ГЛАВА 16

С этого дня они перестали петлять. Проклятый лес rio-прежнему поражал незваных гостей, оставаясь непривычно тихим, покладистым, не только позволяя любоваться собой, как драгоценной жемчужиной, но и безропотно убирая с их пути колючие ветки, иголки, ядовитые шипы и зверье. Будто почуял наконец присутствие хозяйки и добродушно раскрыл зеленые объятия.

За целый день Стрегон, как ни старался, не сумел увидеть поблизости ни одного крупного хищника, хотя Белка не раз и не два останавливалась и предупреждающе шипела. Одновременно с этим татуировки на предплечьях братьев начинало пощипывать, но вскоре они остывали, показывая, что неведомые звери, предпочитавшие оставаться в тени, бесшумно удалялись в поисках более подходящей добычи.

После полудня, когда солнце стало припекать особенно сильно, Лакр едва не упал, попав ногой в огромную рытвину. С тихим проклятием вытащил из ямы застрявший сапог, но лишь потом сообразил, что не просто провалился в чью-то нору, а наступил на очень глубокий след невероятно огромной лапы.

— Медведица, — кивнула Белка в ответ на его дикий взгляд. — Похоже, охотилась тут с утра.

Лакр опасливо отступил, изучая громадный след и силясь хотя бы представить себе зверя, который мог вырасти настолько громадным. Получалось плохо, потому как выходило, что косолапая «зверушка» размером была с немаленький сарай. А если бы встала на задние лапы, то дотянулась до верхушек некоторых деревьев. Пусть не до всех, а лишь до самых молодых и тонких, но все равно знать, что где-то поблизости бродит этакая махина, было неприятно.

— Не волнуйтесь, не тронет, — хмыкнула Белка, подметив, как подобрались ее спутники. — Она уже далеко. Но даже если бы не ушла отсюда, все равно бы не стала лезть на рожон: мы с ней несколько лет… хм… близко знакомы. Даже, помнится, как-то охотились за одним оленем, которого ей потом пришлось уступить.

— Кому уступить? Тебе? — не поверил Лакр.

— Естественно. Но я тогда без оружия был, поэтому провозился долго. А вот если бы мечами воспользовался… Впрочем, чего это я? Какие мечи на хорошей охоте?

Стрегон сделал пару глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться и принять к сведению тот факт, что Белик неспроста легко управился с медведем у водопада. Раз он уверенно соперничал с местными чудовищами, то тот косолапый наверняка показался ему жалким детенышем. Если бы не напал сдуру, может, и ушел бы целым, а так… Удавил зверюгу голыми руками! А потом ел жареное мясо и морщился от непривычного вкуса!

«Спокойно, — напомнил себе полуэльф. — Если считать, что Дикие псы с каждым прожитым годом набирали силу и даже в старости могли любому медведю шею свернуть, то Белик, если действительно живет уже пять веков, наверняка способен на большее».

— А вот теперь тихо, — внезапно посерьезнела Белка, ступив на очередную поляну. — Он где-то поблизости и наверняка охотится. А поскольку бросок у него всегда был отменным, то мне бы не хотелось вытаскивать вас из его пасти, которая, к слову сказать, изрядно побольше, чем у медведицы, вежливо уступившей нам дорогу.

Сделав знак побратимам замереть, Гончая ступила на залитую солнцем лужайку, настороженно принюхиваясь и низко пригибаясь к земле.

Здесь было удивительно хорошо: игриво порхали мотыльки, деловито стрекотали кузнечики; по огромному черному бревну, перегородившему путь, бежала вереница рыжих муравьев, тоже удивительно больших, что тащили в жвалах какие-то белесые комочки. Под бревном цвел синеватый мох, клочьями прилепившийся к шершавому боку. Вокруг раскинулся нетронутый зеленый ковер, где без устали шныряли жуки и полевки. Сверху едва заметно колыхался нагретый солнцем воздух, в котором то и дело поблескивали тончайшие нити паутины… Как-то тревожно тут было. Непонятно тревожно для уютного лесного уголка.

— Молчите, — велела Белка, остановившись возле поваленного дерева, которое доставало ей почти до бедра. — Ни звука. И не шевелитесь, что бы ни случилось: он реагирует только на движение, ясно?

«Кто — он?!» — молча завопил Лакр, лихорадочно крутя головой в попытках отыскать неведомого хозяина полянки.

Но ответ пришел сам собой, как только Белка что-то прошипела и коснулась мшистого, покрытого старыми листьями бревна. Потому что бревно… на самом деле не было бревном и вдруг вздыбилось от одного прикосновения. Гибкое змеиное тело стряхнуло с себя мох и упавшие с деревьев иголки, молниеносно захватило добычу в тесное кольцо. Затем изогнулось еще и еще раз, накидывая сверху гигантские кольца. Сжалось, чтобы глупая добыча не вздумала ускользнуть. У эльфов и наемников что-то оборвалось внутри.

— Б-бел… — судорожно вздохнул Лакр, но Стрегон вовремя зажал побратиму рот.

Сам, правда, потихоньку вытащил из ножен эльфийский клинок, глазами показал Иверу, чтобы был готов стрелять, и выжидательно уставился на поляну, где все еще тяжело ворочался тугой комок из змеиных колец.

Полуэльф услышал недовольное шипение Белика, а потом подметил, что змеиное тело стало двигаться иначе. Осторожнее и… нежнее? Клубки чудовищных мышц постепенно опали, с шелестом раскрыли смертоносные объятия, но не остановились, а продолжали извиваться вокруг громко чихнувшей Белки подобно жутковатому хороводу. То осторожно прикасались, то отдалялись, то приближались снова, будто ласкали долгожданную подругу, вдруг откликнувшуюся на деликатные ухаживания.

— Брысь! — Гончая с силой хлопнула по тугому боку и подпрыгнула, выбираясь из-под шевелящегося клубка. — Все, хватит играть. Вылезай, Шушан, и не вздумай задеть моих друзей!

Тирриниэль остановившимся взглядом проследил, как невестка уверенно перебирается через мощные кольца, способные без труда удавить даже пещерного медведя. Зябко повел плечами, когда толстый змеиный хвост попытался захватить ее ноги и вернуть обратно. А потом судорожно вздохнул, когда между деревьев промелькнуло что-то огромное и, бесшумно раздвинув густые ветви, неподвижно уставилось на недовольную Гончую двумя блюдцами громадных глаз.

Лакр тихо охнул, увидев, насколько же велик чудовищный питон, которого их проводник так невежливо сейчас пихал в толстые бока. Змеюка не сумела спрятать свое мощное тело даже среди могучих деревьев. Только обвилась вокруг поляны живой лентой и выставила на солнце нижнюю, самую тонкую часть тела, буквально четверть от истинной длины. А теперь показала ужасающе крупную голову.

— Фу, — отпихнулась Белка, когда змеиный язык с невероятной скоростью выстрелил в ее сторону и легонько коснулся лица. — Не лезь! Я по делу!

Питон снова разрезал воздух раздвоенным кончиком языка и качнул головой, издав низкое, пробирающее до дрожи шипение. Но Белка ничуть не испугалась: зашипела в ответ сама, с предупреждением, а затем бесстрашно подошла и пощекотала громадные змеиные ноздри.

Питон шумно вдохнул, пригибаясь ниже.

— Ты что делаешь?! — одними губами прошептал Тирриниэль.

— Тиль, это Шушан, — бодро известила обомлевших спутников Гончая. — Мой старый знакомец и очень даже любопытное существо. Змеи, конечно, не приручаются и нашу речь не понимают… Я даже не думаю, что он знает, кто его сюда принес совсем еще мелким змеенышем, но за столько лет даже питон может запомнить, кого можно есть, а кого лучше не трогать. Тем более что я для него… мм, скажем так, не просто знакомое существо, а очень даже привлекательное создание, которое он при всем желании постарается не обидеть.

— П-почему? — почти беззвучно спросил Ланниэль, с содроганием следя за мерным покачиванием громадной змеиной головы и стараясь не встречаться с питоном глазами.

— Помнишь, из чьей шкуры скроена моя бронька?

— Д-да. Из самки…

— Черного питона, — гордо продолжила Белка. — Такого же, как Шушан. Соответственно я и пахну ею, а этот запах для него лучше всякого приворота. Самок, кстати, тут осталось немного, поэтому за каждую в период спаривания они дерутся до последнего вздоха. Но мне ничего не грозит. И вам тоже, поскольку от вас сейчас пахнет мною. В смысле ею. Даже он чувствует.

Картис недоверчиво переступил ногами:

— Хочешь сказать, этот питон считает нас твоими… детьми?

— Именно, — лучезарно улыбнулась Гончая. — Так что не рискнет вас есть, чтобы получить шанс в следующем сезоне. Но поскольку Шушан абсолютно не помнит, что в это время я стараюсь держаться отсюда подальше, то мы в любом случае ничего не потеряли. Правда, мой хороший?

Питон с шумом выдохнул горячий воздух и снова обвился вокруг Гончей кольцом, заключая ее в объятия. Но не так, чтобы причинить неудобство, а скорее чтобы показать, что благоволит и готов продолжить ухаживания.

— А когда у них брачный сезон? — осторожно поинтересовался Лакр, не смея ступить даже на шаг в сторону.

— Почти закончился. Видимо, Шушан уже успел кого-то найти, поэтому и спокоен. Помнится, однажды я не угадал со временем, так тут такое было… Думал, задушит от радости или в слюнях утопит.

— У змей нет слюней, — механическим голосом сообщил Терг.

— У вас в обычное время они тоже не висят на подбородках. Но если бы вас так корчило каждую весну, то слюни текли бы сильнее, чем у моего чешуйчатого друга. А мне в тот раз было весьма невесело уворачиваться от его объятий и попутно сдирать с себя броню, чтобы отстал. Едва успел оглушить до того, как меня признали самой соблазнительной самкой и сделали предложение по всей форме. Я потом вообще зарекся гулять тут по ранней весне. По крайней мере, в этой броньке.

— И что теперь? — слегка пришел в себя владыка Л’аэртэ.

— Я сейчас буду ему зубы заговаривать, а вы потихоньку пройдете на ту сторону. Только не наступите на него — Шушан из-за этого сердится. И постарайтесь не топать: змеи очень чувствительны к вибрации. — С этими словами Белка повернулась к смирно улегшемуся питону и, сняв перчатки, принялась легонько поглаживать чешую на чудовищной голове. — Эй! Заснули? Живее, пока он балдеет и забыл обо всем на свете!

Наемники спохватились и осторожно, чуть ли не на цыпочках, двинулись в обход громадной змеюки, у которой в глазах появилось задумчивое выражение. Они бочком обогнули поляну по краю, очень медленно перешагнули через мелко подрагивающий хвост. Затем попятились спиной вперед, на всякий случай не отрывая глаз от неподвижного монстра. Достигли таким образом деревьев и только тогда вопросительно взглянули на Гончую.

— Дальше, — напряженно велела она. — Шушан очень расстраивается, когда я ухожу. Не будем рисковать.

Тирриниэль настороженно покосился на питона, провожающего их неподвижным, будто оценивающим взглядом, и мысленно пожелал ему подавиться во время следующей охоты. Непонятно, для чего Бел с ним воркует, потому что змеи, как известно, абсолютно глухи, но чудовище прямо блаженствует, если можно так сказать про его невыразительную морду.

— Тиль, быстрее! Справа есть глубокий овраг. Ныряйте в него и свистните, когда доберетесь. Только к воде не подходите, ладно?

Эльфы безошибочно уловили в голосе Гончей беспокойство и со всех ног припустили в указанную сторону. В этих местах Бел — свой человек. Отлично понимает, что можно делать, а что нельзя. Так что если советует поторопиться, значит, действительно стоит лететь отсюда, как на крыльях.

Тяжело дыша, мужчины кубарем скатились в густо поросший храмовником овраг, на дне которого нашелся небольшой ручеек. Мимолетом оценили высоту склонов, мысленно поразились, что каким-то чудом не свернули себе шеи, а потом Лакр, переведя дух, издал пронзительный свист. В ответ почти сразу раздалось громкое шипение, словно из парового котла кто-то стравливал горячий воздух. Потом вдалеке что-то с шумом упало. Отчаянно громко хрустнуло дерево, будто из него пытались выжать древесный сок, а потом донесся долгий протяжный скрип, закончившийся вторым и последним ударом о землю, после которого все, наконец, стихло.

— Ух! — выдохнула Белка, с разбегу сиганув в овраг. — А говорят, змеи холодные и неживые! Еще как живые! Особенно когда их оставляют с носом! Видали, как обиделся?

Тирриниэль с подозрением оглядел ее порозовевшее лицо.

— Что ты с ним сделал?

— Ничего. Усыпил бдительность, чтобы он не сразу очухался, и привязал за хвост к ближайшему дереву. А сам, как свист услышал, дал оттуда деру. Только Шушанчик очень быстро пришел в себя и рванул следом. Соответственно выворотил с корнем стопор и кинулся в погоню. А когда понял, что я уже далеко, то поспешил забраться на дерево, чтобы понять, в какую сторону мы удрали. Правда, позабыл про то, что уже не мальчик, и рухнул вместе с тем дубом обратно. Слыхали грохот?

Эльфы закашлялись.

— Ты же сказал, что сезон спаривания у них прошел!

— Почти прошел, да. Но мужики — это ж такой упрямый народ, что никогда своего не упустят. Вот и Шушанчик решил, что много — не мало, и вознамерился повторить успех у «прекрасной дамы». А поскольку я сбежал от такой чести, то он расстроился и малость побуянил. Чем, собственно, и заслужил увесистый удар дубовой дубинкой по башке.

Тирриниэль усмехнулся:

— Не боишься, что следом пойдет?

— Нет, — отмахнулась Белка. — Он плохо видит и воспринимает мир совсем не так, как мы. Так что в овраге ему нас не высмотреть. Я этим способом, кстати, уже не первый раз пользуюсь. А Шушан через годик все забудет и снова примется за старое.

— Уверен?

— Точно тебе говорю. Проверено.

— Ладно, куда дальше, «змеиная подружка»? — позволил себе слабую улыбку Лакр.

— Налево, — фыркнула Гончая, брезгливо отряхивая куртку. — Пойдем по дну оврага, а к вечеру доберемся до Тихого ущелья. Если все пойдет нормально, к вечеру будем у еще одного места мира, а завтра и до последнего кордона дотопаем.

Часа через два после ухода с поляны Стрегону показалось, что с той стороны, где остался с носом громадный питон, донесся слабый вскрик. Он даже остановился, пытаясь распознать причину шума, но странный звук больше не повторился. Зато до людей донесся долгий, затихающий и полный ужаса вой перепуганного эльфийского пса, погибающего в объятиях чудовищной змеи.

Наемники быстро переглянулись: преследователи явно не собирались отступать. Более того, Брегарис вел их кратчайшим путем, не считаясь с потерями, а Берралис, подгоняемый жаждой мести, наверняка рискнул вырваться вперед, когда собаки подали знак, что добыча недалеко. Конечно, Шушан слегка подпортил им планы, но остановить вряд ли сумел: чужаков было слишком много. И, пока питон занимался псами, остальные наверняка обогнули злополучную поляну и снова устремились по следу, игнорируя крики тех, кому не удалось избежать змеиных челюстей.

— Быстро, — скупо заметил Тирриниэль, нагоняя Белку.

— Им намного проще — не надо искать свободную тропку или беспокоиться о зверушках, которых мы распугали своим присутствием. Они идут налегке, ранеными себя не обременяют. О нападении не беспокоятся: крупное зверье я уже отогнал, а мелочь не решится наброситься на большую стаю. Да и Брегарис не дурак, все-таки нашел способ договориться с камнями бездны. Был бы наш лес активным, ничего бы не вышло, но он по-прежнему дремлет и просто не знает, что тут стало жарко.

— Думаешь, поэтому они идут так легко?

— Я, когда в прошлый раз к ним наведывался, подметил отличный щит над местом стоянки.

— Тоже камни? — беспокойно повернул голову эльф.

— Ага. Причем ни они, ни творимая ими магия не воспринимаются лесом, как угроза. Так что Брегарис в отличие от нас может ночевать в любом понравившемся месте и не беспокоиться о визитерах. Правда, я не рассчитывал, что камни уберегут их даже ночью, но тут, как говорится, никто не виноват: Брегарис оказался подготовлен намного лучше, чем мы думали.

— А как же Одер?

— Как появится, спросим. Но волноваться пока рано: возле ущелья мы их сбросим со следа. А если и там пройдут, значит, остановим у кордона. До него меньше полутора суток пути. Главное, самим успеть проскочить, а там нас уже будет не достать. И тогда Брегарису придется или возвращаться обратно, надеясь, что сила камней не иссякнет самым неожиданным образом, или прорываться следом, после чего он, если и сумеет осилить этот подвиг, гарантированно останется один. Тогда он для нас будет уже неопасен. Так что не переживай и побереги дыхание: нам еще долго бежать.

Темный эльф послушно отстал, но размышлять дальше ему это не помешало. Брегарис… Тирриниэль знал его несколько сотен лет. Как опытного мага, одного из равных, и как эльфа, которого всего полвека назад было трудно упрекнуть в неповиновении. О его тесных отношениях с Иттираэлем Тиль тоже знал, но долгое время надеялся, что безумие старшего хранителя все же не успело коснуться молодого сородича. Надеялся, как видно, зря. Брегарис слишком сильно желал изменения — для себя, для единственного сына и всего эльфийского народа, которому, как ни странно, был по-настоящему предан. Он хотел новой жизни — светлой, великой, славной. Пусть и за счет смертных детей, предназначенных для жестокого ритуала.

Знал ли он тогда, что именно Иттираэль едва не стал причиной Ухода владыки? Видел ли, почему с каждым годом Тирриниэль теряет силы? Понимал ли, почему все было задумано именно так? Или, напротив, втайне радовался и строил свои собственные планы?

Сейчас Тирриниэль мог об этом только догадываться. Он до некоторого времени не подозревал, что с хранителями вновь может возникнуть подобная проблема. Разумеется, когда появились первые признаки готовящегося раскола, он видел, что проблема — в ближайшем окружении, но наивно полагал, что на измену решились только старейшины. Однако оказалось, что начал эту интригу именно Брегарис, а через совет вовлек в нее немало других родов, таких, как Этаррас, Таррис, Хатарин. Да и другие наверняка замешаны. Сам факт, что к предательству удалось склонить сразу два старших дома, говорил о многом. В частности, о том, что Брегарис провел огромную работу, потихоньку взращивая и искусно подпитывая и без того растущее недовольство старейшин своим постаревшим владыкой. Когда угроза возвращения Изиара исчезла, это оказалось как нельзя кстати: род Л’аэртэ ослаб, потеряв старшего локквила и старшего хранителя знаний, младший локквил презрел родовой ясень и заперся в Серых пределах, никак не участвуя в жизни Темного леса. Его наследники категорически отказались от чести продолжить династию, а второстепенные ветви тем временем понемногу набирали силу. Особенно дом Аларис, главой которого и являлся ллер Брегарис.

Когда появился шанс, хранитель, судя по всему, не удержался от искушения. Ведь это было так заманчиво: одним махом возвести свой род на верхнюю ступеньку иерархии! Об изменении мечтали многие. Молодые, амбициозные эльфы своими глазами видели, каким многочисленным может стать их народ. Сколько способна принести в их мир одна-единственная человеческая девочка и сколько наследников от нее сможет получить любой оскудевший род.

Тирриниэль подавил тяжелый вздох. Как же хорошо он понимал тех, кто ринулся сюда за Брегарисом! Но никто из этих глупцов не понимал и не видел последствий. Они были слепы так же, как когда-то не видел истины он сам. Слишком молоды, горячи… Одним словом, мальчишки. Наивные, легко воспламеняющиеся идеей мальчишки, которые всегда искали легких путей.

Эльф сокрушенно покачал головой, сожалея, что за ошибку им придется расплачиваться собственными жизнями. Владыка думал о том, что не сумел их убедить, когда общался с главами родов на последнем совете. Жалел, что эти юнцы будут умирать с ожесточением, уверенные в собственной правоте и не способные на прозрение. Жаль, действительно жаль. Но лучше погубить их сейчас, чем через сотню лет бродить по обугленным руинам и горько вопрошать почерневшие небеса, почему это безумие не было остановлено раньше.

— Тиль, ты уснул? — недовольно дернула эльфа за рукав Белка. — Или тебя Брегарис даже на расстоянии достал?

Владыка вздрогнул и очнулся, запоздало удивившись тому, что вокруг стало заметно темнее.

— Вон оно, ущелье, — махнула рукой Гончая в сторону разверзшейся впереди пропасти. — Терг, Стрегон, срубите какое-нибудь дерево, чтобы можно было перебраться. Лакр, Торос, Ивер, проследите, чтобы нам никто не помешал. Картис, не стой столбом — помоги. Чай, руки тоже из нужного места растут. Или ты только на готовенькое приходишь?

Тирриниэль помотал головой, приходя в себя, и огляделся. Как оказалось, Белка привела их к глубокой расщелине, разделившей Проклятый лес на две части. Далеко внизу бурлила и пенилась речка, из которой тут и там торчали острые скалы. А в обе стороны расщелина протянулась так далеко, что нечего было и думать искать обходной путь. И ни моста, ни переправы поблизости не виднелось.

Наемники умело подрубили могучую сосну, что росла у самого края ущелья. Кряхтя от натуги, заставили ее повалиться в нужную сторону. Проследили, как дерево, негодующе зашелестев ветками, рухнуло, упершись макушкой в противоположный склон ущелья. Напряглись, когда оно сползло вниз под собственным весом, но вскоре облегченно перевели дух: оно все-таки удержалось, надежно застряв макушкой между громадными валунами, и создало импровизированный мост, по которому можно было перебраться на ту сторону.

В какой-то момент Лакр с Ивером хищно уставились в небеса, где, как им показалось, промелькнула невнятная тень, и подняли арбалеты. Но темнота сгущалась чересчур быстро, а неведомая тварь, если и была на самом деле, больше на глаза не показывалась.

— Быстрее, — напряженно велела Белка, проследив за их взглядами. — Терг, ты первый. Тиль, Картис, Лан, вы следом. Затем Ивер, Стрегон, Лакр. Я последний.

Наемники беспрекословно повиновались. Лакр до самого последнего мига следил за мрачным небом, выискивая летуна, который так его насторожил, но тот то ли улетел, то ли благоразумно схоронился за тучами. Так что эльфы спокойно перебрались на другую сторону; за ними, сетуя на торчащие отовсюду иголки, переполз Ивер, потом — Стрегон. Перворожденные, оказавшись под прикрытием деревьев, немедленно вскинули луки, готовясь обезопасить спутников от угрозы сверху. Терг схватил небольшой арбалет, Ивер, не теряя времени, встал рядом, потому что где-то неподалеку снова завыл эльфийский пес. Ланниец, облегченно вздохнув, дикой белкой промчался по опасно закачавшемуся стволу. После чего Гончая, в последний раз оглянувшись, насмешливо хмыкнула и поспешила завершить переправу, которая задержала их до темноты.

Как только она спрыгнула на землю, Стрегон и Терг тут же подрубили тяжелый ствол, позволив сосне с протяжным скрипом рухнуть на скалы. Наемники как-то по-волчьи усмехнулись, понимая, что выиграли еще немного времени, и потянулись в сторону леса, где их ждал отдых, еда и очередное место мира.

Пропустив Гончую вперед, Стрегон задержался возле обрыва. Быстро глянул вниз, желая удостовериться, что сосна упала на дно ущелья. А заслышав шум приближающейся погони, буквально на миг задержал взгляд на противоположной стороне и поэтому не заметил, как из поднебесья на него рухнула массивная крылатая тень.

В последний момент наемник почуял неладное: все-таки обернулся, инстинктивно отшатнувшись и выхватив меч. Но тут в грудь мощно толкнули сильные лапы, уверенно подцепили за перевязь. Стрегона яростно укусили за горло, заставив выронить эльфийский клинок. А затем что-то с силой двинуло его по макушке, отчего полуэльф потерял сознание, и стремительно подняло в воздух.

— Кожан! — ахнула Белка, когда крылатая тварь без особого труда взмыла вверх вместе с добычей.

Лакр с Ивером выстрелили, но кожан, будучи на редкость проворным, метнулся вправо-влево, хрипло рыкнул, потому что с такой ношей даже ему нелегко было маневрировать, однако добычу из лап не выпустил. Один из болтов оцарапал ему крыло, второй прошелся по мохнатой крысиной морде, сорвав с нее целый веер алых брызг. Затем удаляющуюся рывками тварь догнали сразу три эльфийские стрелы, но бессильно запутались в густой шерсти и вырвали новый негодующий крик, больше похожий на клекот издыхающей вороны.

— Лакр, стой! — зычно рявкнул Терг, когда кожан завис над ущельем. — Не стреляй! Упадут ведь!

Перворожденные бессильно опустили луки: действительно, если выстрелить сейчас, Стрегон упадет на скалы, и никакие руны его потом не воскресят. Он уже начал приходить в себя, ошалело потряс головой, в которой явно звенели все колокола мира. Чешуйчатая броня не подвела — грудь ему чужие когти все-таки не порвали, а высокий воротник уберег шею от острых клыков.

Белка, выругавшись, в два огромных прыжка оказалась на краю пропасти, одновременно выхватывая свои ножи. При виде крылатой зверюги зло оскалилась и вдруг зарычала, подражая кровной сестре. Кожан испуганно дернулся, вспорхнул выше, но в этот момент Стрегон окончательно очнулся и, извернувшись всем телом, сумел дотянуться до широкого крыла. Жестоко завернул его, с проклятиями дернул на себя, отчего крысюк с истошным воем разжал когти и, едва донеся несговорчивую добычу до края ущелья, нелепо кувыркнулся в воздухе.

Как только полуэльф отцепился, Белка тут же швырнула сразу оба ножа, точно поразив тварь в левый бок, отчего кожан окончательно потерял высоту и, в последний раз издав возмущенный вопль, сломанной куклой рухнул на дно ущелье. Чуть дальше (к счастью, на землю, а не в пропасть) свалился Стрегон, крепко ударившись затылком и второй раз за день потеряв сознание.

Увидев, что вожак жив и относительно невредим, братья заозирались в поисках подходящего дерева. И вот уж когда пожалели, что поспешили скинуть сосну с обрыва — теперь, похоже, придется рубить вторую. Однако почти сразу из леса донесся торжествующий собачий лай, и побратимы бессильно выругались. Проклятье! От Стрегона их отделяли всего несколько десятков шагов! Он все еще не шевелится, а без его помощи на ту сторону даже веревку было не перекинуть!

В лесу громко завыли собаки.

— Дерьмо! — прошептал Лакр, с отчаянием заметавшись вдоль ущелья. — Какое же дерьмо! Они слишком близко!

— Веревку, — сухо потребовала Белка, подбежав к самому краю пропасти и уже издалека прикидывая ее ширину. — Остальные — назад, под деревья! Живо!

— Ты что задумал?! — ахнул Ланниэль.

Вместо ответа Гончая перехватила брошенное Тертом веревочное кольцо, знаком велела ему защищать остроухих, пока кто-нибудь из преследователей не додумался пустить стрелу из-за кустов. В последний раз окинула глазом расщелину, напряглась, как перед прыжком и… замерла, когда из-за деревьев выскочили три приземистые тени и с рычанием кинулись к Стрегону.

Полуэльф безжизненно качнулся, когда мощные челюсти сомкнулись на его горле, однако чешуйки доспеха снова спасли, не позволив эльфийскому псу вонзить клыки в уязвимую глотку. Два других зверя с рычанием впились в лодыжки, умело и быстро перегрызая жилы. Затем навалились сверху, тоже попытавшись добраться до шеи, но та была слишком надежно защищена. Поэтому они успели только огрызнуться друг на друга, едва не сцепились над неподвижным полукровкой, но тут в их сторону прилетело сразу три стрелы, больно клюнувших в длинные уши.

От боли псы взвыли, завертевшись на месте и силясь избавиться от кусачих жал. Один вскоре получил вторую стрелу в бок и забился в судорогах, роняя изо рта кровавую пену. Второй жалобно заскулил, пытаясь зубами вырвать засевший в лапе наконечник, а третий, которого чудом не задело, поспешно кинулся обратно в лес, прячась от эльфийских стрел.

Тирриниэль, первым заметив быстро приближающиеся фигуры на другой стороне ущелья, обреченно опустил лук: выручить Стрегона они уже не успеют. Если бы он упал на этой стороне, его успели бы подхватить и оттащить под прикрытие деревьев, а так… без сознания… с ранеными ногами и неизвестно с какими еще повреждениями… Нечего было и думать достать его. В лучшем случае отряд потеряет еще кого-нибудь. В худшем — поляжет весь в тщетной попытке отбить полуэльфа. А если каким-то чудом все-таки вытащит невезучего побратима, то Стрегон станет обузой. Той, которая не просто может замедлить их передвижение, но поставит под угрозу саму цель этого опасного похода.

Тиль вопросительно взглянул на Гончую. Терг зло сжал челюсти, не хуже эльфов понимая, что они катастрофически не успевают. Лакр заскрипел зубами. Ивер с Броном с отчаянной надеждой переглянулись, не желая соглашаться с очевидным решением.

— Уходим, — неживым голосом велела Белка, быстро отступив от края пропасти. — Мы ничего не можем для него сделать. А вас здесь увидеть не должны. За мной!

После чего повернулась и, скинув с плеча веревку, бегом кинулась прочь.