ-2, БТ-5, БТ-7 и пр., а кроме того, название города, где сей завод расположен, Гудериану не известно. Да и завод харьковский в СССР на 1933 год был по танкам вовсе не единственным… Не слишком надежное свидетельство.
А вообще-то, в 1933 году производство БТ в Советском союзе еще только начинало налаживаться, посему всего в 1932–1933 годах в СССР выпустили 610 танков БТ-2, из которых 350 имели только пулеметное вооружение. По нашим приблизительным подсчетам, с учетом существовавшего увеличения выпуска танков перед войной, если бы ХПЗ строил 22 танка в день (а по Гудериану и Суворову можно подумать, что кроме ежедневных 22 БТ этот завод параллельно строил танки других марок), то к 1941 году СССР имел бы около 140 тысяч танков.
«А теперь о качестве танков, которые Гудериан видел на Харьковском паровозостроительном заводе. Это были танки, которые создал американский танковый гений — Дж. У. Кристи. Достижений Кристи не оценил никто, кроме советских конструкторов. <…> Первые БТ имели скорость 100 км в час. <…> Ни один танк мира того времени, включая и танки, производимые для армии США, не имели такой формы брони. <…> После Т-34 принцип наклонного расположения лобовых броневых листов был использован на германской „Пантере“, а потом на всех остальных танках мира. В 30-е годы практически все танки мира выпускались по схеме: двигатель — на корме, трансмиссия — в носовой части. <…> Через 25 лет весь мир поймет преимущества компоновки БТ. <…> Их запас хода был доведен до 700 км. <…> В 1936 году танки БТ форсировали по дну почти под водой глубокие реки. <…> В 1938 году на танках БТ начали устанавливать дизельные двигатели» (с. 27–28<27–28>).
Надо же, какая крутизна!!! И почему же такой супер-гипер-мега — танк был снят с производства в 1940 году, причем все наши военные в начале Великой Отечественной плевались в его сторону хором и соло, помногу раз выходя на бис?
Сейчас поясню. Что касается скорости танка БТ, близкой к околосветовой, спешу заметить, что для БТ-5 максимальная скорость на гусеницах составляла 52 км/ч, на колесах — 72 км/ч, а для БТ-7 и БТ-7М — 53 км/ч и 73 км/ч соответственно. Суворов снова проврался, но это еще полбеды. Не иначе, чем курьезом можно назвать авторский текст внизу этой же страницы, претендующий на звание примечания. Стоит привести его целиком:
«Советские источники дают цифру 86 км/час, иногда даже 70. Объяснение простое: на советских дорогах слишком мощный двигатель рвал силовую передачу, поэтому приходилось ставить ограничитель мощности. При действии на автострадах ограничитель можно было просто снять… Лучшие западные испытания танков БТ дают скорость не 70 км/час, а 70 миль/час» (с. 28<27>).
После таких пассажей впору падать в обморок.
Что это за «ограничитель мощности»! Что он ее — за хвост назад тянет? На многих довоенных танках в СССР ставился ограничитель, но не мощности, а числа оборотов. И делалось это не потому, что двигатель что-то там «рвал», а для увеличения его моторесурса: на слишком высоких оборотах детали изнашивались быстрее. И снимали его в войсках по собственной, кстати, инициативе, а вовсе не по приказам сверху, вовсе не для установления рекордов скорости в шоссейных гонках. Это делалось потому, что из-за так превозносимого нашим танковедом заднего расположения трансмиссии и вызванной этим необходимости в длинных тягах к рычагу переключения передач, это самое переключение требовало чрезмерных физических усилий, с первой попытки воткнуть нужную передачу мог только очень опытный танкист, а переключиться на ходу было возможно лишь на новом танке, да еще и не на всяком. Вот как описывается преодоление этого дефекта конструкции с помощью «окопной хитрости» на Т-34:
«…перед атакой включалась вторая передача (стартовая для Т-34), а с двигателя снимался ограничитель оборотов (а никакой тебе не мощности — В. Грызун). В движении дизель раскручивали до 2300 об/мин, танк же соответственно разгонялся до 20–25 км/ч. Изменение скорости осуществлялось изменением числа оборотов, а попросту — сбросом „газа“».
А суворый выверт про «лучшие западные испытания»? Они, значит, бывают не только «объективные» или «необъективные», а еще и «лучшие» и «худшие». Худшие — это что, в болоте? А лучшие, наверное, когда танки с горки припустятся, чтобы ветер попутный и сотня негров сзади подталкивала. И, само собой, лучшие испытания, в отличие от худших, могут быть проведены только лишь на таком милом Суворову Западе. «Лучшие» западные испытатели, скорее всего, банально напортачили с советскими данными по скорости БТ, заменив непонятные им километры (примерно 70 км/ч на колесах) на доступные их пониманию мили. Но именно благодаря этой детской ошибке они и стали «лучшими» в суворовских глазах!
По поводу наклонного расположения лобовых броневых листов — на танках БТ оно было не более наклонно, чем на немецких «панцерах», о наклонных лобовых листах можно говорить лишь начиная с Т-34, после которого, кстати, они появились на американском «Шермане», а вовсе не на «Пантере» — снова вранье. По поводу дифирамбов, возносимых нашим орлом аквариумным в адрес заднего расположения трансмиссии уже было сказано, стоит лишь добавить, что оно являлось фирменным знаком танков «Рено», и вовсе не было особой редкостью в танкостроении тридцатых годов. Запас хода БТ никогда не приближался к обещанным нам танколяпом семистам километрам, у БТ-5 он составлял 200, у БТ-7 — 500 километров на колесах!!! На гусеницах с одной заправки БТ-5 проходил 120, а БТ-7 — 375 километров. Триста семьдесят пять километров — это много, но не семьсот же!!! А что означает суворовское — «форсировали <…> почти под водой»? А может — «почти форсировали»? А до другого берега сколько процентов доехало? А на первый сколько вернулось? Нет, я не против, ведь на отдельных экспериментальных экземплярах такое и вправду пробовалось, но эти танки назывались БТ-7ПХ (подводное хождение) и серийно не выпускались.
А дизельные двигатели, пожаробезопасность которых, кстати, обычно сильно преувеличивают, стояли лишь на БТ-7М, которых выпустили только 706 единиц (всего танков БТ — около 8 300 штук). Так что совершенно неясно, за что же наш герой подполья их так полюбил и оболгал аж от нижней ветви крупнозвенчатой БэТэшной гусеницы, до блестящей поручневой радиоантенны, гордо красовавшейся на башне примерно каждого девятого непобедимого быстроходного танка.
А приглянулись Суворову наши несчастные БТ из-за того, что, по его мнению, «эти танки было НЕВОЗМОЖНО ИСПОЛЬЗОВАТЬ НА СОВЕТСКОЙ ТЕРРИТОРИИ» (с. 28<28>).
2
Здравствуйте. Приехали. Докатились. Стало быть, невозможно. Нельзя. Сам герр Суворофф не разрешает. И чем же он это, интересно, аргументирует? Да, собственно, ничем.
А у нас есть фотоматериалы, говорящие, что использовать их на советской территории было очень даже возможно. Более того, у этого же корифея, в «Дне Мэ» есть фотографии, где БТ исправно месят грязь на родной стороне. Но, очевидно, это фото чем-то неправильно. Вот только чем? Или кто-то из нас того-с, или одно из двух.
Что значит «НЕВОЗМОЖНО ИСПОЛЬЗОВАТЬ»? Сей танк что, земля русская не держит? От русского духу ему дурно делается? Законы физики над ним не властны? Извините, а вообще, в России танки ездить могут? И что же, собственно, танкам БТ мешает перемещаться по своей родине? Вот немецкие «панцеры» в 1941 году по нашему Волоколамскому шоссе вполне сносно катались, а супертанками-агрессорами-людоедами не были, и вроде даже наоборот — только доблестными спасателями мира от сталинского коварства. А немецкие же полугусеничные броневики SdKfz 250 и SdKfz 251, проходимость которых в сравнении с БТ вообще могла считаться лишь пародией на оную, они что же? А колесные машины, немецкий Опель-блитц, или наша полуторка ЗиС-5, или американский «Студебеккер», которыми, в основной массе, обеспечивались вермахт и РККА всю войну, как по России ездили? Или БТ все равно хуже, даже на гусеницах?
А может, быстроходные танки во сыру землю, как с завода выкатятся, тут же по колено уходят? Нет, уходить-то оно, конечно, им в землю случалось, но для этого уж очень та земля должна была быть сыра — без болота или пойменного лужка тут, как ни крути, не обойтись. А что, окромя БТ, никакие танки в них не вязли? Посмотрите фотографии начала войны, сразу увидите и Т-34, и KB, несмотря на широкие гусеницы, во влажную почву ушедших «по самую матушку». Их что, тоже использовать было невозможно?
На самом деле то, что «практически все танки БТ были брошены» (с. 29<29>) в начале войны, и «даже на гусеницах их использовать вне дорог было почти невозможно» (с. 29<29>) — наглая ложь. После отступления регулярной армии их достаточно успешно использовали даже партизаны — на полном бездорожье! А сколько есть фотографий БТ разных типов с предвоенных маневров, где целые соединения этих танков, поднимая тучи пыли, катятся себе по полю, или стоят прикрытые ветками, на лесных просеках, причем, видимо, добирались они туда, где их поймал объектив, вовсе не по специально подведенным автобанам! А заодно снова затронем вопрос о том, насколько же «почти» было это использование «невозможно» — сильно «почти» или чуть-чуть. Такой же чушью является кричаще крупно набранное заверение Суворова в том, что «на колесах они (БТ — В. Грызун) не использовались НИКОГДА». Если он прав, то в таком случае я смело могу назвать время этого самого «НИКОГДА». Случилось оно во время конфликта на реке Халхин-Гол, когда эти самые БТ проделывали пятисоткилометровые марш-броски именно на колесах. Правда, горели они при этом, как свечки. И лично Жуков об этом во все горло свидетельствует. Со страшной силой.
«НИКОГДА» — как трагично звучит. Так грустно, что хочется танцевать. А если оторваться от прочувствованной речи нашего заморского друга, и послушать всего-навсего двух простых механиков-водителей танков БТ-5 из той самой 11-й танковой бригады комбрига Яковлева, что сражалась на Халхин-Голе, Николая Задорина и Василия Семеныча Слободзяна? А гвардии полковника, испытателя, заместителя начальника научно-исследовательского бронетанкового полигона Евгения Анатольевича Кульчицкого послушать не хотите?
Слободзян:
«От железнодорожной станции в район боевых действий бригада шла своим ходом. По хорошей дороге (по хорошей МОНГОЛЬСКОЙ дороге. — В. Грызун) танки двигались на колесном ходу».
Аллилуйя! Аллилуйя! Свершилось чудо! Танки БТ ездят по земле аки посуху! И ничего. Даже нимба нет.
Румянцев:
«По накатанной степной дороге танки шли на колесах».
Опять! Эй, Суворов, у них что, коллективные галлюцинации? На колесах, и не то что по бетонному автобану, а по степной дороге! Ура! С БТ снято злоковарное проклятье!
Кульчицкий:
«А затем был организован марш взвода от Читы до 76-го разъезда при морозе 50 градусов. Маршрут пролегал по бездорожью, глубокому снегу, льду реки, через хребет Малый Хинган. Шли на высоких скоростях, на колесах и гусеницах. На марше танки показали себя с лучшей стороны. Ни одной поломки, ни одного происшествия! Командиры частей, которые сами управляли машинами, убедились в высоких качествах БТ-5 и пригодности их к эксплуатации в условиях Дальнего Востока».
Для отдельных «профессиональных разведчиков» повторяем: Дальнего Востока!!!
Хочется снова осведомиться: Суворов — невежда или просто нам врет?
А теперь по вопросу о непроходимых русских дорогах, которые, как известно, намного трясинистее любого западноевропейского болота: почитайте товарища К. Симонова. В своих записках о начале войны он описывает свою одиссею по рушащимся фронтам первых трех месяцев Великой Отечественной. Как вы думаете, каким образом он справлялся с вошедшим в написанную Суворовым легенду русским бездорожьем? Да никаким: он его просто не заметил! Ездил себе на полуторках, колесил на разбитых легковушках, пару раз подсаживался на броневички. И ничего! Не погряз в дороге, не был похоронен напластованиями глины, и даже не очень застревал. А вот БТ почему-то в то же самое время обязаны были вязнуть в почве до полной потери боеспособности. Легковушка не первой молодости везде прошла, а вот БТ, на какие его гусеницы не ставь — увязнет. Что это — мистика или маразм? Кстати, застрявших БТ он тоже вроде бы не наблюдал.
А в довесок получи и о гусеницах.
Румянцев:
«Последовал приказ: надеть гусеницы, оставить все лишнее, подготовиться к атаке. На переход с колесного хода на гусеничный согласно нормативам отводилось полчаса».
А опытные бойцы 11-й бригады делали это за 20 минут.
Вранье Суворова по поводу танка БТ переходит все, даже им самим установленные, границы. Что за грозный героический «Т» этот «Б»!!! И зачем же его сняли с вооружения в аккурат накануне того самого «Дня Мэ» и заменили на более легкий Т-40 и крайне не доведенные Т-34 и KB? Пусть бы их обкатали, экипажи для них обучили, снарядов понаклепали, а пока вооружались старыми, но такими гиперкрутыми БеТешками. Или, может, не такими уж и крутыми? Впрочем, такую простую вещь, как логика, В. Суворов не приемлет, он ищет свой путь в литературе, правда, ведет он совсем не в сторону истории. Однако что-то я отвлекся. Так как там наши БТ?
«БТ — это танк-агрессор», — пишет танковед Суворов. «Их было произведено больше, чем ВСЕХ типов во всех странах мира на 1 сентября 1939 года» (с. 29<28–29>).
Маманя, какой страшный крупный шрифт!!! Как это убеждает!!! И сколько же их там понастроили, а? Если в цифрах, а не просто так, по-суворовски? 8 300 штук всех модификаций — вот сколько. Много? Непонятно. А если вспомнить, что тихоходный танк поддержки пехоты Т-26, на агрессора никак не тянущий, был произведен в СССР в количестве 12 000 единиц, что тогда? Уже не страшно во всеевропейской коммуналке проходить мимо двери с надписью «СССР»? А то раскричался «ВСЕХ, ВСЕХ, ВСЕХ…» Кстати, так к какой там войне мы готовились? Неужели к очень сильно наступательной?
Так, извините, все-таки наш «эксперт» Суворов — сам балбес, или нас за балбесов почитает? Нимало от всех этих, мягко сказано, натяжек не смущаясь, далее наш суворый друг пишет:
«БТ можно было использовать только в агрессивной войне, только в тылах противника только в стремительной наступательной операции, когда орды танков внезапно врывались на территорию противника и, обходя очаги сопротивления, устремлялись в глубину, где войск противника нет, но где находятся его города, мосты, заводы, аэродромы, порты, склады, командные пункты и узлы связи» (с. 29<29>)
а также, вероятно, детские ясли, баварские пивные, склады пунша, отапливаемые гальюны и грунтовые залежи сосисок. А ведь выкладка сосисок на грунт означала войну!!! Нет выкладки, нет войны. Везде мир и поголовная революция. Сталин, как всегда, победил. Финита, как говорится, ля комедия. В смысле — капут. Такой вот коварный план разработали сталинские соколы в гулких коридорах штаба РККА.
Кстати, о коридорах. Не знаю, что за гулкий коридор находится в голове у нашего автора, но в коридорах вышеозначенного штаба, когда в нем разрабатывали тактико-технические требования к будущему БТ, носились несколько иные мысли. Высокая скорость БТ на колесах предназначалась для быстрых передислокаций танковых соединений за линией фронта с нашей стороны с целью маневра резервов при обороне в условиях танкового превосходства противника.
Опровергать всю ложь просто нет сил. О том, что кто-то где-то в чем-то буксовал и куда-то там проваливался, мы уже объясняли. О советских танковых учебниках, якобы гласящих, что колеса — главный движитель БТ, достаточно просто сказать, что Суворов снова нагло врет, а вот около грузовиков для перевозки снятых БеТешных гусениц следует остановиться особо. Даже полный профан в военной технике тех лет, хотя бы раз, хотя бы издали или на картинке видевший танк БТ, может невооруженным глазом заметить странные кожаные ремешки на гусеничных полках. Специально для выпускника Калининского суворовского военного и Киевского высшего общевойскового командного училищ объясняю: эти ремешки служили для крепления снятых гусениц при движении на колесном ходу. Снял гусеницы, на подкрылочки уложил, и катайся себе, сколько влезет, на колесах. Надоест на колесах — ремешки открепил, гусеницы взял, на колеса намотал, и далее спокойно проследовал. Порядок действий ясен? Повторить еще раз? Перевести на английский? А теперь доложьте мне, где здесь грузовики и агрессия?
И только не говорите нам, что вы этого не знали! Неужели все-таки нам врете?
3
И вот мы тут. Вернее, там. За бугром. Наблюдаем одну из самых интересных сцен суворовской эпохалки. Называется эта сцена «Танкогонки по автобанам». Нервных просят не смотреть, предприимчивых — делать ставки, а для особо впечатлительных здесь будет небольшая подготовочка — покопаем глупостей по мелочам. Внимайте разбору бреда, льющегося из уст нашего слепого гусляра.
О плавающих танках следует сказать, что в те далекие, но уже славные времена никаких букв «П» в индексе плавающих танков не было, они назывались так же, как и все прочие, например, Т-37А, Т-38, Т-40. Эта досадная ошибка прекрасно характеризовала бы низкий уровень технической компетенции автора, если бы, конечно, мы не знали, что из ГРУ Резуна выперли вовсе не из-за того, что он безграмотно писал аналитические статьи по НАТОвской технике. Но тогда — снова вопрос. Что ж он нам-то такие глупости пишет? Не держит ли нас за дураков?
Об аналогичном уровне осведомленности в отношении тогдашних военных теорий можно узнать из следующего пассажа: «В оборонительной войне танку никуда плавать не надо, поэтому <…> советские плавающие танки пришлось бросить…» (с. 31<30>). Вообще-то, распространенная тогда теория «маневренной обороны» гласила, что в среднем каждые десять километров в неевропейской части СССР встречаются реки, которые необходимо форсировать вплавь при наступлении, и при маневренной обороне. Кроме того, снова приходится напоминать, что часть плавающих танков оставалась у партизан, а некоторое количество Т-38 довоенного выпуска были в строю в боевых частях аж до 1944 года.
«Последний пример боевого применения танка Т-38 относится, по-видимому, к 1944 году, когда батальон этих машин совместно с батальоном плавающих автомобилей Форд GPA приняли участие в форсировании реки Свирь».
Выжили они, понятно, где потише, но ведь не бросили их, как Суворову того хочется, повоевали они и в обороне.
Но это отступление. Главное в другом. «В 1938 году в Советском Союзе начаты интенсивные работы по созданию танка с совершенно необычным индексом „А-20“. Что есть „А“? Ни один советский военный учебник на этот вопрос не отвечает. <…> Я долго искал ответ на этот вопрос и нашел его на заводе № 183. <…> Не знаю, правильно ли объяснение, но ветераны говорят, что изначальный смысл индекса „А“ — автострадный. Объяснение лично мне кажется убедительным. Танк А-20 — это дальнейшее развитие семейства БТ. <…> Главное назначение А-20…» (с. 31) и все, понеслась душа в рай. Интересно, что это за такие мифические «ветераны» эдакую ерунду плетут? Или, может, они с Виктором за бутылочкой сивушки разговор вели? Да, вот еще что интересно: понимая зыбкость своей аргументации, герой-разведчик не утверждает прямо, он как бы сомневается — не уверен он, жмется, елозит, не знаю, говорит, правильно ли… Однако это не мешает ему в течение всего своего фактоплетства по поводу и без повода эти автострадные танки поминать, а неуверенность при этом куда-то испаряется. Такие вот дела.
Так вот, пластилиновый вы наш Джеймс Бонд, не стоило вам в учебники залезать, ветеранов поить, вынюхивать да выпытывать об этом самом «А», ведь всем более или менее сведущим в советском танкостроении людям доподлинно известно, что сия злополучная буква есть не что иное, как индекс конструкторского бюро Харьковского танкового (в миру — паровозостроительного) завода. Буквой «А» обозначали все образцы боевой техники, не принятые на вооружение РККА, всю экспериментальную технику, разработчиком которой был ХПЗ. А ваш нереально автострадный А-20 есть всего лишь дальнейшее развитие БТ-7М, утяжеленное, с усложненным колесным приводом. Кстати, означенный БТ-7М, дизельный вариант БТ-7, до его принятия на вооружение именовался А-7М или А-8. И где же он автострадный? С какого борта? С какой крыши? А может, с днища? Или где внутри эта его автострадность притаилась? Сидит, понимаешь, до поры, а там как вдарит! Этак из-за угла, чтоб поагрессивнее. У-у-ух, как он их тогда! Аж дух захватывает.
Этого, конечно, можно не знать. Но врать в историческом сочинении нельзя. Если наш автор нам землю ел, мамой клялся, что все его книги написаны лишь для того, чтобы донести до нас внезапно открывшуюся ему ИСТИНУ, то зачем ему эту ИСТИНУ враками показывать? Неужели такой большой ПРАВДЫ О НАЧАЛЕ ВОЙНЫ для этого не хватает?
Еще два слова о пресловутом А-20: задание на него было получено в октябре 1937 года и им «предусматривалось создание танка с защитой только от огня крупнокалиберного пулемета, с 45-миллиметровой пушкой. Сохранялся колесно-гусеничный ход, ради которого, собственно, заказчик и снизил все остальные характеристики танка. Эта машина получила индекс А-20». Кроме того, «на А-20, имевшем вес 18 тонн, пришлось делать ведущими по три колеса с каждого борта. Это в огромной степени усложняло конструкцию и утяжеляло ее». Летом 1938 года технические проекты А-20 и А-32 (создан по инициативе танкостроителей, а не заказан) были готовы. Вмешательство Сталина привело к разработке обоих образцов.
Так что А-20 был на ХПЗ не один такой, с «автострадностью замаскероватой», придуман. Злобные усато-трубчатые коммуняки их целые толпы навыпускали, Суворову на радость, врагам на удивление. И в сентябре 1939 года выкатили из секретных ангаров на полигон два автострадальца зараз — А-20 и А-32. Покатали их по полигону взад, покатали их по нему, родимому, вперед, покатали на всякий случай и по страшному, по диагонали, стало быть. И решили тогда начальники, что А-32 — быть, а вот А-20 — наоборот, не быть. Чем-то им не по нраву пришелся. Но вот ведь в чем у Суворова не сходится: признанный неудачным А-20 был колесно-гусеничным, то есть, по его определению, пригодным лишь для агрессии, а вот одобренный А-32, после мелких усовершенствований получивший название А-34 и запущенный в серию (по армейской номенклатуре — Т-34), был как раз чисто гусеничной машиной. Так что, мистер ветерановед, неужели и Т-34 автострадный? В душе где-то, наверное, да? Глубоко, этак у самого донца, но автострадный. И в чем же это выражалось? Если «главное назначение А-20 — на гусеницах добраться до автострад, а там, сбросив гусеницы, превратиться в короля скорости» (с. 31<31>), то в чем назначение чисто гусеничных «автострадных танков» А-32 и А-34? На гусеницах добраться до автострад, а там, сбросив гусеницы, — что? Яйца нести? Или окопаться? А может, им дальше пешком? Кстати, упоминаемый далее в связи с планером «КТ» летающий танк, носил индекс А-40. Так он что — летающий или автострадный? И гусеницы у него не снимались… Как быть? И что, «эксперт»-то наш — лопух или просто нам врет?
«А теперь вспомним, — продолжает наш вещий Виктор, — что и в конце XX века Советский Союз не имеет ни одного километра дороги, которую можно было бы определить термином — автострада. 50 лет назад автострад на советской территории и подавно не было» (с. 31<31>).
Но ведь это делает совершенно бесполезным все наши автострадные танки, ведь если ни одного километра автострады нет, то где их испытать, обкатать, и, наконец, самое главное, где обучить водителей? На грунтовке пилота для «Формулы-1» не обучишь, а уж механика-водителя для убийственного «короля скорости» и подавно. Или сначала на своих двоих захватим Германию, а уж там попрактикуемся?
Стоит еще, пожалуй, остановиться на стратегических воззрениях нашего заморского врунишки, который постоянно путает войну с шоссейными гонками. Почему, интересно было бы спросить, он считает, что воевать немцы будут только вдоль своих автобанов? У них что, вся страна заасфальтирована? Там полей нет? Или война это как игра в московские прятки — кто быстрее в Берлине застучался, тот и победил? И потом, допустим, ринутся наши сверхболиды в дыры в немецкой обороне, втянутся им в тыл, где находятся любимые нашим бархатным воякой «города, мосты, заводы, аэродромы, порты, склады» и всякая прочая благодать. И что же мы получим в результате? Да то же, что Гитлер получил под Сталинградом, втянувшись в дыру в нашей обороне в надежде пережать нам волжский транспортный узел. Суворов все время забывает, что танкам незачем ставить рекорды скорости, им надо воевать. Кстати, немцам все их «блицкриги» отлично удавались без расписываемых Суворовым гоночных болидов, ведь танковый бой это вовсе не джигитовка наперегонки — кто быстрее вон до той штучки, это необходимость иметь перевес в огневой мощи и дальности стрельбы, в маневренности, проходимости и защищенности своей машины над неприятельской. И все это как-то слабо вяжется со скоростью в 70 миль в час и превращению танка в беговые дрожки.
Извините, хочется спросить: автор этого бреда — действительно такая бестолочь или просто нам врет?
4
Количеству и качеству суворовского вранья о советских танках соответствует количество и качество суворовского вранья о советских самолетах — обильно и неумело. Впрочем, о танках было написано даже больше. Что ж, поехали, нам не привыкать…
Для начала британский сокол в тех же выражениях и с той же степенью достоверности, как и в случае с БТ, расхваливает видавший виды советский «ишачок». Некто Альфред Прайс, как видно большой авторитет в суворых глазах разведки, заявляет, что «наиболее мощное вооружение среди серийных истребителей мира в сентябре 1939 года имел русский И-16 конструктора Поликарпова» (с. 32<31>). Стоп машина. У меня вопрос. А в ноябре 1939 года какой истребитель имел самое мощное вооружение? А в 1940 году? А в июне 1941 года? Что, неужели опять И-16?
Ладно, бог с ним, едем дальше: «по огневой мощи И-16 в два раза превосходил „Мессершмитт-109Е“ и почти в три раза „Спитфайр-1“» (с. 32<31>). Это как? Ведь вооружение у И-16 тип 24, эталон 1939 года, самого тяжеловооруженного «ишака» в мире, составляло две пушки ШВАК-20, калибра 20 мм и два пулемета ШКАС калибра 7,62 мм. В то же время на Ме-109Е стояли те же две пушки MG калибра 20 мм и два пулемета калибра 7,92 мм. Вооружение, в общем, равное. Или наши ШВАК лично генсек заговаривал, ходил вокруг ночью потемнее и бормотал:
«Наши 20 мм превосходят немецкие 20 мм, потому что у них они служат эксплуататорам, а у нас — трудовому народу. Наши 7,62 мм превосходят немецкие 7,92 мм потому что у них они работают совсем не туда, а у нас — регулярно переходят на сторону пролетариата. Наши две пушки и два пулемета превосходят немецкие две пушки и два пулемета, потому что у них Маркса не читают, а у нас и Маркса читают, и Ленина»?
К тому же у немцев вооруженный двумя пушками и двумя пулеметами Ме-109Е появился в 1937 году, а у нас И-16 тип 24 с аналогичным вооружением — в 1939. Так кто в ноябре 39-го всех мощнее вооружен был? Так же оболган и Спитфайр, вооруженный шестью пулеметами калибра 7,62 мм. Превосходство-то, конечно, есть, но не в три раза!
И, вообще, следует заметить, что у истребителя главное не вооружение, а летные качества, а лучше — их удачный синтез. Ведь разбили же в битве за Англию Королевские ВВС, оснащенные Спитфайрами, Люфтваффе с более тяжеловооруженными Ме-109Е и Ме-110C и Е.
Однако даже самому летучему самолету бронирование не помешает. Вероятно, рассуждая таким образом, цитируемый с безграничным доверием А. Прайс садится в лужу. Прославленный Суворовым авиатор утверждает, что «среди всех предвоенных истребителей мира И-16 был уникален в том смысле, что только он один имел броневую защиту вокруг пилота» (с. 32<31–32>). Неужели? Так-таки прямо и один? А как же без конца упоминаемый Ме-109Е? A Me-110? А Харрикейн?
И потом, что такое «броневая защита вокруг пилота»? Что означает это «вокруг»? То же, что и «возле»? Очень хочется подвести этого самого А. Прайса к И-16 и спросить его, где, ну где же он нашел на этом крошечном фанерно-полотняном самолетике нечто, хотя бы отдаленно напоминающее «броневую защиту», да и «вокруг»? Это что, восьмимиллиметровая бронеспинка, ставившаяся на него с IV серии? А как тогда величать истребитель Me-110, имеющий броневую защиту спереди, снизу, сзади и сверху-сзади? Летающий дот? Как хотите, а такой ляп просто смешон. Нашел, тоже мне, Флаинг Фортрес, надел на него доспехи тевтонские и пошел в превентивный воздушный бой фашистов бить.
Снова вопрос: как вам знания «эксперта» Суворова? Он действительно невежда или просто нам врет?
Об использовании ракет: у каждой страны были прорывы в будущее, и мы не исключение. Но продолжать в таком духе долго не стоит — легко промахнуться. Что и делает на этот раз уже лично главный авиалет Великобритании, экс-аквариум В. Суворов. «Ил-2, — пишет он, — имел сверхмощное, по любым стандартам, вооружение, включая 8 реактивных снарядов» (с. 32<32>). По «любым»-то, может, и сверхмощное, а если по каким-нибудь более конкретным, чем вообще «любые»? Вооружение у Ил-2 эталона 1941 года (еще он называется ЦКБ-55П) составляет… батюшки, где же ваша «сверхмощность»! Те же две пушки ШВАК (20 мм) и два пулемета ШКАС (7,62 мм), что и на наших старых знакомых — И-16 да Ме-109Е. Плюс 600 кг бомб (истребитель Ме-109Е — 250 кг бомб, истребитель МиГ-3 — 200 кг бомб). Плюс 8 РС-82 или РС-132 (истребитель МиГ-3 — 6 РС-82).
Суворов «слышал звон, да не знает где он» — вроде все Ил-2 хвалят, надо бы и мне, да вот за что — непонятно. А, ничего, ляпну что-нибудь наобум, авось, за Ил-2 ругать не станут, побоятся, «летающий танк» как-никак… Лишь профаны в авиации на первое место ставят скорость и вооружение, а в случае с Ил-2 важна не мощь бортового оружия, а способность точно его применить. Благодаря своему бронированному корпусу этот самолет мог, не боясь зенитного огня, подходить к цели вплотную, всаживая свой отнюдь не сверхмощный огонь «в самое яблочко», за что и боялись его немцы больше других. А вот другие самолеты, порой имевшие не менее, а то и более мощное вооружение, из-за своей слабой защищенности при атаке наземных целей близко подойти не могли, поэтому плотность, в теории, мощного огня, оказывалась слишком слабой.
Так что Ил-2 превосходил противника, хотя и совсем не в том, в чем попытался угадать Суворов, кроме того, на сорок первый год он был, пожалуй, единственным специально созданным для штурмовки самолетом в мире.
«Так в чем же дело? Отчего во время войны советская авиация с первого дня уступила господство в воздухе?» (с. 32<32>).
Не сопите, все затаили дыхание! Сейчас наш храбрый перебежчик попробует угадать, не смотря на то что ответ, казалось бы, банален. Помимо того, что определенная доля матчасти ВВС РККА полегла утром 22 июня на своих аэродромах, гораздо большее количество самолетов погибло в первые дни войны в неорганизованных и безрассудных с советской стороны боях с противником, имевшим качественное превосходство. В результате чего соотношение сил наших ВВС к Люфтваффе, составлявшее 1,4 к 1 на конец июня, к июлю стало 1 к 2 в пользу немцев.
Но у Суворова никогда не угадаешь, какой ответ он имеет в виду в качестве правдивого. Вот и здесь снова нас ждет открытие: по более точным, чем могло бы быть на самом деле, суворовским разведданным оказывается, что «большую часть советских летчиков, включая летчиков-истребителей, НЕ УЧИЛИ ВЕДЕНИЮ ВОЗДУШНЫХ БОЕВ» (с. 32<32>).
Прочувствовали? А то, что наши истребители устаревших образцов (на 22 июня их было подавляющее большинство) в воздухе отставали даже от немецких бомбардировщиков, что — не важно? Наверное, по такой логике самолетов летчикам и вовсе можно не давать, главное — ведению воздушных боев обучить. Осознали? Прониклись? Тогда идем дальше — Суворов задает следующий вопрос: «Чему же их учили?» Держитесь крепче. «Их учили наносить удары по наземным целям» (с. 32<32>). Вот такие дела. Не больше, не меньше. А может, спросим самих пилотов? Например, Александра Покрышкина, прошедшего всю войну, начиная с 22 июня 1941 года, и, стало быть, знающего о том, как и чему до войны учили летчиков-истребителей чуть больше лондонского беглеца? Пожалуйста:
«Командир эскадрильи Соколов был доволен моими успехами… Он говорил мне: „Ты пилотируешь уверенно и грамотно. Но фигуры надо выполнять более энергично, с перегрузками. Пилотируй так, чтобы темнело в глазах… В настоящем бою сможешь энергичным маневром уйти от врага, даже находясь под прицелом“. „Хорошо помню воздушные стрельбы по конусу“. „Все это и позволило мне быстро овладеть энергичным сложным пилотажем на самолете. Да и не только мне. В те годы и я, и мои товарищи были заняты поисками путей, которые привели бы к победе в воздушном бою“».
Кажется, яснее ясного сказал — в воздушном бою. А тезис Суворова об обратном опять остался недоказанным.
И вот еще что. В середине 1940 года «на Саратовском самолетостроительном заводе, производившем в недавнем прошлом комбайны, начали изготавливать истребители Як-1 — самолеты с цельнодеревянным крылом, с двумя лонжеронами и фанерной обшивкой, потянутой перкалем. Из таких же материалов создавались киль и стабилизатор. Фюзеляж сваривали из стальных труб, которые обтягивались полотном. Металл и дерево были заложены в самой конструкции». Это — новейший Як-1, его развитие — основа советских истребителей военных лет, правда, на начало войны Як еще не был самым многочисленным новым истребителем. А у немцев что Bf-109E «Эмиль», что Bf-109F «Фридрих» — цельнометаллические, полотном у них только поверхности рулей обшивались. И как вы думаете, как можно было на Яке победить в воздушном бою «мессера», если советского пилота-истребителя воздушному бою до войны не учили? Наши летчики как раз и добивались победы за счет более высоких личных качеств, тем более что у немцев в подавляющем большинстве и опыта было больше. А еще был ЛаГГ, вообще практически цельнодеревянный самолет. И ведь истребителей новых типов у нас было немного, все больше «чайки» (И-153) да «ишаки» (И-16)… А тем не менее, немцы сразу оценили воюющих против них советских летчиков более высоко, чем других противников. И как только такие «неумехи», как советские летчики (рисуемые Суворовым), смогли с самого начала войны оказать немцам сопротивление, которого они раньше не встречали нигде, кроме как, может быть, над Англией?
Кстати, вы не обратили внимание, что Суворов все время вопит о том, что советские танки были лучше всех в мире, и было-то их у нас больше, чем у кого бы то ни было, а вот о советской авиации — молчок. А единственная причина поражения — мол, летчиков воевать не учили, и были они, выходит, полными чайниками перед гитлеровскими асами. Что это, как не клевета на советские ВВС? Но о них мы еще поговорим в конце посвященной «Ледоколу» части.
«Уставы советской истребительной и бомбардировочной авиации, — бодро запевает следующий куплет своего боевого марша герой-перебежчик, — ориентировали летчиков на проведение одной грандиозной внезапной наступательной операции, в которой советская авиация одним ударом накроет всю авиацию противника на аэродромах и захватит господство в воздухе» (с. 32<32>).
Правда, в такой оценке наш летучий Резун категорически расходится с большинством оставшихся в живых участников войны, единодушно вспоминающих тяжелые дни летной муштры. А вот что думают о летных навыках советских пилотов современные исследователи немецких трофейных документов:
«общий уровень подготовки кадровых офицеров советских ВВС был высоким. Несмотря на многочисленные запреты и ограничения (в целях снижения аварийности и экономии ГСМ), сопровождавшие учебно-тренировочный процесс в боевых частях, подавляющее большинство летчиков выполняло весь комплекс фигур высшего пилотажа, совершало полеты в сложных метеоусловиях, в непосредственной близости от земли, а также знало и использовало возможности своих машин».
Видимо, даже при сравнительно небольшом налете основной массы советских летчиков, разница в поведении в воздухе, по сравнению с предыдущими кампаниями Люфтваффе, производила большое и не слишком приятное впечатление на немцев.
Кроме того, непонятно, зачем ссылаться на какой-то журнал «Война и революция» 1929 года издания, если можно было бы просто взять кусок из уставов 1940–1941 гг., тем более, если, по словам Суворова, эти уставы все равно его повторили. Но, к сожалению, никакой агрессии в довоенных советских уставах нет. А то неужто не процитировал бы?
Приводимая далее цитата А. Н. Лапчинского, гласящая, что «решительное наступление на земле притягивали к себе, как магнит, неприятельские воздушные силы и служит лучшим средством обороны страны от воздушного противника… Воздушная оборона страны осуществляется не маневром из глубины, а маневром в глубину» (с. 33<32–33>), применительно к суворовским бредням ничего не доказывает, так же как ничего не опровергает. Речь в ней ведется только об обороне, а на чьей территории и кем может вестись «наступление на земле» по приведенной обрывочной цитате совершенно не ясно.
Зато ясно другое. Суворов решил, что советская авиация будет громить «стандартные объекты бомбардировок» из книги Лапчинского, среди которых фигурируют «Лейпцигский железнодорожный узел, Фридрихштрассе и Центральный вокзал Берлина и т. д.» (с. 33<32>). Но ведь неприятельские города и железные дороги — это объекты СТРАТЕГИЧЕСКИХ бомбардировок, а лично мистер Резун полагает, что подготовка к таким бомбардировкам, в отличие от подготовки к бомбардировкам тактическим, есть подготовка к «ответному удару», а не к агрессии, о чем он, собственно, и пишет в «Дне „М“». Кстати, в том же «Дне» он говорит, что Сталин уничтожил свою стратегическую авиацию, предпочтя ей самолеты для ударов по точечным целям, к каковым городские кварталы и железнодорожные узлы отнести достаточно сложно. Перечитывая соответствующие абзацы суворовского труда раз за разом, я так и не смог уловить, что за мысль он проводит, приводя два таких разнородных факта, — с одной стороны, якобы готовность советских истребителей к ударам по земле, а с другой — наличие в каком-то из многочисленных авиационных учебников тех лет карт Берлина. Даже как-то за него неловко, ведь не всегда же его ложь так неуклюжа.
Более удачно наш выбегаяц врет о 123-м истребительном полке, взлетавшем чуть ли не по контрольно-следовой полосе, цепляя своими бомбами и эРэСами пограничные столбики. Остается лишь узнать у нашего храброго предателя, как же они в мирное-то время взлетали, если «набор высоты должен был осуществляться уже над германской территорией»? (с. 33<33>) Но главным здесь является не это. Главное то, что полк ИСТРЕБИТЕЛЬНЫЙ.
Истребительный авиаполк, как уже, наверное, догадался искушенный читатель, состоит из истребителей. И что же там были за истребители? Может, фронтовые? В случае войны за превосходство в воздухе бороться? А что, начнется война, а наши — тут как тут. Но зачем так близко к границе? Ведь фронтовой истребитель потому и фронтовой, что он над линией фронта висит, врага встречает и на землю его сбрасывает. Далеко в тыл ему углубляться не надо, а если войска вперед уйдут, что за проблема аэродром базирования сменить? И неповоротливые склады своего имущества эти подразделения не удержат на месте, ведь пока наземные рода войск проползут зону действия фронтового истребителя, те уже успеют израсходовать и горючее, и боеприпасы, и запчасти с близлежащего склада, а новые можно подвозить уже на другую подходящую площадку. Фронтовым истребителям особо хорошей полосы не надо — всю войну с грунта летали.
Нет? Тогда, может, это были истребители-перехватчики? Врага на границе в воздухе встретить, и в морду ему сунуть пару-тройку раз. Тогда где агрессия? Перехватчики служат для обороны своей территории и, более того, до войны в СССР они даже к ВВС не относились. А относились к ПВО — противовоздушной обороне. Обороне!
А, вот что, я понял! Суворов намекает на то, что это были истребители сопровождения. Ведь взлет в сторону противника для экономии горючего жизненно важен только им. Летают они далеко, вместе с бомбардировщиками, так что… Однако в СССР первые истребители, годные для эскорта бомбардировщиков, ЯК-9ДД и ТИС, появились в 1944 году. Так что, если их имел в виду наш летун, то он снова оказался не прав.
Но вот ведь что получается, фронтовым истребителям и перехватчикам все равно куда взлетать, потому что дальность до цели ни тому, ни другому экономить незачем, их цель — в воздухе, над линией фронта. Так где же связь между близостью ИСТРЕБИТЕЛЬНОГО полка к границе и подготовкой агрессии? Пусть бы Виктор бен Богдан назвал нам пару-тройку штурмовых или бомбардировочных полков, прижатых к границе вплотную, тогда бы можно было о чем-то рассуждать. Но все, на что у него хватает керосина, это туманные намеки на «многие другие» (с. 33), вероятно, тоже истребительные авиаполки. А лично я не вижу ничего особо агрессивного в том, что несколько полков (если Суворов на этот раз не врет) истребителей были выдвинуты к самой границе. Головотяпство — вижу, поскольку что бы ты ни готовил, лучше бы иметь в виду разные варианты развития событий.
И снова — как вам осведомленность «эксперта» Суворова? Он на самом деле этого не знает или просто нам врет?
Во всей красе и блеске наш друг Суворов из одноименной с вертолетом организации предстает в своем пассаже о… да, да, да, снова о таком несчастливом для него Ил-2. Второй раз на нем попадается. На этот раз прославленному штурмовику в основные цели вместо родных для него автобронетанковых колонн вменяются аэродромы, хотя кажется, «ясно даже и ежу», как сказал поэт, что из пушек-пулеметов аэродром не задушишь, не убьешь, а 600 кг бомб для такой громадной цели явно недостаточно.
Третий раз с тройного сальто на те же грабли лондонская правдильня рухнула в попытке насквозь переиначить широко известную историю о втором стрелке Ил-2. На самом деле, стрелка убрали не потому, что «Ильюшину позвонил лично Сталин и приказал стрелка с пулеметом убрать» (с. 34<33>). Обер-шпион ее величества снова вступает в пререкания со многими советскими военными летчиками и начальниками. Уже упоминавшийся зам. наркома А.С. Яковлев пишет, что «военные считали, что скорость Ил-2 и высота его полета малы и, ликвидируя вторую кабину со стрелком-радистом и оборонительным пулеметом, имели в виду облегчить машину, улучшить ее аэродинамику и получить некоторое увеличение скорости и высоты полета».
Современные исследователи дополняют Яковлева следующим образом:
«переделка БШ-2 из двухместного варианта в одноместный была исключительно инициативой ОКБ. Постановления Комитета Обороны об изменении С.В. Ильюшину задания, равно как и соответствующего ему приказа НКАП не было в природе. Принятое С.В. Ильюшиным решение являлось в какой-то степени вынужденным, так как он и его ближайшие соратники не могли не понимать, что простой установкой на самолет более мощного у земли мотора АМ-38 вместо АМ-35 быстро обеспечить предъявляемые к машине ТТТ невозможно…».
К сожалению, в стране на тот момент не было достаточно мощного авиационного мотора. Так что суворый вывод о ситуации, «когда ни один истребитель противника не успеет подняться в воздух» (с. 34<33>), представляет собой такой же бред, как и многие другие его выводы.
И наконец, четвертая попытка вломиться в давно уже специально для профессиональных перебежчиков открытую дверь: разговор Ильюшина со Сталиным о том, что стрелка на Ил-2 надо бы вернуть, состоялся, во-первых, не по телефону, а лично. Кроме того, не сразу «после начала Барбароссы» (с. 34<33>), а в начале февраля 1942 года. Да и само предложение выдвинул вовсе не вождь, а сами летчики, собравшиеся в конце декабря 1941 года на Первой военно-технической конференции в Куйбышеве. Кстати, двухместный Ил-2 был разработан в ильюшинском КБ только в сентябре 1942 года.
Неужели Суворов ничего об этом не знал? В это можно было бы поверить, если бы мы знали, что лектора Резуна в английских военных вузах знают в лицо как самого непросвещенного человека на планете. Но, кажется, это не так. Выходит, нашим потенциальным врагам он читает одно, а нам — совсем другое? Так что же это за «эксперт» такой в Лондоне сыскался? Так он вправду невежда или просто нам врет?
5
Это уже просто бред. Вернее, что же это я, не просто! Это БРЕД!!! Нет, даже БРЕД!!! Когда у Суворова нет даже таких глупых аргументов, к которым он обычно прибегает, начинаются отступления, подготовки агрессии не касающиеся, но зато изобилующие кровавыми подробностями, а также различными сочетаниями крупного и жирного шрифтов. Лишь на некоторых моментах стоит остановиться.
О преуспеянии Сталина в деле удушения соцдемпартий и возвышении нацистов уже говорилось, хотя об этой, безусловно, больной для Суворова теме (а как же — сталинское коварство по отношению к «западным людям») можно распаляться часами. Так и вижу, как Сталин могучей мозолистой рукой «душит» посиневших немецких социал-демократов. Да только непонятно, как тов. Сталин мог «душить» социал-демократов в Германии, когда последние этой Германией и управляли, а подшефная Сталину КПГ круто пролетела с революцией, после чего долго «чистилась» и «искалась». Само собой, искомые «оппортунисты» и «соглашатели» были найдены в лице всего руководства партии и с позором изгнаны. Простой немец, получивший от «удушенной» социал-демократии столько прав и свобод, сколько при кайзере он и не знал, наслаждался плодами «временной стабилизации капитализма», жевал свои сардельки по два пфеннинга воз, удовлетворенно хрюкал в пиво и с удивлением смотрел на горстку возбужденных интеллигентов, гордо марширующих под большой красной скатертью.
Был, правда, у них, коммунистов, шанс — когда началась Депрессия, сардельки стали стоить не два пфеннига, а три марки, и сонный Михель проснулся, встал с перины и заорал во все горло «Ихь хабэ жрать!» Да только в деле обхаживания недовольного Михеля КПГ оказалась неконкурентоспособной.
Нацисты перед недовольным электоратом сразу развернули целую колоду врагов, которые украли его сардельку:
и английские лорды-поработители,
и французские лягушатники-Рура-грабители,
и жиды-отравители,
и социал-демократы-предатели,
и буржуа-слегка-угнетатели,
и коммунисты-собственность-отниматели,
и соседи-пространства-лишатели
и т. д. и т. п.
А коммунисты, когда пришла их очередь, долго сопели, а потом выдали: «Во всем виноваты буржуи, давайте будем любить простых англичан, французов и даже (о, ужас!!!) русских с евреями и все сделаем общим». «Идиеттен», — пробормотал Михель и навсегда отвернулся от коммунистов.
Снова нужна книга на «отдельную большую тему», которая для подтверждения хотя бы четверти суворостей должна стать периодическим изданием. Вот только на деле от сталинских «громов и молний», «кровавых удушений» и т. д. и т. п. немецкой «пацифистской» социал-демократии было ни тепло, ни холодно. А кой-кому даже очень тепло и хорошо. Ибо, испугавшись грандиозных планов коммунистов, о которых они кричали, как только могли, простой немец, не хотевший, чтобы его частное пиво стало общим компотом, кинулся к куда более хлебному и родному дядюшке Гитлеру, к его, Гитлера, вящей радости.
И, напоследок, покопаем чуть-чуть цитат. Поехали: «Сталин за несколько лет продал то, что нация накопила за сотни лет» (с. 34<34>) — вопиет глас из-за бугра. Ничего страшного, детонька, в годы Первой мировой войны золота на Запад тоже перегнали немеряно. Причем, пикантность ситуации заключается в том, что дорогие во всех отношениях союзники не торопились осуществлять частично уже проплаченные российские заказы, поэтому, например, в 1915 году царская армия получила лишь 8% заказанных винтовок и патронов и 13% — снарядов.
«Над страной во весь свой огромный рост поднялся призрак людоедства» (с. 35<34–35>) — скажем, на всю страну его, слава богу, не хватило. Этот призрак встал лишь над некоторыми хлеборобными районами, причем лишь в один, неурожайный год. Кстати, по подсчетам некоторых современных спецов, голод в России — вещь достаточно обыденная.
«Если бы Сталин платил за автострадные танки (где она, ваша былая неуверенность, а? Помните, мялся: „Не знаю, правильно ли…“ Теперь, что — все выяснилось? — В. Грызун), за парашютный шелк, за западную военную технологию не по пять миллионов тонн хлеба в год, а только по четыре, то миллионы детей остались бы живы» (с. 35).
Ах, какая трогательная забота о бедных, маленьких детишках… Суворов просто не может поверить, что приютившие его милые, добрые и гуманные западные капиталисты могли как-то Советскому Союзу повредить. И интервенции не было, и антисоветизма, и засылки шпионов, и убийств советских дипломатов, и разрывов дипломатических отношений… Вот сидели они до самой войны вдоль границ, и все хором мило в нашу сторону улыбались. Через прицелы…
Между прочим, экспорт «под метелочку» хлеба — это давняя традиция. С XIX века экспорт хлеба носил голодный характер. Злой царизм тоже вырывал кусок хлеба у голодных детей, коммунисты хотя бы танков настроили, благодаря чему эти самые дети в сороковых не все в немецких концлагерях оказались, а при царе за что хлеб отдавали? За проигранную русско-японскую и Первую мировую?
«Результат коллективизации и последовавшего за ней голода — это 10–16 миллионов убитых, растерзанных, погибших в лагерях» (с. 35<34>).
Просто ужас! Но на следующей же странице все разом стало намного драматичнее: в Первой мировой, по словам Суворова, «все участвовавшие в этой войне страны потеряли 10 миллионов человек, Россия — 23 миллиона. А в МИРНОЕ время ради автострадных танков (что, Виктор, где они, былые сомнения? А ведь мы еще даже за пределы главы не вышли… — В. Грызун) и самолетов-агрессоров Сталин истребил во много раз больше людей» (с. 36<35>). Во-первых, Россия, что, не участвовала в Первой мировой войне? Во-вторых, много раз больше, чем 23 миллиона, это сколько? Так определитесь же, мистер, сколько? И, кстати, откуда появились 23 миллиона безвинно убиенных русских (похоже, в их смерти тоже непременно виноват И.В. Сталин, бегавший тогда от царской охранки) в Первой мировой? Насколько помним, официальная точка зрения всех, в том числе суворовских хозяев, заключается в том, что за годы Мировой бойни всего на всех фронтах погибло 10 млн. человек, ранено и контужено более 20 млн. Кстати, симптоматично для автора, что в тексте разница в страницу оборачивается разницей в десятки миллионов человеческих жизней мудреной суворовской цифири.
Кстати, о самолетах-агрессорах. Это что же за такие мифические «агрессоры»? Военные самолеты бывают истребителями, бомбардировщиками, штурмовиками, разведчиками, торпедоносцами, транспортными, на худой конец, учебными!!! А вот этаких «самолетов-агрессоров» просто не бывает. Интересно, что же Суворов имеет в виду под этим злобным, но крайне неопределенным определением? Ил-2? И-16? Или еще что из тех, кого он не знает? И какими же такими особыми агрессивными качествами они наделены? Должен заметить, что одной из основных ошибок в строительстве советских ВВС исследователи считают чрезмерное увлечение истребительной авиацией в ущерб другим ее видам, в ВВС РККА доля истребителей составляла около 42% всех самолетов. Так что «самолеты-агрессоры» в СССР перед войной — это то же самое, как подводная лодка в степях Украины, с той лишь разницей, что подводная лодка в природе действительно есть.
«Наращивание советской военной мощи никак не диктовалось внешней угрозой, ибо началось до прихода Гитлера к власти» (с. 36<35>).
А до Гитлера в Европе был благотворительный пикник? Надо бы напомнить лучшему другу всех западных стратегов, тактиков и прочих бжезинских о том, что милые, добрые, плюшево-мохеровые США, души в СССР не чаявшие, признали его право на существование лишь в 1933 году. А ультиматум Керзона лета 1920 года, диктовавший правила поведения РККА и Советам в целом во внешней политике? Все это что — исключительно дружеские жесты? Да будь СССР хоть чуточку слабее, западные суворые друзья в пыль бы его стерли. Между прочим, если вы не знали — словосочетание «железный занавес» впервые прозвучало вовсе не из уст Черчилля в Фултоне; о том, что «Мы желаем поставить вокруг большевизма железный занавес, который помешает ему разрушить цивилизованную Европу», заявил еще премьер Франции Клемансо на Парижской мирной конференции в 1919 году. Весьма дружественно и демократично, не так ли? Но раз нашего отважного предателя там кормят, можно и поднаврать…
Кстати, для дополнительной информации о благотворительном пикнике и до безобразия дружелюбного к СССР мирового сообщества «ДО прихода Гитлера к власти», следует дополнительно сообщить вот что:
26 декабря 1926 года заместитель наркома по военным и морским делам М.Н. Тухачевский представил в Распорядительное заседание Совета труда и обороны доклад «Оборона Союза Советских Социалистических республик», в котором в частности говорилось о том, что «3. В случае благоприятного для блока <вероятных противников на Западе> развития боевых действий первого периода войны, его силы могут значительно вырасти, что в связи с „западноевропейским тылом“ может создать для нас непреодолимую угрозу… 6. Наших скудных материальных боевых мобилизационных запасов едва хватит на первый период войны. В дальнейшем наше положение будет ухудшаться (особенно в условиях блокады). 7. Задачи обороны СССР РККА выполнит лишь при условии высокой мобилизационной готовности вооруженных сил, железнодорожного транспорта и промышленности. 8. Ни Красная Армия, ни страна к войне не готовы».
Подчеркиваю, РККА не была безусловно готова даже к обороне своей страны. И это не хитрый маневр ведомственного лоббиста, рассчитывающего получить побольше средств для вооруженных сил, а грустная правда.
Посудите сами. По состоянию на тот же 1927 год только Польша, Румыния, Финляндия, Латвия, Литва и Эстония могли выставить 113 стрелковых дивизий и 77 кавалерийских полков. Это более 2,5 млн. человек при 5746 полевых орудиях, 1157 боевых самолетах и 483 танках. Вся эта армада рано или поздно, по мысли Генштаба РККА, была бы поддержана Англией и Францией. Япония могла выставить 64 пехотные дивизии и 16 конных бригад.
Всему этому РККА могла противопоставить в случае всеобщей мобилизации 92 стрелковые дивизии (из них 22 на основе кадровых) и 74 кавалерийских полка общей численностью 1,2 млн. человек при 5640 полевых орудиях, 698 боевых самолетах, 60 танках, 99 бронеавтомобилях и 42 бронепоездах.
Но защитников социалистического отечества надо было еще и снабжать боеприпасами и вооружениями. А состояние ВПК было удручающим. В докладе Президиума ВСНХ СССР «Об ориентировочном плане развития военной промышленности» от 5 апреля 1927 года отмечалось, что максимально достижимый уровень производства вооружений и военной техники (ВиВТ) отставал бы от уровня 1916 года (например, по винтовкам — почти в 3 раза, по самолетам — на 16–30%), даже если вложить 320 млн. рублей в ВПК в ближайшие 4–5 лет. Для сравнения: вся расходная часть бюджета СССР на 1926/1927 финансовый год составляла около 800 млн. рублей. И это катастрофическое положение ВПК тогда же начали ухудшать поиском вредителей из числа, главным образом, старых, специалистов.
«Военная тревога» 1927 года, когда обострились отношения с Англией, выявила оборонную немощь Страны Советов. Сталин это понимал, проводя индустриализацию и коллективизацию, должную дать средства на подъем промышленности. На пленуме ЦК ВКП(б) в июле 1927 года заявляя, что схватка с империалистами неизбежна в ближайшие годы, Коба поставил задачу: «оттянуть войну против СССР либо до момента вызревания революции на Западе, либо до момента, когда империализм получит более мощные удары со стороны колониальных стран (Китая и Индии)». Таким образом, расписавшись в том, что самостоятельно СССР в войне за свое существование победить не смог бы.
Неудивительно, что Политбюро 15 июля 1929 года приняло постановление «О состоянии обороны СССР», которым в том числе предусматривалось увеличить численность армии мирного времени с 610 000 до 648 700, а мобилизованной — с 1,2 млн. до 3 млн. человек. А также резко нарастить объемы производства вооружений, чтобы довести число танков до 1500 в строю, до 1500 в запасе и 1–2 тысяч штук в резерве, самолетов — до 2000, 1000 и 500 соответственно по тем же категориям, орудий — до 9348 штук средних и крупных калибров и 3394 мелких. По выполнении этого плана предполагалось, что РККА по численности не будет уступать силам вероятных противников (заклятых добрососедей, а не Англии и Франции), а по самолетам, танкам и орудиям — даже превосходить.
Выводы данной главы:
1. В мире есть лишь одно оружие чисто наступательного характера, «оружие первого удара». Это оружие — атомная бомба. Причем, несмотря на прижившийся термин «наступательные вооружения» относительно ядерных зарядов, даже это оружие, а тем более нестратегические виды его, можно использовать и в целях обороны, например, прикрывая отход.
2. Все прочее вооружение, начиная от штыка винтовки, можно использовать в любой войне, как бы ни хотелось это дело представить Суворову.
3. Советское оружие предвоенного периода явно не обладало теми в равной степени мифическими и идиотскими качествами, которые Суворов пытается из него выжать.
4. Если по поводу политических и исторических бредней Суворова еще можно сказать, что он просто фантастически невежественный в этих областях человек (правда, зачем тогда браться об этом писать?), то, когда речь заходит об истории военной техники, я настоятельно рекомендую каждому подумать и самому ответить на неоднократно поднимавшийся вопрос: Виктор Суворов — дурак или он просто нам врет?
