ГЛАВА 8

Теперь, когда главное наконец оказалось озвучено и стало понятным многое из того, что вызывало вопросы, побратимам было над чем поломать головы. Они снова и снова косились на спокойно взирающего на них мальчишку, пытаясь представить, сколько лет, вернее, веков он ходит по этим местам, не боясь ни зверей, ни людей, ни нелюдей. Неизменно молодой, полный сил, невероятно выносливый, живучий и… одинокий. Непонятное существо, помнящее времена, когда Серые пределы считались самым опасным местом на Лиаре. Видевшее живых Стражей. Помнящее те дни, когда здесь безраздельно властвовали хмеры, а им уверенно противостояли знаменитые воины прошлого, легендарные бойцы, носящие заслуженное звание непобедимых… Дикие псы, одним из которых Белик тоже когда-то был.

— Бел… — судорожно вздохнул Брон, поняв, что это действительно правда.

Гончая холодно посмотрела на смятенных мужчин.

— Фарг сказал вам правду: Ходок может выглядеть по-разному. И его действительно невозможно узнать, если он того не хочет. Фарг — мой старый друг. Его род пошел от одного проворного Сторожа, с которым я был когда-то дружен и детей которого на протяжении многих столетий стараюсь не упускать из виду. Он не солгал вам, когда говорил: даже зная о том, что я в городе, никто не может быть уверен, где именно и в каком виде меня можно отыскать. А если и слукавил, то лишь потому, что действительно верен братству и на самом деле не хотел, чтобы я убивал вас из-за заказа.

Терг неловко отвел взгляд.

— Он сказал, что знает только проводника…

— Тоже верно. Потому что Белик и Ходок — совершенно разные люди, которые сменяют один другого, когда это нужно. Не думайте, что это блажь или признак безумия. Просто так проще. Особенно когда жизнь заставляет тебя быть то диким зверем, то сопливым недорослем, то вожаком… так легче не сойти с ума от бесконечно сменяющейся череды десятилетий, которые порой мелькают слишком быстро. Однако речь сейчас не обо мне, а о вас. И о том, что произошло сегодня из-за вашей безалаберности.

Наемники мрачно переглянулись.

— Глупцы, — все так же холодно уронила Белка. — Наивные, неразумные, самоуверенные мальчишки… Из-за вас мне пришлось ломать свои планы и делать то, чего я делать совершенно не собирался. Я целую неделю потратил, чтобы вы осознали, насколько хорошо мне известны здешние места, повадки зверей и все остальное. Я показал вам вещи, которые мог бы не показывать. Дал увидеть свою силу, позволил прикоснуться к истории. Я вывел бы вас по безопасному маршруту — спокойно и без всякого шума. Я специально обошел основное логово по дуге. Оставил вас там, где без разрешения самки ни одна тварь не посмела бы к вам прикоснуться при условии, что вы не заденете нитей. Я убрал эти самые нити с вашего пути и ушел за самцом, чтобы он привел меня к ней, потому что после ее смерти ни один из детенышей бы не выжил… Я все продумал и рассчитал, учел даже то, что кто-то из младших мог не стерпеть и подкрасться ближе. Я нашел вожака этой стаи, ранил, заставил нестись сломя голову… отыскал самку и намеревался одним ударом избавить межлесье от этих тварей, а вы…

Белка с тихим шипением обернулась к эльфам:

— Тиль, куда ты полез, а? Тебе что, жить надоело?!

Тирриниэль следом за Тергом виновато отвел взор.

— Ты же знал, что меня просто так не убить и даже не ранить… Все знал вот уже пять веков… Ну что ж ты до сих пор мне не доверяешь?

— Прости, Бел, — тихо отозвался эльф.

— Что, если бы я не успел? Каким местом ты думал, когда бросился меня спасать от того, что мне в принципе навредить не может?

Перворожденные сконфуженно переглянулись.

— Я что, первый день в пределах живу? — продолжила она, явно начиная злиться. — Не умею отличить простого паука от гигантского? Следы разучился читать? Ослаб? Поглупел? Позабыл, чему меня научили Гончие? Может, считаешь, я зря столько лет был их вожаком? Тиль?

Владыка Тирриниэль тяжело вздохнул:

— Нет, Бел.

— Я просил вас только об одном: никуда не уходить. Это что, было так сложно?

— Ты ничего не объяснил…

— Проклятье! Я потратил бы два часа на то, чтобы вы поняли и прониклись! От вас только и требовалось, что не задеть нити! Остальное я бы сделал сам! Брад ведь не зря просил заглянуть меня в этот сектор! И не зря та, первая паутина, была слишком слаба! Ее мог сплести только неразумный подросток, еще не избавившийся от уз матери! А значит, и мать должна была быть где-то рядом! Я разве об этом вам не сказал? Тиль! Разве ты мог подумать, что я оставлю такую тварь на свободе? При том, что всего за пару месяцев она наводнила бы межлесье своими детками! Или забыл, почему я так упорно слежу за кордоном?

— Нет, Бел, я помню, — неслышно обронил темный эльф.

— Так какого же рожна… — Она сжала кулаки. — Какого рожна ты позволил этим неразумным соплякам нарываться и нарушать то, что велел сделать я? Не просто не остановил, а еще и сам вперед вылез!

Владыка странно на нее посмотрел:

— Я не хочу тебя потерять, Бел.

— Ты что, забыл, какие руны на мне горят, а? Почему я свободно пользуюсь кордонами и беспрепятственно прохожу даже к Лабиринту? Может, тебе напомнить, что меня даже аконит с трудом берет?

Наемники ошеломленно моргнули.

— Я не хочу тебя потерять, — твердо повторил Тирриниэль. — Меня не поняли бы мой род, мой дом и мой сын. Меня не поняли бы твои дети. Я не простил бы себя сам, если бы с тобой… тем более по моей вине, что-нибудь случилось.

Гончая опасно прищурилась:

— Я не ребенок, Тиль. И вполне могу о себе позаботиться.

— Это ничего не меняет.

— Неужели дело в Таррэне? Боишься, что он не простит? Может, за перстень его переживаешь? — Ее голос опустился до змеиного шипения. — Думаешь, не уберегу?

Белка сжала кулаки, подобралась, словно была готова в любой момент прыгнуть. И смотрела на эльфа так пристально, остро, но вместе с тем так жутко, что у братьев невольно мороз пробежал по коже.

Однако Тирриниэль выдержал этот страшный взгляд.

— Нет, Бел. Просто ты — часть моей семьи. Ты то, что дорого мне не меньше, чем Таррэну. То, ради чего мой сын отказался возвращаться из Серых пределов. Единственное существо, ради которого он живет. Поэтому я сделал то, что посчитал нужным, и сделал бы это снова. Прости, но я уже жил по-другому. Уже умирал, и не раз. Однако я все равно согласен с сыном: иногда стоит идти даже на такие жертвы.

Белка долгое мгновение изучала застывшее лицо эльфа, а потом резко отвернулась.

— Сегодня в этом не было необходимости.

— Может быть. Но эту чашу я уже испил до дна и больше не допущу повторения. Ни с сыном, ни с внуками, ни с тобой. Особенно с тобой.

Гончая плотно прикрыла веки, но Тирриниэль говорил правду. Отпуская сына в полную неизвестность и не подозревая о том, насколько затянется несложный в общем-то поход, он поклялся, что не позволит его паре страдать и мучиться. Поклялся, что поможет во всем, выручит, не оставит одну, и все равно не сумел ее удержать, когда выяснилось, что этот сговор, их общий сговор, о котором промолчал даже Тир, доставил ей столько боли.

Они искали ее почти двенадцать лет. Приглашали вернуться. Предлагали помощь. Просто звали, совершенно точно зная, что она слышит и никогда не удалится от Золотого леса, где раскрыт портал в иные миры. Но даже подумать не могли, что обман приведет ее в такую ярость. Не предполагали, что увлеченный своей идеей Таррэн исчезнет надолго. И совсем не ожидали, что, узнав о его внезапном уходе на какие-то жалкие часы, которые по неизвестной причине вдруг превратились в кажущийся бесконечным кошмар, она взорвется так, что даже Тиру станет страшно. Еще не выяснив, почему заботливый муж решил сделать все по-своему, не выслушав аргументов и оправданий, в гневе разрушит большую часть золотых чертогов, раскидает по углам выскочившую охрану, а потом бесследно исчезнет. Не на день, не на неделю или месяц — на годы! При этом надолго оборвет все связи с золотыми. Наглухо закроет от чужаков Проклятый лес. Скроется за его стенами, похоронив свое горе в недрах древнего Лабиринта. И вернется только через три года, но не к трем предателям, тщетно пытающимся вымолить прощение, а к дочери, внукам да к паре хороших знакомых, которых все же не бросила.

Тиль понимал: это была их общая вина, о чем Белка тоже прекрасно знала и поэтому намеренно избегала общения. Она заставила мужчин своего рода переживать, терзаться угрызениями совести и на протяжении целых двенадцати лет наотрез отказывалась, разговаривать на эту щекотливую тему. А по-настоящему откликнулась только сейчас. Неожиданно отозвалась на нелепое прозвище Ходок, о котором владыка узнал совсем недавно. А потом с облегчением убедился, что и невестка уже порядком остыла. Быть может, не простила его вину, но хотя бы смирилась, потому что исправить действительно ничего не могла, а разрывать отношения с родом из-за того, что Таррэн оказался убедительнее, было глупо. Он выбрал сам. Открыл портал и, испросив у нее прощения через отца, ушел. Ради детей, спящих Траш и Каррашика… ради них ушел, пытаясь отыскать способ сохранить свою стаю. Ведь хмеры, хоть и живут долго, все же не бессмертны, как эльфы. А он не хотел их потерять, поэтому и ушел туда, откуда владыка Изиар когда-то призвал своих злобных демонов. В тот самый мир, который столько времени наводил на Лиару священный ужас. И до сих пор так и не вернулся.

Владыка Тирриниэль тяжело вздохнул:

— Прости меня, Бел. Я действительно виноват.

— Да, — глухо согласилась она.

— Я…

— Помолчи. Мне надо подумать, как объяснить. Молчи… пожалуйста. — Гончая устало опустилась на траву, а потом подняла на эльфа тяжелый взгляд, и люди поежились, вздрогнули от промелькнувшей там боли. — Я не злюсь на тебя за ту глупость с порталом. Точнее, я злюсь, конечно, но не настолько, чтобы взять меч и смахнуть твою голову с плеч. Я… просто ждал, что так случится, Тиль. Ждал и боялся, что за последние годы ты изменился слишком сильно, а потому не сможешь отстраниться от чувств, когда это действительно потребуется. Я знаю, как тяжело находиться со мной в такой близости. Особенно эльфам. Особенно тебе. За Лана, как ни странно, я почти не боюсь — он давно общается со мной, поэтому уже привык и усвоил, что можно, а что нет. За Картиса — тоже, потому что я когда-то доказал, что, хоть и моложе его в два раза, неплохо владею родовыми клинками и вполне способен его одолеть. Но ты, Тиль…

Владыка Л’аэртэ изумленно округлил глаза.

— Я проверял тебя несколько раз, — вздохнула Белка. — Не думай, что я не знаю, как ты ко мне относишься. Прошлое прошлым, но ты — моя семья, ради которой я на многое готов. Не думай, что я остался прежним и держу зло за изменение. Нет, Тиль, меня это больше не тревожит. Но я… хочешь — смейся, хочешь — нет… я сделал то, на что в другой ситуации никогда бы не решился. Ради Таррэна, ради твоего леса, ради Тира и Милле, я… тебя подставил.

— Что-о-о?

— Да, — грустно улыбнулась Гончая в ответ на его искреннюю оторопь. — Мне нужно было знать, как ты поведешь себя в Проклятом лесу, если мне будет грозить опасность. Твоих друзей я проверил еще раньше — у меня было немало времени, и, надо признать, для людей они держатся весьма неплохо. В Лане и Картисе, как я уже сказал, я уверился давно, оставалось лишь дополнить кое-какие штрихи…

Картис приглушенно охнул, неожиданно сообразив, что оказался в храмовнике далеко не случайно. А когда взглянул в ее спокойное лицо, совсем сник: вот теперь он понял, для чего его в ту ночь не просто взяли с собой, но еще и подвергли сомнению его мужественность. И пристально наблюдали за вполне ожидаемой реакцией все то время, в течение которого он старательно гасил неуместные эмоции.

— Ты прав, Карт, — невесело хмыкнула Белка. — Я не просто так тебя коснулся. Но ты повел себя почти безупречно… поверь, лучше, чем большинство ваших, а это многого стоит. Прости, что это было так трудно, но теперь я могу быть уверенным, что при любом раскладе ты сумеешь совладать с моей магией и не подведешь в самый ответственный момент. Я готов взять тебя за кордон. Как Лана и остальных. А вот с тобой, Тиль, возникла проблема…

Перворожденные ошарашенно разинули рты.

— Б-бел…

— Я всегда заранее смотрю на тех, кто просит провести их тропой Ходока. Всегда выхожу навстречу. Наблюдаю, как они двигаются, как долго сносят присутствие Белика, как владеют мечом, насколько хороша их выдержка… Стрегон, у тебя в ситте подобрались хорошие воины. Немного самоуверенные, но это пройдет. Ивер слегка вспыльчив и рановато получил статус магистра, но стрелок он действительно превосходный. Лакр болтлив, не слишком заботится о последствиях своих шуток, зато необидчив, верен долгу и предан тем, кого считает друзьями. Торос надежен, как скала, но частенько медлит с принятием решений, дожидаясь, пока это сделают за него другие. Терг чересчур нахрапист и слишком уповает на руны, но он силен и умеет вовремя остановиться. Брон отлично чувствует опасность, хоть и не всегда соотносит силу рун с силой собственного духа… Поверьте, для смертных это хорошая характеристика. Поэтому к вам у меня претензий нет, кроме одной: вы уже выбрали себе вожака и привыкли исполнять исключительно его приказы. Правда, их-то вы как раз выполняете сразу и без разговоров. Лан, Картис… ваши слабые стороны я вам уже объяснил. Повторять нет смысла. А Тиль…

Белка грустно посмотрела на растерявшегося от неожиданности эльфа.

— Боюсь, ты слишком долго видел меня тем, кем я на самом деле не являюсь. И позабыл, насколько я в действительности опасен. Позабыл о том, что Серые пределы — мой дом, Лабиринт — моя колыбель, и здесь я такой же зверь, как и те, кого мне пришлось сегодня убить. Проклятый лес не то место, где можно дать волю чувствам, Тиль. Если оступишься, он больше не позволит тебе подняться. Если хоть раз подведешь стаю, она погибнет. Наш лес не даст второго шанса никому. Даже мне, если я оплошаю. Там уже не будет Белика, Белки и всего того, что ты когда-то знал. В Проклятом лесу останется лишь Ходок. Единственный вожак, которому ты должен будешь подчиниться даже в том случае, если сочтешь, что это приведет нас к гибели. Я, как уже сказал, проверял тебя неоднократно, потому что, Тиль, как ни странно, ты — самое слабое звено в нашей цепочке: ты привязан ко мне больше всех. И боишься за меня, как никто другой.

— Да, — сглотнул пораженный до глубины души эльф. — Боюсь.

— Плохо, — вздохнула она. — Я проверил тебя на стойкость, чувствительность к своей магии, на покладистость, способность отказаться от привычного статуса… ты смирился со всем, что я для тебя уготовил. Даже на оскорбления внимания не обратил, хотя всего пять веков назад вспыхнул бы, как сухая солома. Но я дал тебе шанс доказать, что ты мне все-таки веришь. Нашел эту паучью гадину, выбрал место и время, чтобы это было безопасно. Понадеялся, что ты сможешь остаться таким же хладнокровным, как раньше…

Белка покосилась на окаменевшие лица наемников:

— Стрегон, ты заметил, что твоих парней я почти не обвиняю?

Братья насупились.

— Верно, — наклонила голову Гончая в ответ на их молчаливый вопрос. — Вы поступали так, как велел ваш прежний опыт и наработанные в Интарисе навыки. Завидев паутину, вы решили, что это ловушка, и закономерно попытались выбраться. Это было глупо, но я предполагал, что так случится. Был уверен, что вы все равно устоите перед мелюзгой… хотя, конечно, не думал, что вы настолько безумцы и кинетесь врукопашную… однако это было испытание не для вас, смертные. Это было последнее испытание для Тиля, и он его, увы, не прошел.

— Я не мог тебя бросить, — резко отвернулся темный эльф.

— Плохо, — ровно повторила Гончая. — Потому что угрозы для меня не было. Я бы отлично справился без вашей помощи и без твоего геройства. Но вместо того чтобы спокойно прикончить тварь, мне пришлось вытаскивать тебя из-под ее когтей, спешно заметать следы, сжигать нашу с тобой общую кровь, по которой нас будет очень просто найти. Мне пришлось перебить кучу зверья, которое могло бы потревожить нас в то время, когда вы оказались неспособны сопротивляться. Гнать отряд так, как я гнал бы своих псов перед угрозой нападения на заставы. Бросать все дела, портить себе одежду, тратить на вас с Броном время и силы, извести почти половину «нектара»… Этого можно было избежать, понимаешь? Если бы ты поверил мне и послушался.

Тирриниэль потемнел лицом.

— Порой самое трудное, Тиль, это кого-то отпустить. Остаться в стороне. Не вмешиваться. Я проверял тебя, это правда. Я рисковал собой, это тоже правда, но я не отказываюсь вести тебя дальше.

Владыка Л’аэртэ непонимающе обернулся.

— Да, — кивнула Гончая в ответ на его недоуменный взгляд. — Завтра утром мы встанем и перейдем кордон, несмотря на все ваши недостатки. Совет нужно щелкнуть по носу, изменение не должно повториться, портал ты просто обязан осмотреть, а короче дороги, чем через Проклятый лес, здесь нет. Да и хвост наш я не обрубил до конца, так что в этом наши планы не поменялись. Но, Тиль, с этого момента я хочу быть уверенным, что больше ты не будешь тем, кем был у себя в лесу, а станешь тем, кем назначу тебя я. Ты не станешь игнорировать мои слова, как делал это дома. Потому что иначе я не смогу на тебя рассчитывать и не смогу быть уверенным в том, что доведу тебя до портала живым. Понимаешь?

— Нет, — хмуро отозвался владыка Л’аэртэ.

Тогда она быстро подошла и пристально заглянула в его пылающие гневом глаза.

— Я не хочу твоей смерти, Тиль, — тихо сказала по-эльфийски. — Не хочу причинить тебе боль, потому что мне тоже дорог мой род. И потому, что с некоторых пор один неразумный, гордый, ставший немного сентиментальным эльф каким-то чудом вошел в мою стаю. Сегодня ты впервые за много лет заставил меня испугаться, Тиль. А я этого не люблю. Но перестать бояться за тебя я смогу лишь в одном случае — если ты пойдешь со мной в качестве обычного попутчика, от которого я не потребую ничего, кроме подчинения. Потому что иначе он, этот попутчик, не зная ничего о том месте, куда нам предстоит сунуться, однажды снова сорвется там, где не надо, и погибнет. А мне придется собирать те ошметки, которые от него останутся, и тихо проклинать тот день, когда я не нашел правильных слов, чтобы объяснить ему то, что было нужно для выживания.

Темный владыка вздрогнул.

— Каким же ты иногда бываешь глупым, — удивительно тепло улыбнулась Гончая, подойдя к нему вплотную. — Хоть и живешь в несколько раз дольше. Конечно, я помогу, Тиль. И сделаю все, чтобы ты утер нос своему совету. Даже если для этого мне придется сделать тебе больно.

— Бел! — ошарашенно воскликнул Ланниэль.

— Да, — повысила она голос, снова переходя на всеобщий. — Ты прав: это было жестоко. Но в Проклятом лесу не бывает по-другому, и я хочу, чтобы вы понимали это уже сейчас, потому что времени учиться ни у кого не будет. Я хочу, чтобы именно здесь вы приняли окончательное решение: идете ли вы до конца или поворачиваете обратно. — Гончая окинула холодным взглядом растерянных спутников. — На той стороне я не стану мягче или снисходительнее. За промедление или отказ я накажу любого. Даже тебя, Тиль, потому что от этого будет зависеть моя жизнь. Сегодня я показал, что бывает за ослушание. Будь на вашем месте мои псы, я бы одного добил, чтоб не мучился, а второго покалечил, чтобы навсегда запомнил, насколько я не люблю возражений. Но вы не они. Вы не знаете того, что положено знать им. Поэтому я никого не тронул и поэтому же стою тут, как дурак, и разжевываю то, на что со следующего дня у нас не будет ни одного лишнего мгновения. Проклятый лес — это зверь, чуткий, внимательный и опасный. Он, как я уже сказал, не прощает ошибок, и ценой за каждую вашу оплошность станет чья-то жизнь. Сегодня это были бы Тиль и Брон. Завтра, быть может, Лакр или Терг… И пусть сейчас этот зверь дремлет, пусть я могу провести вас наиболее безопасной тропой, но это не значит, что кому-то станет легче. Вам придется бежать тогда, когда скажу я, прыгать туда, куда велю. Есть, спать и ковырять в носу исключительно в тот момент, когда я дам на это время. Никаких самостоятельных решений. Никаких шуток и веселья, потому что за каждый шум вам придется кем-то заплатить. Завтра вы будете бежать так, как делали это сегодня. Вы устанете, будете подыхать от жажды, станете проклинать все на свете и все равно побежите, потому что остановиться там — значит умереть. Вот для чего я дал вам возможность почувствовать то, что доведется испытать там. Вот для чего привел сегодня к паукам. И показал все последствия вашей самодеятельности. Надеюсь, претензий больше нет?

Наемники сжали кулаки, только сейчас осознав, насколько же ловко их подставили с этим логовом. Заставили отступать, теряться, почти впасть в отчаяние, а потом загнали чуть не до полусмерти и спокойно сообщили, что это ради их же блага. Все лишь проверка. Очередная и, быть может, не последняя!

Тирриниэль на долгую минуту закрыл глаза, пытаясь справиться с эмоциями.

— Хорошо, Бел, — наконец сказал он. — Возможно, ты прав: я действительно не понимал, что делаю.

— Теперь понял? — совершенно серьезно спросила Гончая.

— Не знаю. Наверное.

— Тогда прими мои извинения и постарайся не злиться, ведь тебе тоже приходилось принимать нелегкие решения и разрываться между большой и малой пользой для своего рода. Полагаю, ты все-таки предпочел бы большую пользу, даже если это значило бы в чем-то ущемить себя, любимого.

Эльф медленно кивнул:

— Я не ждал от тебя подвоха.

— Мне не оставалось ничего другого: ты должен был понять это, чтобы в следующий раз остаться на месте до того момента, пока я не разрешу вмешаться. Даже если при этом тебе будет казаться, что я вот-вот помру. Знаю, это жестоко, но, когда я водил за собой Гончих, не было случая, чтобы новички поняли все до конца и только со слов. А тобой я не мог рисковать и не мог не проверить. Хотя, конечно, не ожидал, что ты окажешься настолько… сумасшедшим.

Тирриниэль кинул быстрый взгляд на перетянутый обрывками ткани живот Белки.

— Она тебя задела?

— Немного, — отмахнулась Гончая. — Кольчуга, конечно, в клочья, но на коже — просто царапины. Плохо то, что я головой приложился и упустил несколько капелек крови. Да еще с мечами наследил — торопился. Пришлось подчищать, чтобы гости внезапно не нагрянули.

— «Нектар» возьми, что ли? — неуверенно подал голос Ланниэль. — И отвар уже поспел.

— Мне он не нужен. Лучше разделите на всех, чтобы завтра не спотыкаться на бегу. И ложитесь отдыхать: сегодня был трудный день. Даже для меня.

— Да? А погоня?

— Ты про собаку? — поморщилась Белка.

— Не боишься, что к ночи сюда прибудет наш хвост? — беспокойно привстал Картис. — От пожара такой след остался, что можно вслепую отыскать.

— Ты ж не считаешь, что я зря вас по воде все время гнал?

— Мы слышали крики, — деликатно напомнил Стрегон.

— Да, мне попался на глаза небольшой отряд агинцев, а я их еще с прошлых времен недолюбливаю. С ними и пес эльфийский был, — пояснила Гончая. — Я его как выловил, так и удавил, чтобы воздух не портил. Кстати, Тиль, ты снова оказался прав: с ними шло двое магов, проводник из местных рейдеров и один эльф. Темный.

Владыка Тирриниэль нехорошо прищурился:

— Убил его?

— Разумеется. Он не был похож на неразумного мальчишку, которого держали в неведении по поводу истинной цели этой охоты. А когда я малость надавил, то он вежливо признался, что рассчитывал на изрядный куш от твоей драгоценной головы. Род Таррис, как ты помнишь, находится не в числе сильнейших, а ему, как последнему и самому непутевому отпрыску, и вовсе ничего не светило. Поэтому он решил исправить ситуацию. И он сказал, что отрядов за нами идет не два или три, а десять: четыре — с Большого тракта, еще три — с Северного, два (ну, теперь уже один) — напрямик через межлесье и последний — от первой заставы. Думаю, завтра нас нагонят, так что надо будет хорошо подгадать со временем. А еще мне этот «говорун» признался, что в каждом отряде есть по два-три неплохих мага. Правда, в основном люди. И как минимум три десятка наемников. Но тем не менее братьев… я удивлен… ни одного не прихватили!

— Правильно. Потому что я запретил им на время брать большие заказы. А что совет?

— Да этот дурак ни Торка не знал про истинное положение дел, просто ввязался по глупости и жадности. Так, приблизил его некий ллер Гиарас из старшего дома и тут же отправил от себя подальше. Ты ведь о нем уже знаешь? Ну вот. Говорю же: очередной болван, позарившийся на славу покорителя магов. Но поскольку этот хлыщ собирался тебя убить, то я от него избавился. Проводника, правда, отпустил, потому как он тут ни при чем, а вот с агинцами пришлось повозиться, чтобы их приняли за жертву нападения одной нашей знакомой паучихи. Вывозился я, конечно, как свинья, но по-другому никак: вряд ли кто-нибудь поверит, что она убила их эльфийским клинком. Вот и пришлось… мм, подражать.

Ланниэль ошарашенно разинул рот:

— Ты их что, руками?

— Не напоминай, — поморщилась Белка. — До сих пор мутит. Зато там такая красота получилась, словно на той лужайке не я, а настоящий монстр порезвился.

Стрегон неловко кашлянул:

— А по пути ты кого успел выловить?

— Лучше не спрашивай, — посоветовала она. — Не то кошмары замучают, а мне бы хотелось, чтобы хоть эту ночь ты спал спокойно.

— Спокойно? Рядом с тобой? — не поверил пришедший в себя Лакр.

Перворожденные понимающе усмехнулись, а Белка потупилась:

— Ну, по крайней мере, половину ночи я дам вам подремать. Так что пользуйтесь случаем и наслаждайтесь свободой.

— А ты куда? — обеспокоился Ланниэль.

— Мыться, — хмыкнула Гончая. — И переодеваться хоть во что-нибудь, чтобы не смущать вас видом моей… э-э-э… спины… Вы ведь со мной поделитесь одеждой, а? Заодно отдохну от ваших нескромных взглядов, которыми некоторые скоро дырку во мне просверлят!

— Я не сверлю, — пробурчал Лакр, поспешно отвернувшись. — Просто пытаюсь сообразить, чем это тебя так симпатично разрисовали.

— А вот это, рыжий, не твоего ума дело. Более того: те дураки, кто увидел этот рисуночек целиком, уже никогда о нем не расскажут. А идиоты, которые не поверили, что зелененький цвет этих линий может сжигать человеческие души, до сих пор двух слов не свяжут. Все ясно? Тогда, надеюсь, нескромные дыры в моей одежде все-таки оставят тебя равнодушным и поберегут твое здоровье для будущих подвигов.

Стрегон вдруг неожиданно нахмурился:

— К тебе из-за них нельзя прикасаться?

— Да.

— А когда…

— В ту ночь я спас тебе жизнь, — спокойно кивнула Гончая. — Если бы ты успел сделать это еще раз, мне пришлось бы волочь тебя обратно на себе. А то, может, и убить, потому что на некоторые вещи невозможно смотреть в здравом уме.

— Так ты поэтому все время сбегаешь? — догадался наконец Терг.

— Точно. И постараюсь вас и дальше поберечь. Один Тиль может более или менее это выносить, но даже ему бывает нелегко. Ну, и еще здешний хозяин да его сыновья. А больше — никто.

— А я? — насупился Ланниэль.

— Ты еще молод, — тепло улыбнулась Гончая. — Хоть и приходишься мне дальним родственником. Но поскольку кровушка Изиара в тебе все-таки здорово разбавлена, то твою выдержку мы испытывать не будем. Даже когда ты наконец обретешь полную силу и убедишь своего владыку, что достоин места младшего хранителя не меньше, чем Лариэлль. А теперь я должен вас покинуть. Но к тому времени, когда вернусь, хотел бы увидеть всех отдохнувшими, собранными и с вопросами наготове, если у кого они еще остались.

Братья озадаченно переглянулись, слегка шалея от перепадов настроения Белика, открыли было рты, собираясь задать целый ворох вопросов, но на прежнем месте уже никого не было: Гончая снова ушла. Просочилась мимо деревьев незримой тенью и растворилась в сумерках. Но, что самое главное, сделала это быстро и абсолютно бесшумно, поскольку еще в детстве хорошо освоила манеру передвижения своей кровной сестры, а со временем довела ее до совершенства.