Глава 23
Принцип талиона

Голос Семакина вырвал меня из плена воспоминаний:

– Признаюсь, я очень удивился, получив сигнал, ведь на тот момент твой муженёк давно уже плавал внутри портала, соединяя Зону с моим миром.

Я посмотрел на профессора. Тот показывал на огромный шар в глубине пещеры. Яркий свет галогеновых ламп освещал как будто сделанные из обожжённой глины выпуклые бока сферы. Глубокие извилины и поры терракотовых стенок складывались в причудливые узоры, в которых с определённой долей фантазии угадывались черты искажённых болью и страхом человеческих лиц. Длинные металлические штыри пронзали глаза и рты этих фантасмагорических физиономий. К электродам тянулись толстые жгуты проводов от установленного перед шаром широким полукругом научного оборудования.

Возле мигающих разноцветными лампочками приборных стоек из отполированных до блеска тонких металлических труб суетились люди в белых халатах. Учёные щёлкали тумблерами, стучали по клавишам, следя за показаниями приборов, и негромко переговаривались между собой.

– Случайный разговор с Диким помог мне найти решение этой проблемы, – продолжал Семакин, остановившись напротив меня. – Он как-то проговорился, что ты, Купрум, входил внутрь сферы и добыл обломок кристалла из груди плавающего в ней человека. Тогда-то я и понял, что ты сын Колдуна и это на тебя среагировали датчики его бронекостюма. Видишь ли, своим вмешательством ты сильно изменил мои планы. После того, как ты забрал часть кристалла, Колдун начал закрывать портал, как моллюск – створки раковины.

К Семакину подбежал один из его ассистентов, что крутился возле приборов.

– Всё готово! – сказал он. – Показатели в норме. Можно начинать процедуру активации.

– Ну так и начинайте, – раздражённо велел Семакин, недовольный тем, что его прервали.

Ассистент кивнул и вернулся к установке. Он передал приказ коллегам. Те проделали какие-то манипуляции, и генераторы усилили гудение. Напряжение заметно выросло. Я понял это по возросшей яркости ламп. Несколько светильников не выдержали перегрузки. Они полопались с громкими хлопками, рассыпая искры.

– Мои люди неоднократно предпринимали попытки проникнуть в портал, но всё заканчивалось их полной дематериализацией, – продолжил Семакин. – Они как будто растворялись внутри сферы, становясь её частью. Чем больше было таких жертв, тем крепче становились стенки межпространственного перехода. В итоге они окаменели, так что пришлось искать способы снова сделать их проницаемыми. Я смог преодолеть эту проблему путём долгих опытов и трудных исканий. Параллельно с этим я выяснил, что Колдун не просто так закрывал портал. Находясь внутри него, став с ним одним целым, он нашёл дорогу в реальность, куда вели «червоточины» из моей Земли, твоей Зоны и других миров. Там обитают уникальные существа – симбионты. Одни из них похожи на чёрных осьминогов, другие на огромных уродливых пауков. Эти создания, проникая внутрь своих носителей, способны не только постепенно изменять их внешность. Они меняют саму сущность своих хозяев, делая из них своеобразные генераторы аномальной энергии. Достаточно сотни инфицированных симбионтами людей, и любую территорию можно быстро превратить в Зону. Я назвал тот мир территорией призраков. Почему? Думаю, ты сам догадался, ведь тебе с твоей матерью и моим человеком уже довелось там побывать. Вы трое – единственные, кто смог вернуться оттуда живыми. Все посланные мной добровольцы или погибли, или навсегда застряли там, пытаясь добыть так нужных мне существ. Несколько лет я пытался наполнить мой мир энергией Зоны и даже использовал тебя, Купрум, в качестве живого ретранслятора. Из-за этого, собственно, ты и попал сюда ребёнком. Я уже говорил, что посылал за тобой поисковые экспедиции. Естественно, они вернулись ни с чем, ведь твой маячок перестал передавать сигналы почти сразу, как ты исчез. Тогда-то у меня и родилась идея устроить побег твоей матери. Там, где техника бессильна, любовь способна творить чудеса. Я надеялся, сердце матери подскажет, где находится её сын. В общем-то, так оно и вышло, пусть и с небольшими вариациями. Главное, цель достигнута: ты здесь, передо мной и вскоре выполнишь своё предназначение.

Семакин повернулся к сфере. Под воздействием высокого напряжения с её словно вылепленными из глины стенками происходило нечто странное. Они плавились и как будто были охвачены огнём.

– Красивое зрелище? – спросил он. – Я называю этот эффект «терракотовым пламенем». Похоже, не правда ли? Скоро оболочка портала снова станет проницаемой, и ты, Купрум, войдёшь внутрь. Твой отец не смог в своё время пронзить сердце: помешала бронепластина комбинезона, задержав вершину кристалла в миллиметрах от цели. Ты закончишь начатое, открыв мне доступ к загадочному миру.

Я усмехнулся, хотел сказать Семакину: с чего вдруг он взял, что я стану это делать, – но тот меня опередил:

– Прежде чем отказаться, подумай, хочешь ли ты причинить боль своей матери? По моему приказу майор переломает ей все косточки, и будет он это делать очень медленно, чтобы ты и она сполна прочувствовали мою решимость идти до конца. Если и это не поможет, я применю излучатель Кокорина. Ты был в лагере «волков» и видел, на что способно это устройство. С его помощью я заставлю тебя сделать всё, что мне нужно.

– Почему ты сразу не использовал его? – прохрипел я внезапно севшим голосом. Нарисованные Семакиным перспективы, мягко сказать, не радовали. Особенно та, где он угрожал Насте (я всё ещё не мог поверить, что она моя мать – с такой-то маленькой разницей в возрасте).

– Видишь ли, Купрум, я не сторонник жёстких мер. Чаще всего я иду на них из-за нежелания подобных тебе сотрудничать со мной. Даю время подумать и сделать правильный выбор.

Профессор повернулся к агенту под прикрытием:

– Слизниченко, обыщи пленницу. Надо забрать у неё транскриббер, а то мало ли что.

Майор скользнул по Насте плотоядным взглядом, облизнув губы, протянул руки к её груди.

– Зря стараешься, – презрительно усмехнулась она, глядя в глаза Семакину. – Транскриббера нет. Его забрали ещё там, в лагере, перед тем как бросить с твоей шавкой в барак.

Майора аж перекривило.

– С-сука! – прохрипел он и наотмашь ударил её по лицу.

– Прекратить! – визгливо крикнул Семакин. – Эмоции в нашем деле – признак слабости. Лучше неси сюда чемоданчик.

– Сейчас ты за всё заплатишь! – злобно прошипел Слизниченко.

– Пленников – в энергетические клети, – скомандовал профессор, когда тот отправился выполнять его распоряжение.

Пока майор ходил в глубь пещеры за блестящим металлическим кейсом, ассистенты Семакина выполнили приказ. Меня и Настю окружили белые трескучие нити силового поля.

Слизниченко опустил чемоданчик на складной столик, заботливо раскрытый перед ним помощником Семакина. Щёлкнул замками, откинул крышку и повернул так, чтобы я и Настя видели его содержимое: хирургические инструменты и всевозможные приспособления для пыток.

Профессор выждал какое-то время, давая нам в полной мере осознать, что нас ждёт. Потом кивнул майору со словами:

– Приступай.

Слизниченко хищно осклабился. Взял из чемоданчика большие щипцы (остро заточенные грани узких лапок сверкнули холодным блеском в свете ламп), хромированную пилу с мелким зубом и шагнул к Насте.

Её глаза расширились от ужаса. Она дёрнулась в сторону, но путы прочно удерживали жертву на месте.

Время вдруг замедлило для меня ход. Долгие оглушительные удары сердца зазвучали колокольным набатом. Я открыл рот, собираясь закричать: «Остановись! Я всё сделаю!» – но увидел, как Семакин очень медленно отшатнулся назад. Низкий протяжный вопль: «Не-е-ет!» прокатился по пещере. В следующее мгновение синий луч вонзился в грудь майора, превратив того в белое клубящееся облако.

Пыточные инструменты громко звякнули, упав на каменный пол подземелья. Мелодичный звон сработал как выстрел стартового пистолета: время снова помчалось вскачь, а пещера наполнилась топотом ног, грохотом выстрелов и тонким свистом испарителей (так я назвал странного вида оружие, с лёгкостью превращающее людей в пар).

Энергетическая клетка силового поля не мешала мне двигаться внутри неё. Я обернулся через плечо, увидел, как из мерцающего сиреневой рамкой портала в пещеру бегут вооружённые бойцы в форме МИС. (Видимо, отобранный у Насти транскриббер попал в руки капитана Самойлова, как и четыре трофейные «пушки», и тот решил ими воспользоваться по назначению.) Скорее всего, переместители каким-то образом могли настраиваться на излучение друг друга, иначе «мисовцы» вряд ли смогли бы попасть сюда.

Как бы там ни было, их появление сыграло нам на руку.

– Пригнись! – крикнул я Насте и сделал то же самое, опасаясь схватить нежданчика.

Предосторожность была не лишней: пули свистели в воздухе, с визгом рикошетя от стен. Одна из них угодила в генератор силового поля, что мешало нам свободно двигаться. Устройство размером с аккумуляторную батарею с треском сыпануло оранжевыми искрами, и в тот же миг змеящиеся нити энергетических пут бесследно растворились в воздухе.

Я бросился к Насте:

– Ты как?

– В порядке, – ответила та, проведя пальцами по следу давнего ожога на моей щеке. – Даже не верится, что ты мой сын.

– Потом поговорим, – крикнул я, подобрал с пола «энфилд» одного из «тандемовцев» (незадолго до этого он развоплотился под воздействием луча испарителя). – Сейчас надо думать, как выбраться отсюда.

Штурмовая винтовка отстучала короткую очередь. Сражённый меткими выстрелами «мисовец» запнулся и упал, выронив оружие футуристического вида из рук.

– Этих брать живьём! – закричал зычным голосом Самойлов, перекрывая грохот выстрелов. Рука в кевларовой перчатке поочерёдно показала на меня с Настей и Семакина. (Тот, когда началось вторжение, спрятался за гудящим перед охваченной «терракотовым пламенем» сферой оборудованием.)

Из-за спины капитана выскочили трое с парализаторами в руках. Оружие с треском выплюнуло сгустки энергии. Я толкнул Настю в сторону и сам распластался на полу. В нос ударил резкий запах озона. Я ощутил покалывание кожи головы, почувствовал, как волосы встали дыбом от пронёсшихся в непосредственной близи от нас электрических зарядов.

Предназначенный для Семакина выстрел угодил в подвернувшегося не вовремя лаборанта. Бедолагу с силой отбросило на стойку из хромированных труб. Белые змеи молний с треском расползлись с человеческого тела по чёрным коробкам мерцающих разноцветными лампочками приборов.

Вероятно, заряд послужил дополнительным источником энергии. Процесс трансформации сферы в разы ускорился. Её стенки наконец-то обрели прозрачность, и я увидел парящего внутри человека (если верить Семакину – моего отца). Колдун держался одной рукой за грудь с торчащим из неё обломком кристалла, а вторую тянул ко мне, словно моля о помощи.

Профессор не видел происходящего у него за спиной и не знал, что сфера стала опять проницаемой. Он пятился к ней, не сводя глаз со своих людей, отбивающих атаки «международников». Когда же Семакин повернулся, Колдун узнал его. Лицо пленника сферы исказила злобная гримаса. Он стремительно приблизился к прозрачным границам шара, просунул руку за его пределы, схватил врага за шиворот и втащил в портал.

Оболочка окружности мгновенно потеряла прозрачность. Тьма перекрученными жгутами замелькала внутри межпространственного перехода, словно там бушевал ураган.

На краткий миг показалась перекошенная от ужаса физиономия профессора с раскрытым в беззвучном крике ртом, мелькнула и пропала, чтобы через какое-то время появиться вновь. Правда, теперь лицо Семакина покрывали гнойные язвы, сквозь которые проглядывали тяжи мускулатуры и кости черепа. Когда же учёный появился в третий раз, его тело и голова выглядели так, словно давно уже покоились в земле. Тёмный вихрь по-прежнему бесновался внутри сферы. Ураганным ветром мумию профессора за считаные секунды превратило в пепел, и она бесследно исчезла у меня на глазах.

Сразу после этого пол в пещере заходил ходуном, как во время землетрясения. С потолка посыпались камни, по стенам с оглушительным треском поползли глубокие трещины. Уцелевшие в бою люди Семакина и солдаты Самойлова попадали, на время прекратив перестрелку. Это дало нам некоторое преимущество, ведь мы с Настей находились ближе к постепенно светлеющей оболочке, где по непонятным мне причинам трясло не так сильно.

Бойцы МИС пришли в себя несколько раньше, чем воины «Тандема». Это сыграло определяющую роль в разгоревшемся с новой силой бою. Перевес был явно на стороне капитана, и это не сулило нам ничего хорошего.

Из подземелья надо было выбираться любой ценой. Пробиться с боем не представлялось возможным: слишком неравны силы. Оставался единственный выход.

– Давай за мной! – Я схватил Настю за руку и потащил её к ставшей снова прозрачной сфере.

– Куда?! – закричала она. – Ты сам видел, что стало с Семакиным! Я не хочу, чтобы со мной произошло то же самое!

– Я там уже был. Как видишь, со мной ничего плохого не случилось. А знаешь почему? – Настя помотала головой. – Потому что я его сын. Ты его жена, думаешь, он способен причинить тебе зло?

Настя пожала плечами, оглянулась на сферу и прижалась ко мне. Я почувствовал, как она дрожит, и успокаивающе похлопал по плечу:

– Всё будет хорошо… мама! Я уверен, отец не причинит нам вреда. Решайся, иначе будет поздно.

– Хорошо! – Настя крепко сжала пальчиками мою ладонь. – Давай!

Мы кинулись к сфере.

– Не дайте им уйти! – закричал Самойлов. – Стреляйте на поражение!

Треск автоматных очередей придал нам дополнительное ускорение. Пули защёлкали по стойкам с приборами, зацокали по камням в непосредственной близости от нас. Я втолкнул Настю в прозрачный шар и сам прыгнул следом за ней, когда спину пронзила резкая боль под лопаткой.

Гравитация внутри портала отсутствовала. По крайней мере, так мне показалось. К сожалению, я ничего не помнил из прошлого визита сюда, поэтому пришлось потратить несколько драгоценных мгновений, чтобы научиться управлять заметно потерявшим в весе телом. Наконец я освоился с царящей тут невесомостью и поплыл к Насте.

Пули легко проникали сквозь всё ещё проницаемую оболочку, пролетая мимо в разных направлениях и оставляя за собой спиральные следы. Возле меня парили красные шарики разных размеров. Я не сразу понял, что это. Лишь когда один из них расплылся на моих губах и я почувствовал солоноватый привкус крови, пришло осознание того, что я ранен.

Стараясь не думать об этом, я взял Настю за руку, подплыл к Колдуну. Тот парил с закрытыми глазами, раскинув руки в стороны, как крылья, и поникнув головой.

Помня слова Семакина о застывшем вблизи от сердца острие кристалла, я обхватил пальцами торчащий из груди отца чёрный обломок с похожими на кровеносные сосуды красными прожилками. Руку без перчатки пронзила резкая боль. Я рванул кристалл на себя, но тот сопротивлялся, словно не желая покидать человеческое тело.

Узенькая ладошка легла поверх моих пальцев. Я перехватил Настин взгляд, ободряюще ей улыбнулся. Она кивнула в ответ и крепко сжала тонкие пальчики.

Вдвоём мы вырвали проклятый кристалл. Тёмная кровь фонтаном хлынула из раны на груди Колдуна, мгновенно превращаясь в длинную вуаль из шариков. Чёрная пелена стала быстро опутывать нас плотным, не пропускающим свет коконом, но, прежде чем она окончательно скрыла от нашего взора пещеру, я увидел, как сфера стала стремительно расти в размерах, испепеляя всё, к чему прикасалась.

Пещера наполнилась криками горящих заживо людей и грохотом камнепада. Стремительное расширение портала вызвало разрушение подземной полости.

Перед тем как многотонные каменные глыбы погребли под собой грот и тех, кому не повезло остаться в живых, переливающаяся радужными красками оболочка сферы рассыпалась на миллиарды разноцветных искр. Портал перестал существовать, но за мгновение до этого он перенёс находящихся в нём людей в мир, куда так стремился попасть профессор Семакин.