93

Через два с половиной часа четко спланированная операция закончилась. Роботы-спруты убрались на свою парковку, отцепился и убежал бот-буксировщик.

– Делай пробный запуск! – скомандовал стармех тем же бодрым голосом, что и в начале операции.

«Наркотики», – про себя подумал Загорский и запустил двигатели.

Они схватились сразу, и на выносных панелях появились параметры тестового прогона: температура, коэффициент сгорания, синхронность валов нагнетателей и еще несколько позиций. Система была отлажена на девяносто пять процентов – не идеально, но для ручного управления такой параметр годился.

– Отлично! – прокомментировал стармех, просмотрев показатели тестов. – Теперь давай аккуратно порули на нашем дворе.

– Есть порулить! – ответил обрадованный Загорский.

Под его осторожными касаниями джойстика корабль пошел на внешних двигателях и начал совершать медленные повороты, перестройки в трех направлениях, полуперевороты и наконец торможение.

Разумеется, с измененным центром масс и медленной отзывчивостью двигателей он стал более неповоротливым, однако воевать на перехватчике с такой компоновкой Загорский не собирался.

Снова появились показания тестов – также успешные.

– Ну что, «ка-эс – восемьсот – ноль – три», топливо в баках, тесты пройдены, навигация вшита. Можешь уходить.

– Спасибо, сэр!

– Покедова. А я иду досыпать. Стар я стал для ночных смен.

И Загорский пошел. Сначала на медленной тяге, потом на средней. Затем вывел корабль на крейсерский режим и около часа прислушивался к его работе, чтобы принять важное решение.

И наконец он его принял – тащиться на крейсерском стандарте восемь суток не хотелось, к тому же стармех заверил, что аварии не будет, может быть только поломка во время выхода из субсветового режима.

Еще немного помедлив, Загорский стал готовить разгонные характеристики, вручную выставляя новые пределы для разгона топливных компрессоров и генераторов – линейных электрических и квантовых.

– Вперед, майор, – скомандовал он себе, переводя регулятор тяги на максимальный.

Впрочем, обычного рывка и затем резкой вибрации, как бывало на перехватчике, он не почувствовал. Корабль начал разгоняться, но до рывка, означавшего переход субстветового порога, пришлось ждать секунд двадцать. Лишь после этого началось преодоление заветной границы и возникла вибрация по всему корпусу.

В теории, которую преподавали в летном училище, говорилось, что корабли, находившиеся за пределами прыжка, не могли потерпеть крушение, столкнувшись во время пребывания в субсветовом режиме, поскольку пребывали в состоянии электромагнитной волны малой плотности. Дескать, пройдут сквозь друг друга и побегут дальше, однако всякий раз, заходя в этот режим, Загорский испытывал страх, а среди пилотов широко обсуждали редкие случаи, когда суда, благополучно выскочившие из режима на обычный крейсерский, спустя несколько минут взрывались, превращаясь в раскаленное облако плазмы. Фактически – без видимых причин.

Многие подозревали, что причинами этих странных взрывов являлись столкновения, происходившие в сверхсветовом режиме.

Квантовые часы отчитывали время снаружи режима, компенсируя измененное состояние. И, как обычно, Загорский чувствовал некоторое жжение в желудке.

Нервная ли эта была реакция или дело в каких-то наводимых внутри кабины излучениях, он не знал. На медкомиссиях ничего не находили.