После той, второй, бессонной ночи, которую он провел, корпя над отчетом ФБР и слушая, как другие пытаются сложить кусочки головоломки, Дэвид вернулся к себе на квартиру. Ему казалось, что происходящее вокруг – какая-то фикция. Что все это симуляция, обманчивая видимость, которой прикрывают настолько страшный мир, что смотреть на него напрямую невозможно. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не заснуть, а отправиться на занятия, которые он проводил по четвергам во второй половине дня, и по пути ему в голову пришла мысль, что вот потому-то и существует художественная литература – способ смотреть на мир, не подвергаясь его разрушительному воздействию. Мысль показалась достаточно интересной, и Паркер решил вставить ее в свою лекцию.

Во время выступления какая-то часть его усталого мозга отключилась от содержания произносимых слов. Эта часть обозревала аудиторию, отмечая направленные на него восторженные взгляды и руки, записывающие его бесценные мысли. Эта часть, которой для выживания требовалось обожание, привела его несколько лет назад к выводу, что недостаточно писать хорошие книги, оставаясь в относительной безвестности, что значение имеют только атрибуты славы. Эта часть убедила его забрать Ингрид из Берлина и привезти ее в Нью-Йорк, на Манхэттен, ходить на вечеринки с коктейлями и принимать участие в светских раутах. А еще обратить пристальное внимание на то, что читают средние американцы, и постараться привлечь их взоры к себе. Ирония заключалась в том, что все попытки превратить свое имя в бренд ничего ему не дали. Фактически они стоили ему писательской плодовитости, какого-никакого стиля, которым он раньше отличался, и они же разрушили его семью. Все вылилось в пятилетнюю попытку жертвоприношения.

Но вот он стоит здесь, перед классом, набранным в течение нескольких часов после открытия регистрации. Когда отдельные главы из его будущей книги опубликовали в журнале «Пипл», они стали предметом обсуждения во всех газетах средней Америки, в которой проживают средние американцы. Ирония заключалась в том, что это не Паркер добился славы – слава нашла его через Мартина Бишопа и «Бригаду». Если бы Бишоп не заговорил когда-то с Ингрид, а Ингрид не ушла потом от Дэвида, жизнь писателя застряла бы в той точке, где она находилась в начале прошлого лета – в несчастливом браке и с рукописью книги, которая никогда не была бы закончена. А теперь он беседует на телевидении с интересующимися этой темой журналистами. Однажды его даже пригласили на Си-эн-эн в качестве «эксперта» по «Бригаде», журналы обсуждают его высказывания, а его агент договорился о совершенно немыслимом авансе за книгу. И половая жизнь, что там греха таить, заметно улучшилась.

Несмотря на постоянное внимание публики, значительная часть жизни Паркера протекала в условиях строгой секретности с того декабрьского дня, когда, вернувшись домой, он обнаружил у себя чернокожего мужчину – тот сидел в его гостиной с блокнотом, в котором было написано: «Возможно, вас прослушивают, поэтому не произносите ни слова. Ингрид и вашей дочери нужна помощь».

Перед отъездом во Флориду Билл вручил Дэвиду ключи от дома, и теперь каждую неделю он ездил туда, накупив за наличные еды и всего, что требовалось для ребенка. Он не знал, как Ингрид проживает эти семидневные отрезки, но она стала совсем не той женщиной, которую он когда-то встретил и полюбил. Теперь его жена вела себя жестче, и ее высказывания отличались большей определенностью. Так ведут себя выжившие, те, кому удалось уцелеть.

И кроме того, оставалась еще Клэр. Дэвид сомневался, что стал бы рисковать своим новым положением, если бы не ребенок. Хрупкое очарование девочки дурманило его, и впервые в жизни – в этом писатель мог себе откровенно признаться – он понял, что в мире существует что-то более важное, чем Дэвид Паркер.

Он собирал свои записи и отвечал на вопросы самых настырных студентов, предвкушая возвращение домой и сладостный сон, когда заметил знакомые лица двух агентов ФБР, уже задававших ему вопросы насчет Ингрид и Рейчел. Лайл Джонсон стоял, сложив руки на причинном месте, и пристально смотрел на Дэвида, в то время как Сара Вейл, вытягивая шею, провожала глазами студентов, переходящих в следующую аудиторию. В конце концов все студенты разошлись, и Джонсон с Вейл подошли к кафедре.

– Надо же, какая толпа, – удивилась Сара.

– Послеобеденные занятия, свободное посещение, – пояснил Паркер, вешая на плечо сумку.

– Вы выглядите усталым, Дэвид.

– Я слишком стар для жизни в ритме колледжа.

Джонсон улыбнулся, а Вейл пролистала что-то в своем телефоне и подняла его к глазам писателя, показывая портрет Кевина Мура на фоне флага.

– Знаете этого парня? – спросила она.

Паркер покачал головой.

– Дело в том, что он вчера улетел из аэропорта Кеннеди, а сегодня с утра явился в наше посольство в Берлине, – объяснила Сара.

– Вам кажется это странным?

– Видите ли, он вообще-то проживает в Колорадо. Никто даже не предполагал, что он ни с того, ни с сего вдруг окажется по ту сторону Атлантики.

Дэвид посмотрел на агентов по очереди, не зная, как реагировать. Наконец он произнес:

– А кто это?

– Один из наших, – ответил Лайл. – ФБР.

– Он знал Ингрид, – добавила Вейл.

Паркер покивал, обдумывая их слова.

– Думаете, он придет ко мне? – уточнил он.

– Возможно, – ответила Сара.

– Зачем?

Джонсон открыл рот, потом закрыл его, а затем все-таки заговорил после паузы:

– Мы не знаем. Возможно, за тем же, зачем он посещал Нью-Йорк.

– А как насчет Рейчел Прю? – спросила Вейл. – Слышно о ней что-нибудь?

– Нет. Ничего. – Дэвид пожал плечами, стараясь выглядеть непринужденно, хотя и чувствовал, что агенты видят его насквозь. А он чертовски устал. Шея под воротничком вспотела, и он боролся с искушением вытереть ее. – Означает ли это, что вы продвинулись в поисках Ингрид?

Ни один из посетителей не ответил. Они просто смотрели, будто ждали, когда Паркер сломается. Он подумал, как было бы хорошо просто сломаться. В конце концов, они же из ФБР. Что, если он не прав и все это просто паранойя? Что, если Рейчел, Кевин и Ингрид судят обо всем неверно?

– Боюсь, что нет, – наконец произнесла Сара. – К сожалению.

Лайл протянул писателю визитную карточку:

– На случай, если потеряли прежнюю.

– Благодарю.

– Дайте нам знать, если что-нибудь услышите.

– Конечно, – сказал Дэвид, а потом кивнул. – Надеюсь, и вы мне сообщите, когда узнаете что-нибудь.

– Само собой, – ответил Джонсон и почесал щеку.

Паркер смотрел агентам вслед, пока они не покинули аудиторию. Внезапно накативший приступ тошноты прошел лишь после того, как он выбежал из здания и поспешил на восток, к «Астор-Плейс Театр», где, как он знал, можно было отыскать телефон-автомат. В животе перестало крутить, лишь когда Дэвид достал монетку и постарался вспомнить номер, который дала ему Рейчел.