Я был в шоке или испугался до такой степени, что не мог бежать. Я просто стоял и смотрел, разинув рот, и пытался не дать своему разуму разлететься вдребезги, пока не сообразил, что женщина на самом деле не висела в воздухе.

Она была распята на потолке.

Придвинувшись ближе и уставившись на растерзанное тело, я услышал, как Рика стошнило. Женщина была выпотрошена, ее опустошенная тощая грудная клетка висела нараспашку. Гвозди размером примерно с железнодорожные костыли удерживали на месте руки и ноги. Век не осталось, запавшие, покрытые слизью глаза были обречены вечно смотреть на изуродованное тело ее ребенка. Лицо выглядело таким же истощенным и землистым, как и в моем видении.

– Нет, – прошептал я. – И он тоже приходил не за этим.

Кажется, за эти несколько секунд нас покинули всякие остатки здравого смысла. Мы оказались в Аду, и я был так напуган, настолько придавлен страхом, что лишь с трудом удерживался, чтобы окончательно не сорваться. Все чувства обострились, правила жизни и смерти поменялись местами. Правда и ложь, добро и зло, воображаемый мир и реальный слились воедино.

– Он здесь. – Я снова поднял фонарик. – Я его чувствую.

Рик вытер губы и решительно кивнул.

Я прошел мимо него вон из комнаты. В конце коридора находились два небольших кабинета и широкая металлическая лестница. Мы быстро осмотрели кабинеты. Внутри валялась сломанная мебель и мусор и больше ничего, так что я направил луч фонарика на лестницу. Почти все ее ступени были засыпаны обломками. Два окна наверху лестницы были замазаны грязью, но когда снова начали взрываться фейерверки, цветные всполохи проникли сквозь старые стекла и на несколько секунд осветили верхнюю площадку.

Во вспышке света что-то шевельнулось.

– Блядь! – Я отпрянул и едва не оступился. Вскинул фонарик, но луч оказался слишком слабым и тьму на верхней площадке не развеял.

– Что? Что такое?

– Наверху что-то есть, – прошептал я. – Я только что видел, как оно шевельнулось.

– Может, крыса?

Я покачал головой:

– Слишком большое.

– Значит, здесь до сих пор болтается какой-нибудь бомж, – с надеждой сказал он.

Я не ответил и поднял руку, подав знак, чтобы он замолчал. Секунду мы стояли неподвижно и ждали перерыва в фейерверках, чтобы хорошенько прислушаться, но каждый раз до нас доносились только шум ветра и волн.

Я поднялся на первые две ступеньки, осторожно ставя ноги, чтобы убедиться, что лестница нас выдержит. Рик следовал за мной по пятам. После того как мы оказались на третьей ступеньке, фонарик наконец осветил площадку. Я оперся на перила и нацелил в глубину площадки луч света, но с места, где мы стояли, увидел только темноту. Мы не могли проверить, безопасно ли ходить по второму этажу, но там, наверху что-то было, и, так или иначе, я собирался узнать, что именно.

Мы взобрались на площадку и увидели перед собой совершенно выпотрошенный второй этаж, огромное пустое пространство с высоким потолком. Здесь тоже пол был завален мусором, а воздух наполняла ужасающая вонь, но мрак как будто выглядел иначе.

Он был почти живым.

Я медленно провел лучом фонарика по просторному помещению.

– Кто здесь? – неожиданно прокричал Рик. – Выходите, мы только хотим поговорить.

Я бросил на него яростный взгляд, но он неотрывно смотрел вперед и ничего не заметил. Никто не ответил, ничто не шевельнулось.

– Ты точно что-то видел? – прошептал он.

Луч фонарика выхватил открытую дверь в ближайшей стене. В стороны от нее бросились тени, и на этот раз я знал, что Рик тоже их заметил.

– Точно.

У меня сильно билось сердце, мысли путались, я не знал, сколько еще так выдержу. Сдержав содрогание ужаса, отогнав его от себя, я шагнул к двери. Свет отразился от чего-то внутри. Плитка. Стена, покрытая старой грязной плиткой.

– Туалет, – сказал Рик.

Спрятанная в подвале в доме Бернарда табличка была взята из туалета на этой фабрике.

Я сунул свободную руку за спину, вытащил из кобуры пистолет и с тревогой посмотрел на Рика. Он опустил руку на рукоять ножа, но не стал его вытаскивать. Его лицо и шея были мокрыми от пота.

В небесах взорвалась новая серия фейерверков, освещая открытое пространство второго этажа и все его многочисленные окна намного ярче, чем нижний уровень. Я представил себе толпы людей, что собрались теперь на общественном пляже в нескольких милях от нас и наслаждались праздником, наблюдая за зрелищем в небе. Я представил, как Дональд расхаживает перед телефоном. Представил, как Тони в черной одежде стоит возле моей могилы, рядом с другим мужчиной, и ухмыляется мне из-под вуали. Представил Клаудию в темном и грязном домишке; она сидит на мне, медленно покачивается, уложив ладони мне на грудь и все глубже вдавливая в старый запятнанный матрас, с ее полных мокрых грудей капает пот, и я говорю ей: «Я его почти настиг». А она мотает головой и шепчет в ответ: «Это он почти настиг тебя». Я представил, как горюющие, плачущие родственники и друзья жертв идут следом за гробами, из которых сочится кровь. Я представил, как Бернард раскрашивает стены той же кровью, телесными жидкостями и экскрементами, и откуда-то глубоко изнутри до меня донеслись вопли мертвых и его смех.

Фейерверки потухли, сменившись темнотой.

Я последовал за тенями в туалет. Изнутри хлынула невыносимая вонь, и в медленно ползущем круге света стало видно, что кафельные стены покрыты таким темным алым, что он казался почти черным. Я обвел лучом комнату. Все вокруг было залито кровью. Даже на полу виднелись разводы. Из-за вони, слабого освещения и темноты могло показаться, что мы заперты в окровавленном трупе какого-то громадного, жестоко выпотрошенного зверя.

– Сюда, – сказал Рик совершенно пустым, ровным голосом.

Я посветил в направлении, куда он указывал.

Почти всю заднюю стену занимала большая раковина, над которой раньше висело зеркало; от него теперь остались только редкие осколки и куски стекла, безумными призмами отражавшие наши темные силуэты.

Справа располагался ряд писсуаров, но всего несколько штук осталось на стене, остальные упали или были сорваны и разбиты об пол. Напротив виднелись обломки кабинок и унитазов. Все покрывали потеки крови, как будто кто-то взял очень широкую и мокрую кисть и много часов размахивал ею по всей комнате, а в конце просто взял ведро и выплеснул все, что там оставалось, на стены.

Мы осторожно приблизились к раковине. Давным-давно она была переполнена тошнотворной смесью телесных жидкостей и крови. Как бы эта масса ни выглядела раньше, теперь она превратилась в темное студенистое месиво.

И из этого дьявольского холодца торчало множество частей разных тел – словно останки динозавров, застрявших в битумной яме. Я посветил фонариком вдоль раковины, мимо человеческой головы, туда, где, судя по всему, лежал на боку торс. По нему ползали, извиваясь, личинки. Рик отвернулся, его снова стошнило, и хотя мой организм жаждал последовать его примеру, меня одолели сухие рвотные спазмы.

– Какая-то бойня, – прохрипел Рик.

Я сунул пистолет в кобуру, оперся руками о колени и несколько раз глубоко вдохнул. Круг света лежал между нами. На полу был нарисован обращенный к раковине перевернутый крест. Вокруг него располагались другие символы и какое-то слово, настолько смазанное, что мы не смогли его разобрать.

– Я не могу даже понять, сколько их тут, – наконец выдавил я.

Рик сплюнул на пол.

– Тебе когда-нибудь – вообще когда-нибудь – приходилось чувствовать что-то подобное?

Я прекрасно понял, о чем он говорит. В воздухе, как густой дым, витало неотвязное, ощутимое зло, настолько сильное, что я чувствовал, как оно проникает сквозь поры моей кожи, смешивается с влагой на глазных яблоках, проникает при дыхании в нос и липнет к нёбу.

– Нет.

– Мы съебываем отсюда, прямо сейчас.

Спотыкаясь, Рик пошел к двери.

Я последовал за ним, изо всех сил стараясь светить ему под ноги, но еще до того как я успел выйти в центральное помещение, он уже вовсю бежал, так что, выскочив из туалета, я несколько секунд не мог отыскать его взглядом. Я принялся судорожно светить фонариком во все стороны и выкрикивать его имя, и наконец увидел, как он бежит через огромный зал, на ходу перебираясь через завалы обломков. В руке клинком вниз он сжимал свой нож.

Многоцветная вспышка осветила помещение и позволила мне сориентироваться. Рик запутался и, вместо того чтобы бежать к лестнице, направлялся в противоположную сторону, все глубже во мрак.

– Рик, нет! Не туда! Не туда!

Он оглянулся через плечо, почти упал, быстро восстановил равновесие и развернулся на месте, пытаясь сменить направление. Но в этот момент по комнате разнесся громкий треск, и с отчаянным воплем он рухнул вниз и пропал из виду.

Пол провалился и забрал его с собой.

Я бросился к тому месту, где он пропал, стараясь светить ровно и в то же время опасаясь, что в любой момент и подо мной тоже может провалиться пол. Я быстро добрался до дыры, осторожно опустился рядом с ней на корточки и посветил вниз. Здоровый кусок пола провалился на первый этаж, и теперь Рик навзничь лежал на груде обломков, грязный, но живой.

– Ты в порядке? – крикнул я вниз. Он не ответил, но вяло пошевелился, прикрывая глаза от света. Его руки и ноги двигались, пусть медленно и с некоторым усилием, но мне не показалось, что он серьезно поранился.

– Оставайся там, – велел ему я. – Я спускаюсь.

На краю дыры я заметил его нож. Видимо, он уронил его во время падения. Я подобрал нож свободной рукой и нацелил фонарик в направлении лестницы. Но прежде чем я успел сделать хоть шаг, до меня донесся странный чавкающий звук, и глубокий голос за моей спиной произнес: