63
Чаки дал добро, и Брейн включил программу-перехватчик.
Тотчас на экране появились графики интенсивности принятых сигналов, а под ними начала выстраиваться эпюра функциональности, которая показывала, какие исполнительные узлы включались в тот или иной момент.
– И что это такое, Томас? – не удержался от вопроса Чаки.
– Подожди, дай машине продышаться. Сейчас пойдет перекодировка в логическую часть, и мы узнаем, что происходит.
И действительно, спустя пару минут на пятнадцатидюймовом экране, который использовал Брейн, открылось дополнительное окно. В нем появилось акустическое исполнение – звуки, которые воспроизводили специальные устройства роботизированной проститутки Фиби.
– Я все еще не понимаю. Что там происходит? – начал волноваться Чаки.
– Ты действительно желаешь услышать это? – на всякий случай переспросил Брейн.
– Конечно, иначе что это за работа, когда какие-то значки, черточки. Только ты, Томас, можешь понять, что в этих черточках и кривых хвостиках. Я хочу понимать, что происходит!
– Да пожалуйста, – пожал плечами Брейн и включил акустическую расшифровку.
И тотчас в тесный салон суперкара ворвался хриплый голос Фиби, которая стонала, комментировала действия своего партнера, временами ругалась и, как заметил Брейн, путала языки комментьюз и сакваодами. Эти языки были похожи и сбили с толку программистов, писавших для изделия озвучивающий софт.
Брейн ожидал, что Чаки потребует прекратить трансляцию или хотя бы перекодировку в реальные звуки, однако тот какое-то время слушал, а потом спросил, можно ли узнать, с кем была его подружка.
– Как ты себе это представляешь? Думаешь, они перед этим регистрируют документы, удостоверяющие личность? – уточнил Брейн.
– Я не знаю, Томас, но ты что-нибудь поищи, ты наверняка найдешь.
– И что потом – ты поймаешь его и выпустишь кишки или отрежешь яйца?
– Нет, Томас, ты не понимаешь…
Чаки сделал паузу и, переведя дух, посмотрел на низкий потолок автомобильного салона, словно в звездное небо.
– Просто я хочу знать, и все тут. Я не собираюсь мстить, мочить и закапывать, – я должен быть в курсе дела, и точка.
– Как скажешь, – пожал плечами Брейн и, запустив поиск дополнительных каналов, нашел «слепой», на котором отображалось тело программы, выделялась ее исполняемая строка, а в отдельном окне имелась дополнительная информация. Прежде всего – цена, которую заплатил клиент, затем – определение поведенческого стандарта и возраста. После этого – анатомические особенности, измеряемые не только в сантиметрах и миллиметрах, но также в частотных характеристиках, статистике замедления интенсивности, частоте пульса клиента, анализа химического спектра его дыхания, где определялись компоненты принятого накануне вещества.
Под пьяного подстраивалась одна программа ответных реакций, под клиента с наркотическим приходом – другая. Программы предусматривали всякий раз иные движения, иные слова, изменение тембра голоса. Реакция «мышц» моделировалась исполнительными механизмами.
Чаки видел все это, поскольку Брейн, идя у него на поводу, выбрасывал на экран все новые окна с информацией. Бандит не до конца понимал, что происходило в действительности, однако он понимал, что досконально разобраться в происходящем он не сумеет.
– Хватит, Томас. Выключай концерт. Давай уже делать то, за чем пришли.
Брейн кивнул, он был готов выполнить пожелание Чаки, но в этот момент из задней двери мебельного магазина вышел сотрудник, волоча целый ворох упаковочной ткани.
Остановившись возле массивного мусорного конвертера устаревшей модели, он включил с дистанционного пульта привод крышки, а когда она открылась, сбросил ворох ветоши в приемный короб.
Брейн с Чаки, замерев, ожидали, что теперь работник уйдет, однако он остался наблюдать за тем, как будет работать конвертер. А тот, похоже, был перегружен и вдруг выбросил половину мусора обратно.
Забавное было зрелище: работник, ругаясь, собирал мусор и вновь запихивал его в утилизатор, а тот по непонятной причине выплевывал его обратно. В конце концов работник победил, вынудив конвертер переработать все отходы, однако после этого работник не убрался, а приблизился к суперкару и постучал в затуманенное окно со стороны Брейна.
Тот опустил стекло, поскольку не опасался этого бедолаги.
– Вот что, ребята, прекращайте ссать у нас на крыльце! У меня уже запас нейтрализатора заканчивается! Идите ссать в парк или к памятнику независимости!
– Хорошо, мы так и сделаем, – заверил работника Брейн и поднял стекло.
– Эй, ты чего делаешь?! Ему ответить надо! – воскликнул Чаки, которого эта сцена очень возбудила. – Я его догоню и всеку! Эта сука получит по полной!
Чаки попытался выскочить из машины, и Брейну пришлось применить силу, чтобы тот не спровоцировал вызов полиции и обрушение всей операции.
– Томас, ну пусти! – шипел Чаки, скованный стальными объятиями Брейна.
– Я тебя отпущу, но, если побежишь за этим гоберли, я просто свалю отсюда, и делай потом что хочешь.
С этими словами Брейн ослабил хватку, но, едва разгоряченный Чаки рванулся наружу, остудил его жестким ударом в солнечное сплетение. Пока бандит приходил в себя, Брейн занимался дальнейшим сканированием каналов с интимным содержимым. Он и представить себе не мог, что изготовители подобной продукции не стеснялись добираться до клеточного уровня, чтобы лучше познать механизм порочного наслаждения. Здесь учитывались и возраст, и раса, и интеллектуальный уровень, а также активность выделительной системы и потовых желез. В ход вступали психоэротические схемы, на которые был разбит весь ареал самцов независимо от расы.
– Ну и чего там? – спросил пришедший в себя Чаки.
– Думаю провести диверсию. Ты как?
– Проводи… – отмахнулся Чаки и, откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза. Он устал и больше не хотел вступать в беседы и споры.
Дождавшись момента, когда, по показаниям датчиков Фиби, клиент был в шаге от оргазма, Брейн превратил «жаркую красотку» в кусок дерева, включив напряжение всех «мышц» с одновременным снижением температуры.
– Вот и все, – сказал он, поворачиваясь к Чаки.
– Ты что, совсем ее сломал?
– Нет, я вывел ее из строя на пять минут, после чего она будет работать, как обычно, и следующие двое клиентов не станут на нее жаловаться, однако затем все повторится.
– А если они вызовут ботаников?
– Я поместил в систему временный вирус, но это пока. Нужно достать недорогой приемник-транслятор, на который будет сбрасываться наша диверсионная программа, как только кто-то наберет тестовый код.
– Я могу поговорить с ботаниками снова.
– Не нужно. Тем более, я уверен, что они, помня о твоих методах, просто свалят все проблемы на изготовителей, и сюда приедут совсем другие специалисты.
– И что они найдут?
– Наша вызывающая сбои программа будет прятаться на стороннем носителе, а они будут находить только метки, свидетельствующие о некорректной работе отдельных узлов.
– И чем все это закончится?
– Скорее всего, они предоставят новое изделие, а это могут забрать себе. И здесь ты должен не зевать и предложить забрать ее за небольшую цену – на запчасти.
– А как я предложу? Что сказать – зачем они мне?
– Скажешь, что художник.
– Да ты на морду мою посмотри, какой из меня художник?
– Это ты зря, художники бывают разные. Ладно, давай собираться. А то мы здешнему персоналу уже глаза намозолили.
